Федеральное агентство по
образованию Государственное учреждение высшего
профессионального образования
Ульяновский государственный
педагогический университет
имени И.Н. Ульянова
Курсовая работа 
«Движение ихэтуаней в
Цинской империи»
Работа выполнена студентом 3 курса
Исторического факультета
очного (дневного) отделения
Гр.06-1
Азовым Сергеем.
Научный руководитель:
Кобзев А.В.
Ульяновск 2009 г. 


Содержание
Введение
Глава 1. Предпосылки возникновения движения
ихэтуаней
1.1 Кризисная ситуация,
сложившаяся на севере Китая на рубеже XIX — XX веков
1.2 Отражение кризисной ситуации в традиционном
сознании
Глава 2. Восстание ихэтуаней
2.1 Начало восстания ихэтуаней
2.2 Движение ихэтуаней
Глава 3. Религиозный аспект деятельности
ихэтуаней
Глава 4. Политика династии Цинь в период ихэтуаней
Заключение
Список литературы



Введение

На рубеже XIX-XX вв. цинская
династия столкнулась с различными формами оппозиционной борьбы. Среди них можно
выделить революционное движение Сунь Ятсена и восстание ихэтуаней. Движение
Сунь Ятсена получило выражение в деятельности китайских революционеров,
поставивших перед собой задачу свержения маньчжурской династии и установления в
Китае республиканской формы правления. Восстание ихэтуаней было представлено
массовым народным движением против западных стран, что наиболее ярко проявилось
в ходе восстания под руководством тайного общества «Ихэтуань». Участники
этого выступления, принявшего форму народной антииностранной борьбы, переросшей
в итоге в восстание против правящей династии, вдохновлялись патриотическими
чувствами. Однако в отличие от реформаторов и революционеров, стремившихся
объединить патриотизм с идеей модернизации, ихэтуани исповедовали ксенофобию,
отвергая все пришедшее в Китай с Запада. Их идеалом было возвращение к устоям
традиционной китайской жизни, а важнейшим лозунгом, особенно на начальном этапе
восстания, — призыв к уничтожению и изгнанию иностранцев из Китая.
За истекшее 100-летие в
историографии восстания ихэтуаней произошли значительные изменения. Первые
полуисследовательские компилятивные работы, написанные на довольно узком круге
источников, сменились серьезными монографическими трудами, источниковедческой
базой явились богатые коллекции китайских документов и материалов.
В начале XX в. изучение
борьбы ихэтуаней шло главным образом по линии публикации материалов. В
немногочисленных исторических разработках намечались лишь первые подходы к
проблеме.
Авторы касались проблемы
преимущественно нескольких крупных вопросов (происхождение союза «Ихэтуань»,
политика правительства, характер восстания). В советских трудах проблематика
значительно расширилась. Помимо более углубленного и детального исследования
трех кардинальных проблем внимания историков приковывало к таким сюжетам, как
движущие силы восстания, программа и лозунги ихэтуаней, военная история,
периодизация движения и др.
Исследование данной темы
протекало в острой идеологической борьбе советских и западных историков.
Западные авторы (прим. Де
Гроот Я.Я.) делали акцент на исключительно антихристианской сущности
выступления ихэтуаней, рассматриваемой как результат якобы свойственной
китайцам ксенофобии, отдельные историки определяли движение как
антиимпериалистическое, а некоторые нашли в нем и антидинастийные оттенки. Авторы
признали самостоятельное поначалу развитие движения, однако подавляющее
большинство рассматривали лояльность двора в отношении ихэтуаней как сплошной
обман, тактический прием — дабы расправиться с движением руками империалистов. Западные
историки осуждали выступление ихэтуаней, обеляя политику иностранных держав. Огонь
критики направлен главным образом против царской России. В целом западные
авторы выступали апологетами колониальной политики держав в Китае,
фальсифицировали империалистическую интервенцию 1900 г.
Советская литература разоблачала и осуждала агрессию держав
в Китае, иностранную интервенцию, основой для которой являлась борьба держав за
расширение своих привилегий в зависимом от них Китае. Историки-марксисты (Колюжная
Н.Г., Ленин В.И.) признавали негативные стороны восстания,
идеологические и организационные слабости ихэтуаней, в целом, как подлинные
интернационалисты, сочувственно относились к антиимпериалистической борьбе
китайского народа. В марксистской историографии, у истоков которой находятся
труды В.И. Ленина, разоблачалась грабительская политика всех западных держав,
послужившая причиной ихэтуаньского восстания, осуждалось незаконное вторжение в
Китай иностранных войск, потопивших в крови национально-освободительное
движение. В советской историографии аргументирована концепция о справедливом
патриотическом характере выступления народных масс Китая в конце XIX в., о
стихийном зарождении антииностранной борьбы, о преобладании трудовых слоев
населения в рядах ихэтуаней, о непоследовательной двойственной политике
цинского правительства. Вместе с тем советские исследователи, испытывая до
известной степени влияние китайской историографии, ещё недостаточно всесторонне
и объективно оценивали такие центральные вопросы восстания ихэтуаней, как
характер восстания (в частности, соотношение антииностранного и антифеодального
направлений), характер союза «Ихэтуань», лозунги повстанцев. Некоторых
проблем советские историки касались вскользь: политика местных властей,
перипетии борьбы в императорском дворце, ход восстания (имеется в виду
продвижение повстанческих отрядов в провинциях Шаньдунь и Чжили), обстановка в
районах, находившихся под контролем ихэтуаней, характер взаимоотношений
повстанцев с властями в центре и на местах.
Целью моей курсовой
работы является, не опровергая и не оспаривая точки зрения западных историков и
советских ученых-марксистов, посмотреть на эту проблему с другой стороны. Почему
цинская династия не поддержала восстание ихэтуаней? Необходимо выяснить, что
происходило в сознании людей, что заставило их поднять столь безрассудное, с
точки зрения современного человека, восстание. Восстание, заведомо обреченное
на поражение. Необходимо проанализировать советские и западные монографии по
проблеме восстания ихэтуаней. В связи с этим необходимо решить следующие
принципиально важные задачи: выявить обстоятельства, вызвавшие кризисную
ситуацию на севере Китая к концу XIX века; проанализировать изменения в
сознании китайского населения; проследить направление политики, проводимой
императрицей Цыси в период восстания ихэтуаней.



