Тема: Философия и культура
План
1.
Введение2.
Эволюция
взаимосвязи культуры и философии3.
Современные
представления о взаимосвязи философии и культуры4.
Анализ
и обоснование философии как феномена культуры5.
ЗаключениеСписок используемой
литературы1.
ВведениеПонятие
«культура» родилось в Древнем Риме как оппозиция понятию «натура»
— т. е. природа. Оно обозначало «обработанное»,
«возделанное», «искусственное», в противоположность
«естественному», «первозданному», «дикому» и
применялось прежде всего для различения растений, выращиваемых людьми, от
дикорастущих. Со временем слово «культура» стало вбирать в себя все
более широкий круг предметов, явлений, действий, общими свойствами которых были
их сверхприродный, так сказать «противоестественный», характер, их
человекотворное, а не божественное происхождение. Соответственно и сам человек
в той мере, в какой он рассматривался как творец себя самого, как плод
преобразования богоданного или природного материала, попадал в сферу культуры,
и она приобрела смысл «образование», «воспитание».Следует,
однако, иметь в виду, что то явление, которое человечество стало обозначать
понятием «культура», было замечено и выделено общественным сознанием
задолго до того, как у римлян появилось для этого данное слово. Древнегреческое
«техне» («ремесло», «искусство»,
«мастерство», отсюда — «техника»), не имея столь широкого
обобщающего значения как латинское «культура», значило в принципе то
же самое — человеческая деятельность, преобразующая материальный мир,
изменяющая форму природной предметности. Если же мы заглянем еще глубже в
историческое прошлое, то найдем едва ли не самые ранние следы зарождения
понимания того, что отличает рукотворное от первозданного, человеческое от
природного, в отпечатках руки на стене пещеры, затем в клубках извивающихся
линий, нарисованных или выгравированных на скале (так называемые
«макароны»), наконец, в разного рода знаках, наносимых на предметы,
орудия, на человеческое тело, иногда изолированных, иногда образовывавших
орнаментальные фризы. Основной смысл всех этих рисунков и гравюр — обозначить
человеческое присутствие, вторжение человека в природный мир, стать печатью
человеческого, а не божественного творения, — то есть, в конечном счете,
выделить культурное из натурального.Неудивительно,
что в образной форме, свойственной мифу, это сознание запечатлевалось так или иначе
во всех мифологических системах: сотворение мира богами описывалось в них по
аналогии с человеческим предметным творчеством как лепка из глины, ваяние,
сочинение слова, а соответствующие действия человека осмыслялись как дар богов,
позволивших людям в несовершенной и, так сказать, миниатюрной форме повторять
акты творения бытия.2.
Эволюция взаимосвязи культуры и философииНа
философском уровне размышления о сути культуры появляются сравнительно поздно —
пожалуй, лишь в XVII—XVIII веках, в учениях С. Пуфендорфа, Дж. Вико, К.
Гельвеция, Б. Франклина, И. Гердера, И. Канта. Человек определяется как
существо, наделенное разумом, волей, способностью созидания, как
«животное, делающее орудия», а история человечества — как его
саморазвитие благодаря предметной деятельности в самом широком спектре ее
многоразличных форм — от ремесла и речи до поэзии и игры. Дальнейшая судьба
теории культуры в европейской философии была обусловлена тем, что бытие, мир,
действительность осознавались как двусоставное, включающее в себя природу и
культуру; поэтому философия должна была быть и онтологией натурфилософского
типа, и теорией культуры, понимавшейся как «царство духа», как
«мир человека», как совокупность различных форм сознания —
нравственного, религиозного, эстетического и т. д. Однако общий аналитический
дух, господствовавший в XIX в. в науке, приводил к тому, что культура
рассматривалась не в своей целостности, не как сложноорганизованная система, а
в тех или иных конкретных и автономных своих проявлениях, отчего философия
культуры распадалась на частные дисциплины — на философию религии, этику,
эстетику, на философию языка, гносеологию, аксиологию, антропологию… Под
влиянием позитивизма культурологическое знание становилось все более узким,
эмпирико-историческим, тем самым уходя вообще из сферы философского умозрения в
области конкретных наук, срастаясь с этнографией, с археологией, с
искусствознанием, с науковедением, с историей техники и технологии.После
Г. Гегеля попытки охватить культуру единым взором, постичь ее строение,
функционирование и законы ее развития оказываются все более и более редкими;
работа культуролога сводится либо к изучению того или иного исторического типа
культуры — первобытной, античной, средневековой, ренессансной (Я. Буркхард, Э.
