Содержание

Введение
1. Междуцарствие. Восшествие на
престол
2. Царствование Николая I
Заключение
Список использованных источников
Введение
В данной работе на тему: «Деятельность Николая I» рассматривается восшествие на престол Николая I, особое внимание уделяется периоду междуцарствия. Подробно
описывается период царствования Николая I. Основной
целью написания данный работы является рассмотрение деятельности Николая I, изучение основных событий произошедших за время его
правления.
Третий из пятерых сыновей императора Павла I, великий
князь Николай Павлович не мог рассчитывать на российский престол, и это
наложило отпечаток на его воспитание и образование. Его воспитатель Ламсдорф
оказывал на ребенка постоянное моральное давление и даже допускал телесные
наказания. Впоследствии Николай вспоминал о своем воспитании со смешанным
чувством, а свое образование считал абсолютно неудовлетворительным. Его
наставниками были известные ученые в области философии, литературы и т.п., но
преподавание велось так сухо, что он навсегда проникся неприязнью к отвлеченным
наукам. Значительно больше его интересовало строительное и инженерное дело,
пристрастие к которому он сохранил на всю жизнь. Военизированная атмосфера
Петербурга с ранних лет определила увлечение Николая военным делом, особенно
тем, что, касалось его внешней, парадной стороны. Завершающим этапом воспитания
Николая стали два путешествия, проделанные в 1816 с чисто учебной целью: по
некоторым губерниям России и за границу — в Англию, в результате чего он не
только получил наглядное представление о внутреннем состоянии и проблемах своей
страны, но и познакомился с опытом развития одной из самых передовых для своего
времени социально-политических систем. Однако складывающаяся собственная
политическая система взглядов Николая отличалась ярко выраженной
консервативной, антилиберальной направленностью.
1. Междуцарствие. Восшествие на престол
Неожиданная смерть
Александра I выявила всю сложность и двусмысленность сложившейся династической
ситуации. Он умер 17 ноября 1825 в Таганроге, и, когда спустя десять дней весть
об этом достигла столицы, войска и население были немедленно приведены к присяге
императору Константину I.
Не имея никакой
поддержки, Николай готов был смириться с воцарением старшего брата, однако
Константин не желал признавать себя императором. Николаю пришлось обнаружить
недюжинные политические способности, лавируя между недоброжелательно настроенной
к нему столичной верхушкой и братом, ведущим себя крайне уклончиво.
Получение известия о существовании в армии разветвленного военного
заговора заставило его взять инициативу в свои руки и решиться объявить себя
императором на основании документов, подписанных Александром в 1823. В день
присяги Николая 14 декабря произошло восстание декабристов — вооруженный мятеж
части гвардии под лозунгом незаконности переприсяги. Судьба Николая висела на
волоске, но он сумел подавить восстание, проявив решительность и беспощадность,
свойственные ему в минуту опасности. Восставшие были расстреляны из пушек, и
порядок в столице восстановлен.
Позднее, в начале января 1826 на юге России так же беспощадно было
подавлено восстание Черниговского полка. Россия присягнула Николаю I. Будучи императором, он неоднократно повторял мысль о
том, что на престоле оказался неожиданно для самого себя, в результате
случайного стечения обстоятельств. Такое утверждение не лишено лукавства. Уже в
начале Царствования Александра I это можно было предполагать без риска ошибиться. Было
ясно, что прямых наследников у бездетной императорской четы уже не будет.
Константин Павлович впервые заявил в семейном кругу об отказе от престола в
1801 г. после убийства императора Павла I.
2. Царствование Николая I
Становление правового строя в европейских странах делало
очевидной необходимость правовой регламентации действий даже самодержавнейшего
из монархов континента. Вспомним, что именно при Николае I
произошла кодификация законодательства России XVII —
первой четверти XIX вв. и создан Свод законов —
действовавшее законодательство, которое регламентировало все стороны жизни
государства и общества, за исключением сферы уголовных преступлений. По
завершении работы над его составлением император запретил входить к нему с
просьбами об изъятии из законов, и бюрократии было прекрасно известно, сколь
фанатичным блюстителем введенного в действие законодательства являлся Николай
Павлович.
