Введение
Тема, выбранная в качестве
заглавной у данного курсового проекта не случайна и обусловлена наличием опыта
в работе с тестами и методикой в данной области, полугодовалым опытом работы в
качестве младшего помощника в фирме «Синит». В качестве основы для определения
наличествующих или возможных тенденций развития был выбран тест восьми влечений
Сонди. Были протестированы студенты группы ИСТ — 212 в количестве 20 человек с
целью нахождения возможных закономерностей в проявлении комплексов среди данной
группы.
Рассмотрим само
понятие, «комплекс».
Народ не любит людей с комплексами. «Не проси
его больше ни о чем, ты что, не знаешь, у него же комплекс!» — говорят о
знакомом, который когда-то отказал в помощи. «Закомплексованный
какой-то!» — думает о своем приятеле девушка, возвращаясь с вялого
свидания. Но и тех, кто без комплексов, тоже не любят. «Ну он совсем без
комплексов!« — это о том, кто проходит без очереди. »Я не хочу, чтобы
у него были комплексы!» — говорит мама, во всем потворствуя своему чаду. Можно
подумать, что комплексы — источник мирового зла. Почему-то не радуется тот, кто
их имеет. Плохо тому, кто хочет от них избавиться. И тем, кто о них никогда не
слышал, тоже плохо. Потому что они все равно есть у каждого. А вот психологи к
ним привыкли и не боятся. Мне не важно, что комплексы у вас есть, говорил
большой специалист по их изучению К.Г. Юнг, но хотелось бы знать, что вы с ними
делаете.
Комплексы — дети бессознательного, и попадают они
туда разными путями. Чаще всего они появляются в раннем детстве, о котором
человек без специальных усилий вспомнить уже не может. В этом случае в основе
комплекса лежит какое-либо сильное желание ребенка, которое не смогло
осуществиться (хотел покачать любимую маленькую сестру в коляске, но нечаянно
уронил ее; мечтал проснуться рядом с отцом, но тот внезапно уехал, а ребенок
проснулся один в пустой темной комнате и т.п.). Тяжелое переживание отделяет
травмирующий эпизод подобно стенке, вытесняет его из сознания и превращает в
комплекс. Иногда сильные неосуществленные желания, которые не осознавались,
способны порождать комплексы и во взрослом возрасте (обычно они бывают связаны
с общественным или материальным положением человека, с его сексуальными
переживаниями). Другой путь сложнее. В истории человечества некоторые поступки
и ситуации встречались столь часто и были столь значимы, что оказались
закреплены в глубоких слоях бессознательного у каждого из людей (в той области,
которую К.Г.Юнг назвал «коллективным бессознательным»). Подобные
поступки описаны уже в древних мифах, которых человек может даже и не знать. Иногда
эти ситуации содержат напряжения, могущие породить комплекс: например,
запретное стремление к сексуальной близости с одним из родителей, получившее
название комплексов Эдипа (у мальчиков) и Электры (у девочек). Попав в подобные
обстоятельства, наш герой «вспоминает» и воспроизводит чужие поступки
— подвиги и грехи. В подобных случаях комплексы залегают еще глубже, и
обнаружить их еще труднее. Итак, комплекс — это болевая точка, которая может не
проявлять себя, пока на нее не нажали. Но если нажали — комплекс расправляется,
напоминает, что он тоже жилец нашего дома, его нужно холить, лелеять и кормить.
Вот тут-то и кроется основная опасность. Прорастая
незаметно, комплекс может подчинить себе всю жизнь человека. Поэтому его лучше
вовремя остановить. А сначала — распознать. Это дело нелегкое, потому что
комплексы живут «шиворот-навыворот». Они никогда не заявляют о себе
правдивым языком, а изъясняются намеками: «нет» подразумевает
«да», «разумеется» — «ни за что на свете», показная
сила — стыдливую слабость и т.д. Как же о них можно догадаться? Каждый человек
иногда ошибается — «шел в комнату, попал в другую…». Редко кто не
оговаривался: вместо «танцевать» — «целовать», вместо
«позвольте мне открыть наше совещание» — «позвольте мне закрыть…»
и т.д. Время от времени все люди удивляются результатам своих действий,
решений, поступков. «На самом деле» и «как будто» меняются
местами. И только чувство разочарованности, усталости или раздражения наводит
на мысль, что человек не живет, а кому-то служит. Кто же этот негодяй? А все
он, комплекс. Комплексы были всегда. Даже наши первобытные предки были
убеждены, что душ у них несколько, и каждая из них как бы отвечает за свой
участок жизни. Обычно они успешно договаривались между собой, но если нет —
возникали первобытные неврозы. Чем сложнее становился человек с развитием
цивилизации, тем больше различных желаний у него возникало, — а следовательно,
и больше противоречий между ними. Современного Homo sapiens великий знаток
этого предмета Г.К.Честертон сравнивал с городом, охваченным гражданской войной
— так много в нем враждебных друг другу частей.
1.
Проявление комплексов у студентов «ИСТ»
Психоанализ. История

История психоанализа
начинается с 1880, когда Й. Брейер, венский врач, сообщил Фрейду, что одна
больная, рассказывая о себе, по-видимому, излечилась от симптомов истерии. Под
гипнозом она смогла раскрыть глубоко травмирующее событие своей жизни, испытав
при этом чрезвычайно сильную эмоциональную реакцию (катарсис), и это привело к
смягчению симптомов. Выйдя из гипнотического состояния, пациентка не помнила о
том, что рассказывала под гипнозом. Фрейд использовал ту же самую методику с
другими пациентами и подтвердил результаты Брейера. Они сообщили о своих
наблюдениях в совместной публикации «Исследования истерии», в которой
предположили, что симптомы истерии определяются замаскированными воспоминаниями
о забытых «травмирующих» событиях. Память об этих событиях исчезает из
сознания, но продолжает тем не менее оказывать значительное влияние на
пациента. Причину такого исчезновения из сознания Фрейд видел в конфликте между
определенными импульсами, связанными с данным событием, и моральными устоями.
По личным причинам Брейер отошел от исследований. Работая независимо, Фрейд
обнаружил, что сходный опыт имеет место не только при истерии, но и при неврозе
навязчивых состояний сексуальной природы, который нередко возникает в детском
возрасте. Сексуальные желания ребенка вовлекают поочередно рот, анус и
гениталии, что происходит в биологически определенной последовательности,
достигая кульминации между тремя и шестью годами, когда сексуальные потребности
адресуются родителю противоположного пола. Это приводит к соперничеству с
родителем того же пола, сопровождающемуся страхом наказания. Все эти
переживания вместе носят название «эдипов комплекс». Наказание, которого
страшится ребенок, принимает в его воображении форму телесных повреждений,
например повреждения гениталий. Фрейд считал этот комплекс ключевым для
неврозов, имея в виду, что желания и страхи эдиповой ситуации те же самые, что
и при развитии невроза. Процесс формирования симптома начинается, когда
бессознательные детские влечения угрожают прорвать барьер, поставленный
вытеснением, и выйти в сознание для реализации, что оказывается неприемлемым
для других частей психики как по моральным соображениям, так и из страха
наказания. Выход запретных импульсов воспринимается как опасный, психика
реагирует на них неприятными симптомами тревоги. 
Психика может защитить
себя от этой опасности, снова и снова изгоняя нежелательные импульсы из
сознания, т.е. как бы обновляя акт вытеснения. Если это не удается или удается
лишь частично, достигается компромисс. Какие-то неосознаваемые желания все же
достигают сознания в ослабленном или искаженном виде, что сопровождается такими
знаками самонаказания, как боль, дискомфорт или ограничение активности.
Навязчивые мысли, фобии и истерические симптомы возникают как компромисс между
конфликтующими силами психики. Таким образом, согласно Фрейду, у невротических
симптомов есть смысл: в символический форме они отражают безуспешные попытки
личности разрешить внутренние противоречия. Фрейд обнаружил, что принципы,
которые позволяют интерпретировать невротические симптомы, в равной степени
относятся и к другим психическим феноменам, как моральным, так и
психологическим. 
Сновидения, например,
представляют собой продолжение дневной жизни в таком измененном состоянии
сознания, как сон. Применив психоаналитический метод исследования, а также
принцип конфликта и формирования компромисса, зрительные впечатления от
сновидения можно интерпретировать и перевести на повседневный язык. Во время
сна детские бессознательные сексуальные желания пытаются выразить себя в форме
зрительного галлюцинаторного опыта. Этому противостоит внутренняя «цензура»,
которая ослабляет или искажает проявления бессознательных желаний. Когда цензуре
это не удается, прорвавшиеся импульсы воспринимаются как угроза и опасность, и
человеку снится страшный сон или кошмар — знак неудачной защиты от угрожающего
импульса. Психоаналитическая теория рассматривает и другие феномены,
раскрывающие природу компромисса между различными конфликтующими тенденциями в
психике; это могут быть оговорки, суеверия, определенные религиозные ритуалы,
забывание имен, потеря предметов, выбор одежды и мебели, выбор профессии,
любимое занятие и даже определенные черты характера. В 1923 Фрейд сформулировал
теорию функционирования психики в терминах ее структурной организации. 
Психические функции
были сгруппированы согласно той роли, которую они играют в конфликте. Фрейд
выделил три основных структуры психики — «Оно» (или «Ид»), «Я» (или «Эго»), и
«Сверх-Я» (или «Супер-Эго»). «Я» выполняет функцию ориентации человека во
внешнем мире и осуществляет взаимодействие между ним и внешним миром, действуя
как ограничитель влечений, соотносящий их требования с соответствующими требованиями
совести и реальности. «Оно» включает основные влечения, производные от
сексуальных или агрессивных импульсов. «Сверх-Я» отвечает за «удаление»
нежелательного. Обычно его соотносят с совестью, которая является наследством
моральных представлений, полученных в раннем детстве, и продуктом наиболее
важных детских идентификаций и стремлений индивида.
Психоанализ развивался
преимущественно вне основного русла академической психологии. Подобная ситуация
сохранялась в течение длительного времени. Американская академическая
психология не восприняла психоаналитическую доктрину. В редакционной статье без
подписи в «Журнале аномальной психологии» за 1924 год высказывалось явное
раздражение этим «нескончаемым потоком работ европейских психологов о
бессознательном». В данной статье они едва упоминались как совершенно
недостойные внимания. Понятно, что в такой ситуации очень немногие психоаналитические
работы удостаивались публикации в профессиональных изданиях. Подобная
дискриминация продолжалась в течение, по меньшей мере, 20 лет.
