Д. Дилите
Греция под властью римлян
Как
мы уже упоминали, греков от македонского ига во II в. до н. э.
«освободили» римляне, в 146 г. до н. э. разрушившие Коринф. Этот год
считается годом начала правления римлян. Рим был могущественным государством,
расширявшим владения на Восток и на Запад, крепко державшим в своих руках
занятые территории. Когда в 88 г. до н. э. понтийский царь Митридат,
сопротивлявшийся натиску римлян, обратился к грекам, восстали все полисы Малой
Азии и Балканского полуострова, но были жестоко усмирены римским полководцем
Луцием Корнелием Суллой. Город Рим стал центром мира. В восточной части империи
латинскому языку не удалось вытеснить греческий язык, но греческая литература
около двухсот лет была в состоянии агонии. Она возродилась только во II в. н.
э. Это был настоящий греческий ренессанс. Даже римляне начали писать
по-гречески: Барбий создавал басни на греческом языке, а сам римский император
Марк Аврелий по-гречески писал философские размышления.Особенно
расцвело искусство красноречия. Это была не практическая риторика судов или
народных собраний, а показательные публичные речи. Ораторы путешествовали из
одного города в другой и перед собравшимися в театрах людьми произносили речи
на разные темы, а те слушали и наслаждались их содержанием и формой. Темы речей
были различными: прославление Афин, Рима или другого города, возвеличивание
государственных деятелей далекого прошлого (Мильтиада, Фемистокла, Перикла и
др.), философские рассуждения, моральные поучения. Самыми знаменитыми ораторами
того времени были Герод Аттик, Элий Аристид, Дион Хрисостом. Из-за сходства
характера их деятельности (произносили речи в разных городах) и из-за того, что
их речи были на разные темы и прекрасно составлены, ораторы II в. н. э.
называются вторыми софистами, а весь этот век — временем второй софистики, или
риторики.С
этого времени ораторы и писатели возвеличивали язык классической эпохи,
заявляли, что следуют за Фукидидом, Лисием, Демосфеном, отказывались от
декоративности, напыщенности, нарядности азианского стиля (азианизма),
отстаивали аттическую речь и принципы аттикизма: ясность, простоту.Плутарх
(46—125 гг. н. э.) был самым знаменитым писателем того времени. Он родился в
Херонее, название которой греки носили как рану в сердцах уже несколько
столетий: некогда царь Македонии Филипп здесь надел ярмо на их родину. Плутарх
был воспитанником Академии и имел афинское гражданство, но переселяться в Афины
не хотел и всю жизнь провел в Херонее. Конечно, это не значит, что он не ступал
ногой за пределы родного городка. Не имея возможности найти в библиотеках
Херонеи все интересующие его вещи, имея обязанности защищать дела полиса и
звание жреца дельфийского храма, он изъездил Грецию вдоль и поперек, дважды
путешествовал в Рим, посетил Малую Азию и Александрию. Но, будучи большим
патриотом родного полиса, Плутарх с юмором объяснял, что не переселяется из
своего маленького городка, чтобы тот не стал еще меньше (Demosth. 2).В
своих произведениях писатель часто говорит о себе, рассказывает о братьях,
друзьях, знакомых, однако ни словом не упоминает, что имеет римское
гражданство. В старости римляне назначили его на какой-то высокий пост, но об
этом мы узнаем также не от самого Плутарха. Видимо, это не казалось ему
значительным. Своим читателям писатель рассказывает, чего он достиг, заботясь о
чистоте улиц Херонеи или приводя в порядок другие более или менее важные дела.
В трактате «Хорошо ли сказано: Живи незаметно» он доказывает, что
Эпикур не прав, потому что человек должен не прятаться, а работать на благо
своего полиса (Mor. IV 1129 b—c). Свою установку он выражает следующей
сентенцией: «Хорошая жизнь — это общественная жизнь» (Contra Col. II
1108 c).Плутарх
защищал традиционный быт, традиционную религию и другие ценности классического
времени. Его идеей, надеждой и целью жизни было возрождение греческого духа.