Тэйлор, К. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, А. Малиновский, И. Хейзинга, М. Бахтин,
А. Гуревич), либо к характеристике нескольких различных исторических и
этнических типов культуры (Н. Данилевский, О. Шпенглер, П. Сорокин, А. Тойнби).При
всей значимости такого конкретно-исторического подхода, позволявшего увидеть
богатство культурных форм, выработанных человечеством, и некоторые
закономерности их исторической смены, сама сущность культуры, ее инвариантные
черты становились все более эфемерными, неуловимыми, растворяясь в многообразии
ее феноменальных форм.В
конце XIX в. П. Ю. Милюков во введении к «Очеркам по истории русской
культуры» отмечал существенные расхождения в понимании самой сущности
культуры: одни ученые сводят ее к «умственной, нравственной, религиозной
жизни человечества» и соответственно противопоставляют ее историческое
развитие истории «материальной» деятельности, другие же используют
понятие «культура» в его изначальном, широком значении, в котором оно
охватывает «все стороны внутренней истории: и экономическую, и социальную,
и государственную, и умственную, и нравственную, и религиозную, и
эстетическую».Неудивительно,
что попытка суммировать все сделанное культурологической мыслью, предпринятая
А. Кребером и К. Клаксоном в 1952 г. в фундаментальном обобщающем исследовании
«Культура», вылилась в простую группировку собранных ими 180
различных дефиниций (не считая определений русских мыслителей XIX—XX вв.,
описанных в приложении к этой книге); названия выделенных рубрик — определения:
«описательные», «исторические», «нормативные»,
«психологические», «структурные», «генетические»
и «неполные» достаточно выразительно показывают, сколь многосторонне
исследуемое явление и сколь хаотична общая картина его научного изучения.Двадцать
лет спустя два других американских ученых — А. Каплан и Д. Мэннерс — продолжили
эту работу в книге «Теория культуры», сгруппировав материал по иному
принципу: в главе «Теоретические ориентации» были выделены описания
«Эволюционизма XIX в.», «Современного эволюционизма»,
«Функционализма», «Культурной экологии», а в главе
«Типы теорий культуры» — параграфы «Техноэкономика»,
«Социальные структуры», «Личность: социальные и психологические
измерения«, затем следовали глава »Формальный анализ» и
заключение «Некоторые старые темы и новые направления», в котором
признается кризис культурологической мысли, а возможность выхода из него
видится в ее «конвергенции» с другими общественными науками.3.
Современные представления о взаимосвязи философии и культурыПрошло
еще десять лет, и в 1983 г. в Торонто состоялся XVII Всемирный философский
конгресс, специально посвященный проблеме «Философия и культура». На
ней был представлен широкий спектр подходов к культуре современных философов —
от теологического до марксистского, от рационалистического до эмотивистского от
технологического до символического, от персоналистского до субстанцилистского,
от креативистского до деструктивистского. Работа конгресса показала, что и в
наше время в мировой культурологической мысли нет не только единого понимания
культуры, но и общего взгляда на пути ее изучения, способные преодолеть этот
методологический разнобой, «броуново движение» исследовательской
мысли, господствующее в современной культурологии. Многозначность понятия
«культура» вынуждены отмечать и авторы вышедших в последние годы
монографий, посвященных проблемам общей теории культуры — например, М. де Серто
во Франции, К. Дженкс в Англии, П. Гуревич, Б. Ерасов, Л. Коган, Ю. Яковец в
России.В
конце 60-х годов в нашей философии возродился былой интерес к проблемам теории
культуры, заглохший в годы господства сталинизма, — некультурному руководству
страны, уничтожавшему интеллигенцию как враждебную тоталитарному строю
общественную силу, не нужны были ни практика культуры, ни ее теория
(показательно, что в сталинском изложении сути марксистской философии,
вульгаризировавшем ее действительное содержание, но канонизированном как
единственно адекватное представление ее содержания, не было не только постановки
вопроса о культуре, но не упоминалось само это слово!). Когда же началось
активное обсуждение этого круга проблем, оказалось, что разброс взглядов на
сущность культуры столь же широк, каким был он в дореволюционной России и каков
он в наши дни в культурологической мысли Запада.Обращение
к итогам изучения культуры приводит к выводу, что здесь происходит нечто,
