ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
ВЕЛИКОБРИТАНИИ ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………………………………………. 3
Глава 1.
ИТОГИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И Внешняя политика Великобритании………………………………………………………………………………… 8
1.1. Развитие внешнеполитического
процесса в первой половине ХХ века как формирование предпосылок  его развития
после Второй мировой войны……… 8
1.2. Итоги второй мировой войны и
изменение статуса Великобритании на мировой арене………………………………………………………………………………………………………………. 14
глава 2.
трансформации внешнеполитического статуса Великобритании………………………………………………………………………………. 23
2.1. Внешняя политика Великобритании
в 50-60 годы и изменения во внешнеполитическом статусе страны…………………………………………………………. 23
2.2. Распад Британской империи и
формирование Британского Содружества. 31
глава
3.Внешняя политика Великобритании на современном этапе……………………………………………………………………………………………………………….. 38
3.1. Политика Великобритания в
отношениях с наднациональными интегрирующими структурами……………………………………………………………………………………………. 38
3.2. Внешнеполитическая позиция
Великобритании в условиях «Pax Americana»        48
ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………………………………. 54
Литература………………………………………………………………………………………… 57
ВВЕДЕНИЕ
Мы, живущие на
рубеже XX и  XXI века, уже можем
подвести итоги ушедшего столетия. Итоги эти неутешительные — несмотря на
экстенсивный рост науки, экономики и культуры, необходимо признать, что
европейская цивилизация вошла в состояние кризиса. 
Впрочем, это
не удивительно. Кризисная природа цивилизации известна давно, — собственно
говоря, марксизм был теорией управляемого кризиса, попыткой получить от
максимально неустойчивого состояния. Марксисты достаточно подробно исследовали
«революционные» (а на деле — кризисные) периоды истории и пришли к выводу, что
для европейской цивилизации характерно циклически-критическое развитие, при котором
кризисы повторяются с завидным постоянством, при этом мощь их нарастает. Этот
процесс бесконечен, однако в процессе развития структура социума приобретает новое
качество, которое позволяет системе «вписать» кризис в себя и далее использовать
этот циклический процесс себе на благо. 
С другой
стороны, если проанализировать развитие цивилизации в этом веке, то мы получим
существенно другую картину. Мы вынуждены будем признать, что XX век был веком
общего кризиса всей европейской цивилизации. 
Прежде всего,
необходимо отметить геополитические изменения: из семи великих европейских
держав начала века (Великобритании, Германии, США, Франции, России,
Австро-Венгрии и Италии) лишь США избежали «кризиса перестройки». Кроме
геополитических изменений, произошли и другие — например, культурные. В
сознании масс центром мировой культуры стали США. Итак, несложно заметить, что
центр тяжести явлений, определяющих жизнь цивилизации, переместился за океан. Из
мультицивилизации, состоящей из нескольких взаимодополняющих структур,
европейская цивилизация становится американской моноцивилизацией. 
Несложно
заметить, что лишь одно государство получило выгоду от всех трех мировых войн
(и от бесчисленного количества локальных) — это, опять же, США. Для всем
остальным мировые войны принесли чудовищные страдания, экономические
катастрофы, крушение социальных институтов — разрушение основ цивилизации.
Итак, единственным победителем фактически столетнего мирового конфликта
оказались США. Не удивительно, что теперь США стали носителем всех
цивилизационных приоритетов европейской цивилизации. 
Из всех
империй судьба Великобритании наиболее трагична. Германия и Франция остались
экономически независимыми, и с созданием Евросоюза имеют реальный шанс
образовать новый анти-американский блок. Италия осталась при своих интересах (лишь
немного проиграв в колониях), а Австро-Венгрия была монстром из средних веков,
изначально нежизнеспособным. Судьба России печальна, однако и она имеет шансы
занять подобающее «место под солнцем» в европейском сообществе. Но Британия
потеряла все, что было накоплено веками. И шансов на возрождение у нее нет. 
Наполеон
сказал когда-то, что Англия никогда не сможет стать континентальной державой и
что если она сделает такую попытку, это будет означать ее крушение. Вторая
Мировая война превратила Британию в передовой оплот США — в страну, силы
которой составляют ядро наземных сил блока НАТО. Так из лидера мировой политики
Британия стала младшим партнером бывшей колонии. Анализу внешнеполитических
аспектов этого процесса и посвящена данная работа.
Целью
данной работы является анализ внешней политики Великобритании во второй половине
ХХ века на фоне распада Империи и особенностей трансформации независимой
внешней политики Британской империи в политику сателлита Соединенных штатов
Америки.
Для
реализации цели работы автором выделен ряд задач:
1.        
Анализ
предпосылок и причин демонтажа имперской системы британского владычества, и
увязка форм и проявлений внешней политики Великобритании в указанный период как
ее следствий.
2.        
Рассмотрение
особенностей осуществления Великобританией внешней политики после Второй
мировой войны на фоне осложняющейся внешнеполитической обстановки и внешних
влияний.
3.        
Рассмотрение
особенностей осуществления Великобританией внешней политики после Второй
мировой войны на фоне внутреннего кризиса экономики и колониальной системы.
Актуальность
и новизна работы заключается, прежде всего, в попытке систематизации комплекса
взглядов по указанной проблеме, попытке сформулировать рациональный подход к
рассматриваемым событиям в равной степени без увлечения критикой и следования
исторической традиции. Кроме того, автором отстаивается ряд положений, не
совсем совпадающих с привычными взглядами на проблемы, рассматриваемые в
работе. Это касается, прежде всего, утверждения автора о сознательном
искусственном разрушении системы британского владычества политическими
конкурентами страны – Соединенными штатами Америки, а также его позиции по
вопросу о несамостоятельном статусе британской внешней политики в текущий
исторический момент.