Многие академические психологи
обрушились с яростной критикой на психоанализ. В 1916 году Кристина
Лэдд-Фрэнклин писала, что психоанализ — это продукт «недоразвитого…
германского ума». Следует отметить, что данное суждение было вынесено в тот
период, когда все немецкое воспринималось с большим подозрением на фоне
германской агрессии в первой мировой войне. Роберт Вудворт из Колумбийского
университета назвал психоанализ «жуткой религией», которая даже здравомыслящих
людей приводит к совершенно абсурдным заключениям. Джон Б. Уотсон вообще
определил фрейдовскую позицию как шаманство, вуду .
Несмотря на все эти
едкие нападки на психоанализ со стороны лидеров академической психологии и психотерапии
и отношение к нему как к еще одной «безумной» теории, все же некоторые идеи Фрейда
в начале 20-х годов пробили себе дорогу в американские учебники по психологии. Психологи
серьезно обсуждали проблемы защитных механизмов, а также явного и скрытого
(латентного) содержания. Однако, поскольку безусловно доминирующей школой
оставался бихевиоризм, психоанализ в целом попросту игнорировался.
Однако, в 30-40-е годы
психоанализ получает неожиданно широкое распространение среди публики.
Сочетание секса, насилия и скрытых мотивов, а также обещание излечить от
широкого спектра разнообразных эмоциональных расстройств выглядит весьма привлекательно,
почти неотразимо. Официальная психология в ярости, поскольку, с ее точки
зрения, люди могут спутать психоанализ и психологию, полагая, что они
занимаются одним и тем же. Официальным психологам претила сама мысль, что
кто-то может посчитать, что секс, сновидения и невротическое поведение — это и
есть все, чем занимается психология. «В 30-е годы многим психологам стало ясно,
что психоанализ — не просто еще одна безумная идея, а серьезный конкурент,
угрожающий самым основаниям научной психологии, по крайней мере, в сознании
широкой читающей публики».
Для того, чтобы
справиться с этой угрозой, психологи решили проверить психоанализ на предмет
его соответствия строгим критериям научности. Они провели «сотни исследований,
чья изобретательность могла поспорить лишь с бесполезностью полученных
результатов». Подобный шквал исследований, хотя, по большей части, и плохо
исполненных, доказал, что психоанализ существенно отстает от уровня
экспериментальной психологии, по крайней мере, с точки зрения самих
приверженцев экспериментальной психологии. В итоге это позволило им вновь
занять позицию «арбитров и блюстителей психологической истины».
Вдобавок эти
исследования показали, что и академическая психология и психотерапия может
представлять интерес для широкой публики, поскольку занимается, по существу,
теми же вопросами, что и психоанализ.
В 50-е и 60-е годы
многие бихевиористы занимались тем, что переводили психоаналитическую
терминологию на язык своей концепции. Можно сказать, что начало этой тенденции
положил сам Уотсон, когда определил эмоции всего лишь как набор привычек, а неврозы
— как результат неудачного стечения обстоятельств. Скиннер также обращался к
фрейдовской идее защитных механизмов психики, описывая их как форму оперантного
обусловливания.
В конце концов психологи
усвоили многие из идей Фрейда, со временем вошедших в основной корпус психологических
теорий. Признание роли бессознательных процессов, значимости обращения к
детскому опыту, исследование действия защитных механизмов — вот далеко неполный
список психоаналитических идей, получивших широкое распространение в
современной психологии.



2. Комплексы

Ко́мплекс
(лат. Complex
—
связь, сочетание) — в психологии (прежде всего в психоанализе) понятие,
обозначающее «формирующуюся в бессознательном (или вытесненную в него) эмоционально
окрашенную совокупность представлений, мотивов и установок, оказывающую
существенное влияние на развитие и функционирование психики, личности и
поведение человека». Введено Карлом Густавом Юнгом.
Понятие ввёл в
психанализ Карл Густав Юнг. Ещё до него Зигмунд Фрейд характеризовал комплекс
как «группу представлений, связанных одним аффектом», однако он, по всей
видимости, не давал таким образом определения психологического комплекса
и не пытался ввести новое понятие, а лишь пользовался в определённом контексте
уже существовавшим понятием комплекса вообще.
В бытовом смысле
понятие психологического комплекса имеет негативный подтекст и
используется для описания «больного места» в душе человека, задевая которое
можно спровоцировать его неадекватное поведение, например агрессию или уход в
себя. Так же часто понятие комплекса воспринимается как синоним комплекса
неполноценности. Следует понимать, что используемое в науке понятие значительно
шире — комплекс может формироваться вокруг любого аффекта (чувства, эмоции), в
том числе и вокруг положительного, от чего реакции, связанные с этим
комплексом, будут так же позитивного характера. В качестве примера можно
привести реакции влюблённого человека на всё, что связано с объектом его
влюблённости — это тоже комплекс. Появление негативного подтекста, возможно,
связано с тем, что психология у большинства людей ассоциируется только с
решением психологических проблем.
В рамках психоанализа
описано несколько универсальных (или по крайней мере распространённых)
специфических комплексов, отталкиваясь от которых удобно описывать или
интерпретировать некоторые психические процессы и поведенческие реакции. Это
как широко известные Эдипов комплекс и комплекс неполноценности, так и менее
известные комплекс Электры, комплекс кастрации, комплекс мужественности и
другие.
Дети понедельника
Некоторые комплексы встречаются чаще других.
Наиболее известный — так называемый комплекс неполноценности. Люди, у которых
он как на грех поселился, никогда не слышали поговорки о том, что сила не
требует доказательств. Поэтому они постоянно подтверждают свое право на
существование. Комплекс неполноценности проявляется в разных областях. Неудачливый
в любви мужчина может «кормить» свой комплекс, сближаясь с как можно
большим количеством женщин. Девушка, оставленная возлюбленным, начинает
развлекаться, увлекая молодых людей, которые сами по себе ей безразличны.
Провинциал захочет купить квартиру на Кремлевской набережной. А гражданка
Иванова любит рассказывать о том, что бабушка-то ее из рода Лансере. Почему
здесь действуют комплексы? А потому, что сам по себе наш герой вовсе не
женолюб. Девушка продолжает любить другого и не рассматривает текущие романы
как серьезные. Для новоиспеченного москвича на самом-то деле нет района милее
Мытищ. Урожденную Лансере должно быть видно издалека, да и фамилия Иванов ничем
себя не запятнала. Все эти люди выдают себя за тех, кем, в сущности, не
являются. Но комплекс движет людьми, и они подчиняются, ибо положение
обязывает, как говорили древние. Разновидности комплекса неполноценности часто
бывают связаны с общественным положением. Карина замужем за торговым
представителем крупной фирмы, она давно решила текущие бытовые проблемы. Тем не
менее, она продолжает собирать обмылочки для мытья посуды на даче, вяжет
коврики из разрезанных капроновых чулок и экономит на бензине, как привыкла за
многие годы. А Вера, к сожалению, не достигла материального благополучия и вынуждена
подрабатывать, чтобы одной растить детей. Но, собираясь навестить свою подругу
Карину, она покупает самое дорогое вино, хотя эти деньги пригодились бы ей на
другое. Обе ситуации противоестественны, так как созданы комплексом бедности, о
которой Карине уже пора забыть, а Вере — не пытаться безуспешно скрывать. Но
они помнят и пытаются бороться, каждая по-своему.
Родной брат комплекса неполноценности — комплекс
вины. Человек, обидевший кого-либо (или тот, кого часто и необоснованно
обвиняют), неосознанно старается оправдать свой проступок, реальный или
вымышленный, приписывая «потерпевшему» различные неприятные качества
— дескать, сам заслужил. «Юпитер, ты сердишься — стало быть, ты
виноват». Например, комплекс вины может лежать в основе демонстративного
осуждения мужем своей бывшей жены, которая была не очень счастлива в браке.
«Все-таки у нее был дурной характер!» — говорит он спустя месяц после
расставания. «Все ведь согласятся, что она была сущий дьявол!» —
оценивает он бывшую благоверную через год, когда он так и не предпринял попытки
попросить прощения. Неизжитой комплекс вины побуждает человека не только
защищаться от потерпевшего, но и бессознательно наказывать самого себя. Поэтому
они чаще других попадают в автомобильные аварии, с ними происходят несчастные
случаи, постигают финансовые неудачи. То же самое, впрочем, случается и с теми,
кто имеет комплекс жертвы (вариант — комплекс неудачника). Вина и готовность
оказаться жертвой вообще сильно «подпитывают” друг друга. Основная
особенность людей с этими комплексами — «Что б они ни делали, не идут
дела…». Неудачи сменяют одна другую: не растет кокос, нет денег, оставляет
любимая, хамят собственные дети. Если рассмотреть эти события под
психологическим «микроскопом», обязательно найдется созданное самим
человеком обстоятельство, которое не дает его планам осуществиться. Он едет на
свидание, не залив в бак бензин, и в результате опаздывает самым постыдным
образом. Он назначает важное деловое свидание на день, который сам же
запланировал для командировки. Он вспоминает о детском празднике, когда поезд
уже давно ушел. Все это — не вполне невинные развлечения комплексов. Разница
между неудачником и жертвой состоит в том, что первый тихо смиряется и уже не
поднимает головы, а второй активно ищет виноватых. Только психолог может
обнаружить, чего же хочет на самом деле бессознательное «детей
понедельника».
Я вам не другой!
Но что же все о грустном? Есть в глубинах нашего
бессознательного и кое-что еще. Например, мы видим скромного консьержа, который
тихо читает на рабочем месте заурядную книжку на японском языке. Не поднимая
голоса, он обращается на «вы» к своим отпрыскам дошкольного возраста.