В первый том Свода законов вошли написанные М.
Сперанским «Основные законы Российской империи», где впервые давалось
юридическое определение ее государственного устройства. Статья 1 определяла
власть императора как «верховную, самодержавную, неограниченную», а 47-я
подчеркивала, что власть царя подчиняется закону: «Империя Российская
управляется на твердых основаниях положительных законов, учреждений и уставов,
от самодержавной власти исходящих».
Мятеж на Сенатской площади, который Николай подавил
решительно и беспощадно через несколько часов после его начала, оказался, тем
не менее, одним из наиболее сильных и значимых для него жизненных впечатлений.
Розыск по делу и суд над его участниками стали первыми правительственными
актами его царствования. День 14 декабря Николай запомнил навсегда, поминая его
ежегодно и в письмах, и в беседах. Вспоминались ему «друзья-декабристы» и при
каждом серьезном проявлении критики режима. А специально составленная для
императора сводка замечаний и суждений участников восстания была, по
свидетельству В. Кочубея, всегда под рукой у Николая, и он часто ее
просматривал. Копии с нее он дал Кочубею и цесаревичу Константину. В.О.
Ключевский считал, что дворянство внушало Николаю I
больше страха, чем его старшему брату, и причина этого — события декабря 1825
г.
Расправа над декабристами, из которых многие
принадлежали к знатным и заслуженным родам, казнь пятерых руководителей и
активных участников событий шокировали дворянское общество. За полстолетия
царствования «просвещенных» монархов оно отвыкло от смертной казни как меры
наказания. И сколь ни велика, казалась вина мятежников, в столичных кругах
лелеяли надежду на милость императора. Поэтому впечатление от его первого
политического деяния оказалось для них весьма тягостным. Правда, вскоре успехи
внешнеполитические, совпавшие с первыми годами царствования Николая, несколько
его сгладили. На императора даже стали возлагаться немалые надежды [1].
В первую половину царствования Николай определенно был,
проникнут верой во всесилие государственной власти, в возможность для
самодержца с ее помощью решить все проблемы, стоявшие перед страной; Истоки
этой веры для него заключались в русской государственной традиции, основные
устои которой, по его мнению, воплощались как в самодержавной доктрине
«официальной народности», так и в принципе патерналистской опеки над обществом
со стороны отца-императора.
С учетом этого вполне логичным выглядит комплекс мер по
усилению государственной власти как таковой путем создания оперативно
действующих репрессивно-карательных органов (III
отделение Его Императорского Величества канцелярии, корпус жандармов). Они
призваны были охранять суверенитет самодержавной власти от поползновений
общества на его ограничение. Позже идея суверенности самодержавия обрела
юридическую санкцию в «Основных законах Российской империи» (1832 г.) и
правовые гарантии в «Уложении о наказаниях» 1845 г., статьи которого
квалифицировали разные формы общественной деятельности и даже инакомыслие как
государственные преступления. Впрочем, религиозное инакомыслие было возведено в
ранг уголовного преступления много раньше николаевским указом 1827 г. о
раскольниках.
Николай I пытался подчинить
разветвленный и всесильный бюрократический аппарат своему личному отеческому
контролю, сделать его послушным орудием собственной политики. Этому призвана
была служить целая система отделений Его Императорского Величества канцелярии.
Каждое из них являлось весьма полномочным органом «чрезвычайного» управления,
действовавшим помимо нормальной системы государственных учреждений. Кроме того,
сложилась практика командирования генерал и флигель-адъютантов государевой
свиты с поручениями самого разнообразного характера: для расследования
злоупотреблений чиновников, для борьбы с эпидемиями или для ликвидации
последствий неурожаев. Эти командировки акты прямого вмешательства государя в
решение конкретных дел и вопросов — способ «явить жителям новый знак
непрестанной заботливости, и личного внимания его величества к постигающим их
бедствиям» [2].
Чрезвычайные порученцы Николая I
тщательно подбирались по принципу преданности царю и безусловной служебной
исполнительности. Император не сомневался в их способности должным образом
разрешить дело, как и в собственной компетентности в различных сферах
государственного управления. Она предполагалась как обязательное качество всякого
дисциплинированного исполнителя. Николай, подобно А. Суворову, не допускал
«немогузнайства» в делах службы. Однако весьма сомнительно, что отсутствие сего
качества у порученцев всегда означало компетентность последних.
