Реферат
На тему:
Государственная и
зарубежная помощь пострадавшим от голода


1. Помощь голодающим России
Непризнание факта голода в стране
позволяло правительству пренебрегать организацией необходимой продовольственной
помощи. Руководство областей, краев и республик, наученное отказами, не спешило
в 1946 г. информировать центр о бедствии и обращаться за помощью. Сообщали в
Москву только тогда, когда массовое голодание населения грозило остановкой
производства. Без постановления Совета Министров СССР или распоряжения Сталина
помощь не оказывалась. На переписку и согласование во многих инстанциях уходило
не меньше месяца, тем самым упускалось драгоценное время, стоившее жизни
тысячам людей. Выделялось из госрезерва меньше того, что испрашивалось. К тому
же отпускали совсем не те продукты: вместо крупы — соевый жмых, вместо мяса и
рыбы — овощи, а вместо молока — обезжиренная молочнокислая смесь. Бывало и так,
что предлагалось обойтись за счет экономии собственных средств и подсобных
хозяйств.
Государство почти бесплатно получало от
колхозов и совхозов продовольствие, а помощь голодавшим выдавалась в виде суды
с процентами. Ссуда могла быть обычной — в 10 ц или льготной — в 2 ц начисления
на каждые выданные 100 ц при возврате из очередного урожая, а в виде редчайшего
исключения беспроцентная и с рассрочкой на 2 года. Многие колхозы до голода
являлись вечными должниками государства, поэтому для них 10%-я зерновая ссуда
была очередным ярмом. Некоторые председатели с ведома районных
«вождей», чтобы избавиться от компенсации, переоформляли если не всю,
то значительную часть ссуды в счет хлебопоставок. В ряде районов Воронежской,
Курской, Тамбовской и других областей партийные и советские работники просто
обязывали председателей колхозов зачислять отпущенную колхозам государственную
хлебную ссуду в выполнение «взятых» обязательств и зерно оставалось
на прежнем месте — в «почтовых ящиках». Правительству предоставлялась
заведомо ложная отчетность о хлебозаготовках, а колхозники не получали
выделенную специальным постановлением помощь. При этом все закрывали глаза на
обман.
Больше пользы, чем продссуда и
коммерческая торговля, приносило обеспечение хлебом через государственную
торговлю, а оно было совершенно недостаточным и не распространялось на
колхозное население. Постановлением Совмина СССР от 12 февраля 1947 г. руководству Курской области было разрешено принять на снабжение хлебом в сельской местности
по 200 г — 20 тыс. человек и по 100 г. — 30 тыс. человек, что позволило оказать
помощь семьям рабочих и служащих, проживавших на селе. Помимо продссуды помощь
производилась и в порядке продажи. Твердо соблюдалось правило: весной получил,
осенью отдай с процентами. Все постановления и распоряжения об оказании помощи
заканчивались требованием возместить резервы в кратчайший срок. Это вынуждало
министерство заготовок идти на крайние меры и применять всевозможные ухищрения
при выдаче ссуд, вывозить зерно из одних голодных районов в другие и проч.
Решение об оказании помощи больным
дистрофией железнодорожникам готовилось правительством в течение месяца. В
прошении министра путей сообщения чего только не запрашивалось:
фруктово-овощные консервы, соки и фирменный шоколад. Министр не забыл и
голодных рабочих. Для них он просил субпродукты III и IV категории, картофель,
овощи для бескарточного питания и 6 тыс. пайков на 2 месяца. Главное, о чем
просили больные путейцы, — не отбирать у них при госпитализации карточки, чтобы
дома их жены и дети, а у некоторых и престарелые родители не умерли бы от
голода, пока кормильца спасали от истощения. Сталин не дал министру ни
шоколада, ни соков, но разрешил перебронировать резерв картофеля и овощей из
урожая собственных подсобных хозяйств, не отбирать у госпитализированных
путейцев хлебные карточки, но количество пайков урезал. Больным дистрофией
рабочим Ленинграда спустя месяц отпустили продовольствия втрое меньше
запрошенного. Такая же участь постигла и рабочих авиационных заводов южных
районов и Комсомольска-на-Амуре, которые просили 300 т сои-бобов, 200 т жмыхов
сои, 200 т жмыхов других культур и 50 т соевого творога. Соевые бобы не дали
вообще, а выдачу жмыхов сократили в 2 раза.
Совмин СССР 1 марта 1947 г. принял секретное постановление о создании в РСФСР и Казахской ССР запасов продовольствия для
оказания помощи населению в случае возникновения заболеваемости септической
ангиной. Создали необходимый запас продовольствия: муки — 1000 т, крупы — 100
т, сахара — 350 т, жиров животных — 200 т, яиц — 200 ящиков. Расходование
велось сверхэкономно, исключительно для больных септической ангиной, ни под
каким видом не разрешалось отпускать продовольствие «простым
дистрофикам». Продовольственные запасы были выбраны менее чем на 50%.
Помощь, в 2-3 раза меньше запрошенной, получили 7 областей и автономных
республик России и 3 области Казахстана.
Горьковские облисполком и обком партии,
чтобы открыть сто питательных пунктов для больных септической ангиной, просили
выделить 200 т муки, 50 т масла, 25 т рыбы, 15 т животных жиров, 15 т сахара и
20 т крупы, а получили треть названных продуктов питания, без мяса и рыбы. Для
той же цели, вдвое меньше Горьковской получила продовольственную помощь Курская
область. Символическое пособие в размере 15т муки и 0,5 т крупы было выдано
больным Ярославской области. Даже если это делалось в зависимости от
потребности каждой области, то из столь малого количества продовольствия едва
ли что-то доходило до больных септической ангиной.
Упор больше делался на
медико-просветительскую сторону дела, чтобы предупредить возможные отравления.
По решению бюро Башкирского обкома ВКП(б) и СНК республики в районы массовых
заболеваний септической ангиной была направлена специальная литература и
плакаты, агитаторы и врачи. Министерство торговли СССР отпустило на питание
больным 110 т муки, 10 т жиров, 8 т крупы, 12 т сахара, 12 ящиков яиц.
В то время самой эффективной мерой по
предупреждению заболеваний септической ангиной считался обмен населению
перезимовавшего в поле под снегом зерна на доброкачественное. В организованные
пункты обмена в 1947 г. поступило от населения 9287 т зерна, не убранного
вовремя колхозами и совхозами и собранного весной руками голодных людей. В
Красноярском крае на обменных пунктах было принято 227 ц пшеницы, ржи, овса.
Обмен зерна был организован настолько плохо, что через год, когда сложилась
аналогичная ситуация, пришлось принимать по этому же вопросу секретное
распоряжение за подписью главы правительства Сталина, которое обязывало
Министерство заготовок и Центросоюз обеспечить обмен и отдельное хранение
зерна, а также своевременную передачу его спиртзаводам для переработки.
На селе первыми продовольственную и
семенную суду получили колхозы и совхозы Черноземной полосы, более других
пострадавшие от засухи и находившиеся под угрозой голода летом 1946 г. В конце июля — начале августа Курская область получила 66 тыс. т ржи и 30 тыс. т овса;
Воронежская, соответственно — 64 и 45, Тамбовская — 33 и 25; Орловская — 24
тыс. т ржи. Зерно было отгружено и доставлено с баз Министерства продрезервов
из Саратовской, Полтавской (УССР), Ульяновской и других областей, где урожай
был ниже среднего, а колхозные амбары пустыми. Контроль за выполнением
постановлений по помощи возлагался на секретаря Сталина Поскребышева. Первая
ссуда колхозам и совхозам черноземных областей была беспроцентной и выдавалась
из государственных ресурсов с возвратом натурой равными долями из урожая
1947-1948 гг., но далеко не все районы пострадавших областей ее получили. В
Орловской области завезли рожь только в восточные и юго-восточные районы.