Этот человек, отличавшийся чувством меры и ясностью духа [33, 235—236], не имел
никаких иллюзий по поводу политического освобождения Греции, он заботился
только о культурном возрождении греков.Сохранилось
около ста произведений Плутарха. Это третья часть всего его наследия.
Сохранившиеся произведения теперь составляют две группы: «Моральные
трактаты« и »Параллельные жизнеописания«. Темы »Моральных
трактатов« очень разнообразны: »Пиршественные исследования»,
«О музыке», «О том, как молодому человеку надо читать
поэтические произведения«, »Наставления об управлении
государством«, »О любви к детям«, »Об изгнании»,
«Супружеские наставления», «Должны ли старики участвовать в
государственной деятельности» и т. д.Особенно
прославился Плутарх «Параллельными жизнеописаниями». Это биографии
грека и римлянина, соединенные по две и составляющие двадцать три пары.
Жизнеописания создавались с IV в. до н. э., но строгих рамок жанра биографии не
существовало. Выделяются два типа жизнеописаний: 1) биографии, написанные как
бы по вопросам или рубрикам анкеты, описывающие происхождение деятеля, внешний
вид, здоровье, достоинства, недостатки, вкусы, привычки, события жизни, вид и
обстоятельства смерти; 2) биографии риторического типа, в которых автор
эмоционально оценивает личность и жизнь описываемого, и биография становится
сочинением похвального или порицательного характера [24, 119—121].
Жизнеописания Плутарха не относятся ни к одному из этих типов. Писатель
отказывается от характерного для первой группы коллекционирования материала с
целью доставить читателю информацию и развлечение. Он не придерживается
хронологии и рубрик, а стремится создать непрерывное повествование, мысли в
котором движутся ассоциативно. Драматические сцены перемежаются с нейтральными
сообщениями и неторопливыми размышлениями. Эти биографии нельзя отнести и к
риторическому типу, потому что автор находит, в чем упрекнуть даже и самых
достойных деятелей (Per. 31; Brut. 56), а самых порочных может похвалить (Ant.
2; Dem. 3). Писатель делится с читателями сомнениями, часто он не до конца
уверен, хорош или плох описываемый им человек. Его биография — это
морально-психологический этюд, начало которого часто напоминает любимую
Плутархом диатрибу — разговор с воображаемым собеседником. Говорит один
человек, отражая возможные возражения. Он перебивает сам себя, обращается к
читателю, спорит с воображаемым оппонентом. Вот как начинается биография
Демосфена:«Тот,
кто написал похвальную песнь Алкивиаду по случаю одержанной в Олимпии победы на
конских бегах, — был ли то Эврипид, как принято считать, или кто другой, –
утверждает, что первое условие полного счастья есть «прославленный град
отеческий». А на мой взгляд, Сосий Сенецион, если кто стремится к
истинному счастью, которое главным образом зависит от характера и расположения
духа, для такого человека столь же безразлично, если он родился в городе
скромном и безвестном, как если мать его некрасива и мала ростом».(Demosth.
1)2 .Другое
отличие Плутарха от распространенных биографий — это выбор описываемого
объекта. Почти все другие авторы писали о тех людях, которые возбуждали
любопытство читателей образом своей жизни, поступками: о монархах, художниках,
гетерах, авантюристах. Их биографии окутывала аура сенсации, слухов.
«Параллельные жизнеописания» — это рассказы о жизни государственных
деятелей. Здесь нет биографий поэтов, философов, музыкантов. Даже Демосфен и
Цицерон представлены не как ораторы, а как государственные мужи (Democth. 3).
Четырнадцать греческих биографий посвящены полисным деятелям, еще три человека
показаны как хранители классических традиций. Биографии римлян идут с
древнейших времен до конца республики. Такой отбор также показывает симпатии
Плутарха к идеологии классического полиса.Третья
оригинальная черта Плутарха — это биографические диады (соединение по две).