подобное теоретическому исследованию человека и искусства: потому что, если
искусство моделирует, иллюзорно воссоздает целостное человеческое бытие, то
культура реализует это бытие именно как человеческое во всей полноте
исторически выработанных им качеств и способностей. Иначе говоря, все, что есть
в человеке как человеке, предстает в виде культуры, и она оказывается столь же
разносторонне-богатой и противоречиво-дополнительностной, как сам человек —
творец культуры и ее главное творение.Вместе
с тем культура отличается и от человека, и от искусства — она многоэлементная и
разнородна по своему составу, тогда как и человек и искусство представляют собой
единые образования, сохраняющие это единство во всех своих модификациях
(скажем, мужчина и женщина, живопись и музыка и т.д.). Поэтому научному
изучению подлежат не только разные стороны, аспекты, грани, способности,
свойства культуры, но и разные формы, ее существования — наука, искусство,
техника, религия, мораль и т. д., разные ее институты — политические, правовые,
медицинские, система образования, массовые коммуникации, разные культурные
процессы — формы управления, обслуживания, общения людей.Тут-то
и выясняется, что существует не только возможность, но и известная
необходимость в редуцировании культуры разными науками к той или иной
конкретной форме ее бытия, изучение которой является смыслом существования
данной отрасли знания. Ибо представителям каждой из них культура раскрывается
определенной своей стороной и к ней, в сущности, сводится: скажем, для
археолога культура — это совокупность материальных предметов, которые
извлекаются из земли, характеризующая образ жизни и деятельности определенного
народа в определенную эпоху (например, трипольская культура), а перед
этнографом, который может наблюдать образ жизни определенного народа, его
культура вырисовывается не столько в предметном, сколько в процессуальном
плане, как живые формы деятельности людей; поскольку же предметом изучения и
археологов, и этнографов является не что иное как формы бытия культуры, ее, так
сказать, феноменологическое разнообразие, постольку подобные типы редукции
культуры для них вполне закономерны.Такая
привязанность культурологической мысли к данным наукам делает неудивительным
перенос в философско-теоретическую культурологию этнографических взглядов на
культуру и соответствующих ее интерпретаций.После
того как в нашей философии в 60-е годы стала разрабатываться теория ценности,
открылась возможность соответствующего взгляда на культуру, которая и была
реализована в деятельности Н. Чавчавадзе и других грузинских философов,
противопоставивших аксиологическую ее интерпретацию
деятельностно-технологической концепции Э. Маркаряна; с другой стороны, для
семиотика, интересующегося знаковыми способами хранения и передачи информации,
органично представление о культуре как совокупности языков данного народа —
словесного и музыкального, и хореографического и т. д., а для историка нравов,
религии, пенитенциарной системы столь же естествен взгляд на культуру как на
саму информацию, которая содержится в этих языках, — мировосприятие данного
народа, характер и уровень его знаний, его верований, нравственные и этические
представления; закономерно, что высокий научный авторитет этих новых дисциплин
повел философский анализ культуры к ее семиотической и информационной
трактовке.Так
проясняется комплементарность культурологических концепций, каждая из которых
имеет свою оппозиционно-полемическую пару: всеохватывающий характер культуры в
пространстве человеческого бытия делает необходимым формирование в ее недрах
«механизмов» и «энергий», которые односторонни сами по
себе, и потому каждый (каждая) нуждается в дополнении другим для успешного функционирования
культуры в данной плоскости: культура должна охватывать информационные процессы
и семиотические способы их организации, должна соотносить отражение
существующих и созидание еще не существующих объектов, традиционное и
инновационное, самореализацию человека и его коммуникацию, способы обособления
личности и ее приобщение к другим и других к себе, теоретически-понятийный и
художественно-образный способы освоения мира и т. д.4.
Анализ
и обоснование философии как феномена культурыНеобходимо,
следовательно, осмыслить культуру в этой ее реальной целостности и полноте
конкретных форм ее существования, в ее строении, функционировании и развитии.