Помощь задержала надвигавшийся голод,
вселила в людей надежду в преодоление трудностей, приостановила на какое-то
время бегство в другие края. В спецсообщении МВД Тамбовскому обкому ВКП(б) о
настроениях населения в связи с решением правительства об оказании помощи
приведены высказывания колхозников: «Мы думали, погибнем с голоду. У нас
все выходило плохо, так как не было дождей всю весну. Однако тов. Сталин о нас
позаботился. Нам дали 6 пудов ржаного хлеба. Пошли дожди и картофель неплохо
растет. Настроение… поднялось, помощь пришла вовремя» (Лысогорский
район); «… Тов. Сталин подумал о нас в своем Кремле и приказал дать
хлебушка, скоро получим и с голоду не умрем. Хлеб было дошел до 1000 руб., а
теперь скостили до 300 руб.« (Знаменский район); »… Мы ожидали
голодовку, но государство пошло нам навстречу и дало ссуду, хотя государственные
запасы за войну крепко истощали. Дали всем по 2 пуда на едока. Слава Богу и
тов. Сталину! Народ воскрес. Помогать будут и скоту сеном… » (Каменский
район). Помощь была явно недостаточной и больше рассчитанной на
пропагандистский эффект. Осенью того же года она иссякла, никакой другой
материальной поддержки не последовало.
Руководство Курской области 27 февраля 1947 г. сообщило Сталину, Молотову, Маленкову и другим о тяжелом продовольственном положении в
колхозах, о массовой дистрофии и смертных случаях от истощения. Просило
выделить хлеба в продссуду колхозам в размере 2 500 тыс. пудов (40 тыс. т), а
также восстановить до августа 1947 г. ежемесячный отпуск 200 т ржи для продажи
трактористам, комбайнерам, бригадирам и др. Просьбу удовлетворили через 3
месяца — выдали 10 тыс. т зерна вместо 40 тыс. т.
Летом, когда голод обострился, в
воскресном номере «Правды» за 1 июня 1947 г. опубликовали письмо рабочих курских совхозов Сталину с социалистическими обязательствами в
честь 30-й годовщины Октября и со словами благодарности: «Никогда не
забудем мы, т. Сталин, Ваших забот о курских колхозниках. Вы прошлым летом дали
нам продовольствие… Вы в этом году снабдили нас семенами… Вы и сейчас
оказываете нашей области большую разностороннюю помощь». По данным
Минздрава России, на 1 июня того же года в области было зарегистрировано 85
тыс. больных дистрофией. Спустя 10 месяцев после начала голода куряне получили
1 млн. руб. на содержание коек для больных дистрофией.
Не лучше было с помощью сельским жителям
в других местах. Только во второй половине марта 1947 г., когда голод захватил половину территории России, Совмин РСФСР направил правительству СССР
план медицинской и продовольственной помощи больным дистрофией. Намечалось в 13
областях и автономных республиках открыть временные стационары на 19,5 тыс.
коек и организовать лечение на дому 28 тыс. больных сельской местности сроком с
1 апреля по 1 августа 1947 г. Предусматривалась продовольственная помощь
дополнительно к рыночным фондам: муки — 2184 т, крупы и макаронных изделий —
436,8 т, мяса и рыбы — 182 т, молока — 546 т, яиц — 3792 ящика, картофеля —
2184 т, овощей — 546 т. На оплату питания и медикаментов предполагалось
отпустить в первом полугодии 1947 г. 113 млн. руб. В плане нашла отражение идея
изыскания средств на местах путем разрешения республиканским и областным
властям принимать на снабжение питанием больных дистрофиков за счет экономии
продовольствия, выделяемого по квартальным планам, а Горьковской и Саратовской
областям также за счет экономии по фондам гг. Горького и Саратова.
Несмотря на запоздалость план помощи
больным дистрофией, подготовленный в правительстве России, был научно
обоснованным и оптимальным. Предполагалось в течение 4-х месяцев обеспечить
пострадавших разнообразными продуктами питания по повышенной норме на каждого
человека в месяц: муки — 12 кг, крупы и макарон — 12,4 кг, мяса и рыбы — 2,7 кг, жиров — 1 кг, сахара и кондитерских изделий — 1 кг, молока — 3 л, яиц — 30 шт., картофеля — 13 кг и овощей — 3 кг. Подразумевалось трехразовое питание каждого больного на 3840 килокалорий, что почти на тысячу килокалорий больше
дневной потребности взрослого человека.
Предложенный план помощи российскому
селу не мог получить одобрения, поэтому даже не рассматривался в союзном
правительстве. К началу июня 1947 г. число госпитализированных дистрофиков
составляло 24,5 тыс. человек. В наиболее неблагополучных областях успели
развернуть дополнительно 2558 временных коек, вместо 19,5 тыс., как было
запланировано. Минздрав РСФСР отправил на места 129 тыс. метров
хлопчатобумажной ткани, а просьба об оказании дополнительной продовольственной
помощи осталась без внимания.
Нередко бывали категорические отказы. За
перевыполнение плана хлебозаготовок в 1946 г. Свердловской области выделили 2460 т хлеба. Из них в порядке оказания помощи семьям погибших на фронте военнослужащих,
многодетным матерям, остронуждающимся колхозникам облисполком отпустил 1148 т,
остальные 1312 т выдал на семена отстающим колхозам для ярового сева. Летом 1947 г. председатель Свердловского облисполкома Ситников сообщал заместителю Председателя Совмина
СССР Маленкову, ответственному за выдачу продовольственных и семенных ссуд, что
«в отдельных колхозах совершенно не имеется хлеба, есть случаи
заболевания, невыхода на работу, вследствие чего сдерживается заготовка кормов,
прополка посевов… Просим выделить 1000 т продовольственного хлеба».
Ходатайство оказалось неубедительным. Совмин ответил, что по состоянию
коммерческих ресурсов хлеба, нет возможности удовлетворить запрос. Посоветовал
обеспечить улучшение питания нуждающихся за счет выделяемых области и городу
фондов коммерческой торговли. Повторные отказы в питании для больных дистрофией
получили Архангельская, Владимирская, Чкаловская области, Краснодарский край и
др. Не дали помощи Северной Осетии, просившей хлеба для женщин и детей,
бежавших из голодных мест Центральной России и попавших в те же условия на юге.
Иногда после отказа Министерства
заготовок самые настойчивые запросы удовлетворялись Сталиным лично. Так были
удовлетворены просьбы Вологодской, Саратовской, Тамбовской областей, Татарской
АССР и др. Сохранилось несколько томов переписки на эту тему. В одном из них,
озаглавленном «О продовольственной помощи колхозам и совхозам»,
собраны десятки телеграмм и писем. Непрерывный поток прошений со всех концов
страны вынудил Совмин СССР 3 июля 1947 г. принять секретное постановление, разрешающее отпускать из госрезерва в порядке единовременной продссуды зерно в
размере 61620 т, в том числе 30810 т пшеницы и ржи, из них колхозам — 53920 т и
совхозам — 7700 т. Отпуск зерна в ссуду производился на льготных условиях
возврата из урожая 1947 г. с начислением 2 ц на каждые 100 ц выданной ссуды.
Постановление обязало Министерство заготовок возместить в госрезерв к 15
сентября 1947 г. 61620 т зерна с процентами. В приложении к постановлению
давался список распределения ссуды по территории России. В это постановление не
попали Костромская, Свердловская области, Коми АССР и др., испытывавшие
проблемы с хлебом.
2. Помощь голодающим Украины, Белоруссии
и Молдавии
В связи с тяжелым положением на Украине,
в Белоруссии, Молдавии более десятка постановлений и распоряжений союзного
правительства о продовольственной помощи пришлось на эти республики. На юге
Украины заболеваемость дистрофией получила широкое распространение осенью 1946 г. В ноябре т. г., когда обозначились крупные очаги голода, Минздрав республики вышел с
ходатайством в Совет Министров УССР, по постановлению которого от 4 декабря 1946 г. № 219-123/с (буква «с» в конце номера означает секретность) в Измаильской,
Николаевской, Одесской, Херсонской областях было организовано 27 пищевых
станций с ежедневным отпуском питания на 9 тыс. детей, 625 временных яслей на
25 тыс. детей, 26 домов на 4100 детей и одноразовое питание для 151 тыс. детей.
Кроме того было отгружено 60 т рыбьего жира, витамины, глюкоза, белье и
оборудование для больниц.
Этого было слишком мало и голод
перекинулся на соседние области. 13 февраля 1947 г. Минздравом УССР был издан приказ о проведении мероприятий по развертыванию дополнительных
коек за счет эпидемического фонда и улучшению питания в сельских больницах
путем покупки продовольствия по коммерческим ценам, по переводу детских яслей
на круглосуточную работу. С участием ученых была разработана, подготовлена к
печати и разослана на места инструкция по диагностике, клинике и методах
лечения алиментарной дистрофии. Были даны указания об использовании дрожжей,
дикорастущей зелени.