Вид его выражает величие и скорбь. А случайный посетитель судорожно вспоминает
все давно забытые «волшебные» слова и стесняется обременить занятого
человека просьбой открыть дверь. Хочется принять в нем участие — срочно найти
достойную работу, создать лучшие условия жизни. Не стоит торопиться! Вполне
вероятно, что человек этот страдает комплексом превосходства, то есть его хозяин
в глубине души убежден в своей избранности. Поэтому обычные жизненные задачи
ему не подходят — не создано поприща, соответствующего его масштабу бытия. На
первый взгляд, такие люди лишены профессионального тщеславия и отдаются
служению идее — будь то восточная философия, пересмотр последовательности
исторических событий, ревизия эволюционного древа и т.д. Но почему комплекс, а
не истинное призвание? Потому что почти всегда оказывается, что человек этот не
использовал реальные возможности, которые у него были, для решения все той же
главной задачи — не доучился в вузе, поленился защитить диссертацию и т.п. И
теперь ему легче рассуждать о несовершенстве мира, чем делать какие-то
телодвижения в сторону реального решения своих задач. Один из признаков комплекса
превосходства — чувство неоцененности. Этого ощущения не бывает у человека
истинно великого. Если девиз людей с комплексом неполноценности «Я
стараюсь, но это невозможно!», то девизом людей с комплексом превосходства
служит «Все позволено!». Комплекс превосходства ослабляет барьеры
чувств и долга. «Талантливый человек может вести себя как хочет»,
«Я вам не другой!» — подобные высказывания отличают носителей этого
психологического приобретения. Анжелика всегда была ребенком нестандартным. Еще
когда она была юной пионеркой, в нее влюбился вожатый, и они вдвоем сбежали в
райцентр, опоздав на утреннюю линейку. Вожатого уволили. «Ничего, жизнь
должна быть яркой!» — сказала Анжелика. Поступая в институт, она, не
смущаясь, подменила свою работу работой подруги-отличницы. «Для
человечества важнее, чтобы училась я, а не эта серая мышка!» —
откомментировала она свой поступок. Способность «идти по головам»
других людей не оставляла ее и позже, пока она не захотела сделать свою
внебрачную связь разрешенной в доме. Муж предпочел ей ту самую «серую
мышку«, внезапно и вероломно оставив Анжелику. »Я считаю, что время
со мной — праздник для каждого», — грустно сказала Анжелика на приеме у
психолога. Варианты комплекса превосходства — комплексы мученицы или спасителя.
Люди, которые берут на себя больше, чем могут сделать, и ставят интересы
дальних выше ближних, нередко имеют эти комплексы. Плюс подчеркнутый отказ
принимать помощь (что требует смирения, несовместимого с превосходством). Жизнь
очень жестоко и несправедливо испытывает таких людей, ставя перед ними все
новые задачи. Для женщины-«мученицы» типично, если она выходит замуж
за вечно болеющего и малозарабатывающего иногороднего вдовца (не будь у него
этих качеств, она вряд ли стала бы с ним и разговаривать), спешит проведать
чужую старушку (хотя родная мама болеет в одиночестве), берет двух детей из
детского дома (хотя свой ребенок отдан на пятидневку). Но это не есть истинная
любовь и служение — все делается ради благодарности и признания. «Вся моя
жизнь — мученье«, — вздыхает она к сорока годам, — »я всегда кого-то
обслуживала, и никто не скажет спасибо«. Мужчина-»спаситель»
также стремится закрыть собой амбразуру — в семье, работе, общественной жизни.
При этом, как правило, его не очень-то об этом просят. Он берет на себя
трудновыполнимые задачи — воспитать чужих детей (но забывает о своих
собственных), принять на работу нерадивого, но несчастного в личной жизни
служащего (и вызывает обиду сотрудников, которые давно и справедливо
претендовали на это место). На эти не совсем верные шаги его подвигает
стремление оставить глубокий след в душах тем, кому он благотворил — приятно
быть режиссером человеческой судьбы. Но ведь и в душах тех, кто действительно
заслуживает его внимания, он тоже оставляет след — только какой? Превосходство
и неполноценность часто сочетаются друг с другом, и вообще комплексы любят себе
подобных. Выбор «Тварь я дрожащая или право имею?» на их обладателей
часто не распространяется: тварь дрожащая, и потому имею право. Много прав; в
числе первых — взращивать свои комплексы.
Дон Жуан, Клеопатра и многие другие…
Не свободны от комплексов и отношения между
мужчинами и женщинами. 35-летний Александр всегда пользовался успехом у женщин.
Случалось даже, что утром он виделся с одной, а вечером того же дня — с другой.
Интимные встречи, однако, не перерастали в действительно близкие отношения, и
одна партнерша незаметно сменялась другой, а семьи у Александра так и не было.
В процессе работы с психологом выяснилось, что еще со школьных времен он был
влюблен в девушку, которая относилась к нему благосклонно. Но решительного шага
так и не предпринял, хотя они встречались в течение многих лет. Он навещал ее и
позже, когда она вышла замуж; отношения сохранились платоническими. Такие
сюжеты основаны на действии комплекса Дон Жуана. Умеющий обольщать мужчина
теряет свои способности и навыки, когда предметом внимания становится женщина
действительно важная для него (очень часто на протяжении жизни это всего одна
Донна Анна, знакомая с детства). Таким образом, в его жизни есть одна дама для
души и много — для тела, которые, однако, не заменяют собой первой и в конце
концов бесследно уходят. Та, которая объединила бы в себе оба начала,
составляет основную цель поисков Дон Жуана. Внешние победы очень часто
оказываются поражениями, если человеком движет комплекс. Даша встретила своего
возлюбленного, когда он был уже семейным человеком. И хотя она была ему дорога,
разводиться он не хотел — в семье были дети. Даша настаивала: «Если ты не
уйдешь из семьи окончательно, мы расстанемся». Он сопротивлялся. Наконец,
оставил жену. А Даша оставила его. Поведение Даши продиктовано комплексом
Клеопатры — большая плата за близость, отсутствие серьезных общих планов и
последующая кара для возлюбленного. Для женщин, играющих в эту игру, кульминацией
становится желание подчинить и наказать партнера, что косвенно подтверждает их
высокую ценность. Как правило, они пережили в юности неразделенную любовь, и
эхо этого переживания побуждает их брать пример с Клеопатры. Те, кто не сумел
вовремя освободиться от этого комплекса, рискуют остаться одинокими. Комплексы
способны испортить и невинные, и серьезные проделки Амура. Галина всегда была
верна своему мужу и считала приключения на стороне для себя излишними. Однако
любовь зла — и после счастливых двадцати лет семейной жизни у Галины появилось
увлечение. Достаточно значительное, чтобы изменилась ее жизнь. Но не настолько,
чтобы рисковать семейным положением. На первых этапах влюбленности Галине
хотелось обсудить события своей жизни с мужем, который всегда был ей самым
близким человеком. Она тихо надеялась, что чувство разрушится, если они вместе
посмеются над ним. Однако не решилась. Дальше — хуже. Она назначала и отменяла
свидания, «нагружала» возлюбленного своими семейными проблемами, пока,
наконец, их роман не растворился в цепочке взаимных упреков. В этот момент
Галина и оказалась в клинике неврозов. Тайная готовность к супружеской измене и
неспособность извлекать из нее радость — это составляющие комплекса Анны
Карениной, носительницам которого не хватает внутренней свободы и легкости, а
значит, и способности радовать собой других.
Комплексы можно приручить
Итак, от комплексов не свободен никто. Иногда они
вредны, иногда опасны, и в любом случае — на «бесполезной стороне»
жизни. Поэтому часто хочется, чтобы их не было. Что же можно для этого сделать?
Сначала — осознать. Комплексы — дети бессознательного. Чтобы увидеть
глубоководную рыбу, нужно извлечь ее на берег. Точно так же можно поступить и с
комплексами. Они живут вольготно, пока на них никто не смотрит. Шаг следующий —
принять их как давно знакомую часть своей души. Все неназванное
интригует сильнее. Как только вы скажете своему комплексу «Маска, маска, я
вас знаю!» — его сила уменьшится. Комплексы нельзя изгонять, с ними нужно
вести переговоры. И, наконец, преобразовать. Нужно произнести волшебную
фразу «Тень, знай свое место!» — и тогда комплексы превратятся в
невинные и полезные черты: комплекс неполноценности — в самокритичность,
превосходства — в самоуважение, вины — в чувствительность и сострадание,
Клеопатры — в тонизирующее мужчин кокетство, а Дон Жуана — в умение добиваться
действительно любимой женщины.
3. Неофрейдизм

Фрейдовский психоанализ
и его варианты, предложенные Карлом Юнгом и Альфредом Адлером породили много
критических замечаний и множество попыток его уточнения. Всю совокупность
течений, выросших на основе психоанализа, принято обозначать как неофрейдизм,
под которым понимается обширное направление в зарубежной психологии, возникшее
в 30-х гг., на базе идей 3. Фрейда и представлявшее собой социально ориентированную
форму психоанализа. Главными представителями неофрейдизма являются К. Хорни, Э.
Фромм, Г. Салливан. Карен
Хорни (1885-1952) выступила скорее не с созданием собственной теории,
альтернативной фрейдовской, а с дальнейшим развитием его идей. Она не соглашалась
с представлением Фрейда о зависимости личности человека от неизменных
биологических факторов и об исключительной роли сексуальных влечений в
формировании его поведения. Она отвергала и вывод Фрейда о неизменности и
тотальной биосексуальной обусловленности мотивов поведения человека. По ее
мнению, человек не только может меняться, но и реально меняется в процессе
своей жизни. Если Фрейд постулировал зависть девочек к мальчикам как главный
мотив поступков и деятельности женщин, то Хорни выдвинула противоположное
утверждение, что мальчики завидуют девочкам и все поведение мужчин определяется
их собственным чувством неполноценности по отношению к женщинам, что и приводит
к стремлению мужчин принизить женщин, добиться над ними господства. Однако,
несмотря на это, кардинального пересмотра понятий бессознательного, комплексов
и т.д. К. Хорни не проводила. Центральное место в системе своих взглядов она
отводила понятию базальной тревожности, источником которой являются недостаток
родительского внимания и ласки в детстве и возникающее у ребенка чувство
одиночества и беззащитности в потенциально враждебном ему мире. Все, что может
нарушить систему взаимоотношений родителя и ребенка, приводит в конечном итоге
к формированию этой основной, базальной тревоги. По сути, Хорни выступила с
социологизированным вариантом фрейдизма, в котором поставила проблему
социальной (в терминологии Хорни — культурной) обусловленности формирования
характера человека и неврозов. В отличие от инстинктов как фактора мотивации
поведения (о чем говорил Фрейд), Хорни в число доминирующих факторов относит
потребность в безопасности и освобождении от страха. Под влиянием опыта
врачебной работы (Хорни занималась врачебной практикой в психоаналитических
клиниках Берлина) и вследствие общения с Эрихом Фроммом, она пришла к выводу о
значимой роли культурных факторов в возникновении неврозов. Таким образом,
источником невроза является сформированная у ребенка базовая тревожность. Эти
представления особенно подтвердились после ее переезда в 1932 г. в США. Она
писала, что «…отношения между людьми и неврозы в этой стране во многом
отличаются от тех, которые я наблюдала в европейских странах и объяснить это
можно только…» различием в цивилизации. Свои взгляды К. Хорни изложила в
книге «Невротическая личность нашего времени». 