Методологически
работа основана на методе анализа (разложения полученного материала на части и
изучение каждой части отдельно) и метода синтеза (сведение воедино всех
изученных составных частей). Целостное проблемное поле при этом должно быть
разделено на ряд частных составляющих единую проблему вопросов, каждый из
которых при исследовании составляет исследовательскую задачу, решаемую через рассмотрение
совокупности фактов и построение системы выводов по имеющейся фактической
совокупности. Следует отметить, что автор отказался в работе от хронологического
подхода, избирающего в качестве дискретного рассматриваемого периода десятилетие,
предпочитая выделить ряд проблем и подвергнуть анализу их трансформации. Также
важным представляется автору сознательный уход от фактографического принципа
изложения и обращение к цивилизационному подходу в анализе вопроса о движущих
силах и поведенческих мотивах внешнеполитического курса британского
правительства в рассматриваемый период. Такой подход предполагает анализ
фактического материала с позиций цивилизационной принадлежности,
межцивилизационного противостояния, обострение которого между мировыми
социокультурными центрами силы наблюдалось в рассматриваемый период. Позиция
Великобритании в свете такого противостояния интересует автора в наибольшей
степени. Невнимание же к такому пласту анализа, по мнению автора, чревато
однобоким и ограниченным взглядом на проблему.
Если говорить
об изученности проблемы, то долгое время в нашей стране вместо реального
изучения и анализа британской внешней политики мы имели дело с идеологической
борьбой с присущим ей навешиванием ярлыков вроде  «агрессивной политики
британского империализма», подменявшей реальные исследования проблемы
политической мифологией. В данном ключе реализованы публикации Л.М.Замятина,
В.Г.Трухановского, В.А.Рыжикова, В.И.Осипова, В.Н.Шенаева. Естественно, внешняя
политика Великобритании подвергается здесь в гораздо большей степени идеологизированной
критике, нежели серьезному и подробному анализу.
Лишь в 90-е
годы возникла возможность здраво взглянуть на данную проблематику, к тому же
развитие британской внешней политики логически подошло к некому рубежу, когда
трансформационные процессы диалектически дали некий «осязаемый» и визуально
наблюдаемый результат. Это относится к работам С.Н.Переслегина, Р.И.Исмаилова,
наблюдающих и анализирующих предысторию, текущее состояние и перспективы данного
вопроса. В этот момент действительно возможным стало приближение к
реалистичному и беспристрастному взгляду на реальную роль и место Британии в
международной политике, глобальном противостоянии, структуре блока НАТО и
прояснение причин именно такой внешнеполитической позиции этой страны.
Если говорить
о зарубежных авторах, то из последних следует отметить публикации Н.Фергюссона 
(«Колосс: цена американской империи» и «Империя. Становление и упадок
британского мирового порядка и уроки для глобальной власти»). Они производит впечатление яркой,
провокативной и одновременно ставящей перед исторической и политической наукой
немало острых проблем, работы. Несмотря на изрядную долю публицистичности и
наличие целого ряда противоречий, сопоставление канувшей в Лету Британской
империи с современными Соединенными Штатами весьма содержательно и
симптоматично. Показательно не столько само обращение автора к теме империи,
сколько попытка увязать современные процессы глобализации с имперской ролью,
которую сегодня, по мнению Фергюссона, де-факто играют США. В связи с этим
возникают несколько важных для политической науки вопросов — о сущности
современной глобализации, о возможности глобальной власти, о перспективах
имперской и неимперской интеграции, о месте империй в современном мире и т.п. 
С его точки зрения, Британская империя не только в прошлом была исключительно
позитивным и однозначно прогрессивным явлением, но и сейчас ее опыт заслуживает
всяческого изучения и использования для глобального управления. Более того,
согласно Фергюссону, США фактически выступают преемником и наследником Британской
империи, но вся проблема состоит в том, что они стыдятся в этом признаться.
Между тем Фергюссон игнорирует тот факт, что после Второй мировой войны Соединенные
Штаты вместе с СССР немало способствовали распаду Британской империи, которая и
без того уже переживала глубокий кризис. Если уж говорить о наследовании, то
подлинный наследник Британской империи — не США, а Британское Содружество
наций, которое в современном мире продолжает играть некоторую роль, хотя не
столь уж значительную. Но Фергюссона такая роль не устраивает. Он не может
смириться с тем, что Британская империя ушла в небытие, и стремится во что бы
то ни стало осуществить ее возрождение в образе новой глобальной империи с
центром в Соединенных Штатах.
Таким
образом, в рассматриваемом вопросе, а точнее – проблемном поле, наиболее важным
и необходимым является подлинно взвешенный взгляд на комплекс проблем, в
наибольшей степени лишенный любого рода штампов и мифов, способных лишь увести
от подлинного понимания происходивших событий и их подлинной, беспристрастной
интерпретации.
Рассматриваемая тема
содержит немало спорных и дискуссионных моментов, поэтому автор полагает, что
его позиция сможет внести вклад в преодоление противоречий в оценке событий
данной исторической эпохи.