Республиканская чрезвычайная
противоэпидемическая комиссия Украины, памятуя ошибки 1932-1933 гг., направляла
свою работу на борьбу с дистрофией, являвшейся главной причиной зарождения
очагов инфекционных заболеваний. С этой целью себе в помощь она привлекла
Министерства просвещения, социального обеспечения, внутренних дел,
врачебно-санитарные службы юго-восточного округа железных дорог.
По своей линии проявлял активность
Минздрав республики. По его представлениям Совет министров УССР и ЦК КП(б)У
приняли ряд постановлений по оказанию помощи населению Украины. Для обеспечения
потребности в молоке детских больниц, яслей и молочных кухонь было принято
постановление от 13 февраля 1947 г. № 183-11/с «Об упорядочении снабжения
цельным молоком лечебных учреждений министерства здравоохранения».
За три зимних месяца число пораженных
голодом областей Украины увеличилось в 3,5 раза, а помощь оказывалась только
четырем. Для ликвидации этого большого разрыва 26 февраля 1947 г. было вынесено новое партийно-правительственное постановление № 217-16/с «О
дополнительных мерах по оказанию помощи питанием населению областей УССР,
пострадавших от засухи». Еще 10-ти областям были выделены
продовольственные фонды и ассигнования для питания 226 тыс. человек. Важное
значение имело постановление № 285-19/с от 15 марта т. г. «О мероприятиях
по расширению сети столовых потребкооперации», по которому было обеспечено
питанием в марте 800 тыс. человек, а с 1 апреля — 1 млн. человек.
Основная доля продовольственной помощи
оставалась в городах, а село получало меньше, хотя потребность в питании
сельского населения была значительно больше, чем городского. Эта разница в
обеспечении была несколько понижена после постановления от 21 марта т. г. №
320-22/с «О предоставлении помощи продуктами питания сельским больницам
УССР». Село получило дополнительно 205 т супов-концентратов, 24 т фасоли,
32 т орехового масла, 15 т томатного и лимонного сока и 7 т кофе.
Среди мероприятий правительства
Украинской ССР необходимо упомянуть выдачу продовольственной ссуды крестьянским
хозяйствам и организацию общественного питания для работавших в поле на севе
почти во всех колхозах. Вследствие проведенных мероприятий по оказанию помощи
голодавшему населению, имевшиеся в распоряжении украинского руководства
продовольственные и финансовые ресурсы, были почти полностью исчерпаны. Однако,
рост заболеваемости и гибели людей от дистрофии не прекратился, а в сельской местности
нарастал. Правительство Украины неоднократно просило Совмин СССР помочь
республике хлебом, фуражом, мануфактурой, деньгами на содержание лечебных
стационаров.
По продовольственной и фуражной помощи
колхозам и крестьянским хозяйствам Украины Совмином СССР было принято четыре
специальных постановления: 22 декабря 1946 г., 19 марта, 6 июня, 3 июля 1947 г. На основе данных постановлений Украина получила из госрезерва в виде продссуды
33 тыс. т муки на условиях возврата зерном из урожая 1947 г. по соответствующему эквиваленту перерасчета на зерно с начислением 10 ц на каждые 100 ц
выданной ссуды. Последняя июльская ссуда колхозам и совхозам состояла из 20
тыс. т продзерна, отпущенного на условиях возврата из урожая 1947 г. с начислением 2% на 100% выданной ссуды. По мартовскому 1947 г. постановлению вместе с продссудой колхозы Украины получили фуражную помощь в размере 10 тыс.
т сена и 10 тыс. т кормовых отходов в порядке продажи по распределению Совмина
УССР, а с апреля т. г. Сталин разрешил правительству Украины организовать через
потребкооперацию закупку в западных областях республики, полностью выполнивших
план хлебозаготовок, 500 тыс. пудов (8 тыс. т) зерна. Закупка зерна
производилась по существовавшим закупочным ценам на условиях продажи
промтоваров, установленных для закупки ржи и пшеницы. При этом использовались
промтовары, завезенные на Украину в конце ноября 1946 г.
Как и в России, помощь Украине была
запоздалой и недостаточной, несмотря на сигналы с мест в Киев и Москву о
надвигавшемся голоде. Бывший тогда первым секретарем ЦК КП(б)У Хрущев в своих
воспоминаниях пишет, что сообщал Сталину о голоде и людоедстве зимой 1947 г., но ответом был лишь гнев вождя: «Мягкотелость! Вас обманывают, нарочно докладывают о
таком, чтобы разжалобить и заставить израсходовать резервы». По самым
приблизительным подсчетам, только 6-ти наиболее пострадавшим от голода областям
Украины требовалось около 79 тыс. т продовольственной помощи, а было выделено
всего 60 тыс. т. Что из этого количества дошло до голодавших, теперь определить
трудно.
Не лучше обстояло дело и по другим
республикам. По помощи Молдавии было еще больше постановлений союзного
правительства, чем по Украине. Колхозам, крестьянским хозяйствам и совхозам
Молдавской ССР, пострадавшей от засухи и неурожая 1946 г., постановлением Совета министров СССР от 19 августа т. г. была отпущена продовольственная
ссуда. Однако эта помощь не предотвратила наступление голода. К декабрю 1946 г. были исчерпаны все продовольственные ресурсы, даже суррогаты. Секретарь ЦК КП(б) Молдавии Н.
Коваль и председатель Совмина республики Г. Рудь сообщили об этом союзному
правительству и запросили 15 т мяса, 6 т жиров, 5 т сахара, 12 т крупы и 99 т
хлеба для обеспечения питанием 11 тыс. больных дистрофией. Это был мизер, спохватившись
Коваль по телефону 17 декабря т. г. информировал заместителя председателя
Совмина СССР Косыгина о том, что число дистрофиков сильно увеличилось. Косыгин
написал об этом записку заместителю председателя Совмина Берии, но опоздал. 18
декабря Совет министров СССР рассмотрел и утвердил распоряжение № 13975-рс за
подписью Берии о выделении Молдавии для питания больных дистрофией,
запрашиваемого количества продовольствия, но без хлеба. Распоряжение
рекомендовало правительству республики обеспечить больных хлебом за счет
экономии по плану IV квартала 1946 г.
Под давлением новых сигналов молдавского
руководства о распространении голода, 29 декабря 1946 г. Совмин СССР принял постановление, во исполнение которого колхозы и крестьянские хозяйства
должны были получить из госрезерва 24 тыс. т зерна в порядке беспроцентной
ссуды для помесячного распределения начиная с января 1947 г. Кроме того, указанным постановлением было предусмотрено выделение 500 т мяса и рыбы, 65 т
жиров, 370 т крупы и 130 т сахара для обслуживания одноразовым питанием 100
тыс. человек остро нуждавшегося населения через питательные пункты,
организованные Центросоюзом. Но и этого оказалось слишком мало. Голод продолжал
обостряться. 25 января 1947 г. последовало постановление правительства СССР за
№ 129-63-сс выделявшее в распоряжение Совмина Молдавии ежемесячно до 1 июня т.
г. для питания больных дистрофией по нормам особого списка: 44 т мяса, 12 т
жиров, 10 т сахара, 44 т крупы и хлеба по 600 г в день на человека.
В начале февраля в связи с предстоящими
выборами в Верховный Совет республики Центральным комитетом КП(б) Молдавии
несколько активизировалась деятельность по оказанию помощи населению
продовольствием. Основную массу избирателей составляли голодавшие крестьяне,
поэтому главное внимание было обращено на ужасающее положение людей на селе. В
ход были пущены административные меры. Заслушав сообщения секретарей райкомов
партии и председателей райисполкомов Кангазского и Чадыр-Лунгского районов,
бюро ЦК(б) Молдавии пришло к выводу, что в них крайне неудовлетворительно
выполняли постановление от 2 января 1947 г. «Об оказании дополнительной помощи колхозам, совхозам и крестьянским хозяйствам Молдавской ССР в связи с
неурожаем в 1946 г.». За допущение роста заболеваний дистрофией и
смертности, за проявленную беспечность в распределении продссуды населению,
председатели райсоветов названных районов Тодоров и Лощинин были сняты с
работы, а секретари райкомов Гундырев и Потапов получили предупреждение. На
время проведения выборов в Молдавии специальным постановлением № 259 от 11
февраля 1947 г. Совмином СССР был увеличен контингент снабжаемый хлебом в
сельской местности на 20 тыс. человек, а постановлением № 356 от 27 февраля т.