Глава 1. Предпосылки
возникновения движения ихэтуаней

1.1 Кризисная
ситуация, сложившаяся на севере Китая на рубеже XIX — XX веков

Китай второй половины
XIX века традиционно определяется как «полуколониальная и полуфеодальная
страна», утратившая в результате начала мощной цивилизационной экспансии
западного мира полноту государственного суверенитета. Сложившаяся ситуация
вызвала настоящую революцию в традиционном китайском эгоцентричном сознании. Проблема
поиска пути выхода их сложившейся ситуации активизировала все слои общества. Представители
реформаторского движения (Кан Ювэй, Лян Цичао, Тань Сытун и др.) и
революционеры (лидер движения — Сунь Ятсен) пытались объединить патриотизм,
стремление избавиться от колониального владычества иностранных держав и от
господства маньчжурской династии Цин, с идеями модернизации традиционного
китайского общества, то есть перенесения на китайскую почву многих форм
цивилизации, выработанных европейской ветвью мирового развития. [1]
Однако другой полюс
освободительного движения был представлен силами, исповедовавшими ксенофобию,
призывавшими к возвращению к устоям традиционной китайской жизни, к уничтожению
и изгнанию иностранцев из Китая. Такой силой и были ихэтуани.
На протяжении почти двух
десятилетий, предшествовавших восстанию ихэтуаней, почти ежегодно случались
стихийные бедствия. Вот некоторые цифры. Голод, разразившийся в Северном Китае
с 1887 по 1880 г., унес жизни 13 млн. человек. В 1888 г. в результате прорыва
дамбы на Хуанхэ и наводнения погибло 2 млн. человек. В одной только провинции
Шаньдун в течение ряда лет накануне восстания стихийному бедствию подвергалось
ежегодно не менее 50 уездов. [2]
В 90-х гг. XIX в. Шэньцюань
стали появляться на северо-западе Шаньдуна. И хотя они, главным образом, были
сосредоточены в уезде Чипин, их последователи появились и в других, более чем
10 уездах. Основная часть этих уездов находилась в районе Великого канала и по
берегам Хуанхэ. Благодаря такому географическому распространению, на
северо-западе Шаньдуна особенно часто происходили стихийные бедствия и, прежде
всего, наводнения. В отличие от юго-запада Шаньдуна, северо-запад провинции был
очень беден, почти не была развита торговля, не существовало слоя шэньши и
класса землевладельцев. Огромное количество бедняков бежало в другие районы. Процветали
тайные мистические учения (прежде всего, Байляньцзяо) и магия.
Стихийные бедствия
происходили из года в год, опустошительные наводнения сменялись жесточайшими
засухами, уносящими жизни десятков тысяч людей. Помимо китайского населения в
не менее тяжелых условиях оказались, конечно же, и иностранцы, и священники со
всей своей паствой.
Восстание ихэтуаней
началось на севере страны в провинции Шаньдун осенью 1898 года. Оно было
поддержано 80 процентами населения. Подозревая местное чиновничество в
сочувствии восставшим, цинский двор назначил на пост губернатора провинции
Шаньдун генерала Юань Шикая, перед которым была поставлена задача: прекратить
нападения на иностранных миссионеров, расправы с китайцами-христианами,
уничтожение христианских храмов, железных дорог, телеграфных линий. Именно
против этих «примет присутствия Запада» было направлено негодование
восставших.
Правительство,
первоначально выступавшее против ихэтуаней, решило использовать широкое
народное движение в борьбе с иностранцами. В Пекин и Тяньцзин вошли отряды
ихэтуаней, начавшие осаду иностранных миссий и концессий. Собрав 40-тысячную
армию из подразделений восьми держав (Англия, Франция, Германия, Италия,
Австро-Венгрия, Россия, США, Япония) иностранцы, преодолев сопротивление
восставших в августе 1900 года заняли Пекин и принудили Китай подписать
унизительный «Заключительный протокол», поставивший страну в еще
более тяжелое положение. [3]
Один из последних
отрядов ихэтуаней был уничтожен в начале 1901 года в северных китайских
провинциях русскими казачьими полками.
Эпицентр восстания
находился на севере страны не случайно. Что же представляла собой эта
территория к концу XIX века?
Общеизвестно, что это
был район наиболее вовлеченный в события японо-китайской войны (1894-1895). Кроме
того, в конце века здесь активно действовали миссионеры, строились церкви,
железные дороги, на территории концессий размещались гарнизоны иностранных
войск. К 1900 году то, что уже было построено и вводилось в эксплуатацию
иностранцами, было сосредоточено главным образом на севере. Говоря о сооружении
иностранцами железных дорог на территории Китая, авторы монографии «История
движения ихэтуаней» называют цифру 6520 ли (около 3620 км). Причем на
земле, где проходили любые железные дороги огромное количество земель
захватывалось силой, уничтожались дома крестьян и даже сметались целые деревни,
разрушались действующие ирригационные сооружения. С 1895 по 1900 гг. иностранные
державы построили в Китае 933 завода. Было открыто 7 рудников, 6 из которых
находились на севере в районе провинций Чжили, Фэнтянь, Шаньдун и Внутренней
Монголии.
Во второй половине XIX
века миссионеры из разных стран наводнили Шаньдун, без конца расширяя масштабы
своей деятельности. К 1895 году в 72 из 108 уездов провинции прослеживалась
деятельность христианских миссионеров. В провинции насчитывалось свыше 1300
церквей. Количество прихожан по всей провинции равнялось 80 тысячам человек,
что составляло в тот период 1/10 от общего числа прихожан по всей стране. [4]
Чжили также была одной
из китайских провинций, где деятельность миссионеров в тот период была особенна
активна. Количество христиан здесь (главным образом, католики) давно перевалило
за 100 тысяч человек.
В целом, в конце XIX
века отмечается беспрецедентный рост количества христиан в Китае. Если в 1889
году в стране насчитывалось 37 тысяч протестантов, то к 1890 году их число
достигло 85 тысячи человек. Известно также, что количество католиков в 1890
году составляло полмиллиона человек. К 1900 году их стало 7 миллионов.
Таким образом, к концу
XIX века на севере Китая сложилась критическая ситуация, которая чрезвычайно
осложнялась непривычным для местного населения и достаточно агрессивным
соседством с приметами пришедшей извне культуры, вызванным расширением
иностранного присутствия на территории Китая. По иронии судьбы китайцы входили
все в более и более тесное соприкосновение с внешним миром именно в этот
драматический момент в истории страны. Как же могло восприниматься ими это
соседство?



1.2 Отражение
кризисной ситуации в традиционном сознании

Концепция «грядущих
бедствий» была важнейшим идеологическим орудием ихэтуаней в мобилизации
масс на сопротивление иностранной агрессии. Каковы же ее идеологические истоки?
Итак, можно
констатировать безусловную связь между стихийными бедствиями и активизацией
антииностранных настроений и действий. Объясняется это тем, что определенная
часть китайского население видела в иностранцах нарушителей спокойствия в
Китае, причину недорода и голода. Сложившаяся критическая ситуация под влиянием
религиозно-мистических учений воспринималась ими как заключительный эра
существования человечества, время вселенской катастрофы, когда будет
определено, кто спасется, а кому суждено погибнуть. [5]
Способ и лексика, с
помощью которых ихэтуани проповедовали наступление эпохи бедствий, обладают
мистическим оттенком, присущим народным религиям. Подобные средства
использовали гадание по иероглифам, условный язык, тайные объяснения, систему
знаков десятеричного и двенадцатеричного циклов и прочие атрибуты мистического
языка. Все это создавало атмосферу ужаса, усложняя и без того напряженную
ситуацию, встречалось одобрением, пониманием и живым участием со стороны
доведенных до отчаяния от безысходности людей. Как уже было сказано выше,
иностранцы, находящиеся в Китае, также прекрасно осознавали, чем грозит им
развитие ситуации, и догадывались, почему аборигены так враждебно настроены к
ним. Они так же, как и китайцы, оказались в условиях засухи и голода, но,
«боялись они не голода, а голодных китайцев». [6]
Таким образом, все новые
и новые адепты пополняли ряды ихэтуаней, руководствуюсь концепцией, которая
получила название «войдешь в учение избежишь бедствий».