Глава 1. ИТОГИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И Внешняя политика
Великобритании
Предыстория
внешнеполитической обстановки второй половины ХХ века, безусловно, находится в
постверсальском глобальном мире, когда после мирного окончания Первой мировой
войны бывшие союзники по Антанте усиленно начали, согласно терминологии
Т.Гоббса, «взаимно вредить друг другу». В качестве одного из результатов
военного противостояния стало реально обозначившееся экономическое
доминирование США. Единственным препятствием на тот момент для доминирования
политического, и, как результат, мирового господства США являлась именно
Британская империя и могущество этой страны, опирающееся на обширные
колониальные владения. Таким образом, британское мировое господство стало той
«критической точкой», разрушением которой можно разрушить всю структуру, то
есть подорвать и в перспективе ликвидировать положение Великобритании как мировой
державы и политико-экономического конкурента.
1.1. Развитие внешнеполитического процесса в первой половине ХХ века
как формирование предпосылок  его развития после Второй мировой войны.

Потенциальное развитие
ситуации и ее результаты были предсказаны еще в начале века. Посол США в
Великобритании Р.Пейдж в 1913 году, еще до начала Первой Мировой войны, писал
президенту Вильсону: «Будущее мира принадлежит нам. Англичане растрачивают свой
капитал… Что же мы сделаем с мировым господством, которое явно переходит к нам
в руки? И как мы можем использовать англичан для высших целей демократии»[1].
Предвидение Пейджа впечатляюще. Англичане действительно растратили свой капитал.
Из центра финансовой и торговой жизни мира, центра мирового банковского дела,
инвестиций Англия, в результате Мировой войны «растратив капитал»,стала страной
должником США. С 1920 Англия входит в период хронической депрессии,
продолжавшейся до Второй Мировой войны. Фунт стерлингов, господствовавший на
бирже в начале века был подорван Мировой войной и окончательно уничтожен
кризисом 1929-33 года. 
Мировое господство
шло США в руки. Это еще было не очевидно. Но вот уже в 1930 (в период Великой
Депрессии) в США выходит книга Ладвелла Денни «Америка завоевывает Англию». Она
заканчивалась так: «Некогда мы были колонией Англии. Придет время, когда Англия
станет нашей колонией: не по форме, а по существу. Машины обеспечили Англии
власть над миром. Сейчас более усовершенствованные машины обеспечивают Америке
власть над всем миром и Англией…»[2]. 
Время, о
котором мечтал Денни пришло. Великобритания уже не независима в своей внешней
политике. Ее вооруженными силами управляют из Пентагона. Раньше такая форма
управления называлась «протекторат» и была одной из форм колониального
управления. Современные политики предпочитают не конкретизировать ситуация и
говорят о «союзе». 
Еще более
конкретную заявку на мировое господство США сделали в 1940. Председатель Совета
национальной промышленной конференции США Вирджил Джордан, выступая 10 декабря
1940 года в «Инвестмент бэнкерс ассошиэйшн оф Америка», заявил: «Независимо от
исхода войны, Америка вступила на путь империализма в мировых делах и во всех
других сторонах своей жизни. Несмотря на то, что с нашей помощью Англия должна
выйти из этой борьбы, не потерпев поражения, она настолько обнищает и престиж
ее так пострадает, что мало вероятно, чтобы она смогла восстановить или сохранить
господствующее положение в мировой политике, которое она так долго занимала. В
лучшем случае Англия станет младшим партнером в системе нового
англо-саксонского империализма, центром тяжести которого будет экономические ресурсы
и военная и военно-морская мощь Соединенных Штатов… Скипетр власти переходит к
Соединенным Штатам»[3]. 
Вехами
Англо-американского противостояния перед Второй Мировой войной являются:
создание Лиги наций, Вашингтонские морские договоры, Лондонская морская
конференция, Мюнхенский сговор. Рассмотрим их подробнее. 
Лига наций, созданная
государствами-победителями в Первой Мировой войне, была совещательным органом,
ход истории показал, что влияние этой организации на международные отношения
было призрачным — лига наций ничем не могла подкрепить свои решения кроме
доброй воли стран-участниц. Однако, даже такое минимальное влияние было реально
в послевоенном мироустройстве, в котором отсутствовали другие структурирующие
международную политику институты. Стоит помнить, что Лига наций имела право
(проведенное представителем США президентом Вудро Вильсоном) раздавать мандаты
на немецкие колонии. Поэтому лидерство в Лиге наций обеспечивало стране
лидирующее положение в мировой иерархии. На первое место претендовали Англия,
США и Франция. Однако претензии усиления Франции не желали ни Англия, ни США.
Реальная борьба шла между Вильсоном и Ллойд Джорджем. И тут огромную роль
сыграла внутриполитическая борьба в американском конгрессе — на выборах 1918
партия Вильсона проиграла, поэтому он был вынужден действовать с оглядкой на
оппозицию (в том числе, ратовавшей и за морально устаревшую «доктрину Монро» —
изоляцию США от остального мира). 
Результатом
оказалось возрастание роли Британии — фактически у нее оказалось 6 голосов из
примерно 30 (каждый британский доминион имел свой голос). Наличие же
Англо-Японского договора давало Англии решающее преимущество в Совете Лиги (из
9 членов).  Отказ США ратифицировать Парижский договор 1920 и войти в Лигу
наций был логичным следствием такого положения. 
На деле
ситуация осложнялась экономическими проблемами в самой Великобритании.