г. «О дополнительных мероприятиях по неотложной помощи Молдавской
ССР» колхозы и крестьянские хозяйства получили продссуду на март, апрель и
май в размере 6 тыс. т муки равными частями и продукты для тяжело больных
дистрофией детей. В итоге по Молдавской ССР, кроме распоряжений, мы насчитали 5
постановлений об оказании помощи со стороны союзного правительства. Последнее
распоряжение по данному вопросу было в июле 1947 г.
Всего Молдавская ССР получила примерно
60 тыс. т хлеба. Часть ссуды была сразу же переоформлена в счет госпоставок и
не дошла до голодавших, остальное было направлено на расширение продажи
коммерческого хлеба городскому и сельскому населению. С января 1947 г. была увеличена до 30 тыс. человек численность сельских жителей на выдачу пайкового хлеба.
Введены горячие завтраки для школьников. Отпущены денежные средства для помощи
бедняцкой части населения, не имевшей возможности оплачивать отпускавшийся
коммерческий хлеб. Практика реализации мероприятий по спасению людей имела
целый ряд извращений, подрывавших их эффективность. Большое количество зерна
было разворовано и ушло на черный рынок. Вначале при распределении ссуд
практиковалась уравнительная система выдачи 4-х кг хлеба на каждого человека
без учета степени нуждаемости. В дальнейшем была введена дифференцированная система
выдачи продссуд в зависимости от степени потребности каждого хозяйства не свыше
8 кг на каждого члена семьи. При выдаче ссуды мукой в ряде районов удерживался
гарнцевый сбор, из-за чего уменьшался размер ссуды. Крестьяне сами мололи зерно
ручным способом. Впоследствии взимание гарнцевого сбора было отменено.
В конце февраля 1947 г. Молдавию посетил Косыгин и ознакомился с действительным положением голодавших. Им было дано
распоряжение о выдаче продссуды только мукой и на сроки не более 10-ти дней.
Однако и после этого имели место не единичные случаи выдачи ссуд зерном,
употребление которого являлось почти неэффективным, а иногда и смертельным.
По-прежнему практиковалась выдача ссуды сразу на месяц, которая съедалась в
первые 5-10 дней. Из-за отсутствия транспорта имели место задержки в выдаче
ссуд, а иногда люди ходили за получением продссуды на железнодорожную станцию
за 8-10 км, затрачивая физическую энергию, равную полученному питанию.
Правительственная хлебная ссуда по
разным причинам застревала в городах и на железнодорожных станциях, а
сельчанам, составлявшим 85% населения, трудно было выжить в апреле, мае, июне 1947 г. Коммерческий хлеб кончился и положение ухудшилось. Союзное правительство считало, что с
голодом покончено. Корреспондент «Правды» в г. Кишиневе дал материал
о якобы состоявшемся 30 июня т. г. празднике трудящихся в городах и селах
Молдавии по случаю 7-й годовщины со дня воссоединения Бессарабии с Советским
Союзом. Публикация почти совпала с письменной просьбой молдавского руководства,
направленной в Совмин СССР, об оказании помощи хлебом. Письмо было адресовано
заместителю председателя Совмина СССР Молотову и выдержано в спокойном тоне.
Секретарь ЦК КП(б) Молдавии Коваль и председатель Бюро ЦК ВКП(б) по Молдавии
Иванов вместе убедительно просили зампреда Совмина СССР Молотова разрешить
содержание 20 тыс. больничных коек для дистрофиков на два месяца и выделить для
этой цели продукты питания: 280 т муки, 60 т крупы, 88 т мяса-рыбы, 24 т жиров,
24 т сахара и кондитерских изделий, 360 т картофеля, а также 10 млн. руб.
денег. После всей уже оказанной помощи республике, это был слишком смелый шаг.
Молотов пишет в резолюции управляющему делами Совмина СССР Чадаеву:
«Выяснить (без шума)». После переписки Чадаева с министром торговли и
министром финансов все цифры были сокращены и подготовлен проект распоряжения,
попавший в руки Косыгина. Тот еще раз исправляет все проектируемые объемы
помощи в сторону понижения: вместо оставшихся 200 т муки пишет 100, вместо 30 т
крупы — 20 и т. д. Из фразы «для питания тяжело больных дистрофией»
вычеркнул последнее слово. Сталин подписал проект 14 июля т. г. Так была
перевернута последняя страница в истории о помощи Молдавии. Хотя голод в
республике продолжался до глубокой осени.
Возглавлявший правительство и ЦК
компартии Белоруссии П.К. Пономаренко в письме «О весеннем севе 1947 г. в колхозах Белоруссии» от 13 февраля 1947 г. сообщал секретарю ЦК ВКП(б) Маленкову о
том, что многие колхозники в самом начале текущего года неимели хлеба, питались
суррогатами, и просил зерновую ссуду. По вине местного и центрального
руководства помощь пришла с опозданием на полгода и судя по малому ее размеру
предназначалась в основном партийно-советскому аппарату. В начале июля т. г.
запрошенное количество зерна в порядке продссуды республика получила полностью,
так как просила всего 500 т ячменя и овса. Зерно было отпущено из резерва на
кабальных условиях возврата из урожая 1947 г. с 10%-ным начислением. После этого Белоруссия больше не обращалась за помощью.
В западных районах Украины, Белоруссии,
Молдавии помощь оказывалась в основном активистам сельсоветов и колхозникам,
тем самым власти давали понять единоличникам, что для них спасение только в
колхозах. Опыт ускорения сплошной коллективизации с помощью голода, накопленный
в 30-е годы, активно применялся в послевоенное время.
Для питания больных дистрофией на
территории голодных районов России, Украины, Молдавии в райцентрах и крупных
селениях были развернуты питательные пункты. Они обеспечивали питанием в
основном больных дистрофией 1-й степени. В случае невозможности госпитализации
принимали и больных II-й степени, а также неизлечившихся от дистрофии людей
после выписки из стационарных лечебниц. Срок питания на пункте устанавливался
на 3-4 недели. Пропускная способность питательного пункта была рассчитана на
200 нуждавшихся в сутки. При организации пунктов устанавливался примерный
суточный рацион питания: мяса — 33 г; крупы — 24,7 г; жиров — 4,3 г; сахара — 8,6 г. Хлеб в размере 200 г в сутки выдавался на питательные пункты
за счет продссуды или коммерческой закупки. Отбор больных производился
администрацией совместно с медработниками, контроль за санитарным состоянием на
пунктах и организацией питания целиком возлагался на врачей. Питательные пункты
являлись одним из основных средств в борьбе с голодом, но и они имели серьезные
недостатки в функционировании. Корнем зла было то, что партийные и советские
органы передоверили организационную работу по составлению списков, оформлению
документации и выборку продовольственной ссуды сельсоветам, а организацию
питательных пунктов райпотребсоюзам и сельпо. Вследствие этого распределение
продссуды населению, открытие питательных пунктов в некоторых местах
затягивалось на один и два месяца. Под питательные пункты отводились
крестьянские дома, сельсоветы, клубы, школы. Недостаток помещений, кроватей и
постельного белья приводил к скученности больных, педикулезу, распространению
инфекционных заболеваний. Открывавшиеся бараки не были приспособлены для
размещения больных, не имели медикаментов, термометров и квалифицированных
специалистов, способных лечить дистрофию. Катастрофически не хватало продуктов
питания, поэтому нормы выдачи часто не обеспечивали выздоровление. Имели место
задержки выписки больных закончивших лечение. Это относилось прежде всего к
беспризорным детям и старикам, потерявшимся в суматохе или брошенным родными.
Острая нехватка транспортных средств,
весенняя распутица и безответственное отношение к своим обязанностям некоторых
руководителей приводили к перебоям в снабжении питательных пунктов продуктами
питания, топливом. Отсутствие должного контроля приводило к расхищению
продуктов питания, включению в списки на получение продпомощи лиц, не
нуждавшихся в ней. Истощенным крестьянам отказывали в помощи, при выдаче
питания и продссуды с них взимали плату, в стационарах больным дистрофией
выдавали хлеба в 2-4 раза меньше нормы. Раздача питания на дом не гарантировала
использование пищи действительно зачисленным на питание людям, что
подтверждалось случаями, когда больные не поправлялись и в дальнейшем в тяжелом
состоянии поступали на стационарное лечение.