Глава 2. Восстание
ихэтуаней

2.1 Начало
восстания ихэтуаней

Державы вели
идеологическую обработку китайского народа, выражавшуюся в пропаганде
христианского учения, проповедуемого иностранными миссионерами (католики и
протестанты). К 90-м годам в Китае не оставалось почти ни одной провинции, где
бы не обосновались иностранные служители культа. К 1900 г. лишь протестантских
миссионеров насчитывалось более 2800 человек. [7]
В провинции Шаньдун — на родине ихэтуаньского движения — подвизалось свыше 230
иностранных священников, имевших около 60 тыс. прихожан. [8] Миссии нередко
владели большими участками земли и эксплуатировали местное население; иностранные
пасторы часто не считались с китайскими законами, а их прихожане под
покровительством христианской церкви творили бесчинства.
Беззастенчивость
иностранных капиталистов, естественно, вызывала чувство ненависти у китайского
народа. Возмущение нередко выливалось в открытую борьбу с иностранными
капиталистами. До начала XX в. эта борьба протекала главным образом в форме
антимиссионерских выступлений, локальных и эпизодических, чаще всего
руководимых тайными религиозными сектами. В.И. Ленин относил их к
категории «старых китайских бунтов». [9]
В 1898 г. повсеместно
начались стихийные вспышки разрозненных выступлений, направленных в этот период
не только против иностранных миссионеров и их паствы, но и против местных
чиновников.
Наибольшую популярность
в народе приобрел руководивший восстанием тайный союз «Ихэтуань» —
«Отряды справедливости и мира» (или «Ихэцюань» — «Кулак
во имя справедливости и мира»), который с точки зрения идеологии, обрядов
и организационных форм уходил корнями в начало века: так называлось ответвление
старинного антицинского подпольного общества «Байлянь цзяо» (секта
«Белого лотоса»). Союз представлял собой мистико-религиозную
организацию, члены которой собирались в развалившихся сараях или заброшенных
лачугах, громко называвшихся «алтарями», где они коллективно
затверживали заклинания и занимались гимнастическими упражнениями, имевшими в
их глазах магический смысл, наивно веря, что таким путем они станут неуязвимыми
для пуль и снарядов, обретут бессмертие.
Однако союзы «Ихэтуань»
начала и конца XIX в. во многом отличались друг от друга. «Ихэтуань» конца
XIX в. по сути дела — конгломерат тайных союзов («Дадао», «Хундэнчжао»,
«Ихэцюань» и др.), имевший особую политическую программу. Если в
начале XIX в. его члены вели антицинскую деятельность, провозгласив лозунг
«Долой Цин, восстановим Мин!», и за это подвергались жестоким
преследованиям, то в конце 90-х годов участники движения боролись главным
образом против иностранцев. В это время распространился лозунг «Поддержим
Цин, смерть иностранцам!».
Повстанцы не выработали
четко сформулированной программы борьбы. Их цели и задачи можно уяснить, лишь
изучая прокламации и листовки, обращенные к населению. В них, почти во всех,
содержатся призывы к уничтожению иностранцев и изгнанию их из Китая. Такова
главная задача восстания. Вместе с тем в ряде прокламаций проскальзывает
критика продажных китайских чиновников или глухие намеки на необходимость
свержения маньчжурской династии, замены ее китайской династией Мин.
В цинском правительстве
отсутствовало единодушное мнение как об отношении к иностранным державам, так и
к повстанцам. Одна группировка, возглавляемая начальником приказа
жертвоприношений Юань Чаном и помощником министра чинов Сюй Цзин-чэном,
настаивала на сохранении дружбы с державами и беспощадной расправе с ихэтуанями.
Другая, лидерами которой были вице-канцлер Ган И и князь Цзай И, стояла за
объявление войны империалистическим державам и за использование отрядов
ихэтуаней в борьбе против иностранных захватчиков. Императрица Цыси проявляла
колебания, которые находили свое выражение в противоречивых указах. Сближению
консервативной клики Цыси с повстанцами объективно способствовали ее частные
противоречия с державами (главным образом по вопросу о назначении
престолонаследника), а также относительно мирные формы выступлений ихэтуаней в
начальный период, их процинские лозунги. Временный союз правительства Китая с
ихэтуанями не был, однако, ни искренним, ни последовательным. Цины предали
повстанцев и повернули оружие против них, как только почувствовали силу
иностранцев.
Иностранные державы, не
желавшие расставаться с привилегиями, захваченными в Китае, обрушили на
китайский народ мощь тогдашней военной техники. Отсталый феодальный Китай не
способен был противостоять современной технике капиталистических стран.40-тысячная
армия, представлявшая восемь держав (Англия, Франция, Россия, Германия, США,
Италия, Япония, Австро-Венгрия), вторглась на территорию Китая.
Антиимпериалистическая
борьба китайского народа нашла горячий отклик у представителей международного
рабочего движения. В.И. Ленин от имени русских социал-демократов и
широких слоев трудящихся выразил свои симпатии китайскому народу, заклеймил
грабительскую политику держав, разоблачил ее колониальный характер, призвал
всех трудящихся к международной солидарности, к борьбе с подлинными врагами. Голос
протеста прозвучал в Германии и во Франции, где прогрессивная общественность
устами своих лучших представителей — В. Либкнехта, Р. Люксембург, А. Бебеля, Ж.
Жореса, Ромена Роллана — осудила политику своих правительств в Китае.
2.2 Движение
ихэтуаней