Английский флот существенно увеличился за время Мировой войны, тогда как
имперский бюджет сократился. Усиление социальных тенденций в обществе сократило
долю вооруженных сил (и флота) в этом бюджете. Кроме того, Англия вышла из
войны должником. Долги Англии США к ноябрю 1922 (с учетом неоплаченных
процентов) составили 4,7 миллиардов долларов. Остальные страны (Франция,
Италия) также были должны США миллиардные суммы. Фактически, европейские страны
оказались должниками США на несколько поколений. 
Кроме того,
США начали проникать в британские доминионы — в Канаду, Австралию и Новую
Зеландию и вытеснять британский капитал из зоны традиционных английских
интересов — Южной Америки, Китая. К 1922 США фактически установили контроль над
целым рядом республик Латинской Америки: Пару, Боливией, Панамой, Сальвадором,
Никарагуа, Гондурасом. 
Одновременно
на мировой арене появилась Япония. Ее экономика понесла минимальные потери от
войны, а приобретения были существенны. Японские товары начали проникать на
Тихоокеанские рынки — в Китай, в Мексику, в Латинскую Америку. В основном
японские устремления пока были направлены против США, однако в Китае уже проявились
англо-японские трения. Тихоокеанские доминионы Британии возражали против
продления англо-японского союза. Таким образом, у Британии не было общеимперской
политики на Тихом океане. Этим и воспользовались американцы. 
Сам ход
мирной конференции был очень трудным. Британия не хотела сокращений, Япония не
хотела видеть иностранцев в Азии а США пытались переиграть результаты
Парижского мира. В качестве элемента давления США использовали тот аргумент,
что они могут построить на каждый английский корабль два, а на японский —
четыре. Помогло также то, что общественность Англии была неготова к новой гонке
вооружений и требовала сокращений армии и флота. Британия попыталась связать
вопрос о сокращении флота с сокращением армии (таким образом, столкнув США с
Францией), однако не нашла поддержки у остальных участников. 
Главным
достижением американской дипломатии была статья 4 «трактата четырех держав»
(Англии, США, Франции и Японии) — англо-японский союз расторгался. Британия
потеряла лучшего союзника из возможных. Япония была безусловно слабее Англии по
всех показателям (в отличие от США, Франции и Германии), между этими странами
не имелось «вековых конфликтов», Японо-Английские противоречия на Тихом океане
были вполне разрешимы. Кроме того, дамоклов меч войны на двух слабосвязанных
ТВД — Атлантическом и Тихоокеанском был снят с США. 
 Внешняя
политика 20-х была наполнена военным противостоянием: греко-турецкая война,
война Риф, война Чако, восстание в Египте, восстание в Ирландии, перевороты в
Болгарии и волнения в Югославии, революции в Албании, — вот лишь краткий список
конфликтов десятилетия. Европейская политика превращается из государственной в
националистическую. В мелких и даже крупных государствах к власти приходят
диктаторы фашистской ориентации — Хорте в Венгрии, Муссолини в Италии. Конец
десятилетия ознаменовался мировым кризисом 1929-33 годов. 
Собственно
говоря, кризис был выгоднее Англии, которая (вместе с Францией и Италией)
смогла продержаться до 1931. Природа кризиса неоднократно исследовалась,
известно множество причин, породивших этот кризис. Нас будет интересовать одна:
германская экономика, неплохо управляемая и освобожденная от содержания
миллионной армии, оказалась намного более эффективной, чем ожидалось. В
результате внутренний рынок Германии быстро исчерпался, а, из-за результатов
Парижского мира, доступ на внешние рынки был для Германии очень затруднен.
Именно этим обусловлен интерес германских монополий к России — фактически СССР
оставался последним открытым рынком для них. Но — на освоение новых
возможностей времени не оказалось — кризис в Германии повлек за собой кризис в
связанных с ней странах. Учтем еще, что в 1931 году Германия оказалась на грани
банкротства. А европейские кредиторы Германии сами были должниками США. Был
принят меморандум Гувера, по которому все выплаты отсрочивались на год. 
Великобритания
достаточно успешно сопротивлялась кризису, в основном за счет колоний, в
которые она могла экспортировать товары. Стоит, однако, заметить, что даже
кризисное состояние США не помешало им продолжать строительство флота.
Лондонская конференция по морским вооружениям оказалась очередной неудачей
английской дипломатии. Становой хребет английской колониальной политики —
крейсерские силы — решено было ограничить в той же пропорции, что и линейный
флот (Англия получала преимущество над США в размере 2-х крейсеров, при равном
числе эсминцев и подлодок). 
В этот момент
лейбористское правительство Англии приняло пагубное решение — отменить золотой
стандарт. Последствия ударили по всей Европе. Вслед за Англией отменили золотой
стандарт Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия, Португалия, Индия, Канада, Египет,
Япония — страны, традиционной проанглийской ориентации. На место фунтов в
другие страны хлынул поток долларов. За один месяц из США утекло 330 миллионов
долларов. Европа, уже 100 лет бывшая «стерлинговой зоной», за один месяц вошла
в «долларовую зону». Нет нужды объяснять, что означает потеря статуса резервной
валюты. Авторитет Великобритании, накопленный веками, поддерживался английским
флотом (уже сокращенным, но еще первым в мире), мировыми связями (уже подорванными
отказом от Англо-японского союза) и фунтовыми кредитами [4].
 Небольшой
реванш Англия взяла в войне Чако. Этот конфликт из-за нефтяных полей плато Чако
между Парагваем и Боливией имел явную англо-американскую окраску. Победа
Парагвая упрочила английские позиции в Южной Америке. Европейские же дела шли
хуже некуда. Дальнейшее сокращение флота было невозможно, влияние на Францию
фактически отсутствовало, старые английские спутники (Португалия, Швеция)
теперь зависели от США. Оставалась ориентация на страны Оси: Германию и Италию.