Главным утверждением в
ней было то, «что неврозы вызываются нарушениями человеческих
взаимоотношений. В этой же книге содержится и критика ряда положений учения
Фрейда как недостаточно отражающих значение культурных факторов, что не только
приводит к неверным обобщениям, но и мешает пониманию реальных сил,
определяющих наши взгляды и действия. Эта критика получила развитие и в других
работах Хорни и касалась основных аспектов фрейдовской теории: пансексуализма, Эдипова
комплекса, инстинкта смерти, структурного деления психики на Оно, Сверх-Я и Я,
предопределяющей роли детства и его инфантильно-сексуальных фаз, сексуальной
этиологии неврозов и др. Тем не менее Хорни не отказывается полностью от
наследия Фрейда. Она очень высоко оценивает творчество ученого и высказанные им
идеи. 
Однако свою задачу она
видит не в строгой приверженности всем теоретическим интерпретациям Фрейда —
это была бы опасность стагнации — но «…в построении нового на заложенных
им основах… именно таким путем мы можем помочь реализации тех возможностей,
которые психоанализ имеет для будущего — как в качестве теории, так и в
качестве терапии». Хорни заменяет преимущественно биологизаторскую
ориентацию Фрейда на эволюционно-социологический подход. Она обратила внимание
на некоторые типичные для современного общества аспекты, как, например,
соревнование в смысле соперничества, конкуренцию, которые являются не только
движущей силой экономики, но пронизывают также личную жизнь человека. Все
человеческие отношения в семье, между родными, в школе, в обществе, в любви
имеют характер соперничества. Постоянная необходимость сравнения себя с
другими, притязания и — реальные возможности своего неуспеха и успеха других,
вызывают тяжелые переживания — страх перед возможной неудачей, чувство
неполноценности, зависти и постоянной тревожности. 
Тревожность является
источником притязаний и желания любви и привязанности со стороны других. Она
порождается обстоятельствами жизни индивида и уходит своими корнями в детство.
Отсутствие теплоты и безопасности в детстве порождает усиленную потребность в
успокаивающей привязанности, за которой стоит потребность в безопасности. По ее
мнению, человеком движут бессознательные побуждения, главным образом
врожденные, биологически обусловленные, отчасти же приобретенные: стремление к безопасности
и к удовлетворению. Принимая фрейдовский принцип, согласно которому поведение
индивида определяется бессознательными мотивами, и предполагая, что эти
бессознательные побуждения носят аффективный, или эмоциональный, характер,
Хорни тем самым сохраняет всю суть психоанализа. Эти два вида бессознательных
стремлений несовместимы друг с другом. Конфликт между ними приводит к
необходимости подавления одного из них. Хорни отвергает Сверх-Я как подавляющую
силу, сам конфликт вызывает подавление одного из несовместимых стремлений.
Подавление, по Хорни, это выталкивание из сознания импульса или аффекта. После
подавления мы субъективно убеждены, что у нас его нет. Подавленный импульс
встречает сопротивление сознания. Возникают защитные механизмы Я, которые
служат окольными путями проникновения в сознание подавленных импульсов,
потребностей, чувств, но в сильно замаскированном виде. 
Эти защитные механизмы
формируются с детства и становятся той бессознательной основой, на которой
строятся представления человека о самом себе. Сохраняя основные особенности
психоанализа, Хорни подчеркивает роль культуры, противоречий, вызываемых ею: с
одной стороны, культура стимулирует наши потребности, а с другой — налагает
большие ограничения (экономические, юридические, этические), которые подавляют
эти же потребности, следовательно, усиливает бессознательный внутриличностный
конфликт. Основными элементами этой драмы у Хорни, как и у Фрейда, служат
противоположные бессознательные побуждения, основанные на несовместимых
стремлениях, причем конфликты разрешаются в результате подавления с помощью
защитных механизмов Я. Сумма таких решений, их источник и развитие в течение
жизни индивида определяют его характер и делают личность нормальной или
невротической. Примерный механизм поведения человека, по Хорни, выглядит
следующим образом. При возникновении базальной тревожности ребенок вырабатывает
соответствующие тактики поведения, позволяющие ему справиться с растущим
чувством беспомощности и беззащитности. При фиксации этих тактик в личности
ребенка формируются невротические потребности.
·          
Объединение
этих невротических потребностей приводит к формированию определенного типа
личности: 
o    
услужливая
личность — тот, кто испытывает потребность быть рядом с другими людьми, тянется
к людям, в ком сильна потребность в одобрении и любви со стороны доминантного
партнера; 
o    
отрешенная
личность — тот, кто испытывает потребность в одиночестве, бежит от людей, в ком
сильна потребность к независимости и совершенству, кто ведет замкнутый образ
жизни; 
o    
агрессивная
личность — тот, кто нуждается в противодействии людей, кто тянется к власти,
престижу, кто нуждается в восхищении, успехе и подчинении других людей. 
Тяга к другим людям
предполагает признание собственной беспомощности и попытку завоевать одобрение
со стороны окружающих. Это единственный способ, каким человек подобного типа
может почувствовать себя в безопасности. Бегство от людей предполагает
замкнутость, тягу к независимости и самостоятельности. Потребность испытывать
противодействие со стороны других людей предполагает враждебность, бунтарский
дух и агрессию. Когда одна из указанных стратегий оказывается фиксированной в
личности человека, изменить ее практически невозможно — она захватывает
личность в целом: взаимоотношения с другими людьми, самооценку, отношение к
жизни и т.д. Реформированное учение Хорни, как признает она сама, остается
психоанализом. «…Если считать, что суть психоанализа заключена в
определенных базисных подходах к осмыслению роли бессознательных процессов и
тех путей, которые они находят для своего выражения, и в форме терапевтического
лечения, которое приводит эти процессы к осознанию, тогда то, что я здесь
представляю, является психоанализом». Еще один
представитель неофрейдизма — Гарри Салливан (1892-1949) — психиатр-практик,
преподаватель и редактор журнала «Психиатрия», автор концепции
межличностной психиатрии. Эта концепция — другая форма социализированного
психоанализа. Ее основу составляет тезис о роли межличностных отношений в
формировании личности и процесса ее развития. При этом задача воспитания
сводится к социальной адаптации человека. Стремясь к объективному, по типу
точных наук, описанию психических фактов, Салливан разработал специальную
терминологию. Личность определяется как «относительно устойчивая модель
повторяющихся межличностных ситуаций, характеризующих человеческую жизнь».
Личность нельзя изолировать от интерперсональных отношений, человек всегда член
«социального поля» и может быть понят только в этом контексте.
Ребенок вступает в межличностные отношения уже с момента рождения под влиянием
потребностей — органических, потребности в нежности, стремления освободиться от
беспокойства, возникающего от недоброжелательного отношения. В ходе этих
отношений складывается персонификация, т.е. образ человека (себя и других).
Персонификации, сложившиеся в раннем детстве, в последующем определяют все
отношения человека к другим людям. 
Источником активности,
по Салливану, является энергия, свойственная организму изначально. Все
психические процессы, все приобретенные привычки и формы поведения являются
способами трансформации энергии и называются им «динамизмами». В
сумме они составляют «Я-систему», которая образуется в раннем
детстве. Социализации ребенка способствует овладение языком, с помощью которого
происходит образование «синтаксического опыта». Таким образом,
Салливан развивает важные идеи о значении и месте связей и отношений человека с
другими людьми, оставаясь при этом в рамках психоаналитических учений о
человеке. 
Он считал, что
нарушения межличностных отношений лежат в основе душевных заболеваний.
«Это утверждение относится и к психозу, и к неврозу, поскольку
внутрипсихические конфликты изначально являются межличностными конфликтами,
становящимися внутрипсихическими тогда, когда первоначальные противники —
обычно родители — участвующие в этих конфликтах, интернализируются». Салливан
имел огромный опыт применения динамических психотерапевтических методов к лечению
шизофреников. Как пишут Ф. Александер и Ш. Селесник, «он обладал особым
даром общения с этими отстраненными, отчужденными душевными страдальцами, и его
психологические описания их поведения не имеют себе равных». 
Эрих Фромм (1900-1980)
— самый видный представитель психологии неофрейдизма. Им разработана концепция
«гуманистического психоанализа». Фромм был не только психоаналитиком:
он объединил социологию с психоанализом в самостоятельную аналитическую
социальную психологию. На протяжении всей жизни его восхищали тексты Ветхого и
Нового Завета. Углубленное изучение религии иудаизма, немецких мистиков,
классического буддизма способствовали формированию гуманистических
представлений о человеке и путях его развития (см., напр., его работу
«Иметь или быть?», 1976). Главное открытие Фромма
связано с признанием социальной обусловленности теории и терапии психоанализа.
«В противоположность точке зрения Фрейда анализ, предложенный в этой
книге, основан на предположении, что ключевой проблемой психологии является
особого рода связанность индивида с внешним миром, а не удовлетворение или фрустрация
тех или иных человеческих инстинктивных потребностей. Более того, мы
предполагаем, что связь между человеком и обществом не является статичной. 
Общество осуществляет
не только функцию подавления, хотя и эту тоже, но и функцию созидания личности.
Человеческая натура — страсти человека и тревоги его — это продукт культуры; по
сути дела сам человек — это самое важное достижение тех беспрерывных
человеческих усилий, запись которых мы называем историей». Как отмечает
Фромм, характер человека имеет не только либидозную, но и социальную обусловленность.
При этом главная роль принадлежит семье, но после окончания периода детства
влияние семьи замещается общественным влиянием. В связи с пониманием решающей
роли общества в формировании человека, Фромм обращается к различным концепциям
общества, в том числе и к учению Маркса. Он раскрыл гуманистическую сущность
учения Маркса и вместе с тем указал на его действительные ограничения. Таким
образом, можно сказать, что Фромм предпринял попытку соединить неортодоксальный
фрейдизм и марксовую теорию общества. Так же, как Хорни и Салливан, с которыми
ученый был дружен, Фромм отвергает биологизм Фрейда и пытается понять человека
в зависимости от социальных условий его существования. Фромм анализирует все
сферы общества — его экономическую, социальную и политическую структуру в связи
с их влиянием на внутренние духовные изменения человека. Исходным при этом
выступает тезис об особенностях человеческого существования, качественно
отличного от существования животных. «Человеческое существование
начинается тогда, когда достигает определенного предела развитие деятельности,
не обусловленной врожденными механизмами; приспособление к природе утрачивает
принудительный характер, и способы действий уже не определяются
наследственностью, инстинктами. 
Иными словами, человеческое
существование и свобода с самого начала неразделимы. Здесь имеется в виду не
позитивная «свобода чего-то», а негативная «свобода от
чего-то» — в данном случае свобода от инстинктивной предопределенности
действий». Это особенное существование человека заключает в себе так
называемое экзистенциальное противоречие, проистекающее из того, что
разрываются естественные — инстинктивные связи человека с природой, первичная
гармония между человеком и природой разрушается и перед ним встает задача
приспособления к природе. Вместо предопределенного инстинктивного действия
«человек должен выбирать между различными действиями; он начинает думать.