Большинство диад имеют общие вступление и концовку. Во вступлении излагаются
общие черты избранных деятелей, в конце — различия. Плутарх старается
сопоставлять мужей схожих характеров или сходной исторической роли, или сходной
судьбы. Например, Тесея и Ромула связывает похожая историческая роль, Перикла и
Фабия Максима — их характер (принципиальность в достижении блага для
государства, снисходительность к критикам), Эмилий Павл и Тимолеонт похожи
своей счастливой судьбой, а Пелопид и Марцелл — тем, что оба погибли из-за
своей горячности.На
вопрос, почему грек Плутарх интересуется поработителями-римлянами, обычно
отвечают, что писатель проповедовал содружество греков и римлян, что, желая
сблизить оба народа, он стремился показать, что римляне — не варвары, а греки —
не жалкие «гречата» (Graeculi), как их называли римляне [7, 16—22;
22, 897]. Эти утверждения, без сомнения, справедливы, но надо обратить внимание
еще на один момент [24, 229—239].Как
известно, завоеватели римляне, перенимая множество элементов культуры
порабощенной Греции, признавали, что в области искусства и науки греки их
превосходят (Cic. De or. III 237), а греки считали, что римляне превосходят их
в области политической практики (Polyb. VI 10). Однако в «Параллельных
жизнеописаниях» Плутарх постоянно старается показать, что его
соотечественники равны римлянам и в политической деятельности, и в военных
подвигах. Кроме того, последовательно проводится мысль, что основа римского
государства и военных успехов — подражание духовной культуре греков. Нума
представлен как пифагореец (8), Попликола — как последователь Солона (24), хотя
на самом деле он ничего о Солоне не слышал и Плутарх знал об этом, Фабий Максим
изяществом и глубиной сентенций был похож на Фукидида (1), суровый Марцелл
любил греческую ученость (1) и даже противник греческого духа Катон Старший был
умеренным и сдержанным не потому, что придерживался римских традиций, а потому,
что в юности познакомился с пифагорейцем Неархом (2).Таким
образом, Плутарх был почитателем идеала классического полиса и большим
патриотом Греции. С другой стороны, используя опыт эллинистической литературы,
он много внимания уделяет характеру человека, психологическим нюансам
поступков. Он не довольствуется механической регистрацией достоинств и пороков,
телесных особенностей или каталогизацией известных изречений. Он стремится к совокупной
характеристике событий и деятелей. По своему усмотрению отобрав одну или две
черты, составляющие, по его мнению, суть характера данной личности, он
группирует вокруг них остальные. Больше всего он говорит о хороших чертах
характера (примеров дурных людей всего два: Деметрий и Марк Антоний), поскольку
«благо скрывается в трудах героя» (Per. 1).Жизнеописания
знаменитых деятелей Плутарха были излюбленным чтением и оказали влияние на
формирование жанров биографического романа и биографической повести.Лукиан
(120—180 гг. н. э.) не имел счастья родиться эллином, как Плутарх, он пытался
им стать. Родом из Сирии, не знавший в детстве греческого языка, Лукиан позднее
выучил его в совершенстве. В юности он изучал риторику и сначала работал
адвокатом (во времена Лукиана такая профессия уже была), однако, увидев, что
это ремесло не дает прибыли, стал странствующим оратором. Прославившись и
разбогатев, будучи около сорока лет от роду, разочаровавшись в риторике, он
начал интересоваться философией, жил в Афинах, Египте, потом вернулся в Сирию,
из которой снова переселился в Грецию. В старости осел в Александрии, где,
бросив философию, получил высокий пост в суде. В конце жизни опять стал
странствующим оратором.Сохранилось
около 80 сочинений Лукиана, несколько из них, видимо, написаны не им.