С самого начала всех
повстанцев объединял пафос борьбы с поработителями Китая — «длинноносыми»,
«заморскими дьяволами», т.е. иностранцами. Первыми поднялась группа
разрозненных тайных обществ, действовавших в провинции Шаньдун, большинство из
которых практиковали боевые искусства (ушу или кунг-фу) и различные мистические
практики, связанные с энергетической перестройкой организма (цигун или нэйгун —
«внутреннее искусство»). Каждое местное тайное общество представляло
собой отдельную школу кунг-фу, более того, многие современные стили вышли
именно из тех закрытых групп. Обобщающее название этому движению дали несколько
стилей боевых искусств, распространенные в провинции Шаньдун — ихэшэньцюань
(«Священный кулак во имя справедливости и гармонии»), или ихэцюань.
Никакой воинской
стратегии и тактики у ихэтуаней не было, хотя некоторые из них и служили в
регулярной императорской армии. Их сила была в другом — в чрезвычайной
сплоченностью под флагом антииностранных идей и абсолютная веря в мистическую и
спасительную силу боевых искусств кунг-фу. По всему Китаю распространялись
слухи о чудесном мастерстве ихэтуаней: якобы они были неуязвимы не только для
копий, но и для пуль, их не брал ни удар меча, ни огонь. Более того, многие
мастера демонстрировали это умение перед публикой, что еще больше воодушевляло
толпу и заставляло присоединяться к ихэтуаням сотни и сотни последователей.
По всему Китаю стали
открываться специальные тренировочные центры «алтари» («тань»).
Они были посвящены одному из местных духов защитников, перед небольшим храмом
делался навес, под которым и проходили массовые тренировки бойцов. Старший
наставник перед бойцами демонстрировал приемы под звуки гонгов, барабанов и
флейт. Люди начинали двигаться в едином ритме, выкрикивая священные формулы-речитативы,
восхваляющие мощь боевого искусства, призывающие духов покарать «заморских
дьяволов», толпа входила в транс. В таком состоянии почти безоружные бойцы
бросались под ружейный и артиллерийский огонь, не чувствуя страха и боли, и
подчас одерживали «Пирровы победы».
На восстании ихэтуаней
решил тонко сыграть ряд крупных китайских чиновников, в том числе и губернаторы
некоторых провинций, которые были негативно настроены по отношению к
иностранному засилью в Китае. У центральной власти не было никаких возможностей
не только выдавить иностранцев с территории Китая, но хотя бы даже ограничить
их присутствие в экономике и политической жизни Китая. Так не сделать ли это
руками восставших? Хотя восставшие выдвигали первоначально два типа лозунгов —
антиправительственные и антииностранные — последние звучали куда сильнее.
Однако многие чиновники
и даже губернаторы саботировали вялые указы центрального правительства
остановить восставших, более того некоторые губернаторы открыто поддержали их,
придав отрядам ихэтуаней статус официального ополчения. Да и сам цинский двор
испытывал удовлетворение от погромов иностранных поселений и разграбления их
собственности — это была хотя бы частичная компенсация за унижения, которые
терпел Китай в результате поражения в двух опиумных войнах и раздела территории
между иностранными державами.
Итак, тонкая игра
началась: цинский двор вяло осуждал восставших, но на деле оказывал им все
более широкую поддержку. В отряды ихэтуаней пошли профессиональные армейские
инструктора, у них внезапно оказалось оружие вместо традиционных длинных
шестов, дешевых пик и боевых вил. Парадоксальным образом, восстание, которое в
первой своей фазе имело лозунг «Долой Цин, восстановим Мин» (т.е. долой
маньчжурскую династию, восстановим правление традиционной китайской династии) развернулось
лицом к цинскому двору, а иностранцы стали основным объектом ненависти. Теперь,
с осени 1899 г. лозунг стал иным: «Поддержим Цин, изгоним заморских
дьяволов». Двор явно и неявно поддерживал погромы иностранных сеттльментов,
особенно благоприятствовал поджогам католических церквей, которых в ту пору
насчитывались сотни по всему Китаю.
В стране началась
настоящая антихристианская истерия, причем гонениям и убийствам подвергались не
только иностранцы, но и китайские христиане. Ихэтуани разрушали все, что в их
представлении относилось к западным нововведениям: они разбирали железные
дороги, срывали телеграфные и электрические столбы, заваливали шахты. В
соответствии с принципами китайской геомантии фэншуй, все это якобы изменяло
линии передвижения духов по земле, и, в конечном счете, вызывало несчастья,
например разливы рек, засухи, падеж скота.
Цинскому двору казалось,
что ихэтуани вот-вот сметут иностранцев, и уже с мая 1900 г. центральная власть
вновь изменила отношение с нейтрального на очевидную, хотя и открыто не
оглашаемую поддержку восставших бойцов. И вот вскоре императрице Цыси был
представлен доклад (позже признанный подделкой), будто иностранные державы
собираются потребовать ее низложения и вернуть власть императору, которого Цыси
отстранила от дел. Разгневанная Цыси открыто призвала начать военные действия
против иностранцев и призвала губернаторов всячески поддержать эти действия. Главная
надежда возлагалась на ихэтуаней.
Никакого единого лидера
или даже объединенного командования у ихэтуаней не возникло. Однако,
практически полностью подчинив себе провинцию Шаньдун, разные отряды восставших
к июню 1900 г. стали стягиваться к столице, городу Пекину. И вот, наконец, 13
июля 1900 г. группы ихэтуаней вошли в священную столицу империи. Цинский двор и
непосредственно сама императрица Цыси были упоены успехами восставших, многие
иностранцы бежали, целый ряд факторий был разгромлен. Через восемь дней
императорский двор выпустил декларацию, объявлявшую войну всем иностранным
государствам, решившим подписать с Китаем столь унизительные для империи
договоры.
Сам же Пекин постепенно
наполнялся грабежами и насилием. Часть своей ненависти ихэтуани переключили на
зажиточное население столицы, отбирая имущество и сжигая дома тех, кто, как им
казалось, «нарушал священный порядок движения духов по городу». Повязав
голову красными, черными или желтыми повязками, ихэтуани смерчем проходились по
улицам, убивая не только иностранцев и китайских христиан, но и тех, китайцев у
которых обнаруживали «западные нововведения»: часы, спички, лампы
западного образца. Все телеграфные и электрические линии в Пекине и его
окрестностях были обрезаны, железнодорожные пути разобраны, а сама станция
неподалеку от центральных ворот Запретного города целиком сожжена.
Одновременно начались
осады иностранных сеттльментов в других провинциях, прежде всего в Шаньси,
Хэбэе и Хэнани, где внутри небольших поселений оказались запертыми сотни
иностранцев, в том числе и русских. Не используя никаких военных приемов,
ихэтуани просто обкладывали поселения плотным кольцом, разжигали костры и ночью
проводили короткие, но в основном безуспешные атаки, сопровождаемые
мистическими заклинаниями. В Шаньси губернатор провинции пообещал иностранцам
защиту от обезумевших «боксеров», но как только иностранцы собрались
в одном месте, он отдал приказ убить сорока четырех человек, в том числе женщин
и детей.
Группы ихэтуаней были
поставлены под командование нескольких принцев, но, как потом оказалось,
подчиняться им не хотели, да и в силу слабой организации и не могли. Принц Гун,
который формально являлся командующим над всей этой аморфной массой бойцов, не
имел никакого влияния на них прежде всего из-за того, что не считался «посвященным»
среди ихэтуаней. Таким образом, время для решительных действий было упущено.
17 июня объединенная
армия западных государств десантов с моря стремительно захватывает один из
крупнейших фортов на севре Китая Дагу, находящийся у города Тяньцзинь и
неподалеку от Пекина. Лишь через пару дней новости от падении форта достигают
Пекина и это вызвало очередные погромы. Германский министр был застрелен прямо
на улице, когда направлялся на прием в императорский дворец, а ихэтуани осадили
иностранный квартал в Пекине, где располагались иностранные миссии.