Удивительно, но СССР не воспринималась английскими политиками как возможный
партнер. Чем это вызвано неясно, вероятно, что правы сторонники психологической
теории: СССР подсознательно считалась враждебной Мировой державе. А ведь
использование «Русского парового катка» в собственных интересах было
отличительной чертой английской дипломатии предыдущего столетия. 
Германия и
Италия с радостью пошли в русле английской политики, тем более, что это давало
им больше преимуществ, чем Англии. Прежде всего, в вопросах снятия ограничений
Парижского мира. Однако, страны Оси были вовсе не расположены быть проводниками
воли экс-владычицы мира. Результатом стал позорный Мюнхенский мир. Вслед за
Лиддел Гартом вполне можно утверждать, что Британия сама создала Гитлера — как
последнюю возможность выиграть у США. Впрочем, это утверждение не следует воспринимать
буквально.
Первым
символическим шагом в начале демонтажа Британской империи следует считать
договор о передаче островных баз английского флота в Вест-Индии в обмен на 50
старых эсминцев. Впервые за несколько столетий Британия была вынуждена отдать
территорию, не получая другой в замен. Как оказалось, это было только начало…
1.2. Итоги второй мировой войны и изменение статуса Великобритании на
мировой арене

Углубление общего кризиса
мировой капиталистической системы, происшедшее в результате второй мировой
войны, привело к ослаблению экономических и политических позиций Британского
государства. Расходы страны на войну превысили 25 млрд. фунтов стерлингов.
Государственный долг вырос за годы войны втрое. Англия не подвергалась
оккупации, на ее территории не было наземных боев, но вражеские бомбардировки,
потеря судов причинили экономике страны значительный ущерб. Тем не менее, усилилась
концентрация производства и капитала. Еще более возросло влияние монополий на
политическую жизнь страны.
Впрочем, расширение сферы
доминирования СССР и образование «мировой социалистической системы» сузило
сферу действия международных монополий, в том числе и английских. США
воспользовались зависимостью от них Великобритании, получавшей в годы войны
американское вооружение, чтобы овладеть многими британскими экономическими
позициями в разных районах земного шара. Руководство боевыми операциями союзных
войск как на западно-европейском, так и на тихоокеанском театре принадлежало
США. Все это в немалой степени предопределило серьезное ухудшение
военно-стратегического положения Великобритании в результате войны. Английский политикум
оказался не в состоянии помешать распаду Британской империи и образованию на ее
обломках политически независимых государств. Возросла самостоятельность
доминионов, а их экономические связи с метрополией стали много слабее. Резко
уменьшились возможности проведения политики «равновесия сил» в Европе, к
которой Англия раньше широко прибегала, чтобы разделять и ослаблять своих
противников. Создание ядерного оружия, а потом и межконтинентальных ракет также
серьезно подорвало стратегические позиции этой страны, извлекавшей прежде
немалые выгоды из своего островного положения[5].
Правящие круги Англии сознательно
стали на путь попыток пересмотра согласованных решений военного времени, ревизии
ялтинского миропорядка силовыми методами, отказа от сотрудничества с СССР,
усиления гонки вооружений и проведения политики «холодной войны». Этот курс,
фактически оглашенный У.Черчиллем в Фултоне, с одной стороны, обозначил начало
процесса присоединения Великобритании в качестве сателлита к внешней политике
США, а с другой — осложнил положение Великобритании в послевоенном мире и
затруднил разрешение стоявших перед нею проблем. Англия осталась великой
державой, но ее международные позиции заметно ослабли, а роль в мировой
политике и международных отношениях значительно уменьшилась.
Процесс начался с в
августе 1945 г. с экономической войны между США и Великобританией. Соединенные
Штаты без предварительного уведомления прекратили поставки по ленд-лизу. Англия
должна была впредь оплачивать наличными все, что она приобретала в США. Американские
правящие круги решили воспользоваться затруднениями Англии, чтобы получить от
нее определенные уступки[6].
Англия испытывала
нехватку долларов для оплаты возросшего импорта из стран долларовой валюты.
Кризис английского платежного баланса стал хроническим. Главной его причиной
были большие военные расходы за границей. Лейбористы решили выйти из
создавшихся трудностей с помощью американских кредитов. В декабре 1945 г. было заключено финансовое соглашение, по которому США предоставили Англии заем в сумме 4,4 млрд.
долларов. За вычетом 650 млн. долларов в качестве возмещения за поставки по
ленд-лизу Англия получила кредит на сумму 3,75 млрд. долларов. Она могла его
использовать в течение пяти лет, с 1946 по 1951 г. Погашение займа начиналось по истечении шестилетнего срока из расчета 2 % годовых и должно
было продолжаться в течение 50 лет. Получая заем, Англия обязалась восстановить
свободный обмен фунта на доллар и снизить преференциальные тарифы. Эти
обязательства были серьезной уступкой Соединенным Штатам. Многие англичане
считали, что их выполнение подорвет национальную экономику и ослабит британские
позиции в колониях.