Большинство произведений сатирические. Лукиан особенно прославился как
создатель сатирического диалога. В «Разговорах богов» комически
изображаются олимпийские боги. Здесь они утрачивают величие, разглагольствуют как
жалкие, мелкие человечишки, заботятся о незначительных вещах. Используя мифы об
олимпийских богах, автор создает веселые и увлекательные беседы. Вот Гефест
говорит с Аполлоном о Гермесе:Г
е ф е с т. Аполлон, ты видел новорожденного ребенка Майи? Как он красив! И всем
улыбается. Из него выйдет что-нибудь очень хорошее: это уже видно.А
п о л л о н. Ты ожидаешь много хорошего от этого ребенка? Да ведь он старше
Иапета, если судить по его бессовестным проделкам!Г
е ф е с т. Что же дурного мог сделать новорожденный ребенок?А
п о л л о н. Спроси Посейдона, у которого он украл трезубец, или Ареса: у него
он тайком вытащил меч из ножен, не говоря уже о том, что у меня он стащил лук и
стрелы.Г
е ф е с т. Как! Новорожденный ребенок, который еще с трудом держится на ногах?А
п о л л о н. Сам можешь убедиться, Гефест, пусть он только подойдет к тебе.Г
е ф е с т. Ну вот он и подошел.А
п о л л о н. Что же? Все твои орудия на месте? Ничего не пропало?Г
е ф е с т. Все на месте, Аполлон.А
п о л л о н. Посмотри хорошенько.Г
е ф е с т. Клянусь Зевсом, я не вижу клещей!(VII
1, 2)3Над
олимпийскими богами автор насмехается также в диалогах «Зевс
трагический«, »Собрание богов«, »Морские разговоры»,
«О жертвоприношениях». Лукиан скептически настроен и по отношению к
другим религиям и их адептам: он смеется над культом сирийской богини («О
Сирийской богине«), над христианами (»О смерти Перегрина»).Сатирически
Лукиан изображает и сторонников всех философских направлений. Ни одно не близко
его сердцу. В диалоге «Икароменипп» он говорит:«Эти
люди распределились на школы, придумали самые разнообразные лабиринты
рассуждений и называют себя стоиками, академиками, эпикурейцами, перипатетиками
и другими еще более забавными именами. Прикрываясь славным именем Добродетели,
наморщив лоб, длиннобородые, они гуляют по свету, скрывая свой гнусный образ
жизни под пристойною внешностью. В этом они как нельзя более напоминают актеров
в трагедиях: снимите с них маску и шитые золотом одеяния — и перед вами
останется жалкий человек, который за семь драхм готов играть на сцене».Лукиан
сердито нападает на философов и в диалогах «Продажа жизней»,
«Рыбак», «Гермотим» и др.Литературные
явления Лукиан высмеивает, создавая пародии. Пустоту второй софистики он
показывает в пародии «Похвала мухе». Здесь подробно описывается
внешний вид мухи, способ полета, другие качества и даже доказывается, что ее
душа бессмертна. Утопические романы и рассказы писатель пародирует в
«Правдивой истории». Вихрь, подхвативший корабль действующих лиц этой
пародии, поднимает его очень высоко. Гонимый ветром, этот корабль приплывает на
Луну, где живут конекоршуны, капустокрылы и другие существа, которыми правит
мифический Эндимион. Путешественники гостят еще на Утренней Звезде, осматривают
другие светила и снова приплывают на Землю. Здесь корабль проглатывает огромный
кит, внутри которого растут леса, живут два человека и множество страшилищ.
Герои претерпевают много приключений, потом, освободившись из кита, попадают на
Остров Блаженных и в другие сказочные края.Живые
диалоги, простые, ясные, остроумные рассказы принесли писателю заслуженную
мировую славу. К Лукиану обращался Эразм Роттердамский, когда писал
«Похвальное слово глупости», образ Тимона у Лукиана заимствовал
Шекспир в своем «Тимоне Афинском», ему подражали Ф. Рабле и Дж.
Свифт, у него учились Вольтер и Виланд. Его атеизм высоко ценили классики
марксизма.Однако
надо сказать, что изящным остроумием, знанием жизни и неисчерпаемой фантазией
мы восхищаемся, читая только одно или несколько произведений Лукиана, а в целом
его творчество дышит каким-то холодом и грустью, потому что для автора нет
ничего святого, он все отрицает, все критикует, над всем насмехается.