Осада длилась около двух
месяцев, когда 451 солдат иностранных армий защищали 473 гражданских и более
трех тысяч китайских христиан, которым также пришлось спасаться бегством за
стенами дипломатических миссий. Запертыми оказались в основном британские,
русские, немецкие и японские дипломаты вместе с членами их семей. Им пришлось
сооружать баррикады из матрацев, корзин, мешков с песком, перевернутых тележек
рикш, и даже эта слабая защита оказалась непреодолимой для восставших. Ихэтуаней
было значительно больше, но они были плохо дисциплинированы, неорганизованны и
вместо того, чтобы продумывать стратегию и тактику наступлений, в основном
полагались на магические приемы. Например, они устраивали массовые ритуалы,
заклиная, чтобы духи заклинили служебные части у пушек иностранцев и те не
смогли бы стрелять, или намочили порох у ружей. Естественно, чаще всего духи не
откликались на эти заклинания, и в день атаки масса ихэутаней гибла под огнем
иностранцев. Если бы регулярная цинская армия также выступила против иностранцев,
то баррикады были бы сметены в одночасье, но императрица Цыси не решалась
вводить в действие регулярные части. Командующие так называемых «новых
частей» армии, которая уже была подготовлена и экипирована по западному
образцу, тем более не хотели вступать в конфликт с иностранцами, чувствуя себя
в этой ситуации третейскими судьями, которым однажды придется разводить
враждующие стороны.
К тому же единого фронта
против иностранцев не получилось. Южные генерал-губернаторы вообще
проигнорировали объявление войны со стороны императорского двора иностранцам,
считая, что оно было сделано под давлением надвигающихся на Пекин отрядов
ихэтуаней. А ведь именно юг, в частности провинция Гуандун и прилегающий к ней
Гонконг, были основными центрами развития иностранного капитала в Китае, а
поэтому выступление местных армейских подразделений против иностранцев в этих
провинциях могло бы причинить существенный вред иностранцам (прежде всего
британцам) и отвлечь силы от осады Пекина. Но этого не произошло — империя уже
рушилась, основную роль в управлении страной играл не императорский двор, а
провинциальные местные элиты, который к тому же были сильно коррумпированы. В
июне они просто заключили неформальный пакт с западными консульствами в Шанхае,
гарантировав безопасность иностранцев на юге Китая, а также в пяти других
провинциях по северному берегу Китая.
Для подавления ихэтуаней
была сформирована объединенная армия правительством нескольких стран, прежде
всего Великобритании, США, Франции, Германии, России, Австро-Венгрии, Италии,
Японии, которые имели свои интересы на территории Китая. Хотя формально армии
управлялись независимо друг от друга, они координировали между собой действия и
в ряде случаев формировали совместные контингенты.
Из Тяньцзиня —
крупнейшего города Китая, находящегося в 70 км. от Пекина, на помощь осажденным
выступил объединенный 2-тысясячный отряд иностранцев, но столкнувшись с мощным
ответным ударом «боксеров», ретировался под стены Тяньцзиня. Объединенное
командование иностранных держав поняло, что имеют дело с очень серьезной силой.
Теперь на поддержку осажденных выдвинулись куда более серьезные силы.15 августа
к стенам Пекина подошли объединенная19-тысячная группировка для проведения
спасательной операции и штурмом взяла Пекин. Она состояла в основам из солдат
российской, американской, японской и английской группировок, причем в этот раз
армия была подчинена единому командованию. Императорский двор, реально оценив
ситуацию, решил покинуть столицу, бежав в город Сиань, понимая, что на
ихэтуаней с их примитивной техникой боя и отсталым вооружением надеяться
бессмысленно. Ряд командиров цинской армии, не успев организовать оборону
столицы, совершил самоубийство, армия же была деморализована и раздроблена на
мелкие гарнизоны, так и не сумевшие стянуться под стены столицы.
Восстание оказалось
подавленным на удивление быстро и чрезвычайно жестоко, всего же в этих событиях
погибло более 10 млн. человек. Сами ихэтуани сражались отчаянно, но
бессмысленно. Их отряды добивали в разных провинциях, в том числе и русские
казацкие отряды. Однако основную ударную силу составляли франко-британские и
американские войска, а также русские отряды на севере Китая.
Разгром восстания
ихэтуаней завершился подписанием беспрецедентного «Боксерского протокола»
между Китаем с одной стороны и западными державами, с другой. (Великобритания,
США, Россия, Япония, Германия, Италия, Австро-Венгрия), а также
присоединившихся к ним других стран, которые активно не участвовали в операции —
Испания, Бельгия и Нидерланды. Полномочный представитель цинского двора,
поставленный перед фактом полного Китая заявил, что «вынужден согласиться
под давлением силы, и отклонить ни одно из требований считает нелегким делом».
После этого на высочайшее имя к трону был представлен доклад, где реально описывалось
плачевное состояние Китая после подавления восстания и перечислялось 12 статей,
содержащих требования иностранных держав. Вскоре двор ответил: «Все 12
статей будут приняты«, и 7 сентября 1901 г. был подписан »боксерский
проток«, который в самом Китае до сих пор называют »неравноправным и
унизительным».
Протокол начинался с
того, что Китай брал на себя обязательство возвести монументы 200-м
иностранцам, погибшим во время боксерских волнений, что лишь подчеркивало
унижение китайской стороны. Любой импорт оружия в Китай на два года также
прекращался. Все чиновники, которые поддержали восставших, должны были быть
наказаны, а в некоторых городах даже было приостановлены экзамены на чиновничьи
степени, чтобы покарать нерадивых «карьеристов».
Все иностранные
государства, участвовавшие в кампании, получили права на создание постоянных
дипломатических кварталов, пользующихся правами экстерриториальности, а
иностранные войска стояли гарнизонами от Пекина до моря, что целиком отбирало у
Китая возможность развития собственной армии. Иностранные миссии получали
разрешение на содержание постоянных войск охраны при полном вооружении в любом
городе Китая, из-за чего по улицам Пекина, Шанхая и других крупных городов
стали маршировать иностранные военные отряды. Были также сделаны
территориальные уступки в пользу иностранных государств, в частности, России
доставалась часть Маньчжурии, где русские гарнизоны стояли вплоть до поражения
в русско-японской войне 1904-1905 гг.
Но самое главное на
Китай налагалась самая большая за всю историю Поднебесной контрибуция: Китай
должен был выплатить иностранным державам 450 миллионов таэлей (333 млн. долларов
67,5 миллионов фунтов стерлингов), причем сумма должна была выплачиваться
частями от сбора налогов и поступлений от продажи соли (это всегда была
монополией государства). Эта колоссальная по тем временам сумма выплачивалась
золотом вплоть до 1940 г. и лишь Россия после революции отказалась от своей
доли в этой контрибуции.
Реальные же выплаты
должны были стать еще большими. Учитывая проценты, которые начислялись по ним: 982
миллиона таэлей серебром. Более того, провинции должны были выплачивать
дополнительную контрибуцию отдельно от цинского двора.
Военная часть протокола
предусматривала разоружение и «срытие до основания» мощного морского
форта Дагу на севере Китая, защищающего подходы к Пекину, а также еще целого
ряда крепостей. Отныне на дороге между Дагу и Пекином стояло 12 гарнизонов
иностранных войск непосредственно вдоль железных дорог, а Пекин оказывался
окружен со всех сторон. Более того, китайские войска не могли базироваться в
радиусе 10 км от другого крупнейшего города Китая — Тяньцзиня, сам же Тяньцзинь
был превращен в мощную военную базу иностранных государств.
Это, самое последнее
вооруженное восстание в истории императорского Китая, нанесло Китаю
непоправимый вред. Но была и другая сторона всех этих событий — они привели к
постепенному возрождению китайского национализма, формированию новой китайской
идеи, что уже позже стало причиной национальной революции в Китае.