Надежды правительства
Эттли на покрытие дефицита платежного баланса в течение пяти лет с помощью
американского займа оказались тщетными. В 1946 г. в США был отменен контроль над ценами. Экспортные товары подорожали, и Англия израсходовала
полученный заем за один год. Тем не менее в июле 1947 г. английское правительство ввело свободный обмен фунта на доллар. Экспортеры потребовали
расчетов в долларах, но Англия не в состоянии была удовлетворить их претензии. Через
месяц английское правительство отказалось от свободного обмена валюты. Страна
переживала острый финансовый кризис. Правительство сократило импорт. Уменьшение
ввоза продовольствия нанесло удар по жизненному уровню в стране. Во время
экономического кризиса 1949 г. США сократили импорт из стран стерлинговой зоны,
что привело к резкому уменьшению золотых и валютных резервов в Англии. Опасаясь
дальнейшей утечки валюты и золота, лейбористское правительство провело в
сентябре 1949 г. девальвацию фунта стерлингов на 30,5 %. Девальвация фунта
ослабила его значение как международной валюты и укрепило положение доллара.
Это привело к росту цен и другим инфляционным явлениям.[7]
Самые уязвимые удары
наносили США своим английским союзникам в области внешней торговли, в течение
веков являвшейся для Англии главным источником обогащения. В то время как доля
США в мировом экспорте росла (в 1948 г. она достигла 23%), доля Англии все
уменьшалась (в 1949 г. она составляла 11,7%).
Британские
капиталовложения за границей, несмотря на предпринятые в послевоенные годы усилия
для их восстановления, уменьшились на 13%[8]. Особенно сильным был
натиск американского капитала в английских доминионах. В Канаде американские
инвестиции выросли, в то время как английские уменьшились. В 1949-1950 гг. не
менее 70 % канадского импорта поступало из США и только 12% — из
Великобритании; канадский экспорт в США и Англию составлял соответственно 58 и
20 %. Росли капиталовложения США в Австралии, Индий, Южно-Африканском Союзе.
США вытесняли Великобританию
с ее позиций и в области добычи нефти. В 1938 г. американские фирмы контролировали 35 % добычи нефти в капиталистическом мире за пределами США, английские – 55 %.
К 1951 г. это соотношение изменилось в пользу США и составляло соответственно
55 и 30 %. Великобритания уступила США владычество на море. До войны водоизмещение
английского военно-морского флота равнялось 1,2 млн.т, американского — 1 млн.т;
в 1947 г. водоизмещение первого составляло 1,5 млн.т, а второго — 3,8 млн.т[9].
В результате всего этого,
с одной стороны, обострялись противоречия между Великобританией и США; с другой
— Англия, как более слабый соперник, попадала во все большую зависимость от США
и вынуждена была проводить диктуемую ими политику, тратя огромные средства на
гонку вооружений, содержание военных баз, на создание и поддержание военных
блоков.
Уже на Потсдамской
конференции, после того как Черчилля в качестве главы английской делегации
сменил Эттли, стало ясно, что новое правительство Великобритании не намерено
выполнять обещания лейбористской предвыборной программы в области внешней
политики. Эттли и новый министр иностранных дел Бевин продолжали на конференции
линию, направленную на срыв соглашений, достигнутых в Тегеране и Ялте. При этом
Бевин даже более откровенно, чем Черчилль, демонстрировал свое враждебное отношение
к СССР. Государственный секретарь США Бирнс вспоминал позднее, что Бевин вел
себя в отношении русских настолько агрессивно, что президент Трумэн и он,
Бирнс, задавали себе вопрос, как они смогут «ужиться с этим новым министром
иностранных дел»[10].
20 августа 1945 г. в палате общин Бевин изложил программу лейбористского правительства в первой своей
внешнеполитической речи. Он провозгласил преемственность внешней политики
Черчилля, подтвердив намерения и в дальнейшем оказывать поддержку некоммунистическим
силам в Греции и продолжать военную интервенцию в этой стране, поддерживать такие
же силы в Болгарии, Румынии и Венгрии, стремившиеся подорвать просоветскую
политику, осуществлявшиеся правительствами этих стран. 
Речь Черчилля в Фултоне 5
марта 1946 г. явилась демонстрацией поддержки внешней политики Эттли-Бевина со
стороны консерваторов. Она означала также соответствие этой политики
внешнеполитической программе США. В то же время речь Черчилля, призывавшая к
организации военного похода против СССР и положившая начало открытой политике «холодной
войны», вызвала возмущение демократических сил во всем мире, в том числе и в
Англии. 105 депутатов палаты общин внесли на обсуждение проект резолюции,
осуждавшей предложения Черчилля как имеющие своей «целью нанести ущерб добрым
отношениям между Великобританией, США и СССР», как враждебные делу всеобщего
мира. Но Эттли, используя традиционные правила работы парламента и свое право
премьера, отказался предоставить время для обсуждения резолюции, заявив при
этом, что «правительство не обязано высказывать какое-либо мнение по поводу
речи, произнесенной в другой стране частным лицом».
Ссылкой на то, что
Черчилль выступил как частное лицо, Эттли формально отмежевался от его речи, но
на деле правительство вскоре стало действовать в духе политики «холодной войны».
Во всех вопросах международной политики периода 1945-1949 гг. — заключение
мирных договоров с бывшими союзниками Германии, решение германского вопроса и
других, на всех международных форумах, сессиях Совета министров иностранных дел
английская дипломатия занимала антисоветские позиции[11].