Попытавшись жить во многих городах, переворошив все философские направления и
течения, познакомившись со всеми религиями, Лукиан нигде не остановился, не
нашел, на что опереться. Не весело, а жутко читать автора без родины, без Бога,
без принципов.Лонг
(II или III в. н. э.) считается писателем, на котором заканчивается
тысячелетняя история греческой литературы. Однако о последнем ее авторе, как и
о первом, мы почти ничего достоверного не можем сказать. Возможно, он жил на
острове Лесбос, а возможно, только слышал о нем или создал его в своем
воображении. Если он действительно имел имя Лонг, тогда последнее произведение
греческой литературы символически отражает сложившуюся ситуацию: латинское имя
автора показывает усилия римлян утвердиться в Греции, а греческий дух
произведения — тщетность этих усилий.Во
времена греческого ренессанса ожил жанр романа, на который теперь большое
влияние оказывала риторика. При чтении кажется, что простые герои романов
получили высшее образование у риторов второй софистики: их монологи и споры
составлены по всем правилам красноречия. Это характерно и для романа Лонга
«Дафнис и Хлоя». Кроме того, Лонг старается писать периоды колонами
одинаковой длины, иногда даже рифмуя их. Повествование в таком случае как бы
ритмически качается на волнах:«Деревья
в плодах, равнины в хлебах, нежное всюду цикад стрекотанье, плодов сладкое
благоуханье, овечьих стад веселое блеянье. Можно было подумать, что самые реки
сладостно пели, медленно воды катя, а ветры как будто на флейте играли, ветвями
сосен шелестя; и яблоки будто в томленье любви падали с веток на землю; и
солнце — любя красоту — всех заставляло снимать одежды» (I 23).Для
композиции романа характерна симметрия, а принцип параллелизма считается
основным. Например, история о том, как нашли Дафниса, в первой книге примерно
такой же продолжительности, как и история о том, как нашли Хлою. Затем части
одинакового объема приходятся на мотивы нимф, совместной пастьбы, волчьей ямы и
т. д. В шестнадцатом разделе этой книги в споре Дафниса и Доркона из-за Хлои
сначала говорит Доркон, потом речью подобной продолжительности его аргументы
отражает Дафнис. Так составлены три первые книги, а в четвертой мотивы более
переплетены, но параллелизм сохраняется [15, 9—65].«Дафнис
и Хлоя» — не совсем типичный греческий роман, и от других отличается
прежде всего тем, что это буколический роман. Его основные герои — пастухи.
Может быть, не обязательно связывать это сочинение с мистериями в честь
Диониса, как это иногда делается [11, 195], но мимоходом можно заметить, что
традиционные пастушеские имена, которыми названы герои романа, некогда были
именами богов. Дафнис пришел из сферы покровителя стад и растительности
Аполлона, Хлоя, придававшая силы всходящим хлебам, была божеством из окружения
Деметры или Матери Земли.Герои
романа не индивидуализированы, индивидуализируются только определенные группы
действующих лиц: опекуны Дафниса и Хлои — работящие и бережливые, горожане —
избалованные любители удобств, а некоторые — и совсем испорченные. Следуя
буколической традиции, Лонг старается создать красивый, идиллический мир.
Злодеи, несчастья, беды появляются и исчезают, не оставляя следов, будучи не в
состоянии нарушить гармонию. Только честные и набожные Дафнис и Хлоя живут в
этом мире постоянно. Они ощущают гармоничную связь с силами и божествами
природы и дожидаются их помощи. Нимфы и даже могучий Пан, символизирующий жизненные