Его роль по отношению к природе меняется: вместо того, чтобы действовать на
основе инстинктивной предопределенности, человеку приходится оценить в уме
различные способы действия; от пассивного приспособления он переходит к
активному, т.е. начинает трудиться. Он изобретает орудия труда и тем самым,
овладевая природой, отделяется от нее все больше и больше. Он начинает смутно
осознавать, что он — или, точнее, группа, к которой он принадлежит, — это не то
же самое, что природа вокруг. В нем пробуждается сознание трагичности своей
судьбы: быть частью природы, но не вписываться в нее. Он сознает, что, в конце
концов, его ожидает смерть, хотя и пытается отрицать это в различных
фантазиях». Поскольку человек, свободный от первичных связей с природой,
все же остается связанным с нею, «свобода от…» приводит к возрастанию
чувства одиночества. 
Вместе с биологическим
отделением и началом индивидуального существования человек чувствует
одиночество, озабоченность, безнадежность, опасность, возрастающее чувство
бессилия и ничтожности. Возникают импульсы-потребности, направленные на
преодоление этих тяжелых переживаний. Для этого существует только один
возможный продуктивный путь: добровольные связи с миром и природой,
продуктивная деятельность человека, любовь к работе, которые снова соединят его
с миром, но уже не первичными связями, а как свободного и независимого
индивида. Человек может развиваться до «позитивной свободы», он может
добровольно соединить себя с миром любовью и работой, истинным выражением своих
эмоциональных, чувственных и интеллектуальных способностей; таким образом, он
может стать единым с людьми, природой и самим собой, не уничтожая независимость
и единство своего индивидуального «Я». Но социальные условия не
предлагают возможности для развития человека в этом направлении. Для него
остается только один способ победить одиночество — убежать в покорность, подчиниться
или вступить в такие отношения с людьми и миром, которые обещают спасение от
неопределенности. Так возникают непродуктивные способы удовлетворения
человеческих потребностей. Их Фромм называет механизмами бегства (от
невыносимой ситуации). Механизмы бегства — это такие пути решения индивидом
проблем своего существования, которые выливаются в определенные тенденции
поведения. Их три: авторитаризм, деструктивизм и конформизм. Они —
иррациональны и бессознательны. Различные в своих проявлениях, они являются
результатом одной базовой потребности — избежать собственной слабости и
изолированности. Они не устраняют причин страдания и тревоги и не могут решить
проблему человеческого существования, являясь лишь защитными механизмами, ибо
за поступками и мыслями личности, например деструктивного типа, скрываются
другие действительные мотивы. Проникнуть за эти защитные механизмы и раскрыть
подлинные эмоциональные и интеллектуальные потребности личности может только
психоаналитик с помощью применения психоаналитической техники — свободных
ассоциаций, толкования сновидений и т.п. Признавая качественные различия
общества на разных этапах истории, Фромм подчеркивает необходимость строгого
научного анализа его социальной структуры и утверждает, что радикальным
изменениям экономических, социальных, политических сторон жизни сопутствуют
столь же радикальные изменения в структуре личности. Поэтому экзистенциальные
противоречия, вытекающие из особенностей человеческого существования как
свойственного человеческой ситуации вообще, дополняются историческими
противоречиями, свойственными определенному обществу. Развиваемая Фроммом
концепция человека капиталистического общества, когда не только труд, но и
личность становится товаром, когда достигает предела отчуждение человека: он
превращается в автомат, которым манипулируют, — обличает капитализм как
социальную систему. Фромм показал, что экономическая система капиталистического
общества потребовала от человека таких качеств, как эгоизм, себялюбие,
алчность, которые являются продуктом этих социальных условий. Зависимость
характера человека от его образа жизни Фромм выразил в понятии «социальный
характер«. »Взаимосвязь индивидуальной психической сферы и
социоэкономической структуры я называю социальным характером». Социальный
характер меняется вместе с изменением общества и культуры. Фромм различал
следующие его типы: накопительский, воспринимающий, рыночный, эксплуататорский,
некрофилический. Все это разновидности непродуктивного характера. 
Только создание нового
общества в будущем приведет к продуктивному характеру. Порожденный обществом, в
котором господствует частная собственность, этот характер выражает такой способ
существования человека, который Фромм назвал обладанием. Ориентация на
обладание проявляется в собственнических чувствах и установках, которые
пронизывают жизнь человека во всех ее проявлениях — в обучении, в формах
отношений между людьми, в том числе родителей и детей, мужа и жены, пациента и
врача и т.д. Характеристика Фроммом ориентации на собственность представляет
собой острую критику современного капиталистического общества. В русле
психоаналитической концепции развивается и так называемая Эго-психология —
направление, в центре которого находится исследование проблемы «Эго».
Дочь Фрейда, Анна Фрейд (1895-1982), отталкиваясь от представлений Фрейда,
развиваемых им в работах «По ту сторону принципа удовольствия»,
«Групповая психология и анализ человеческого Я», в которых 3. Фрейд
указывал на собственные склонности и тенденции «Эго», выступила с
собственной концепцией детского анализа как направления психоаналитической
терапии. Она расширила роль «Эго» и показала его независимость от
«Оно». Поэтому эта концепция получила название «психология Эго».
Ее придерживался такой известный психолог, как Э. Эриксон (1902-1994). Это
направление ставит задачу исследовать содержание и происхождение
«Эго» как автономного, независимого от «Оно» образования, и
его функции, главной из которых является адаптация к внешнему миру. Развивая
психоанализ, Эрик Эриксон (1902-1994) на разнообразном материале разработал
эпигенетическую теорию развития личности и эмоциональных кризисов у взрослых.
Он описал восемь стадий психического развития Я, которые проходит человек от
рождения до смерти, утверждая таким образом, что развитие личности не
заканчивается в подростковом возрасте, но происходит на протяжении всего
жизненного цикла. Переход на каждую следующую стадию вызывается новыми
задачами, которые выдвигает общество, и сопровождается кризисами идентичности.
В известных трудах — «Детство и общество» (1950), «Идентичность:
юность и кризис« (1968), »Молодой Лютер» (1958) и др. Эриксон,
отталкиваясь от теории и практики психоанализа, разрабатывал проблему отношения
Эго к обществу, связав ее с новейшими данными антропологии и социологии. Во французской науке большое распространение получил
структурный психоанализ Жака Лакана (1901-1981). 
Лакан соединяет
психоанализ с лингвистикой. Сердцевину его структуралистского подхода выражают
формулы «бессознательное — это язык», «бессознательное
структурировано как язык». Лакан фиксирует внимание на роли
лингвистических методов описания бессознательных проявлений личности. Тезис
Декарта — «я мыслю, следовательно, существую», в основе которого
лежит идея о полном совпадении субъекта мышления и субъекта существования, он
преобразует в другой тезис — «я мыслю там, где я не существую», т.е.
субъект не есть высказывание, потому что мотивировка речевого высказывания
бессознательна. Бессознательное — это речь «Другого», выступающего в
роли субъекта. Оно скрывается в межсубъектном языковом взаимодействии врача и
пациента и раскрывается в ходе «речевой работы» в ситуации их
диалога. В этой работе Лакан опирается на приемы исследования, разработанные Ф.
Соссюром, Р. Якобсоном и др. Опора на строгие научные приемы преследует не
только чисто практические терапевтические цели, но, прежде всего, отражает
стремление к подлинной объективности и научности психоанализа, в отличие от
свободных интерпретаций в духе интуиции, понимания и т.п., придающих
психоанализу характер трудно проверяемых построений. Таким образом, сегодня
неофрейдизм представляет множество различных концепций и подходов, очень
отдаленно связанных между собой. Как отмечают Д. Шульц и С. Шульц,
«некоторые современные варианты психоанализа уже настолько далеко ушли от
его изначального, фрейдовского варианта, что сохраняют свое название лишь для
того, чтобы отличить себя от бихевиористской и экспериментальной линии в
психологии».
4. Тест восьми влечений Сонди и его
модификация
Методика, разработанная
в 30-е годы ХХ столетия венским психологом Л. Сонди (в других переводах —
Зонди, Шонди или Сцонди), основана на эмпирических данных, полученных при
многочисленных исследованиях в основном лиц с серьезными проблемами или
психическими заболеваниями. Однако в последствии она широко применялась как
проективный личностный тест, при этом обращает на себя внимание тот факт, что
Сонди приводит большой набор профессий, соотносимых с разными личностными паттернами,
выявляемыми методикой.
Психологический
эксперимент состоит в том, что обследуемому лицу предлагается выбрать наиболее
симпатичные и наименее приятные портреты разных мужчин и женщин. Каждый портрет
по своей физиогномической и психологической сущности отражает в наиболее
заостренном виде проявление одной из основных восьми базисных человеческих
влечений. Сонди полагает, что типологически разные личностные структуры могут
быть представлены различными сочетаниями этих 8-ми основных влечений. Каждое из
них в зависимости от формализованных показателей выявляет ту или иную патологию
или проблему обследуемой личности.
В обоснование своего
метода Сонди высказывает предположение, что наиболее выраженную силу и
психодиагностическое значение имеют портреты, которые соответствуют наиболее
значимым потребностям индивида и соответствуют его генетически обусловленным и
динамически актуальным склонностям. Свои предположения Сонди аргументирует
проведенными экпериментальными исследованиями и клиническими наблюдениями
Портреты распределены на 6 серий по 8 портретов в каждой серии. Сама идея —
использовать заостренные патологическим процессом личностные свойства не только
для дифференциально-диагностических целей, но для изучения личности — лежит в
основе многих психодиагностических методик, высвечивающих умеренными
количественными показателями черты характера и свойства личности, которые при
высоких показателях интерпретируются как отклонение от нормы. Такую параллель
проводил еще в начале ХХ века Кречмер. Этот подход достаточно долго
критиковался, однако на практике проблема преморбида и стигматизированности
всегда была в центре внимания психиатров, а в последние десятилетия стала
весьма актуальной для психологов, педагогов, а также других специалистов,
занимающихся индивидуализацией учебного процесса, семейным консультированием,
профориентацией и расстановкой кадров.
Правомерность такого
подхода в свое время подчеркивалась и известным отечественным психологом Б.В.