В 1948 г. государственная хлебная помощь голодавшим в принципе мало отличалась от помощи предыдущего 1947 г. Одним из первых официальных документов о помощи было распоряжение Совмина СССР от 30 марта 1948 г. № 3658-рс «Об обмене населению зерна, перезимовавшего в поле под снегом, на
доброкачественное с целью предупреждения распространения заболеваний
септической ангиной», о котором мы упоминали. В приложении к данному
распоряжению было названо более 30 республик, краев и областей России и весь Казахстан,
что по территории нисколько не уступало 1947 г. Постановление прямо подталкивало голодавших к собираю ядовитого зерна, которое при неудовлетворительной
организации обмена употреблялось в пищу.
Изобретательности руководства не было
предела. Ранней весной 1948 г. массовые заболевания дистрофией возобновились в
южных областях Украины: Измаильской, Херсонской, Николаевской, Одесской,
Днепропетровской и Запорожской. В ответ на настойчивые просьбы было принято
специальное постановление № 1184-445-с от 15 апреля т. г., которым Совет
министров СССР разрешил руководству республики использовать 2,8 тыс. т зерна,
изъятого у высланных из западных областей Украины крестьян для больных
дистрофией колхозников, с начислением 10 ц на каждые 100 ц выделенной ссуды. На
деле это означало, что правительство было не прочь получить с разоренных
колхозов дивиденды за отобранную у единоличников продукцию. В прежние времена в
отношениях между колхозами и государством ничего подобного не наблюдалось.
Тогда награбленное при раскулачивании автоматически и бесплатно поступало в
общественные хозяйства.
К началу весеннего сева большинство
заявок на семена все-таки были удовлетворены, а продссуду начали отпускать
колхозам лишь в июне, после того как из-за полного отсутствия хлеба в колхозах
и у населения были приостановлены все работы в ряде сельскохозяйственных
районов СССР. По постановлениям союзного правительства летом 1948 г. в ограниченном количестве хлеб получали колхозы Архангельской, Горьковской, Курганской,
Тюменской областей, Башкирской и Удмуртской АССР. Партийные комитеты, которые
пошли на «хитрость» и просили хлеба только для обеспечения людей,
привлекавшихся на уборку урожая в колхозах, получили в 3 раза меньше
запрошенного. Свердловчане просили для нуждающихся колхозников всего 800 т
зерноотходов, но получили отказ от Министерства заготовок СССР. Руководителям
Иркутской области, добивавшимся разрешения на продажу колхозам 1,3 тыс. т зараженного
клещом зерна, дали только половину указанного количества. Даже испорченное
зерно в достатке не попадало к людям, поскольку десятки тысяч тонн дефектного
зерна ежегодно требовала спиртовая промышленность. Из-за отсутствия сырья в 1-й
декаде мая 1948 г. остановились крупнейшие спиртзаводы, и правительство, не
желая допускать ущерба промышленности, направляло зерно на переработ.
Голодание 1948 г. было усилено засухой в отдельных частях СССР, которых миновали потрясения 1946-1947 гг. С
ранней осени т. г. из областей посыпались заявки в правительство с просьбой
дать им хлебную ссуду. Ограниченную продовольственную помощь получили
пострадавшие от засухи колхозы Грозненской, Саратовской, Сталинградской,
Челябинской областей, Чувашской АССР и др. Сталинградская область вместо 15
тыс. т продссуды получила только 5, Челябинская — вместо 3 тыс. т — одну.
Руководство Грузии просило центр снизить на треть размер оплаты зерном за
работу МТС в пострадавших от засухи колхозах, но получило отказ. Правда, бывали
исключения. Из государственного резерва запрошенная зерновая ссуда была
отпущена колхозам Омской области, пострадавшим от наводнения. Без сокращений, с
условием отсрочки возврата зерна на год, получили продовольственную ссуду,
пострадавшие от засухи и градобития колхозы Чувашии.
Правительство не баловало поддержкой
плановых переселенцев. Наоборот, выдавая им ссуду под высокие проценты оно
всячески старалось закрепить их долгами на новом месте. Оставшиеся без хлеба
переселенцы в Калининградскую область, специальным постановлением Совмина СССР
получили лишь в конце 1947 г. 3 тыс. т зерна с возвратом из урожая1948 г., с
начислением 10 ц за каждые 100 ц выданной ссуды. Вследствие засухи 1948 г. переселенческие колхозы Грозненской области не обеспечили своих людей ни зерном, ни деньгами,
а союзное правительство выделило всего 700 т зерновой продссуды и 200 т для
продажи остронуждающимся колхозникам. Не в лучшем положении оказались
переселенцы в колхозы левобережных степных районов Саратовской области,
получившие в ссуду вместо 5-ти только 2 тыс. т ржи с 10-ти процентным
начислением при возврате государству. Глава государства Сталин разрешил не
взимать с этого зерна гарнцевого сбора, что не спасло людей от дистрофии.
Как и в начале 30-х годов, самыми
униженными и необеспеченными являлись семьи спецпереселенцев. Передав их в руки
МВД государство полностью снимало с себя всякую ответственность за их судьбу. В
свою очередь МВД относилось к вымирающему контингенту с привычным равнодушием.
Некоторый интерес представляли трудоспособные спецпереселенцы занятые на
лесозаготовительных и промышленных предприятиях. Их иждивенцы с 27 октября 1946 г. не получали хлеба и были обречены на гибель. В ряде случаев местные власти пытались их
спасти. В феврале 1947 г. председатель Костромского облисполкома Куртов умолял
Косыгина в виде исключения выделять для 12 тыс. человек, стариков и детей
спецпереселенцев, находившихся в сельской местности, хотя бы 100-граммовые
пайки хлеба, но получил категорический отказ. Сам Косыгин не распоряжался
хлебом, а в Министерстве заготовок и Министерстве торговли СССР считали, что
семьям «спецов» и так хорошо и никаких дополнительных лимитов для них
выделять не положено. Летом 1948 г. руководство Кемеровской области добилось от
правительства поддержки на время сенокоса тех колхозов, в которых были
размещены спецпереселенцы из западных областей Украины и получили вссуду 500 т
зерна, которое распределялось по районам области.
Бесправием и беззащитностью ссыльных
пользовались нечистые на руку сельсоветские активисты. Отпущенная
спецпереселенцам продовольственная помощь разворовывалась. Известен факт, когда
органами прокуратуры была арестована и привлечена к уголовной ответственности
группа расхитителей из колхоза им. Крупской Семипалатинской области Казахской
ССР за кражу 3-х т хлеба и 4-х т зерна из продссуды предназначенной голодавшим
спецпереселенцам. А сколько было подобных случаев по всему Казахстану, Уралу,
Сибири? — Никаких следователей и прокуроров не хватит, т. к. развращенный
мелкий чиновник не считал грехом морить голодом «врагов народа».
3. Зарубежная помощь советскому народу
Во время голода в СССР поступало
продовольствие с Востока и с Запада. В декабре 1946 г. был подписан договор между Всесоюзным объединением «Экспортхлеб» и Китайской фирмой
«ТУН-СИН», котораяпродала СССР 1 млн. т зерна и соевых бобов, 10 тыс.
т мяса. Из Маньчжурии закупленные товары и, особенно хлеб, вывозились крайне
неорганизованно и преступно медленно. По состоянию на 25 марта 1947 г. на территорию Советского Союза было вывезено (в переводе на зерно) 181,7 тыс. т, что при
плане 420 тыс. т составляло всего 43%. Кроме того, было подготовлено к
погрузке, но не вывезено 5,3 тыс. т хлеба.