В конце 1946 г. Англия еще содержала армию в 1427 тыс. человек, поглощавшую значительные бюджетные суммы,
которые могли быть использованы на нужды экономики. В марте 1947 г. правительство внесло в парламент законопроект о введении воинской повинности, который
предусматривал содержание армии численностью до 1087 тыс. солдат и офицеров,
что вдвое превышало численность вооруженных сил в середине 1939 г. (480 тыс.), с 18-месячным сроком службы. В парламенте проект встретил сопротивление. 72
депутата-лейбориста внесли резолюцию, отвергавшую его. Правительство
согласилось на установление срока службы до 12 месяцев. Законопроект был принят
и должен был вступить в силу в январе 1949 г. Однако в октябре 1948 г. группа генералов во главе с начальником имперского генерального штаба лордом
Монтгомери, угрожая отставкой, потребовала установления срока службы в 18 месяцев.
Правительство уступило, не встретив больше оппозиции в парламенте[12].
До начала 1947 г. для лейбористского правительства была характерна тактика маскировки антисоветской политики.
Особенно ярко это проявилось в вопросе о продлении срока действия
англо-советского договора 1942 г., идеи настолько популярной в народе, что даже
Черчилль в своей фултонской речи счел нужным мимоходом сказать, что срок
договора можно было бы продлить до 50 лет. Правительство Эттли, учитывая
популярность идеи договора, в январе 1947 г. сделало Советскому правительству официальное предложение, но переговоры по этому вопросу вскоре обнаружили
неискренность английской стороны. Она, в частности, категорически отказывалась
включить в договор статьи, которые исключали бы участие Англии в блоках или
действиях, направленных против Советского Союза. В результате переговоры,
начавшиеся в марте 1947 г., уже в мае были прекращены; по вине английской
стороны они не дали никаких положительных результатов.
После этого английская
официальная печать, инспирируемая правительством, утверждала, будто Советский
Союз добивался внесения в текст договора таких изменений, которые помешали бы
Англии сотрудничать с Соединенными Штатами Америки. Этим преследовалась цель скрыть
причину провала переговоров, взвалить ответственность за это на СССР.
Правительство Эттли все
более втягивалось в антисоветские военные обязательства. По его инициативе 17
марта 1948 г. был создан первый многосторонний военно-политический блок
западноевропейских государств, так называемый Западный союз, в который вошли
Великобритания, Франция, Бельгия, Голландия и Люксембург. Официально Западный
союз объявил своей задачей предотвращение возобновления агрессии со стороны
Германии, но на деле он был направлен против социалистического мира. Затем
Англия активно включилась под эгидой США в подготовку нового военного блока —
Североатлантического союза (НАТО)[13].
Таким образом, в течение
рассматриваемого периода правительство лейбористов проводило политику, резко
противоречившую обязательствам, взятым на себя Англией договором с СССР 1942 г., который формально еще сохранял силу, поскольку был заключен сроком на 20 лет. Открыто антисоветскую
пропаганду вела консервативная оппозиция. В октябре 1948 г. в речи, произнесенной на конференции Консервативной партии, Черчилль изложил свои
антисоветские планы в еще более воинственном духе, чем в Фултоне. Он предлагал
немедленно, не откладывая дело в долгий ящик, ультимативно потребовать от
Советского Союза уничтожения народно-демократического строя в странах Восточной
Европы, вывода советских оккупационных сил из Германии и Австрии,
самоликвидации коммунистического движения в колониях и полуколониях,
предоставления международным монополиям доступа к эксплуатации обширных
просторов СССР.
Черчилль убеждал своих
слушателей, что «урегулирование с Советской Россией мирным путем немыслимо», и
требовал, чтобы западные державы предприняли агрессию против СССР немедленно,
пока они еще располагают монополией на атомную энергию и «до того, как русские
коммунисты ее добудут»[14].
По договору 1942 г. Советский Союз и Англия согласились оказывать друг другу после войны всякую экономическую
помощь, но сразу же после войны правительство Англии стало нарушать эту статью
договора. Стремясь экономически ослабить Советский Союз, оно резко ограничило
торговлю с ним. Однако постоянное кризисное состояние английской экономики и выступления
прогрессивных сил страны против антисоветской внешней политики правительства
вынуждали его иногда вступать в торговые переговоры с правительством СССР. Документы,
подписанные в итоге этих переговоров, явились, пожалуй, единственным положительным
результатом англо-советских отношений периода 1945-1949 гг. Советский Союз мог
стать для Англии ценным торговым партнером. До второй мировой войны СССР поставлял
Англии около 50 % всего ввозимого ею зерна и всего ввозимого строевого леса
хвойных пород. Англия ввозила пшеницы из Советского Союза в 2,5 раза больше,
чем из США, а пиленого леса — в 9 раз больше. В то же время СССР представлял
собой устойчивый рынок сбыта для английских промышленных товаров.
Неудивительно, что в
разгар кризиса начала 1947 г. Англия начала переговоры о заключении торгового
соглашения с СССР. Когда кризисное положение смягчилось, английская сторона
стала затягивать переговоры. 27 декабря было подписано краткосрочное
соглашение, положившее начало восстановлению, хотя и в ограниченных масштабах,
взаимовыгодных торговых отношений между обеими странами. В соответствии с
соглашением СССР обязался поставить Англии до осени 1948 г. большое количество ячменя, овса и кукурузы; Англия должна была расплатиться за эти продукты в
течение двух-трех лет поставками машин и стальных рельсов. Советский Союз полностью
выполнил свои обязательства. Что же касается английской стороны, то по ее
поставкам, предусмотренным соглашением, были заключены контракты только на
15,5% [15].