Зейгарник. Она видела широкие возможности для изучения личности на примере
патологически заостренных черт психически больных людей, рассматривая их как
огрубленную модель менее явных, смягченных и сбалансированных в норме
личностных свойств. Те специалисты (психологи, врачи, педагоги), которым
довелось познакомиться с тестом Сонди, безусловно обратили внимание на заметное
своеобразие тезауруса автора методики и сложность сопоставления данных с
результатами других исследований. В значительной степени это связано с чисто
психоаналитической базой интерпретационного подхода автора, к тому же и с
определенным анахронизмом в понимании психоанализа, который за последние, полвека
получил свое дальнейшее развитие. В то же время определенные трудности в
понимании того, что хотел сказать своим ‘читателям автор, специалисты
испытывают из-за того, что многие переводы работ Сонди грешат неточностью.
Здесь лишний раз подтверждается ставшее уже расхожим мнение о том, что при
переводе опыт и знания специалиста в его профессиональной сфере не менее важны,
чем знание иностранного языка.
Все эти трудности
привели к необходимости модификации как самой процедуры обследования, так и
толкования результатов. В первую очередь, не смотря на стремление максимально
сохранить специфику стиля Л.Сонди, временами приходилось прибегать к более
понятной современному психологу терминологии. Что касается интерпретации, то в
модифицированном варианте она базируется на теории ведущих тенденций, которая
рассматривает личность как образование, уходящее корнями в генетически заданную
предиспозицию. Ведущие тенденции, это те устойчивые судьбореализующие свойства,
которые пронизывают все уровни личности и во многом предопределяют стиль жизни,
выбор профессиональной деятельности, сферы социальной активности, а также
значительно влияют на формирование индивидуальной иерархии ценностей.
В модифицированном
варианте все портреты были выполнены заново известным и весьма талантливым
художником Б.И.Энским с сохранением их психологической сущности и сходства с
оригиналом. Затем валидность теста была проверена в эксперименте на
репрезентативных группах нормы и контингента клиники пограничных состояний.
Тест в сущности не
является таким количественным методом, в котором рестандартизация могла бы
уточнить популяционные нормативы. Сам Л.Сонди на основании экспериментальных
данных утверждает, что этнические и культурно-социальные аспекты не влияют на
результаты тестирования, так как структура влечений, лежащая в основе перцепции
материала методики, универсальна для людей любой национальности и
социально-региональной принадлежности. Поэтому адаптация теста в основном
сводится к ревалидизации выявляемых методикой феноменов, что и было сделано в
процессе работы над модифицированным вариантом теста путем сопоставления данных
с результатами других психодиагностических тестов и данными объективного
наблюдения.
Главная цель, которую
преследовал автор новой разработки теста, это изучение концептуальной основы
методики и ее феноменологической сопоставимости с индивидуально-типологическим
подходом, лежащим в основе теории ведущих тенденций. Кроме того, модификация
метода позволила использовать категориально-понятийный арсенал современного
психолога и уточнить феноменологическую структуру теста в контексте приведенной
выше типологии индивидуально-личностных свойств.
Количественные показатели методики
Количественные показатели
основываются на количестве выборов портретов одной серии, которое в свою
очередь формируется из числа предпочитаемых и отвергаемых портретов этой серии.
Затем показатели разных серий сравниваются между собой. Выделяется три вида
реакций: средняя, нулевая и полная. Средней называется такая реакция на выбор
портретов, когда испытуемый выбирает в среднем 3 (от 2 до 4) из 6 портретов
одной серии (т.е. одного фактора).
Нулевая реакция — та,
при которой испытуемый не выбирает ни одного или выбирает как симпатичный ( или
несимпатичный) только один портрет из соответствующего фактора, представляет
крайнюю степень выраженности раскрываемого данным фактором влечения, но в
состоянии разряженности, отреагирования, удовлетворения данной потребности.
Напрашивается аналогия с интерпретацией цветового выбора, в котором тот или
иной цветовой эталон, отражающий ведущую потребность, расположен на первых
позициях, что означает: потребность актуальна, но не фрустрирована, или с
цветами индифферентной зоны выбора, когда потребность не актуальна, находится в
состоянии полного удовлетворения.
Полная реакция — так
обозначается выбор, при котором 6, 5 или самое меньшее 4 портрета одного и того
же фактора отобраны все равно, как: предпочитаемые или отвергаемые. Согласно
опыту, такой выбор выявляет то влечение или личностную тенденцию, которая
оказывает наибольшее динамическое воздействие, т.е. требует разрешения. При
этом реакция может быть позитивной, если все (или почти все) выборы выявлены
как симпатичные, и негативной, если все (или почти все) выборы расцениваются
как несимпатичные.- При комбинированном выборе речь пойдет об амбивалентной
реакции. Полная реакция имеет двоякое значение: она может выявлять наиболее
динамически сильный фактор, который не проявляется в спонтанном отреагировании,
но сублимируется в профессиональном выборе, в дружеских отношениях, в любви и
увлечениях, или трансформируется в болезненные проявления. Она также может
обозначать состояние, которое предшествует проявлению какого-либо
нереализованного, но актуального влечения, в то время как нулевая реакция
указывает на влечение или склонность, которая себя уже проявила.
Таким образом, Сонди
считает, что между полной и нулевой реакциями нет качественной разницы. Разница
только динамическая: речь идет о двух последовательных состояниях одной и той
же склонности, сменяющих друг друга — состояние максимального напряжения и
состояние разрядки. Отсюда, нулевую реакцию следует понимать не как отсутствие
данной склонности, а как спад напряженной потребности после разрядки. Этим
следует объяснить изменчивость профиля влечений при повторных исследованиях,
когда полная реакция в одном выборе сменяется нулевой реакцией в другом, и
наоборот. Такая подвижность показателей по тому или иному фактору имеет важное
диагностическое значение. В связи с этим Сонди рекомендует большое количество
повторных исследований с помощью теста 8-ми влечений на протяжении любого
отрезка времени (от нескольких в течение одного дня до многократных в течение
месяца, года или нескольких лет).
Состояние напряженной
потребности, выявляемое полной реакцией по какому-либо фактору, может
проявиться двояко: отреагирование вовне, т.е. реакция, предшествующая
удовлетворению влечения и вытеснение неотреагированного влечения в подсознание,
сублимация его в профессиональной деятельности, межличностных отношениях,
интересах и увлечениях. В любом случае динамическое накопление влечения
(склонности) определяет состояние готовности к разрядке. При генотипической
полной реакции происходит прямое отреагирование, при генотропической — путем
трансформации в иной, социально приемлемый, сублимированный вариант реализации
влечения. В связи с вышесказанным полные реакции подразделяются следующим
образом: максимальный выбор симпатичных портретов в рамках определенного
фактора выявляет напряженность влечения, готового к разрядке вовне. Испытуемый
не пытается сдерживать это влечение и ждет лишь удобного момента к его
реализации.
Максимальное количество
отвергаемых портретов того же фактора определяет то переполняющее его влечение,
которое он отвергает, неосознанно вытесняет или подавляет из-за невозможности
реализации этого влечения в конкретной обстановке, что влечет за собой
сублимацию нереализованного влечения через генотропические тенденции,
проявляющиеся в профессиональном выборе, в сфере интересов, в межличностных
контактах, словом — в социализированной форме, в качестве компенсаторных
реакций.
Основные принципы интерпретации. Судьбоанализ.
Согласно теории
влечений Сонди, факторы влечений — это ведущие жизненные радикалы. Они обладают
способностью к превращению в разные формы проявления, т.е. имеют несколько
вариаций, проявляющихся в «возможностях судьбы». Благодаря их
способности к метаморфозе человек имеет перспективу множества возможных судеб,
а не одной единственной предначертанной наперед. Для понимания множества
возможностей реализации в жизни восьми влечений, Сонди утверждает следующее:
1.
Каждому фактору влечения соответствует филогенетическая, родовая, историческая
первичная форма проявления, которая корнями уходит в реакции представителей
животного мира, особенно сообщества приматов. Только так называемые Я факторы (k
и р) не имеют первичной формы в царстве животных, они свойственны только человеку.
2.
Каждый фактор влечения имеет особую форму проявления в раннем детстве, которая
полностью совпадает с прегенитальными парциальными влечениями по Фрейду.
3.
Биполярная природа каждого фактора влечения может манифестироваться уже в
первом пубертате (от 3 до 6 лет). Двухполюсные факторы влечений, такие как
любовь к личности — любовь к человечеству (h),
активность — пассивность (s),
Авель — Каин (е), тщеславие — стыдливость (hy),
аутизм — отказ от собственного Я (k), инфляция — проекция (р), поиск — прилипание
(d), судорожное цепляние — отрыв (m),
обуславливает те противоположности, которые обнаруживаются уже в раннем детстве
при обследовании данным тестом.
4.
Каждый из восьми факторов влечений обусловливает определенный набор
характерологических черт, позволяющих понять типологическую принадлежность
обследуемого человека, относимого к норме.
5.
Каждый фактор влечения обусловливает определенный круг профессий. а также и
определенный круг общения и интересов
6.
Каждый фактор влечения обусловливает и определенный тип духовной жизни человека
и его деятельности в этой сфере. Отсюда способность методики выявлять глубоко
спрятанные пружины в выборе направления социально-культурной жизни человека.
Именно эти факторы изначально предопределяют, как считает Сонди, применит ли
обследуемый свои духовные способности в сфере культуры и гуманизма (h), техники
и цивилизации (s), религии и этики (е), театрального искусства (hy), философии,
психологии, математики, филологии (k), поэзии, научных исследований (р),
национальной экономики, хозяйства, коллекционирования произведений искусств
(d), речевых видов деятельности (оратор, певец)(m).
При этом Сонди подчеркивает, что имеет в виду не сублимацию как смещение
угрожаемых сексуальных влечений (т.е. по Фрейду), а самостоятельно существующие
изначально априорные духовные ценности, которые являются контрастными по
отношению к низменным (первичным, примитивным) тенденциям и присущи каждому
человеку как возможный вариант его судьбы.
7.
Восемь факторов влечений обусловливают именно те совершенно особые болезненные
симптомы, которые не выводимы из других факторов или симптомов и могут
выступать в виде клинических проявлений при психических расстройствах и
нарушении влечений.
Формулы влечений (ключ к пониманию значений количественных показателей
теста)
Психодиагностические
признаки делятся на две основные группы: заостренные личностные черты или
симптомы и — общая картина характера или болезни. Факторы-черты (или
факторы-симптомы) — это те признаки, которые выявляются амбивалентными или
нулевыми реакциями. Устойчивая амбивалентная реакция (т.е. повторяющаяся при
многократных исследованиях) говорит о существующей тенденции, которая осознана
индивидом, но еще не реализована. Внешняя реализованность тенденции
(потребности) проявляется в нулевых реакциях, а амбивалентные реакции
свидетельствуют о напряженности тенденции при склонности к саморегуляции.