Такую задачу способна и призвана решить только философия, поскольку она имеет
дело с подобного масштаба целостными системными объектами. Задача философии и
состоит в преодолении узости, однобокости, частичности интерпретации культуры,
свойственных частным наукам, в том, чтобы не поддаваться их влиянию, а самой
проявлять инициативу и предлагать всем им такую теоретическую модель культуры,
из коей каждая могла бы исходить в решении своих конкретных задач.Каким
же способом философия как феномен культуры может достичь этой цели? Здесь
имеется в виду нечто гораздо большее, чем «подход», — особый способ
мышления, который проявляется в наши дни и в научном познании, и в техническом
творчестве, и в проектной деятельности, и в медицинской, и в управленческой,
все шире и глубже проникая в общественное сознание; неудивительно, что он
захватывает и сферу философского умозрения. Обретение системным мышлением
парадигмального — говоря языком Т. Куна — масштаба объясняется тем, что во
второй половине XX века во всех областях культуры приходится иметь дело с
целостными, сложными и сверхсложными системами, которые оказываются доступными
познанию, преобразованию, управлению, проектированию именно в своей
целостности, не допуская привычного аналитического расчленения и оперирования
каждой частью порознь, ибо система есть нечто большее, чем сумма составляющих
ее частей.В
нашей отечественной философии разработку общей теории систем и методологии
системных исследований, с опорой на сделанное в этом направлении за рубежом и
преодолевая упорное сопротивление догматиков от советского квазимарксизма,
начали еще в 60-е годы И. Блауберг, В. Садовский, Э. Юдин, А. Уемов, В.
Сагатовский и ряд других ученых; в 1969 году был основан ежегодник
«Системные исследования», в 70-е—80-е годы стали выходить одна за
другой книги, посвященные теории и истории этого направления научной мысли (тогда
же была оценена по достоинству деятельность замечательного русского ученого,
писателя и философа А. Богданова, уже в начале XX века предвосхитившего своей
«всеобщей организационной теорией» последующее развитие мировой
научной и философской мысли по тому пути, на котором родились кибернетика,
синергетика, теория систем).В
русле этого движения познавательной деятельности и было установлено, что все
более настоятельная потребность науки и практики оперировать целостными и
сложными системными образованиями требует выработки нового понимания самой
методологии исследования подобных объектов и оперирования ими. Стало очевидным,
что какое бы количество сторон, элементов, качеств человека, или культуры, или
искусства мы ни перечислили, охарактеризовав каждую с предельной конкретностью,
мы не получим представления о том, что есть человек, что есть культура, что
есть искусство. Ибо системный объект, взятый в его целостном бытии,
функционировании и развитии, образуется не только составляющими его
компонентами, но и тем, как они друг с другом связаны.Вместе
с тем сама структура обладает разными степенями сложности, что потребовало
выявления типологических различий между системами сравнительно простыми,
сложными и сверхсложными: очевидно, например, что человек представляет собой
гораздо более сложную систему, нежели животное, а животное — более сложную, чем
растение, или же что культура, взятая в целом, является более сложной системой,
чем та или иная ее подсистема — материальная или духовная, религиозная или
эстетическая, ибо по отношению к ним она является как бы системой систем.Сегодня
нужно свежим взглядом посмотреть на первые шаги европейской философии — на
учение пифагорейцев о «музыке сфер» и на выросшие из него
представления родоначальников диалектики о гармонии как «согласии
противоположностей«, о »единстве в многообразии» как законе
бытия, природного и человеческого, о математических основах пропорциональности.
Все они имели в своей основе убеждение: мир, бытие, природа, человек, искусство
и техника («техне» как их общий корень), язык являются не
хаотическими, а «космическими», т. е. организованными объектами, либо
самоорганизовавшимися, либо являющимися плодами организующего действия высшей,
божественной силы. Таким образом, независимо от различия идеалистического и материалистического
обоснования господствующей в мире организованности за скобки здесь может быть
вынесена сама идея организованности бытия, преодолевающего исходное,
«доисторическое» состояние хаоса.Непременным
остается действие общего закона бытия — преобладание информации над энтропией,
структурности над аморфностью, космоса над хаосом, гармонии над какофонией, что
и обеспечивает жизнеспособность, устойчивость, прочность каждой системы.Нет
никаких оснований полагать, что культура не попадает под действие этого закона.