Наконец, средством подчинения бюрократии контролю со
стороны государя были его личные попытки борьбы со злоупотреблениями
чиновников. «Он сам лично ревизовал ближайшие столичные учреждения: бывало,
налетит в какую-нибудь казенную палату, напугает чиновников и уедет, дав всем
почувствовать, что он знает не только их дела, но и проделки» (В.О.
Ключевский). Впрочем, подобные налеты оказывались средством малоэффективным. И
взяточничество, и казнокрадство продолжали процветать даже в кругу весьма
приближенных к Николаю лиц. Приведем лишь один пример, связанный с
деятельностью императорского любимца графа П. Клейнмихеля. Будучи
главноуправляющим путями сообщения, он руководил строительством Николаевской
железной дороги. Сооружение ее обошлось в астрономическую сумму — 74 млн. руб.
(Заметим, что постройка в эти же годы альпийских горных магистралей с их
сложнейшей системой туннелей стоила много дешевле.) Впрочем, современники,
знавшие качества главного строителя дороги, сомневались, что обнародованная
цифра реальна. Сам император говорил любопытствующим о цене сооружения: «Это
известно одному Богу и Клейнмихелю». Придворный историограф М. Корф ядовито
заметил, что денег, истраченных на строительство Клейнмихелем, хватило бы на
то, чтобы довести рельсы не только от Петербурга до Москвы, но и до Одессы.
В 1840-х гг. Николай I стал
осознавать, что не в состоянии контролировать бюрократический аппарат,
противостоять взяточничеству и Хищениям, добиваться строгого соблюдения
издаваемых законов и указов этому времени относится грустная констатация им
того, что империей правит столоначальник. Одним из последних успехов,
одержанных императором в позиционной борьбе с чиновниками столичных ведомств,
было, по оценке современного американского историка Э. Брукса, «Положение о
Кавказском наместничестве» (1845 г.). Оно выводило наместника из подчинения
ведомственным структурам и ставило под непосредственный контроль императора. Наместнику
придавались довольно широкие полномочия в решений региональных вопросов с
учетом Особенностей политической ситуации, экономического и общественного быта
территорий. Зарубежные исследователи имперской политики России XIX 6. оценивают принятие этого положения как победу
регионалистского подхода к управлению Кавказом и отмечают заслугу в этом самого
императора.
Николай Павлович изначально понимал необходимость
преобразований, приспособления к меняющимся условиям экономического и
социального развития. В реформах, проводившихся в годы его царствования, он
принимал непосредственное и живейшее участие уже просто в силу того, что считал
обязательным личный контроль за всеми более или менее значительными событиями.
Среди его министров наряду с послушными исполнителями, главным достоинством
которых считалось отсутствие «всезнайства и противоречия», имелись и мыслящие
деятели-реформаторы: П. Киселев, М. Сперанский, Е. Канкрин. Последний, будучи
министром финансов и стоя на страже интересов казны, не раз противоречил
императору по вопросам государственных расходов. И Николай мирился с этим [3].
Наиболее успешными представляются реформаторские усилия
императора и его сотрудников в области экономики. В николаевскую эпоху начался
промышленный переворот, охвативший отрасли с развитым применением
вольнонаемного труда. Последовали правительственные меры по развитию
инженерно-технического и агрономического образования, положено начало
всероссийским промышленным выставкам и железнодорожному строительству, изданы
указы, направленные на постепенную ликвидацию принудительного труда на
посессионных мануфактурах; В 1837— 1841 гг. была проведена реформа, укрепившая
финансы России введением в обращение серебряного рубля и уменьшением примерно
на треть государственного внутреннего долга. Тем самым оказались приостановлены
вплоть до Крымской войны инфляционные процессы. Примерно с середины 40-х гг.
началась либерализация в сфере внешней торговли. Новые таможенные тарифы
знаменовали переход от жесткого протекционизма к умеренному. Это позволило
заключить новые торговые договоры с основными торговыми партнерами России на
европейском рынке экспорта. Показательна активная роль самого Николая I, оказавшего давление на чиновников министерства финансов
при решении вопросов о смягчении тарифной политики и о строительстве железных
дорог.