Основными причинами медленного вывоза
хлебопродуктов была плохая организация оборачиваемости подвижного состава и
непринятие мер к оборудованию места погрузки для круглосуточной работы, чем
вызывался длительный простой порожняка и несвоевременная перегрузка прибывавших
вагонов с импортным грузом. Из-за неприспособленности загрузки в ночное время,
не полностью использовалась пропускная способность станции Пограничная, через
которую следовало основное количество продуктов. При пропускной способности 330
вагонов в сутки, за период с 28 ноября 1946 г. по 1 марта 1947 г., станция отправляла в среднем 66 вагонов, т. е. 20%, а в остальные дни погрузка и отправка не
превышала 20-ти вагонов. С советской стороны железной дорогой не выполнялся
установленный порядок взвешивания вагонов с продовольствием на станциях
отправления, а в отдельных случаях допускалась отправка вагонов без документов,
что вызывало справедливые нарекания представителей фирмы «ТУН-СИН» и
вносило путаницу в учет и во взаиморасчеты с объединением «Экспортхлеб».
Западная помощь СССР в 1946-1947 гг.
имеет свою предысторию и восходит к деятельности Правительственной закупочной
комиссии СССР в США по ленд-лизу в годы войны. Из отчета о ее работе узнаем,
что в заявке советского правительства на закупки за океаном, продукты питания были
на самом последнем месте, а на первом — оружие и различное оборудование. Ничто
не смогло нарушить такую последовательность: ни голод в блокадном Ленинграде,
ни голод в советском тылу. Всего за годы войны по ленд-лизу в СССР было
поставлено продовольствия на 1,7 млрд. амер. долларов, что составляло 18,3% от
всех поставок. По последнему соглашению между правительствами СССР и США от 15
октября 1945 г. были продолжены поставки товаров, заказанных по ленд-лизу. В
нем продукты питания вообще не упоминались. Сталин просил только технику:
паровозы, металлорежущие станки, дизели, компрессоры. Вскоре отношения между
двумя странами ухудшились и в январе 1947 г. американские поставки прекратились.
В Москве 7 октября 1946 г. было подписано кредитное и торговое соглашение между СССР и Швецией. Правительство Швеции
предоставляло советскому правительству кредит в размере 1 млрд. шведских крон
для оплаты советских заказов в Швеции на промышленное оборудование. Советский
Союз примерно в то же время получал кредит от Великобритании. Расчет за оба
кредита предусматривал поставки советской пшеницы и сырья для промышленности
капстран.
По всей вероятности все бы этим и
кончилось, оставалась одна нить, которая связывала нашу страну с Западом через
Организацию Объединенных Наций. Еще в 1943 г. при Лиге Наций была создана Администрация Помощи Восстановления (ЮНРРА) для оказания помощи жертвам войны.
Советский Союз стал членом этой международной организации. Распоряжением
Совнаркома СССР от 8 июля 1945 г. за подписью Молотова, Наркомфин СССР перевел
800 тыс. амер. долларов на текущий счет
ЮНРРА в окончательную уплату взносов
СССР за 1943-1944 гг. В течение 1946 г. ЮНРРА выполнило заявку на поставку
товаров для Украины и Белоруссии, утвержденную постановлением ГКО от 2 сентября
1945 г. Можно лишь гадать, почему в заявку не вошли хотя бы бывшие в оккупации
области России или Молдавия. В документах никаких объяснений на этот счет нет.
Работу по осуществлению поставок ЮНРРА
для Украинской и Белорусской ССР проводила все та же закупочная комиссия СССР
по ленд-лизу. Украина получила товаров на сумму 189 млн., а Белоруссия — на
сумму 61 млн. амер. долларов. В поставки входили продукты питания, семена,
сырье для мыловарения, промтовары, промышленное и медицинское оборудование.
Вскоре эти товары оказались как нельзя кстати не только на Украине, в
Белоруссии, а также в близлежащих областях Российской Федерации.
Руководство СССР, несмотря на амбиции и
стремление убедить свою и мировую общественность в незначительности и
преходящем характере послевоенных трудностей, уделило достаточно внимания
помощи ЮНРРА и держало под своим контролем. По данному вопросу было два
секретных постановления союзного правительства, принятых 9 марта 1946 г. и подписанных Молотовым. Первое — «О миссиях ЮНРРА в УССР и БССР» одобрило создание
при правительстве этих республик советских управлений по поставкам зарубежных
грузов и состав миссии ЮНРРА в Киеве и Минске в количестве 15 человек для
каждой республики. Постановление ограничивало передвижение иностранного
персонала ЮНРРА на территории УССР и БССР. Выезд за пределы столиц разрешался
только с ведома НКВД. Запрещалось посещение закрытых районов и объектов.
Сообщения о деятельности миссий в советской прессе ограничивались краткой
информацией о фактическом положении дел с поставками.
Второе постановление утвердило порядок
распределения товаров, поставляемых ЮНРРА, а также использования вырученных от
их реализации сумм. В нем предлагалось Совнаркомам УССР и БССР обеспечить
использование товаров на восстановление отраслей хозяйства, обслуживающих
первоочередные потребности населения, и оказание помощи людям, пострадавшим от
немецких оккупантов. Управления по поставкам ЮНРРА при УССР и БССР должны были
предоставлять Наркомфину и Наркомвнешторгу СССР ежемесячные отчеты о получении,
распределении и остатках товаров ЮНРРА, а также об использовании средств,
вырученных от их реализации.
Поступившие от ЮНРРА оборудование и
материалы были переданы в основные фонды республик бесплатно для восстановления
пищевой и легкой промышленности. Продовольствие и промтовары рыночного
назначения продавались населению по единым ценам нормированного снабжения через
государственную и кооперативную торговую сеть. Больницам, детским садам,
детским домам и яслям, домам инвалидов товары передавались бесплатно. Деньги,
вырученные от продажи товаров, зачислялись на специальный счет правительств
УССР и БССР в Госбанке СССР и предназначались на восстановление, строительство
и содержание школ, больниц, детских домов, яслей, домов инвалидов и
престарелых.
Мы не располагаем сведениями о том,
насколько эффективно использовалась помощь ЮНРРА на Украине и в Белоруссии для
восстановления хозяйства республик, но есть подтверждение об использовании
продовольствия и денег для помощи голодающим в 1946/47 гг. Р. Конквест пишет:
«У нас нет возможности оценить число жертв, но земля эта (Украина,
Белоруссия и пограничные с ними области. — В.З.) была спасена от гибели
Комитетом помощи ООН и Управлением по делам спасения, в основном американским,
которые поставили к январю 1947 г. только одной Украине продовольствия на 100
млн. долларов (288 000 метрических т)». Историк В.М. Кабузан, живший с
родителями в Западной Украине, утверждает, что помощь ЮНРРА спасла их от
голодной смерти. К ним бежали от голода молдаване, падали прямо на улице с
протянутой рукой. Сегодня, заглянув в архивные сводки по демографии, с которых
спала завеса секретности, можно сказать, что число жертв было немалым, а значит
зарубежная помощь, как и правительственная, не всегда полностью и вовремя доходила
по назначению.
Важную роль в распределении помощи среди
населения Украины и Белоруссии сыграло присутствие миссий ЮНРРА, которые в
течение апреля, мая, июня находились в республиках и участвовали вместе с
советскими специалистами в организации помощи. На 4-й странице
«Правды» за 1 июля 1947 г. предельно сжато сообщалось об обеде у
председателя Совета министров БССР Пономаренко в честь Миссии ЮНРРА в
Белоруссии, в связи с окончанием деятельности и предстоящим ее отъездом. На
обеде присутствовал глава миссии господин Уоллер и все ее члены. Спустя пять
дней в той же газете промелькнула заметка о находившейся проездом в г.
Ленинграде миссии ЮНРРА на Украине, возглавлявшейся господином Уайтом. Гости
пробыли в г. Ленинграде несколько дней. Они ознакомились с
достопримечательностями города, осмотрели Петропавловскую крепость, побывали в
Эрмитаже, в театрах и на пароходе «Белоостров» выехали из СССР.
Подавляющее большинство читателей едва ли что-нибудь уловили из четырех-пяти
строк, в которых ничего не говорилось ни о самих миссиях, ни о цели их
пребывания.
Советский Союз являлся членом
Международного Союза Обществ Красного Креста. Регулярно, и в годы войны,
оплачивал членские взносы валютой в комитет этой организации. В СССР, начиная с
военных лет, правда, после войны в меньших объемах, продолжала поступать помощь
по линии Советского общества Красного Креста и Красного Полумесяца (СОКК и КП).
Размеры помощи возросли, когда на Западе стало известно о начавшемся в 1946 г. массовом голоде. В течение 1946/47 гг. от Американского Красного Креста, а в основном от
благотворительной организации Рашен Релиф (США) получено грузов на сумму 31
млн. долларов. Это была самая крупная помощь, направленная в СССР во время
голода.