силы природы, охраняют, помогают и выручают молодых героев. Найдя настоящих
родителей и узнав о своем высоком происхождении, Дафнис и Хлоя отказываются от
искусственности и роскоши и остаются в горах. Правда, одна только жизнь в
деревне не делает человека нравственным. В деревне живет и беспутный почитатель
Хлои Доркон. Преклонение перед природой и почитание сельских богов, умеренные
потребности, скромность и даже наивность даны не каждому. Они доступны людям
только такой благородной души, какая была у Дафниса и Хлои.Мы,
люди рубежа XX и XXI столетий, избалованы большими прозаическими произведениями
со сложными психологическими коллизиями, широкими панорамами истории и быта,
изображением скрытых явлений подсознания, рядом с которыми роман Лонга на первый
взгляд может выглядеть примитивным. Однако, углубившись, мы с удивлением видим,
что его страницы проповедуют великую мудрость: мир прекрасен, если человек не
жаден до богатства, если у него доброе сердце, если он любит людей и животных,
растения и источники как своих братьев и понимает, что не силы природы должны
ему служить, а он обязан придерживаться вечных мировых законов. Тогда
становится ясным, что одно из последних произведений античности — роман
«Дафнис и Хлоя» проповедует нестареющие ценности, значительные идеи,
а мелодраматически звучащие риторические монологи героев и ритмические периоды
под стать настроению патетического любования миром.Список литературы
1. Altheim F. Alexander und Asien. Tubingen, 1953.
2. Bengston H. Griecische Geschichte. Munchen, 1965.
3. Cahen E. Callimaque et son oeuvre poetique. Paris, 1929.
4. Der antike Roman. Berlin, 1989.
5. Droysen J. G. Geschichte des Hellenismus. Gotha, 1878. I—III.
6. Helm R. Der antike Roman. Gottingen, 1958.
7. Hirzel R. Plutarch. Leipzig, 1912.
8. Korte A. Hellenistische Dichtung. Leipzig, 1925.
9. Lawinska-Tyczkowska J. Bukolika Grecka. Wroclaw, 1981.
10. Lesky A. Geschichte der griechischen Literatur. Munchen, 1971.
11. Merkelbach R. Roman und Mysterium in der Antike. Munchen und
Berlin, 1962.12. Perry B. E. The Ancient Romances. A Literary-Historical Account
of their Origins. Berkeley-Los Angeles, 1967.13. Rohde E. Der griechische Roman und seine Vorlaufer. Leipzig,
1914.14. Schachermeyr F. Alexander der Grosse. Wien, 1973.
15. Schonberger O. Einfuhrung. — Longos. Hirtengeschichten von
Daphnis und Chloe. Berlin, 1989, 9—65.16. Stoess F. Apollonios Rhodios. Bern—Leipzig, 1941.
17. Taeger F. Das Altertum. Stuttgart, 1950.
18. Tarn W. W. Alexander the Great. Cambridge, 1966.
19. Toynbee A. Some Problems of Greek History. Oxford, 1969.
20. Walbank F. W. Die hellenistische Welt. Munchen, 1983.
21. Willamowitz-Moellendorff U. Hellenistische Dichtung. Berlin,
1924, I—II.22. Ziegler K. Plutarchos und Chaeronea. Waldsee, 1949.
23. Ziegler K. Das hellenistische Epos. Leipzig, 1966.
24.
Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. М., 1973.25.
Античный роман. М., 1969.26.
Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.27.
Боннар А. Греческая цивилизация. М., 1962. III.28.
Грабарь-Пассек М. Буколическая поэзия эллинистической эпохи. — Феокрит. Мосх.
Бион. Идиллии и эпиграммы. М., 1958, 189—229.29.
Крутоус В. П. О «мелодраматическом». — Вопросы философии, 1981, N 5,
125—136.30.
Левек П. Эллинистический мир. М., 1989.31.
Лосев А. Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979.32.
Моммзен Т. История Рима. Провинции от Цезарей до Диоклетиана. М., 1949.33.
Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. М.—Л., 1950.34.
Рожанский И. Д. Античная наука. М., 1980.35.
Тарн В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949.36.
Чистякова Н. А. Античная эпиграмма. М., 1979.37.
Чистякова Н. А. Эллинистическая поэзия. Л., 1988.38.
Шофман А. С. Восточная политика Александра Македонского. Казань, 1976.39.
Эллинизм: экономика, культура, политика. М., 1990.40.
Эллинистическая техника. М.—Л., 1948.41.
Ярхо В. Н. У истоков европейской комедии. М., 1979.42.
Ярхо В. Н. Менандр — поэт, рожденный заново. — Менандр. Комедии. Фрагменты. М.,
1982, 380—435.