Глава 3. Религиозный
аспект деятельности ихэтуаней

Фэншуй как система не
менее древняя, чем сам Китай, всегда оказывал огромное влияние на
социально-экономическое, политическое и духовное развитие китайского общества. Последствия
влияния этого явления на поведение народных масс порой поражают исследователя.
Текст одной из
популярных песней ихэтуаней, который отражает причины и цели их восстания,
гласит: [10]
Изорвем электрические
провода,
Вырвем телеграфные
столбы,
Разломаем паровозы,
Разрушим пароходы.
Убитые дьяволы уйдут
в землю,
Убитые дьяволы
отправятся на тот свет.
Эта особенность действий
восставших была подмечена еще одним из ранних исследователей восстания, который
писал, что бандиты «поджигали христианские церкви, рвали телеграфные
провода, разрушали железные дороги». Почему же именно это становилось
объектом ненависти ихэтуаней?
Подобные, но только
более высоко организованные представления, характерны для всей китайской
строительной традиции. Осмысление в традиционном Китае строительства находилось
в русле «универсальных для архаико-религиозного типа мышления о нем
представлений». Любая постройка мыслилась специально организованным
пространством, противостоящим внешнему хаосу (природные стихии, враждебные по
отношению к человеку сверхъестественные силы) и служащим наиболее благоприятным
местом для коммуникации людей с божествами и духами. Кроме того, строительство
полагалось сакральным актом, в котором путем постройки здания приводится в
порядок все мироздание (параллелизм, свойственный симпатической магии). Современные
исследователи указывают на безусловную связь мантической и строительной практик
в Китае. Постулаты геомантии влияли «на выбор строителями методов интеграции
строительных конструкций, отделки, внешних пропорций строений, геоориентации
сооружения на местности«. Китайская геомантия декларирует, что »необходимо
выбирать «выгодное» (юли) место, «близкое от воды и от
горы« (ишань баншуй)» место для строительства. Геомантия
«уделяла особое внимание янчжай (жилищам для живых) и нюансам их
сооружения». Таким образом, строительство того или иного сооружения
происходило по строгим законам, выработанным тысячелетиями существования
мантической традиции в Китае, и было призваны отсечь все дурные влияния на
человека и привлечь благоприятные. Мир человека в сознании традиционного
китайца находился в тесном взаимодействии с миром духов. Между ними
устанавливался зыбкий баланс. Отсюда задача человека состоит в том, чтобы
гармонично вписаться в окружающую Природу, не нанося ей ущерба. В противном
случае человек, уступающий по всем статьям сверхъестественным силам, окажется в
положении проигравшего: разгневанные духи, пронизывающие мироздание, не
потерпят грубого вторжения и обрушат на человека всевозможные напасти,
стихийные бедствия, катаклизмы. [11]
В одной из их
прокламаций содержатся следующие слова: «Духи покровительствуют [ихэ] цюаням,
союзу «Ихэтуань», потому что иноземные дьяволы взбаламутили Китай. Они
навязали нам свою религию, а сами верят лишь в Небо; не веруя в существование
духов; они забыли о своих предках… Небо не дает дождя, земля сохнет — все
потому, что христианские церкви навлекли гнев неба. Духи возмущены…» И
далее: «крушите железные дороги, вырывайте телеграфные столбы, немедля
уничтожайте пароходы«. В другой прокламации читаем: »Телеграфные
провода просуществуют недолго; реки и горы будут взывать к предкам». Здесь
необходимо сделать небольшое пояснение. В основе китайской религии лежит
представление о том, что «потусторонний мир есть не просто подобие или
«отражение» этого мира, но скорее непосредственное его продолжение».
Китайцы верили, что все обитатели загробного мира, боги или демоны, были
когда-то людьми и, подобно живущим людям, нуждаются в еде и питье, одежде, даже
деньгах и заботе ближних. Со своей стороны они могут оказывать живущим
разнообразную помощь. Соответственно, центральное место в китайской религии
занимает культ усопших предков — «родственных душ». [12]
Таким образом,
иностранцы, не верящие в духов и жестоко поправшие священные законы
сосуществования с ними в едином мировом пространстве, не именуемо должны были
навлечь на Поднебесную бурю несчастий. И эти несчастья должны были обрушиться
именно в период, когда строительство иностранных сооружений достигло
наибольшего масштаба. Вот текст одной из песен ихэтуаней:
У хундэчжао и
ихэцюаней
Силы неизбывные,
искусство недосягаемое.
Они разрушат железные
дороги, вырвут телеграфные столбы.
Из [вражеских] ружей
исчезнет порох, из пушек — снаряды;
Трупы убитых
иностранцев падают ряд за рядом.
Люди и духи
воспрянут, петухи и собаки успокоятся.
В песнях прославим
изобилие, возрадуемся урожайному году.
Таким образом, ихэтуани
причину обрушившихся на Поднебесную бедствий видели, прежде всего, в
беззаконном, с их точки зрения, строительстве иностранцами железных дорог,
телеграфных линий на территории Китая, которые нарушили мировую гармонию и тем
самым навлекли гнев духов, выразившийся в ухудшении природно-климатических
условий. Западному человеку, обуреваемому неуемной предпринимательской
энергией, было совершенно непонятно, что даже такие действия, как вбивание
гвоздя в стену дома или рытье земли в неподходящее время, может привести к
трагическим последствиям. Что уж говорить о строительстве масштабных
индустриальных объектов. Отсюда, свою задачу ихэтуани видели в восстановлении
мировой гармонии путем уничтожения предметов, ее нарушающих, устранения
гибельных факторов, т.е. разрушения железных дорог, телеграфных линий и т.д.
Ихэтуани и хундэнчжао
Единодушно хотят
уничтожить христианскую религию.
Они рушат иностранные
здания,
Разбирают железные
дороги,
Сметают телеграфные
столбы.
Вот еще одна песня
восставших, из которой мы узнаем, что христианская религия также была объектом
ненависти ихэтуаней. Жертвами их выступлений становились многочисленные
христианские церкви. Почему же такое стало возможно среди веротерпимого
китайского населения?
Ихэтуани видели себя той
божественной силой, которая призвана вернуть миру утраченную гармонию,
восстановить нормальное общение между духами и людьми. Это должно было быть
сделано путем устранения главных возмутителей спокойствия Поднебесной, т.е. за
счет уничтожения всех иностранцев и разрушения всех их богомерзких сооружений. [13]
Железные дороги,
пароходы, телеграфные столбы являлись одним из главных объектов ненависти
ихэтуаней. Возведение подобных строений иностранцами и ввод новых транспортных
средств оставлял без работы, а значит без средств к существованию, значительные
массы народа, которые видели в этом главную причину своих бедствий и стремились
их уничтожить. Этот «луддитский» фактор восстания ихэтуаней не может
быть оспорен. Однако можно выделить еще одну причину распространения
враждебного отношения к иностранцам и предметам их культуры в Китае.
Мир представляется
традиционным китайцам населенным многочисленными духами. Подобное соседство
обязывает искать определенные формы жизнедеятельности, которые бы сделали
подобное сосуществование взаимовыгодным. Это накладывает строгие законы на
строительную, земледельческую и другие практики. Нарушение этих законов
приводит к столкновению со сверхъестественными силами Природы. Этот конфликт
кончается не в пользу человека. Разгневанные духи насылают на него стихийные
бедствия, эпидемии и прочие несчастья. Конфликт может быть исчерпан путем
устранения дурных факторов и восстановления мировой гармонии.
В представлении
ихэтуаней именно иностранцы со своим «варварским» строительством
являлись причиной несчастий, обрушившихся на Поднебесную, потому что их
железные дороги и прочие объекты препятствовали движению духов, а иностранная
религия — христианство — вообще отрицало этих духов существование. Подобные
настроения не были достоянием одних только ихэтуаней. Они бытовали среди самых
различных социальных слоев. Чиновничество и даже высшие представители
административной иерархии также разделяли это мировоззрение и симпатизировали
восставшим.
Ихэтуани видели свое
священное предназначение в очищении Китая от «иностранных дьяволов» и
восстановлении мира и спокойствия в стране. По их мнению, за уничтожением
иностранцев последует плодородный год, так как гнев высших сил Природы будет
устранен, а собаки и петухи успокоятся. Собаки и петухи — это древнейший образ,
символизирующий сельскую идиллию, безмятежность и простоту деревенской жизни. Он
восходит еще к древнему китайскому трактату «Дао де цзин» (V-III вв. до
н. э), важнейшей книге в даосизме, в 80-м параграфе которой сказано:
…Чтобы народ вернулся
К использованию
узелковых веревок [для письма],
Пусть наслаждается
пищей,
Красуется одеждами,
Будет доволен жилищем
И радуется жизни.
Когда соседние
владения
Находятся на
расстоянии взаимной близости,
Они слышат пение
петухов и лай собак
Друг у друга,
А народ доживает до
старости
И умирает, не ездя
туда-сюда.