Устойчивые нулевые и амбивалентные реакции, таким образом, определяют
побудительные (мотивационные) факторы, дающие объективную и субъективную
картину болезненных симптомов и дезадаптирующих свойств личности.
Однако эти
симптоматические факторы ничего не говорят о причине возникновения симптомов
или о побудительных силах, которые привели личность к тем или иным проблемам.
Факторы, определяющие характер или болезненные проявления, т.е. так называемые
коренные факторы, диагностируются постоянно повторяющимися положительными и
отрицательными реакциями при повторных обследованиях.
Постоянно положительные
реакции выявляют неудовлетворенные потребности в связи с неблагоприятными
внешними обстоятельствами, а постоянно отрицательные — напряженность в связи с
наличием внутриличностных запретов, т.е. при отказе собственного «Я»
от реализации этой потребности, а также при избыточной (болезненной)
выраженности данной потребности. Так, при мании как правило встречается
постоянно положительная реакция по фактору s.
Постоянно отрицательная реакция не всегда служит показателем отказа индивида от
реализации потребности: она также может свидетельствовать о приспособлении к
окружающей среде,
Если после проведенного
ряда исследований для каждого фактора определить сумму нулевых и амбивалентных
наклонностей, то получится величина, с помощью которой легко отличить
симптоматические факторы от коренных. Сумма амбивалентных и нулевых реакций
дает степень напряжения тенденции данного фактора. Под напряжением тенденции
понимается то импульсивное влечение, которое проявляется через генетически
обусловленные склонности. Симптоматические факторы имеют самую высокую степень
напряженности тенденции, а коренные (основные, базисные) факторы, наоборот,
самую низкую.
В своем подходе к
пониманию структуры влечений Сонди делит потребности на две основные группы стремлений
— материнских и отцовских. Они действуют в противоположных направлениях.
Отцовское — в направлении «садизм — агрессия — активность»,
материнское, напротив, в направлении «мазохизм — интровертность —
пассивность». Эти направления аналогичны нашему делению на стеничный
(гипертимный) тип реагирования и гипостеничный (гипотимный), т.е. двум полюсам
типологического круга, разделяющим человечество на сильный и слабый типы, на
интровертов и экстравертов, на активных и пассивных, на агрессивных и тревожных.
Из них слабый, более конформный и тонко нюансированный в сфере межличностных
отношений, миротворческий и любвеобильный — ближе к женственному типу
реагирования, а сильный, независимый и авторитарный, более решительный и
агрессивный — к мужскому. Так же, как в приведенной в индивидуально-личностной
типологии, сензитивность, сочетающаяся с пассивностью и тревожностью,
противопоставляется спонтанности, сочетающейся с активностью и неконформностью,
Сонди противопоставляет s- и s+.
Он считает также, что амбивалентная форма реакции является исходной формой всех
побудительных потребностей. Это предположение подтверждается экспериментально
тем, что и при положительных избирательных реакциях очень часто встречается по
крайней мере одна отрицательная.
Противоположные
стремления парализуют друг друга и тогда происходит разрядка потребности, а в
эксперименте появляется нулевая реакция по данному фактору. Такая нулевая
реакция называется постамбивалентной. Пост-амбивалентная природа нулевых
реакций часто проявляется в форме + (перевернутый восклицательный знак). В
связи с этим целесообразно измерять степень напряжения потребности не просто
суммой амбивалентных реакций, а суммой амбивалентных и пост-амбивалентных, т.е.
нулевых реакций. Определив степень напряжения влечений для отдельных
побудительных факторов, следует расположить в ряд все восемь степеней
напряженности по их силе. Это позволит отличить симптоматические факторы от
коренных. Последовательное расположение степеней напряженности тенденций (СНТ)
дает возможность установить действительную формулу наклонностей для конкретного
испытуемого.
Классы влечений.
Анализ формулы
склонностей удобен для определения естественных или болезненных тенденций. Для
изучения характерологических свойств следует определить тот класс склонностей,
к которому данный индивид принадлежит. При определении класса влечений
принимаются во внимание те разности внутривекторного напряжения, которые можно
установить между двумя факторами внутри единого вектора. По каждому вектору
могут просчитываться два варианта РВН, Всего могут быть выявлены 8 вариантов
РВН: Sh Ss, Ре, Р hy, Sch k,
Schр, Сd, С m. Эти 8 вариантов РВН,
т.е. всех возможных разниц внутривекторной напряженности, показывают тот класс
влечений, к которому в момент исследования может быть отнесен обследуемый
индивид. При этом рассматриваются 4 основных варианта внутривекторных разниц
напряжения. Одна из них — самая большая, и другая — самая маленькая, отделяются
от других и сравниваются между собой. Индивид относится к тому классу влечений,
который выявляется как наиболее динамичным. Критической, скрытой и
неудовлетворенной является именно та потребность, которая составляет
специфическую основу характера и соответствует болезненной склонности. Если в
векторе ведущего влечения, отраженного парой внутривекторных Факторов, одна из
потребностей удовлетворяется, а вторая — нет. то этот вектор выявляет насущную
проблему данного индивида. Именно эта склонность становится опасной.
разрушительной для личностной гармонии. Поэтому вектор, показывающий самую
высокую РВН, выявляет наиболее опасное влечение. На основании самых высоких РВН
различаются 8 классов, классы влечений строятся на основании выявленных
критических влечений, обнаруживающих самую высокую разницу внутривекторного
напряжения между входящими в нее факторами.
Для определения класса
влечений следует выделить следующие моменты:
1.
Тот вектор, который показывает самую большую РВН, а следовательно и самую
большую латентность, указывает на источник опасности, угрозу стабильности.
2.
Вектор, обнаруживающий самую малую РВН и самую низкую степень латентности,
должен ориентировать на привычные механизмы защиты и ухода от фрустрации.
3.
Векторы влечений, обнаруживающие среднюю степень латентности могут играть
прогрессивную или регрессивную роль в зависимости от того, как велика разница
напряжения по сравнению с самой высокой и самой низкой степенью латентности
всего ряда.
Латентность может быть
следствием: во-первых, чрезмерно большой величины потребности, причем
потребность остается неудовлетворенной и тогда, когда «Я» осознается
как удовлетворенное. Это тот случай, когда серия исследований дает постоянно
или почти постоянно положительные реакции. Во-вторых, неудовлетворенное
состояние какой-либо потребности может наступить через ее вытеснение. Если
вытеснение происходит под давлением внешних сил, то мы говорим о приспособлении
индивида к среде. Если же под влиянием собственного «Я» или
«сверх-Я», то речь идет о защите. И то и другое обнаруживается через
отрицательные реакции.
Но не только постоянно
отрицательные, но и постоянно положительные реакции могут манифестировать
угрозу для индивида, особенно когда парное влечение в рамках определенного
вектора удовлетворено, и, следовательно, разница напряжения достигла
максимальной величины. На основании этого подхода каждый из 8 классов влечений
можно разделить на 2 подкласса, из которых один подкласс является показателем
латентности положительной реакции, а другой — показателей отрицательной. Причем
эти данные мы можем получить только как результат многократных исследований
или, по крайней мере, двух-трех выборов, проведенных в течение одного, но лучше
— нескольких дней. Особенно информативно исследование, которое проводится при
разных состояниях обследуемого лица: в норме — в состоянии спокойствия и при
эмоциональной напряженности, в периоды переживания позитивных и негативных
событий его жизни, а у больных — в состоянии обострения болезненных проявлений
и в период хорошего самочувствия.
Ориентация на
напряженность, отражающуюся в выделении того вектора влечений, внутри которого
выявлена противоположная направленность входящих в него факторов, привела к
более углубленному толкованию профиля выборов на базе сочетания
(равнозначности) тех векторов влечений, которые оказались напряженными. Таким
образом образовались целостные типы личности (у Сонди — классы) с интегративной
оценкой ведущих личностных особенностей, структуры акцентированных влечений или
патологией влечений в рамках клинического синдрома. При этом выделены
инэквальные (неравные) классы, биэквальные, триэквальные и квадрэквальные
классы. Это оказалось необходимым в связи с тем, что в практике часто
встречаются случаи, когда разница напряжений, соответственно — латентности — у
двух, трех или всех четырех векторов равны или почти равны. Дальнейший анализ
показал, что эти дважды, трижды или четырежды равные варианты как по своей
внутренней структуре, так и по внешним проявлениям составляют одну гомогенную
группу индивидуальностей.
Для быстрой диагностики
оказалось выгодным рядом с уже упомянутыми инэквальными классами установить
би-, три- и квадр-эквальные классы влечений.
Если следовать
процедуре выделения классов влечений, то каждый из трех эквальных классов был
поделен на подклассы, Биэквальный класс подразделен на подклассы по его двум
векторам, степени латентности которых оказались равными, например, Sh+
Cm+ или Ss- Cm+и т.д.
Варианты с
триэквальными классами влечений анализируются на основании оставшегося
(неэквального) четвертого класса, у которого разница напряжений не равна
степени латентности этих трех равных классов. Например, если испытуемый дал
последовательность разниц внутривекторного напряжения: Sh — 10,
Phy — 2 Sch k — 2 Cd+1 то ключ к анализу
данного случая следует искать в показателе подкласса Ss.
Так как каждая РВН из 16 возможных вариантов в определенных случаях будет
выделяться как неравная разница напряжения, то следует различать в триэквальных
классах влечений 16 подклассов, а именно: Sh+,
Sh-, Ss
-,
Ss +, Pe-,
Pe+, Sch k-,
Sch k +,
Sch p -,
Sch p+,С
d+, С d-,
С m+, С m-.
Случаи с
квадрэквальными классами влечений анализируются по самой высокой степени
латентности равных РВН. Например, в случае Сm+2, Ss — 1,
Рhy — 1 Sch0 вариант рассматривается как
квадрэквальный, но анализ базируется на высоком показателе латентного вектора
Ст+. В квадрэквальном классе влечений, как и в триэквальном, различаются 16
подклассов. Анализ крайне редких случаев, когда все четыре РВН совершенно равны
(2222 или 1 1 1 1 или 0000 или 5555), проводится во всех 4-х векторах отдельно,
затем все данные согласуются друг с другом. 16 подклассов инэквальных,
триэквальных и квадрэквальных основных классов анализируются на основании самой
высокой степени латентности.
Интерпретация факторов МПВ с позиций
индивидуально-личностного подхода.