Менее успешными оказались попытки решения наиболее
актуального и болезненного вопроса о крепостном состоянии, ибо он затрагивал
экономические интересы широких слоев российского дворянства. О
последовательности и настойчивости усилий царя в этой сфере свидетельство вали
образование в структуре Императорской канцелярии V
отделения, ведавшего крестьянскими делами, и существование последовательно
сменявших друг друга девяти секретных комитетов по крестьянскому вопросу. В них
шел поиск вариантов «переходного состояния» в отношениях крестьян и помещиков.
Самому Николаю I привлекательной
казалась идея официально признать основой дворянского состояния факт владения
землей, а не душами. При случае он любил поговорить об освобождении крестьян
как о своей заветной мечте. Все это отчетливо проявилось в связи с разработкой
П. Киселевым проекта указа «Об обязанных крестьянах» и его обсуждением и
принятием в 1842 г. Автор проекта, с именем которого была связана реформа
управления государственными крестьянами 1836—1841 гг., рассматривал перевод
помещичьих крестьян в обязанное состояние как общегосударственную меру
безусловного характера. При этом крестьяне получали личную свободу, а земля
оставалась в собственности помещиков. Предполагалось, что они станут
пользоваться земельными наделами за выполнение повинностей, фиксируемых для
каждого имения особыми документами — инвентарями. Обязанное состояние и представлялось
искомой переходной вехой на пути от крепостного права к полному освобождению[4].
Основные положения проекта вполне соответствовали личным
представлениям императора о способах решения крестьянского вопроса. Но они
встретили резкую и раздраженную оппозицию в кругах чиновной бюрократии. В этот
критический для себя момент сторонники сохранения крепостного права сумели
внушить Николаю сознание связи крепостничества и самодержавной власти. В этом
убеждал творец государственной доктрины николаевского режима граф С. Уваров.
Старший брат цесаревич Константин настаивал на недопустимости «коренных реформ»
в отношениях между сословиями. В итоге проект подвергся значительным изменениям
к моменту рассмотрения в Государственном совете. Сама же процедура обсуждения
одним из иностранных наблюдателей была названа «печальной сценой комедии».
Выступая на заседании, государь, определив крепостное состояние как ощутимое
для всех зло, заявил: «Положение таково, что оно не может продолжаться, но
вместе с тем и решительные к прекращению его способы также невозможны без
общего потрясения».
Закон об обязанных крестьянах утратил свою значимость в
деле постепенной ликвидации крепостничества из-за Оговорки, по которой
проведение его в жизнь ставилось в зависимость от воли помещика. А абсолютное
большинство помещиков освобождения крестьян «вообще не желало. Николай
отчетливо представлял это и опасался открытого противостояния дворянства.
При обсуждении указа в Государственном совете один из
его членов выразил сожаление о необязательности принимаемого закона и предложил
хотя бы ограничить повинности крестьян обязательными инвентарями, подтвердив в
них указ Павла I о трехдневной барщине. На это
последовала незамедлительная и весьма характерная реплика императора: «Я,
конечно, самодержавный и самовластный, но на такую меру никогда не решусь, как
не решусь, и приказывать помещикам заключать договоры». За таким откровением
стоит не только желание успокоить помещиков, всполошившихся из-за слухов об
освобождении крестьян, но и вполне ясное, и, видимо, для самого Николая весьма
тягостное понимание ограниченности возможностей самодержавной власти. Впрочем,
чиновничья бюрократия крепостнической империи умела нейтрализовать,
законодательную волю самодержца и иными способами. Так, вышеупомянутый закон об
обязанных крестьянах, оказалось, весьма трудно реализовать. Князь Воронцов едва
смог устроить по новому закону лишь одно свое село, и то только при влиятельном
содействии министра государственных имуществ П. Киселева, а хотел перевести в
обязательное состояние всех своих многочисленных крепостных. Однако препятствия
со стороны центральных ведомств и местных административных структур оказались
столь многочисленными и труднопреодолимыми, что он, как и другие желавшие того
помещики, от намерения своего отказался.