Глава 4. Политика
династии Цинь в период ихэтуаней

Восстание ихэтуаней и
последовавшая за ним интервенция держав имели множество печальных последствий. Главная
вина за это лежит на империалистах и маньчжурских реакционерах, однако, было бы
неверно забывать и об ограниченности ихэтуаней. Питая ненависть к иностранцам,
они довольно легко пошли на сближение с собственным правительством, сменив
лозунг «уничтожим продажных чиновников» на лозунг «поддержим
Цинов». За это они были жестоко наказаны историей и самими Цинами. Сначала
маньчжурский двор во главе с Цыси пытался бороться против ихэтуаней, но потом понял,
что их можно использовать для искоренения либеральных западнических тенденций.
Характерно, что
сторонниками ихэтуаней в правительстве были преимущественно маньчжуры (Цыси,
князь Дуань, Ган Ни, Юй Сянь и другие), которые сами являлись для Китая
иноземцами и поэтому особенно возмущались проникновением других иноземцев. Кроме
того, иностранцы мешали реакционерам полностью устранить Гуансюя и посадить на
трон сына князя Дуаня. В конце концов, 10 июня 1900 года Дуань был назначен
главой Палаты внешних сношений, а через десять дней маньчжурский двор, опираясь
на ихэтуаней, начал осаду иностранных посольств.
Впоследствии, потерпев
поражение, Цыси обвинила в этом Дуаня и Жун Лу, которые будто бы приказали
ихэтуаням напасть на посольства без ее ведома. На самом же деле, когда Гуансюй
сомневался в необходимости объявлять войну державам и сделал рукой
предостерегающий жест, вдовствующая императрица обратилась к нему с упреком:
«Опустите руку, император, не мешайте!». Известно также, что Цыси
увлеклась националистическими суевериями ихэтуаней и по семьдесят раз в день
читала вслух их заклинания, после чего Ли Ляньин говорил, что этим уничтожен
еще один заморский дьявол.
Война с державами была,
конечно, убийственной для Китая, но самой Цыси удалось выпутаться из созданного
ею положения. Бежав в город Сиань, она (как обычно, от имени императора) 8
сентября 1900 года издала эдикт о «наказании бандитов», нагло свалив
всю вину на ихэтуаней, и начала истреблять их с помощью империалистической объединенной
армии. Цыси сначала использовала ихэтуаней для убийства иностранцев, а затем иностранцев
— для уничтожения ихэтуаней. Эта измена по отношению к повстанцам была
подтверждена так называемым Заключительным протоколом, когда генерал-губернатор
Ли Хунчжан от имени Цыси договорился с представителями иностранных держав о
казни вождей ихэтуаней, в том числе сановников Гам Ни, Юй Сяня и Чжао Шуцяо,
которые прежде действовали по прямым указаниям вдовствующей императрицы.
Во время подготовки заключительного
протокола, принесшего Китаю новый позор и колоссальные финансовые убытки, Цыси
была озабочена лишь одним — не пострадать самой. Неудивительно, что переговоры
о мире вылились в переговоры о наказании «виновницы бедствий» Цыси. Как
только державами выдвигались другие требования, цинское правительство принимало
их целиком, без всяких возражений». И вскоре императрица получила от насытившихся
держав документ о своем помиловании.
В 1901 году князь Цин и
сановник Ли Хунчжан заключили с объединенной армией договор, и царствующие
особы вернулись на свой драгоценный трон. Прежде обласканный князь Дуань был
отправлен на вечное поселение, а его сына, недавно объявленного императорским
наследником, разжаловали в простолюдины.
Свое возвращение Цыси
ознаменовала указами о реформах: упразднением восьмичленных сочинений и
преобразованием Палаты внешних сношений в министерство иностранных дел. Мало
того, она даровала некоторую свободу Гуансюю — например, поставила ему трон по
правую руку от своего, чтобы император тоже мог присутствовать при решении
государственных вопросов. Но Гуансюй знал цену таким реверансам и совершенно не
раскрывал рта.
Кроме Гуансюя против
восстания ихэтуаней с самого начала выступали и некоторые другие правители
Китая: генералы Не Шичэн и Юань Шикай, генерал-губернаторы Лю Куньи, Чжан
Чжидун, Ли Хунчжан, сановники Сю и Цзинчэн и Юань Чан. Но для политики Цыси и
ее окружения очень характерно, что часть этих сановников (Сюй Цзинчэн, Юань Чан
и другие) тоже была казнена правительством — еще тогда, когда оно выступало в
поддержку ихэтуаней.
Императрица Цыси,
происходившая из маньчжурской династии, вела опасную игру с западными державами
и народом Китая, пытаясь остаться при этом невиновной. Она вела выжидательную
политику, оставаясь в стороне, ихэтуани же в это время остро нуждались в её
поддержке. Императрица, видя что преимущество на стороне иностранцев, без
угрызения совести предала ихэтуаней и народ всего Китая.