Помимо того под предлогом помощи жертвам
войны (иначе советская сторона подарки не принимала) поступали сотни тысяч
посылок из Аргентины, Дании, Ирана, Швейцарии, Швеции и др. Летом 1946 г. детские дома России получили 100 тыс. продовольственных посылок от Датского Красного Креста.
Подарки Шведского Красного Креста, прибывшие в сентябре 1946 г., были адресованы детским учреждениям Москвы, Киева, Минска. В октябре того же года для
детских домов Азербайджана поступило 20 т риса от Иранского общества Красного
Льва и Солнца.
Советское правительство с подозрением
относилось к послевоенной помощи и искало предлог для отказа от нее. Когда
осенью 1947 г. Канадский Красный Крест предложил переправить населению Украины
продукты питания на сумму 100 тыс. долларов, то руководство СОКК и КП усмотрело
в этом провокацию и от помощи отказалось. По прямому указанию Министерства
иностранных дел в марте 1947 г. исполком СОКК и КП отклонил предложение
Датского Красного Креста, приглашавшего 10 советских граждан в возрасте от 25
до 35 лет, пострадавших от войны и нуждавшихся в укреплении здоровья, провести
2 месяца в санатории для прохождения курса лечения. Швейцарский Комитет помощи
советским детям, пострадавшим в войне, усомнился в наличии двух детских домов в
Молдавии, предложенных СОКК и КП в качестве возможных адресатов, нуждающихся в
продуктах питания, одежде и обуви. Комитет просил разрешить направить в
Молдавию с первой партией груза своего секретаря, но получил ответ, что такого
рода поездка является излишней. Переписка затянулась на полгода, а 26 ноября 1947 г. советская сторона отказалась от помощи.
Направленные в СССР по линии обществ
Красного Креста грузы распределяла не администрация СОКК и КП, а Совмин СССР по
проектам, представленным комиссией по распределению подарков при Госплане СССР.
Сложившаяся в годы войны практика распределения дарственных грузов ставила в
неловкое положение руководство СОКК и КП перед отправителями, требовавшими
подтверждения в получении и использовании грузов в соответствии с их
назначением. Поскольку помощь часто обезличивалась и передавалась по другим
адресам, а жертвователи не получали вразумительных ответов об их участи, то за
границей распространялись слухи, что посылаемые в СССР подарки расхищались.
В мае 1947 г. безадресные поступления подарков по линии Красного Креста прекратились и направлялись только
грузы целевого назначения. Тому немало способствовало мнение советского
руководства о нецелесообразности поощрения сбора средств в пользу СССР, что
могло быть использовано Западом «для демагогической пропаганды».
Министерство иностранных дел рекомендовало исполкому СОКК и КП под благовидным
предлогом отказаться от помощи, а Минфин предупредил, что со второго полугодия 1947 г. намерен прекратить финансирование краснокрестной миссии в США. В конце мая т. г. председатель
исполкома СОКК и КП Колесников сообщил Молотову, что в связи с прекращением
помощи Американского Красного Креста Советскому Союзу разрешено закрыть
советскую миссию в США с 1 июля 1947 г.
Советское правительство
продемонстрировало Западу, что СССР способен сам оказывать помощь тем, кто в
ней нуждался. Распоряжением Совета Министров СССР от 31 марта 1947 г. исполкому СОКК и КП было разрешено удовлетворить просьбу Маньчжурского Красного Креста и
направить ему медикаменты и другие материалы на сумму 370 тыс. руб. Этот груз
был отправлен из Москвы в Харбин в мае того же года. В Югославию для борьбы с
малярийными заболеваниями направили сроком на год 12 санитарно-эпидемических
отрядов по 15 человек в каждом, со всем необходимым имуществом.
4. Экспорт и потери зерна в СССР во
время голода
Основу экспорта СССР в те трудные годы
составлял хлеб. В ответ на просьбы со стороны Франции, Болгарии, Румынии,
Польши, Чехословакии, Югославии в эти и другие страны в 194651947 гг. из Советского Союза было
отправлено 2,5 млн. т зерна. Дальше — больше, и не только в виде помощи. Многие
капиталистические страны охотно брали советскую пшеницу в обмен на промышленное
оборудование. В 1948 г. из СССР было экспортировано 3,2 млн. т зерна, что всего
на 400 тыс. т меньше, чем за три предвоенные 1938-1940 гг. вместе взятые.
Значительная доля зерна поступала в страны формировавшегося тогда
восточноевропейского блока. Ввиду неурожая в Чехословакии наша страна поставила
ей в 1948 г. 200 тыс. т пшеницы и 200 тыс. т кормового зерна. В соответствии с
соглашением от 26 января т. г. осуществлялись поставки зерна в Польшу. Все
постановления правительства СССР по экспорту были секретными. По постановлению
от 18 февраля т. г. Советский Союз поставил в Румынию 30 тыс. т семенной яровой
пшеницы, стоимость которой румыны должны были возместить 33 тыс. т пшеницы из
урожая 1948 г. На основании решения от 23 июля 1948 г. осуществлялись поставки 100 тыс. т пшеницы в Германию для снабжения населения г. Берлина.
Причем перевозка зерна морем производилась за счет уменьшения на 25 тыс. т
вывоза металлолома и на 25 тыс. т репарационных грузов из этой страны. Срочная
помощь была оказана Восточному Пакистану, куда из государственного резерва было
отправлено 30 тыс. т пшеницы, собранной со складов нескольких областей России.
Не последним было постановление об экспорте зерна от 26 ноября 1948 г. Оно обязывало Министерство государственных продовольственных и материальных резервов СССР
отгрузить из запасов и направить в черноморские порты 60 тыс. т пшеницы, в том
числе для Пакистана — 50 тыс. т и государства Израиль — 10 тыс. т за счет
количеств, неотгруженных в 1948 г. в Голландию и Швейцарию. В дальнейшем вывоз
зерна за рубеж нарастал и достиг в 1952 г. 4,5 млн. т в год. Поставки, в основном пшеницы, производились в Албанию, Болгарию, Венгрию, КНДР, Египет, Индию,
а также в западноевропейские страны: Англию, Австралию, Данию, Италию,
Финляндию, Швецию, Норвегию. Не бесплатно получали зерно и будущие братские
страны, хотя начисления при возврате натурой не превышали 5%.
Экспорт хлеба был бесспорно велик, но,
на наш взгляд, не он являлся главной причиной голода 1946/1947 гг., а также
последующего полуголодного существования трудящихся. В результате проводившихся
заготовительных кампаний государство располагало достаточным количеством хлеба
для того, чтобы предотвращать голод и иметь порядочные резервы, но
правительство СССР всегда шло привычным путем экономии за счет жизни и здоровья
своего народа. Такая практика не могла оставаться безнаказанной. Чрезмерное
радение о запасах сыграло со скупыми рыцарями злую шутку — зерно превращалось в
труху и не доставалось никому.
В послевоенное время порча
государственного хлеба на элеваторах, складах, железнодорожных станциях,
пристанях и при перевозке достигала неслыханных размеров. Убранное с таким
трудом и сданное государству зерно сваливалось в грязь, мокло под дождем,
покрывалось снегом, портилось, списывалось и тайно уничтожалось. Проявляя
нездоровую озабоченность пополнением хлебных резервов, правительство опять-таки
репрессиями пыталось остановить растущую бесхозяйственность и безразличие к
государственной собственности. Это подтверждали два грозных постановления
Совмина СССР и ЦК ВКП(б) от 27 июля и 25 октября 1946 г. «О мерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущению его разбазаривания, хищения и
порчи», которые способствовали очередному усилению административной и
уголовной ответственности.
Однако в последующие месяцы порочная
практика даже усилилась. В самом начале января 1947 г. в Секретариат ЦК ВКП(б) поступила записка от уполномоченного Комитета партийного контроля по
Челябинской области «О массовой порче зерна на Троицком элеваторе
Челябинской области». Не менее тревожные сигналы были получены из Алтайского
края, Ульяновской области, Удмуртской АССР и др.
С большим опозданием 4 октября т. г.