Аналогичная судьба постигла и ряд других законов Николая
I по крестьянскому вопросу: Указ 1827 г. об
установлении казенного управления над имениями, где душевой надел крестьян был
менее 4,5 десятины, и предоставлении таким крестьянам права перечисляться в
свободные городские сословия. Указ 1847 г. о праве крестьян выкупаться на волю
с наделами при продаже имений с торгов за долги. Судьба этих указов чрезвычайно
показательна. Оба вызвали негодование господ помещиков. Оба встретили множество
бюрократических препон на пути действия. Наконец, оба исчезли из
законодательства империи, хотя верховной властью отменены не были. Просто во
втором издании Свода законов (1848-1849 гг.) столь неприятных чиновному
дворянству указов не оказалось. В.О. Ключевский по этому поводу заметил:
«Бюрократия, устроенная для установления строгого порядка во всем, представляла
единственное в мире правительство, которое крадет у народа законы; изданные
высшей властью; этого никогда не было ни в одну эпоху, кроме царствования
Николая…»[5]
Итак, к началу 1840-х гг. от первоначальной уверенности
Николая I в неограниченных возможностях самодержца
всероссийского в деле управления и преобразования империи, видимо, мало что
осталось. Понимание невозможности справиться со злоупотреблениями и
казнокрадством, провести преобразования,/которых властно требовала сама жизнь,
противостоять неуклонному распространению инакомыслия в разных слоях, русского
общества, о котором сообщали ежегодные отчеты III
отделения, — все это отравляло сознание императора. Подавленность настроения
Николая, склонность к хандре и ипохондрии бросались в глаза и наблюдательным
придворным. Сам царь иной раз жаловался на непосильный груз принятых на себя
обязанностей. Так, своему постоянному корреспонденту Фридриху-Вильгельму он
писал: «Я работаю, чтобы оглушить себя, но сердце будет надрываться, пока я
жив».
В сороковые годы осложнилась и внешнеполитическая
ситуация. Постепенно складывалась дипломатическая изоляция России, вызванная
успехами ее восточной политики в первые годы царствования Николая I. В результате победы над Ираном в 1828 г. России отошла
территория Армении и северная часть Азербайджана. Итогом успешной войны с
Турцией стало обретение автономии Грецией и Сербией, были расширены права
дунайских княжеств. Собственно российские территориальные приобретения по Адриапольскому
миру 1829 г. незначительны Российская дипломатия и сам Николай исходили из
того, что сохранение Османской империи выгоднее, нежели ее разрушение. Такая
дальновидность и осторожность вызвали раздражение европейских держав, имевших
собственные корыстные интересы в европейских провинциях Турции. Австрийский
канцлер К. Мёттерних заявлял по этому поводу: «Император посредством денежной
сделки, без существенных жертв, окружив себя ореолом великодушия, доказал, что
умеет простирать далеко искусство пользоваться ложными положениями». Гибкость
при подведении итогов войны способствовала быстрому восстановлению
дружественных отношений с Турцией. Конец 20-х начало 30-х гг. время наибольшего
влияния России в Османской империи.
Зримое проявление его — оказание Россией военной помощи
Султану в
1833 г. в связи с кризисом, вызванным восстанием Мухаммеда-Али в Египте, и
заключение затем союзного русско-турецкого договора, редакция которого были
подготовлена в Петербурге и одобрена Николаем. Договор предусматривал политические
консультации сторон и военную помощь друг другу в случае угрозы извне или
изнутри. Османская империя обязывалась закрывать проливы для военных Судов
третьих стран в случае вооруженных конфликтов.
В последующие годы дипломатия этих стран сделала все
возможное, чтобы русско-турецкого союза не был продлен по истечении восьми лет,
предусмотренных при его подписании. На смену ему пришла система коллективных
гарантий безопасности Турции по Лондонским конвенциям 1840 и 1841 гг.