Заключение

На рубеже XIX и XX вв. (1898-1901
гг.) Китайскую империю потрясло народное выступление, известное в истории как
восстание ихэтуаней. Оно вспыхнуло в завершающий период процесса превращения
домонополистического капитализма в империализм. Лакомым куском для
империалистических агрессоров явился Китай. Начав с «открытия» портов
в Китае и импорта товаров (главным образом опиума), иностранные державы к концу
XIX в. постепенно принялись ввозить в страну капиталы, строить там собственные
предприятия, железные дороги, «арендовать» территории и, наконец,
оформлять «сферы влияния», что окончательно превращало Китай в
полуколонию империалистических держав и угрожало ему полным разделом.
Восстание ихэтуаней было
самым мощным из выступлений принадлежавших к типу «старых китайских бунтов».
Оно началось в Шаньдуне, затем охватило провинции Чжили, Шаньси и
Северо-Восточный Китай, ознаменовалось вступлением ихэтуаней в крупные города —
Пекин, Тяньцзинь и др. — и завершилось войной против союзной армии восьми
держав, поражением Китая и подписанием «Заключительного протокола 1901 г.
«, закреплявшего полуколониальное положение страны.
Главными участниками
восстания являлись: китайские крестьяне, ремесленники, транспортные рабочие. В
восстании участвовало немало буддийских и даосских монахов, так как борьбу
народных масс вдохновляли тайные религиозные союзы.
Антииностранные чувства
повстанцев разделяли некоторые китайские феодалы: губернаторы пров. Шаньдун — Ли
Бин-хэн, Чжан Жу-мэй, губернатор Шаньдуна, а затем Шаньси — Юй Сянь, губернатор
пров. Хэйлунцзян — Шоу Шань, крупные сановники, представители знати,
приближенные к императорскому двору, полные честолюбивых замыслов — прорваться
к власти, осуществлению которых препятствовали иностранцы. Как в каждом
стихийном выступлении, в восстании участвовали и люмпен-пролетарские элементы,
вносившие в него анархические, разбойные черты.
В движении ихэтуаней
можно выделить три крупных этапа. Первый — от начала восстания в пров. Шаньдун
до захвата войсками иностранных интервентов фортов Дагу; на этом этапе
повстанцы вели самостоятельную борьбу против иностранцев. Второй — от падения
фортов Дагу до капитуляции цинского правительства (август 1900 г); этап союза
правительства с ихэтуанями, войны Китая с державами. Третий — окончательная
расправа с восстанием, заключение мирного договора (сентябрь 1901 г).
Восстание ихэтуаней
потерпело поражение. В тот период не сложились еще объективные условия для
успешного завершения освободительной борьбы. Отсутствовал передовой класс,
который мог бы возглавить движение: пролетариат как класс еще не сформировался;
слабость буржуазии не позволяла ей правильно оценить значение выступления
ихэтуаней, более того, она осуждала его; попытки некоторых ее представителей
установить контакты с повстанцами не увенчались успехом. Китайские феодалы во
главе с консервативной кликой Цыси, в какой-то мере использовавшие
патриотическое освободительное движение и на определенном этапе возглавившие
его, преследовали свои классовые и корыстные групповые цели, не способны были
вести с империалистами последовательной борьбы. Группа феодалов (большинство
губернаторов и наместников провинций Южного и Восточного Китая) открыто объединилась
с иностранными державами, чтобы не допустить распространения восстания на весь
Китай.
Движению ихэтуаней
свойственны организационные и идеологические слабости. Прежде всего, оно
проходило стихийно, повстанческие отряды были разобщены. Характерной чертой
движения являлась мистико-религиозная оболочка. Большинство повстанцев, почти
безоружных и неорганизованных, возлагало надежду на потусторонние силы. Ненависть
к иностранным захватчикам доходила у ихэтуаней до огульного отрицания всего
иностранного, они рушили все, что появилось в Китае в результате проникновения
иностранцев: современные здания, железные дороги, телеграфные столбы. Ихэтуани
потерпели поражение, главным образом, в результате отсталости Китая.



Список
литературы

1.
Восстание ихэтуаней. Документы и материалы. М.: Центрполиграф, 2008.
250
с.
2.
Сунь Ятсен Настоящее и будущее Китая // «Русское богатство», №5. Эксмо,
2007
3.
Андреева С.Г., Антимиссионерские выступления в Китае во второй половине XIX
века и особенности положения Пекинской духовной миссии. — В кн.: Общество и
государство в Китае: XXXII научная конференция // Институт востоковедения. М.: 2004.
— с.116-125
4.
Андреева С.Г., Отношение российской дипломатии к миссионерской деятельности
русской (православной) духовной миссии в Китае (конец XIX — начало XX в) Общество
и государство в Китае. Тридцатая научная конференция. М.: 2005. — с.45-53
5.
Будко А.А., Роль и место геомантии в строительном деле традиционного Китая // Общество
и государство в Китае. Тридцатая научная конференция. М.: 2003 — с.241-253
6.
Васильев Л.С., История Востока, Т.2, М.: АСТ, 2004. — 470 с.
7.
Де Гроот Я.Я.М., Демонология древнего Китая. — СПб.: Прогресс-VIA, 2005. — 210 с.
8.
История Китая: Учебник. — М.: Торсинг, 2006. — 153 с.
9.В.И.
Ленин, Полное собрание сочинений, Т.4, М.: Наука, 1975. — 380 с.
10.
Лю И-бин, Описание движения ихэтуаней в провинции Шаньдун // «Шаньдун
шэнчжи цзыляо», 2000, № 2