Совмином СССР было принято постановление «О мерах по обеспечению сушки
сырого и влажного зерна и сохранности хлеба». Прямой контроль за
выполнением постановления был полностью возложен на МВД. О нарушениях
установленного порядка хранения хлеба информировались местные советские и
партийные органы, а злостные нарушители и саботажники привлекались к уголовной
ответственности. В результате проведенной работы по 4 республикам, краям и
областям было выявлено и взято на учет 360,2 тыс. т хлеба, хранящегося в бунтах
под открытым небом, в том числе ничем не укрытого — 96 тыс. т. В Узбекской ССР
на пристанционных пунктах и пристанях хранилось в неукрытых бунтах 28,3 тыс. т
хлеба, в Кабардинской АССР — 13 тыс. т, в Краснодарском крае — 10,5 тыс. т и в
Казахской ССР — 9,1 тыс. т.
Ряд колхозов и совхозов, не принятый у
них из-за сильной влажности хлеб бросали на дворах ссыпных пунктов. При
проверке Балаковского пункта «Заготзерно» в Саратовской области на
его территории было обнаружено на земле 113 т брошенного зерна, словно сами
колхозы в нем не нуждались. Хотя в 1947 г. многие из них не рассчитались со своими колхозниками зерном по трудодням. Директор известного на всю страну
Лабинского совхоза Краснодарского края, после безответных обращений в
вышестоящие инстанции, направил телеграмму Маленкову. В ней он сообщал, что у
них в совхозе из-за неподачи вагонов в бунтах лежало неукрытое и в больших
количествах портилось 11 тыс. т хлеба. В то же время рабочие совхозов не
обеспечивались хлебными пайками и голодали. На открытой площадке
железнодорожной станции, как и на заготовительном пункте, уже никто не смел
брать обреченное на догнивание зерно. МВД следило, чтобы всякое даже
несъедобное зерно надежно охранялось, т. е. «заботилось» о том, чтобы
люди им не отравились.
Всего при проверке ссыпных пунктов, баз
и элеваторов было выявлено 2485,6 тыс. т влажного и сырого хлеба, в том числе в
Алтайском крае — 408 тыс. т, в Чкаловской области — 253,3, Белорусской ССР —
196,3, Новосибирской области — 165,3, Куйбышевской — 129,9, Казахской ССР —
117,5, Горьковской области — 115, Башкирской АССР — 102,3
В течение ноября 1947 г. органами МВД было выявлено 211,4 тыс. т зерна, зараженного амбарными вредителями и 22,7 тыс.
т полностью испорченного. В Алтайском крае на Овчинниковской базе Министерства
продовольственных резервов обнаружено около 200 т хлеба, оставленного на месте
бывших бунтов. Зерно проросло и превратилось в сплошную грязно-зеленую массу.
На Троицкой базе того же министерства в силосную яму было сброшено около 70 т
ржи, спрессовавшейся в черные комья. На территории той же базы находились кучи
сгнившего, смешанного со снегом зерна.
Одними репрессиями правительство не
смогло остановить напор бесхозяйственности и постоянно растущую порчу
отобранного у народа хлеба, поэтому в 1948 г. многое повторилось. В разгар уборочной 20 августа т. г. Совмин СССР принял постановление «О мероприятиях по
обеспечению сохранности хлеба урожая 1948 г. на заготовительных пунктах Министерства заготовок и базах Министерства государственных продовольственных и
материальных резервов», а 20 ноября — второе постановление о ходе
выполнения первого. Оба постановления, подписанные Сталиным, также не
сработали. На многих заготовительных пунктах в Алтайском и Красноярском краях,
Горьковской, Воронежской, Тамбовской, Курской, Новосибирской, Орловской,
Полтавской областях, Татарской АССР и Казахской ССР были вскрыты многочисленные
вопиющие факты порчи хлеба.
Опасаясь наказания, заведующие пунктов
предоставляли ложные отчеты о качестве состояния зерна. В отчете Воронежской
областной конторы заготзерно на 1 октября 1948 г. было показано 18295 т греющегося и испорченного зерна, тогда как только на 7-ми проверенных
пунктах имелось 28669 т такого зерна. По сообщениям из пунктов
«Заготзерно» Алтайского края на 1 ноября т. г. в бунтах находилось
3585 т зерна, а краевая контора заявила в отчете только 1200 т.
Ввиду недостатка транспортных средств и
перегруженности складов укрупненных пунктов, в 1948 г. вывозка зерна из глубинных пунктов почти не производилась. В глубинке большое количество
хлеба было засыпано в неприспособленные помещения: в Тамбовской области — более
7 тыс. т, в Казахской ССР — более 9 тыс. т. В целом по Союзу в непригодных
складах хранилось 262 тыс. т зерна.
По неполным данным в СССР на 10 октября 1948 г. установлено самосогревание 611,5 тыс. т зерна. В восточных районах большое количество
греющегося зерна имелось в Алтайском крае — 12,4 тыс. т, Красноярском — 8,1
тыс. т. В течение сентября и первой декады октября т. г. на отдельных
заготовительных пунктах этих краев было обнаружено 14,7 тыс. т зерна
ухудшенного качества. В Горьковской области в результате невыполнения правил
сушки и совместного складирования сырого и сухого зерна только на 4-х
проверенных заготпунктах контролерами было выявлено 530 т испорченного зерна.
Директор зернобазы «Сибирская пристань» Гуткин «допустил»
порчу свыше 10 т зерна. Чтобы избежать наказания, он вывез испорченное зерно на
один из складов на берегу Волги, где в половодье оно было смыто водой.
На Ординском заготовительном пункте
Новосибирской области за период с 23 по 30 сентября было засыпано на голую
землю 98 т пшеницы и столько же овса при использовании имевшейся складской
емкости лишь на 36%. В результате бесхозяйственного хранения весь находившийся
под открытым небом овес подвергся самосогреванию и приобрел плесневело затхлый
запах. В Украинской ССР на 10 ноября 1948 г. на открытых площадках в бунтах хранилось 89,9 тыс. т зерна, в Краснодарском крае — 30,3, в Крымской области —
10,5 и т. д. 
По нашим расчетам, испорченного хлеба
могло бы хватить для того, чтобы оплатить натурой выработанные трудодни
голодавшим колхозникам России, Украины, Белоруссии, Молдавии. Вместо этого
огромное количество зерна было загублено и списано. Прелое, проросшее зерно
направлялось на потребление населению. Мука из такого зерна получалась
непривычного цвета и запаха, а хлеб, как вспоминали очевидцы, не могли склеить
самые опытные пекари. В многочисленных жалобах, поступавших в Министерство
торговли СССР, отмечалось, что хлеб выпекался сырой, кислый, горелый, с
грязными отсталыми корками, следами непромеса и неприятным запахом. Во время
голода 1946/47 гг. в практику хлебопечения было введено повышенное 40%-е
содержание несвежих примесей ячменя, овса, кукурузы, соевой муки, а с февраля 1948 г. и муки из «морозостойкого» зерна. Добавки предполагалось отменить не раньше 1949 г. только в г. Москве и Ленинграде, а в других городах только снизить на 20%. Горожане
возмущались качеством поступавшего в продажу хлеба, а для колхозников и такой
был большой редкостью.
Следовательно, следующей причиной
разразившейся послевоенной трагедии была символическая государственная помощь
голодавшим. Украина и Белоруссия были спасены от очередного голодомора
зарубежной помощью, а России и Молдавии пришлось труднее. Правительство СССР,
опустошив колхозные и совхозные закрома, продолжало пополнять зерновые запасы
за счет 10%-ной ссуды, выдававшейся под видом помощи с условием возврата из
урожая 1947 г., а также гарнцевого сбора, взимавшегося за помол полученного на
ростовщических условиях зерна. Последствием государственного обмана был голод,
повторившийся в 1948 г. во многих местах Союза. Десятилетиями зерно
накапливалось и сгнивало в многочисленных неприспособленных для хранения
складах, но не доставалось людям. Такова объективная реальность так называемого
социалистического способа «накопления».
В отличие от дореволюционных голодов и
первого советского голода 1921 г., в 1933 и 1947 гг. из-за строгой секретности
власти не позволяли общественности заниматься организацией помощи голодавшим в
благополучных районах. В таких условиях спасала только взаимовыручка и
поддержка людей друг другом. Пострадавшим давали хлеб, одежду, деньги. Беженцам
предоставляли кров, прятали их от милиции в квартирах и общежитиях.