Как бы ни были тонки связи между разными сферами, уровнями, элементами
культуры, они — эти связи — существуют, и мы их явственно ощущаем даже тогда,
когда не в силах объяснить их, выявить их происхождение и функционирование. В
их наличии убеждает нас не общая теория систем — она лишь теоретически
эксплицирует то, что интуитивно ясно каждому, кто попадает в чужую страну и
непосредственно ощущает целостность ее культуры, то есть более или менее
высокую степень ее самоорганизованности.Изучение
разного типа систем вело к выявлению различий между ними и в ряде других
отношений. Так, было выявлено различие между «закрытыми» и
«открытыми» системами (а иногда и третьим классом —
«замкнутыми» системами), то есть такими, функционирование которых не
зависит от окружающей среды, и такими, которые живут именно взаимодействием со
средой, обмениваясь с ней либо и веществом и энергией, либо только энергией,
либо информацией. Понятно, что существенно различны многие свойства и
закономерности бытия разных типов системы.5.
ЗаключениеВ
результате выполненного реферативного исследования мы можем сделать следующие
выводы и заключение.Философия
хранит, транслирует (передает от поколения к поколению) и генерирует программы
деятельности, поведения и общения людей. В жизни общества они играют примерно
ту же роль, что и наследственная информация (ДНК, РНК) в клетке или сложном
организме; они обеспечивают воспроизводство многообразия форм социальной жизни,
видов деятельности, характерных для определенного типа общества, присущей ему
предметной среды (второй природы), его социальных связей и типов личностей —
всего, что составляет реальную ткань социальной жизни на определенном этапе ее
исторического развития. Понятия культуры и философии развивались исторически.
Они вначале обозначало процессы освоения человеком природы (возделывание земли,
продукты ремесел), а также воспитания и обучения. В качестве термина культура
стало широко использоваться в европейской философии и исторической науке,
начиная со второй половины 18 в. Культура начинает рассматриваться как особый
аспект жизни общества, связанный со способом осуществления человеческой
деятельности и характеризующий отличие человеческого бытия от животного
существования. Возникает несколько линий в разработке проблематики культуры.В
первой из них культура рассматривалась как процесс развития человеческого
разума и разумных форм жизни, противостоящих дикости и варварству первобытного
бытия человечества (французские просветители); как историческое развитие
человеческой духовности — эволюция морального, эстетического, религиозного,
философского, научного, правового и политического сознания, обеспечивающих
прогресс человечества (немецкий классический идеализм — Кант, Фихте, Шеллинг,
Гегель; немецкий романтизм — Шиллер, Шлегель; немецкое просвещение — Лессинг,
Гердер). Вторая линия акцентировала внимание не на поступательном историческом
развитии культуры, а на ее особенностях в различных типах общества,
рассматривая различные культуры как автономные системы ценностей и идей,
определяющих тип социальной организации (неокантианство — Риккерт, Кассирер,
Вебер). К этой же линии примыкали Шпенглер, Данилевский, Сорокин, Тойнби.
Вместе с тем, было расширено понимание К. путем включения в нее всего богатства
материальной культуры, этнических обычаев, разнообразия языков и символических
систем. В конце 19 и первой половине 20 в. при изучении проблематики культуры
стали активно использоваться достижения антропологии, этнологии, структурной
лингвистики, семиотики и теории информации (культурная антропология — Тэйлор,
Боас; социальная антропология — Малиновский, Радк-лифф — Браун; структурная
антропология и структурализм — Леви-Стросс, Фуко, Лакан; неофрейдизм и др.).Многообразие
культурных феноменов всех ее уровней, несмотря на их динамичность и
относительную самостоятельность, организованы в целостную систему. Их
системообразующим фактором выступают предельные основания каждой исторически
определенной философской концепции. Они представлены мировоззренческими
универсалиями, которые в своем взаимодействии и сцеплении задают целостный
обобщенный образ человеческого мира.Список
использованной литературы1.
Абрамян
Э. Г. У истоков культурной традиции. — Ташкент, 1988.2.
Гончаренко
Н. В. Духовная культура: Источники и движущие силы прогресса. — Киев, 1980.3.
Дьяконов
И. М. Пути истории: от древнейшего человека до наших дней. — М., 1999.4.
Завадский
С. А., Новикова Л. И. Искусство и цивилизация. — М., 1986.5.
Султанов
К. В. Проблемы культуры в свете философии. — М., 1999.6.
Малиновский
Б. Научная теория культуры (фрагменты). — Вопросы философии, 19837.
Абдеев
P. Ф. Философия информационной цивилизации. — М.,1994.,стр.98.