При всем вышесказанном
на лицо явная типизация личностных предпочтений и выбора как при положительных,
так и при отрицательных реакциях фактора. Несомненную необходимость в таком
случае представляет собой переработка теста, представленная в 
Такими оказались
сводные характеристики, базирующиеся на сопоставлении данных, полученных при
обследовании репрезентативных групп комплексом психодиагностических методик и
методом объективного наблюдения. Не следует ни удивляться, ни пугаться, если в
целостном портрете личности обнаруживаются несовпадения и противоречия: человек
соткан из противоречий. Сбалансированная (гармоничная, конкордантная) личность
уравновешивается именно за счет этого противопоставления умеренно выраженных
разнонаправленных свойств, в то время как акцентуация характера проявляется
перевесом какой-либо заостренной черты.
На основании
проведенного исследования выявлено не только феноменологическое сходство
показателей методики Сонди с данными других методик и позитивные стороны
концептуального подхода автора теста, но обнаружены и некоторые разночтения.
Они носят достаточно серьезный и принципиальный характер, поэтому на них
следует остановиться подробнее. Основное, что бросается в глаза при
сопоставлении толкования факторов по Сонди и по модифицированному варианту, это
«корни» выявляемых свойств. Сонди расценивает каждый вектор как
противоречиво-двойственное проявление одного влечения. Так, вектор S,
на его взгляд, включает в себя два разнонаправленных «коренных»
показателя: нежность и жесткость, душевную и эротическую тягу к людям с одной
стороны и сексуальную агрессивность или мазохизм — с другой. В исследовании же
корреляционные связи этих факторов с показателями других методик и с данными
объективного наблюдения позволили разделить эти свойства следующим образом:
показатели фактора h (как +, так и
-) оказались сопряженными со слабым типом высшей нервной деятельности и
сензитивным (тревожным, впечатлительным) типом реагирования, с
конституционально хрупким, инфантильным вариантом телосложения и с показателями
других методик, выявляющими меланхолические черты характера. Различия между h
+
и h- заключаются в основном в немного большей или меньшей общительности и в
конкретно-личностном или абстрактно-человеческом адресе их привязанности.
В тоже время факторы s+
и s- обнаруживают противоположные
свойства: выбор s+
характерен для лиц атлетической конституции, сильного типа ВНД, стенического
типа реагирования с преобладанием агрессивно-наступательного поведения, а лица,
отвергающие портреты серии s,
характеризуются преимущественно лептосомным телосложением, слабым типом ВНД,
тормозимыми чертами характера, пассивно-зависимыми особенностями поведения.
Кроме того, первые чаще обнаруживают экстравертные, а вторые — интровертные
свойства личности. Да и во многом другом они прямо противоположны друг другу
как полярные типы личности. Отсюда напрашивается вывод о том, что показатели
теста Сонди весьма неравномерно делятся на 1) соседствующие, близкие по общему
«корню» факторы, и 2) полярные, ортогональные признаки, каждый из
которых имеет свою самостоятельную базовую почву.
В приведенной на рис
.16 схеме близкие, «однокорневые» факторы проставлены на разных концах
той или иной хорды окружности, отражающей континуум личностных свойств и
полярные соотношения между ними. Ортогональные характеристики, отражающие
полярные типы реагирования и противоположные личностные свойства, располагаются
на разных концах диаметров и разных полюсах окружности. В частности, следует
обратить внимание на размещение показателей фактора d:
вопреки утверждениям Сонди именно d-
(то есть выбор, в котором отвергаемы портреты депрессивных больных) в процессе
проведенного исследования оказался типичным пля пессимистичности и депрессии.
Напротив, выбор d+ оказался
характерным для состояний экзальтации.
Второе принципиальное
различие в концептуальном подходе Сонди и автора модифицированного метода
заключается в том, что считать первичным в сложной модели личностной структуры.
Опыт показал, что некоторые фрейдовские постулаты, лежащие в основе
интерпретационного подхода, оказались опровергнутыми последующими
исследованиями.
Так, на основании
полученных автором модификации данных, характерологические черты и проблемы
личности, лежащие в основе большинства невротических механизмов, теснейшим
образом связаны с типологией высшей нервной деятельности и особенностями
протекания нервных процессов. В связи с этим все более поздние напластования
при развитии психики человека преломляются через призму индивидуального стиля
восприятия, переработки и воспроизведения полученной из внешней среды
информации. Например, так.ярко описанный Фрейдом анально-эротический характер в
первую очередь уходит корнями в смешанный инертный тип ВНД и ригидность как
ведущее свойство нервной системы, с преобладанием формально-логического
мышления, базирующимся на левополушарной асимметрии. А уже во вторую очередь на
этот тип реагирования накладываются ситуативно обусловленные особенности
раннего либидинозного опыта с болезненно-ревнивой привязанностью к матери и
неосознанно-враждебным отношением к отцу. Но, независимо от того, будет ли в
его жизни такая ситуация или нет, индивид данного типа является обладателем
набора присущих данному темпераменту эмоционально-динамических характеристик,
на базе которых формируется жадность, ревность, завистливость, аккуратность,
расчетливость, изобретательность, упорство в достижении цели и пр.
Одним словом, не ранний
сексуальный опыт ребенка, а генетически обусловленные свойства нервной системы
составляют основу для формирования личности. Индивидуальный стиль трансформации
ранних эротических ощущений и либидинозных переживаний является вторичным
феноменом по отношению к базисным условиям. Особенности семейной модели
отношений и экспектации социального окружения могут лишь усугублять . или
нивелировать индивидные черты, формируя при этом определенный идеал
собственного «Я» человека, что и способствует развитию контроля
высших уровней личности над непосредственными проявлениями характера.
Еще одно противоречие
Л. Сонди как самому себе, так и очевидности, заключается в следующем. Сонди
утверждает, что между полным и нулевым выбором по какому-либо фактору нет
качественной разницы: напряженная потребность сменяется состоянием разрядки. В
то же время он допускает конституционально ослабленное влечение, проявляющееся
нулевыми реакциями (с чем автору книги также достаточно часто приходится
встречаться). При трактовке заднепланового захода Сонди утверждает, что при
рождении индивид обладает амбитендентными реакциями по всем факторам влечений,
хотя ранее весьма аргументированно провозглашал наличие у каждого индивида
корневых (врожденных) особенностей, на которых строится судьбоанализ каждого
человека и благодаря которым проявляется его индивидуальность или склонность к
серьезным психическим отклонениям.
В связи с
вышесказанным, автор модифицированного метода портретных выборов, относясь с
бесконечным уважением к фрейдовскому учению и опыту Сонди, предоставляет
изучающему методику читателю свободный выбор: воспользоваться традиционным
вариантом обследования и толкования полученных данных или прибегнуть с
экспериментально обоснованному и разработанному специально для современного
психолога модифицированному тесту МПВ; кроме того, можно ассимилировать лучшее
из каждого подхода.
Схема интерпретации
факторов при разных количественных показателях и в сочетании с другими
факторами не входит в противоречие с таблицей психоаналитического толкования
факторов по Сонди, однако в ней используется более близкий современному
психологу тезаурус, т.е. понятийный и словарный запас. Кроме того, несколько
нивелирована избыточно ориентированная на сексуальные аспекты трактовка
психологических проблем и больше звучат индивидуально-личностные свойства.
Смягчены излишне категоричные психиатрические оценки состояния, так как
некоторые толкования Сонди грешат гипердиагностикой. В то же время глубинная
судьбоаналитическая интерпретация по Сонди (как это вскоре станет ясно
работающему с методикой психологу) является достаточно близкой и понятной для
тех, кто хорошо знаком с учением Зигмунда Фрейда и ориентируется в вопросах
психоанализа, используя эти знания в психотерапевтическом подходе.
Вывод
На основе тестирования
группы ИСТ — 212 не удалось выявить некую закономерность в реакциях и проявлении
личностных качеств (кроме самых общих, как например: отсутствие полной реакции
при выборе 5 или более портретов данного типа с однотипным знаком (лишь «+» или
лишь «-»)), что говорит о предполагаемом отсутствии корреляции в настоящий
момент получения профессионального навыка и выработки соответственной структуры
поведения и мышления. Тенденция на увеличение факторов «е» и «р» служит не
проявлением начальных этапов профессионального становления, но субъективными
особенностями из числа опрошенных группы «ИСТ». Следует также отметить излишнюю
категоричность некоторых клинических оценок, склонность к гипердиагностике.
Так, опыт показывает, что амбивалентные ответы в норме встречаются у хорошо
сбалансированных спокойных людей как признак отсутствия неудовлетворенных
влечений и патологического напряжения при некоторой гипоэмоциональности. У
Сонди в ряде случаев такие показатели трактуются как симптоматические
проявления выраженной патологии; при этом у него же можно встретить и такой
комментарий, который позволяет отнести полученные данные к нормальным реакциям.
Это лишний раз должно напомнить о необходимости дополнения данных одного
психодиагностического метода другим, причем они должны отличаться по типу
предъявляемого стимульного материал: вербальные тесты лучше дополнять
невербальными, проективные тесты — опросниками. Вслед за этим расхождением с
классическими психоаналитическими постулатами следует другое, связанное с
вышесказанным: психоанализ как способ коррекции невротических отклонений не
может формировать новые защитные механизмы взамен разрушаемых в процессе
психотерапии порочных форм защиты без учета базисных личностных свойств. Если в
арсенале личности какие-либо формы защиты не имеют базисной основы, то они не
могут быть сформированы, и в этом случае руинизированная психотерапевтом
личность окажется еще более дезадаптированной, чем до психоаналитического
лечения: старые механизмы защиты порушены, а новые, искусственно прививаемые,
не формируются, т.к. не являются органичными для данного индивида. Отсюда
вывод: любой вид психологической коррекции должен опираться на
психодиагностическое исследование. Лишь оно дает четкое представление не только
о тех формах защиты личности, которые очевидны при внимательном наблюдении и
углубленной беседе с индивидом, но позволяет также судить о наличии других,
латентных свойств, являющихся базой для формирования более конструктивных
защитных механизмов, обеспечивающих адаптацию личности к сложным условиям. Наилучшим
выходом из сложившейся ситуации считаю повторное тестирование группы на
третьем, четвертом и пятом курсах обучения для дальнейшего сравнения и
обработки материала с целью установки периода и степени силы поступающего
воздействия профессиональных черт на психологический портрет индивида.
Список
используемой литературы
1.   Ананьев
Б.Г. Человек как предмет познания. Л., 1969.
2.   Бодалев
А.А. Формирование понятия о другом человеке как личности. М.: МГУ, 1982.
3.   Веккер
Л.М. Психологические процессы. Т.1,2. Л., 1976.
4.   Клар
Г. Тест Люшера. Психология цвета/ Пер. с нем. N
У — 36043.
М., 1975.
5.   Мясищев
В.Н. Личность и неврозы. Л,: 1960.
6.   Собчик
Л.Н. Психология индивидуальности. Теория и практика Психодиагностики – СПб.:
«Речь», 2003.