Последними был определен иной, менее удобный для России режим проливов. Они
ставились под международный контроль, и мирное время были открыты для торговых
и военных судов всех стран. В военное время проход их определялся по
усмотрению. Турции. Николай I, санкционируя подписание
.этих конвенций, по существу, признавал и вопрос о режиме средиземноморских
проливов, и балканские дела в целом общим делом европейских держав, а не только
России и Турции. Однако вряд ли он сам достаточно ясно осознавал
международно-правовую значимость подобных соглашений.
Руководя русской дипломатией, император тяготел к
архаичным, не соответствовавшим эпохе приемам внешней политики. Он придавал
решающую роль личным отношениям правящих лиц, смешивал значение международных
обязательств держав и частных писем власть предержащих лиц друг другу
переоценивал значимость династических связей и т. п.
Политические потрясения и международно-правовые
изменения в Европе 1830—1840-х гг., связанные с эпохой
буржуазно-демократических революций, вызывали у Николая I,
как правило, острую и неадекватную реакцию. Он пытался противодействовать им
различными способами, однако под давлением обстоятельств приходилось идти на
уступки: признавать законной смену власти во Франции ив 1830 г., и в 1848 г.,
смириться с крахом системы соглашений 1815 г., с невозможностью реакции на
революционные потрясения в духе конгрессов Священного союза и т. д.
В результате именно в годы его царствования в
европейском общественном мнении Россия, «спасительница Европы» в 1812-1815 гг.,
превратилась в «жандарма Европы», причем репутация эта оказалась весьма устойчивой
и почти до конца столетия мешала усилиям русской дипломатии на континенте.
Следует отметить, что и формированию антирусских настроений в Европе, и
появлению малопочтенного для страны названия «жандарм» немало способствовала
польская эмиграция 1830-х гг. с ее блистательными поэтами и музыкантами, с ее
известными военными, государственными деятелями и представителями старинных
аристократических фамилий. Со стороны изгнанников это был своеобразный реванш
за поражение повстанцев 1830-1831 гг. Все это лишь усиливало изоляцию России, и
дипломатическую, и самоизоляцию самодержавной власти, отчетливо проявившуюся в
реакции Николая I на европейские «мятежи и безначалие»
1848 г. А роль российского Самодержавия в политических событиях очередной волны
революционных потрясений: оккупация дунайских княжеств в 1848-м, участие
русского экспедиционного 1849-м, лишь укрепила уже сложившееся реноме
континентального жандарма и усилила дипломатическую изоляцию страны.[6}
Тем не менее, в начале 1850-х гг. Николай I демонстративно противопоставил восточную политику России
европейскому политическому миру. Притязая на монопольное покровительство
православному населению Османской империи, он явно ошибался, считая, что ни
Англия, ни Франция не пойдут на решительную борьбу против традиционного, в
эпоху Екатерины II завоеванного, российского
протектората над христианскими диссидентами. Порты, что австрийское
правительство поддержит его притязания в благодарность за подавление венгерских
повстанцев; что династическая дружба с Пруссией является, безусловно, прочной,
несмотря на имевшее место успешное противодействие российской дипломатии
объединительным процессам в германских землях, и т.д. Расчеты эти оказались не
более чем иллюзией императора, жившего, по словам его немецкого биографа, в
мире «династической мифологии».
Трагизм положения Николай I
вполне ощутил лишь в начале войны, когда стало ясно, что воевать
придется в дипломатической изоляции и не со слабой Османской империей, а против
коалиции ведущих европейских держав, и не на Дунае и Балканах, а на российской
территории, в Крыму, где почти миллионная русская армия оказалась не в
состоянии одолеть 70-тысячный экспедиционный корпус англичан и французов.
Суровая муштровка армии подорвала энергию и способность самостоятельного
действия отдельных ее тактических единиц в условиях боя, где навыки парадного
строя были совершенно бесполезны. Выявились крайняя дезорганизация системы
снабжения войск, санитарной и инженерной частей, архаичность парусного флота и
огнестрельного оружия.
Для Николая военная катастрофа стала личной трагедией.
На его глазах рушился порядок, поддержание и охранение которого он считал делом
своей жизни. Вспомним его предсмертные слова сыну: «Сдаю тебе команду не в
лучшем виде». Вспомним и то, что сами обстоятельства смерти породили сразу же
весьма упорные слухи о самоубийстве императора. Они нашли отражение в мемуарах
и в исторической литературе, как прошлого века, так и в современной.
Смерть Николая I произошла
тогда, когда в дворянском обществе росло недовольство политикой власти.
Общество это привыкло считать военную силу главным достоинством государства, а
военные успехи — синонимом его благополучия. Неудачи русского оружия легко
порождали возмущение власть предержащими.
Заслуживает внимания суждение об умершем императоре B.C. Аксаковой, представительницы
дворянского рода, известного и своей культурой, и своей оппозицией режиму: «Он
действовал добросовестно по своим убеждениям: за грехи России эти убеждения
были ей тяжким бременем». Возможно, это одна из наиболее спокойных и взвешенных
эпитафий государю, тридцать лет самодержавно правившему огромной империей.
Заключение
В данной работе на тему: «Деятельность Николая I»
описывается период междуцарствия, рассмотрено восшествие Николая Павловича на
престол, а так же особое внимание уделяется периоду царствования Николая.
Николай I (1796-1855 гг.), российский император с
1825г., третий сын императора Павла I вступил на престол после внезапной смерти
императора Александра I. Подавил восстание декабристов. При Николае I была
усилена централизация бюрократического аппарата, создано Третье отделение, составлен
свод законов Российской империи, введены новые цензурные уставы (1826 г., 1828
г.). Получила распространение официальной народности теория. В 1837 г. открыто
движение на 1-й в России Царско-сельской железной дорого. Были подавлены
Польское восстание 1830-1831 гг., революция в Венгрии 1848-1849 гг. Важной
стороной внешней политики явился возврат к принципам Священного союза. В период
царствования Николая I Россия участвовала в войнах: Кавказской войне 1817-1864
гг., русско-персидской войне 1826-1828 гг., русско-турецкой войне 1828-1829
гг., Крымской войне 1853-1856 гг.
Николай I в 1842 г. искал путь к смягчению
крепостного права. По указу об обязанных крестьянах помещик мог предоставить
крепостным личную свободу, оставив землю в своей собственности. Однако часть
этой земли он должен был передать освобожденным крестьянам в пользование на
условиях отбывания ими определенных повинностей. В 1847 году была проведена
инвентарная реформа – единственное преобразование, имевшее обязательный
характер для поместного дворянства.
Следует отметить, что он весьма избирательно относился к
преподаваемым ему наукам. И если, по собственным словам, скучал на политических
и юридических курсах, то большой интерес проявлял к военным дисциплинам:
стратегии и тактике, инженерному делу, строительству, серьезно увлекался
техникой. Он высоко ценил техническое и инженерное образование и впоследствии
содействовал его развитию в России, подчеркивал, что продолжает тем самым дело
Петра Великого. При нем открылись Технологический институт и Строительное
училище в столице, Межевой и Земледельческий институты в Москве, получила
развитие система медицинских факультетов в университетах. Гуманитарные,
социально-политические науки, излагавшие европейские просветительские и
либеральные теории, вызывали у него подозрение и тревогу. Император Николай
любил повторять, что «лучшая теория права — добрая нравственность, и она должна
быть в сердце независимой от этих отвлеченностей и иметь своим основанием
религию». Вместе с тем его отношение к правоведческим и шире — гуманитарным
знаниям отличалось противоречивостью, которая порождалась самой эпохой.
Список использованных источников

1 Шильдер Н.К.
Император Николай I: его жизнь и царствование. — СПб.: 1903г. — 526с.
2 Пресняков А.Е.
Николай I. Апогей самодержавия — М.: 1990г. — 431с.
3 Алтынов П.И.
Андреев П.А. Краткий справочник школьника 5-11 кл.-М.: «Дрофа»,1997г. — 621с.
4 Корнилов А.А.
Курс истории России XIX в. – М.: 1993. — 297с.
5 Кюстин А.
Николаевская Россия: Россия в 1893г. – М.: 1990 г. – 547с.
6 Миронов Б.Н.
Социальная история России периода империи (XVIII-начало
XXв.).-СПб.: 2000. — 1225с.
7 Тютчева А.Ф. При дворе
двух императоров. Воспоминания. Дневник. 1853-1882. –Тула.1990г. – 96с.