«План Маршалла» нанес
удар и по этим слабым росткам англо-советской торговли. 31 марта 1949 г. был опубликован первый список, включавший 200 названий товаров, экспорт которых в страны
Восточной Европы был запрещен под угрозой лишения американской помощи. В начале
лета 1949 г., в условиях новой волны экономического кризиса в Англии,
тред-юнионы стали требовать расширения торговли с СССР. Бевин начал соответствующие
переговоры, и в результате в августе был подписан контракт о поставке Советским
Союзом твердой древесины в количестве, достаточном для постройки 70 тыс.
одноквартирных домов, а в сентябре — контракт о поставке Советским Союзом 1
млн. т зерна. Однако это не изменило общей  тенденции – от систематического
экономического сотрудничества СССР и Великобритания перешли к эпизодическому[16].
Выводы по главе 1.
Рассмотренный материал
позволяет сделать ряд выводов. Вторая мировая война, во многом принесла
пагубные последствия для статуса Великобритании как мировой державы. Эта война
во многом возникла из стремления США к мировому господству и нежелания
Великобритании допустить этого. В итоге Великобритания, формально
принадлежавшая к лагерю победителей, поступилась своим авторитетом на мировой
арене, а также своей имперской экономикой. Именно разрушение последней и
переход британских доминионов под контроль Соединенных штатов стало одним из
главных результатов Второй мировой войны.
При этом, Британское правительство
после войны не смогло использовать в своих целях такого важного союзника, как
СССР. Верх здесь, вероятно, взяла англосаксонская культурно-языковая
солидарность. Однако, все это не позволило Великобритании сохранить и отстоять
свои позиции на мировой арене в прежнем качестве.


глава 2. трансформации внешнеполитического статуса Великобритании.

2.1. Внешняя
политика Великобритании в 50-60 годы и изменения во внешнеполитическом статусе
страны.

В 50-х годах основное
направление внешней политики Великобритании фактически не изменилось по
сравнению с первыми послевоенными годами. Ее внешнеполитический курс
базировался на концепции «трех кругов», сформулированной Черчиллем. Суть этой
концепции заключалась в том, что Англии якобы было обеспечено особое влияние на
ход международных событий вследствие ее тройной роли — главного партнера США,
ведущей западноевропейской державы и лидера Содружества наций. Однако международная
обстановка 50-х годов — растущая мощь социалистических стран «восточного блока»,
и особенно СССР, успехи национально-освободительного движения, стремление
американского империализма к мировому господству, быстрое укрепление позиций
западногерманских монополий — в значительной степени воздействовала на
внешнеполитический курс Великобритании.
Правящие круги Англии
пытались проводить внешнюю политику на двухпартийной основе, сохраняя ее
преемственность вне зависимости от того, какая партия — Консервативная или
Лейбористская — находится у власти.
В период своего
пребывания у власти руководство Консервативной партии продолжало политику «холодной
войны», проводя курс на активное участие Великобритании в агрессивных военных
блоках, в гонке вооружений. Правительство Черчилля уделяло большое внимание
созданию атомного оружия. Первая стадия осуществления программы атомного
вооружения Англии, начатого еще в 1946 г., завершилась в октябре 1952 г. пробным взрывом атомной бомбы у северного побережья Австралии. Следующие испытания
были проведены в 1956 г. Не менее интенсивно велись работы по созданию водородной
бомбы, начатые в 1954 г. Они были завершены серией термоядерных испытаний в
Тихом океане в 1957 г.[17]
Стремление британского
империализма к теснейшему объединению политических, экономических и военных сил
западного мира для борьбы против просоветских режимов, сгруппированных в
«мировую систему социализма» и национально-освободительного движения привело к
усилению зависимости Великобритании от США. На ее территории появились американские
военные базы. В 1957 г. английским и американским правительствами была впервые
сформулирована доктрина «взаимозависимости». Английские ядерные силы были
объединены с американскими и, как отмечала газета «Таймс», в соответствии с
совместным англо-американским планом нацелены против объектов в «коммунистической
Европе». 5 апреля 1955 г. 80-летний Уинстон Черчилль вручил королеве прошение
об отставке. На следующий день формирование нового правительства было поручено Антони
Идену. Иден отнюдь не собирался менять курс своего предшественника ни во
внутренней, ни во внешней политике. Но, имея репутацию «умеренного»
политического деятеля, сторонника «демократического» решения социальных проблем
и компромиссной внешней политики, он решил укрепить позиции своего
правительства досрочными парламентскими выборами. В предвыборной программе он
обещал обеспечить повышение жизненного уровня населения, повести борьбу с
инфляцией, расширить жилищное строительство, возобновить переговоры с СССР. На
основных предвыборных агитационных плакатах Консервативной партии был помещен
портрет Идена с подписью: «Работающий для мира». Так как программа лейбористов
существенно не отличалась от программы тори, выборы, состоявшиеся 26 мая 1955 г., не принесли никаких изменений в пользу лейбористов. Наоборот, по сравнению с 1951 г. лейбористы потеряли более 1,5 млн. голосов и 18 мест в парламенте[18].
Первые шаги
правительства, сформированного Иденом, показали, что вопреки своим предвыборным
обещаниям консерваторы намерены не только продолжать, но и усиливать курс на
подготовку войны. Опубликованная в начале 1956 г. Белая книга об обороне свидетельствовала о дальнейшем росте военных расходов, о подготовке к
так называемым «ограниченным» войнам.
Вместе с тем на
взаимоотношениях между Англией и США не могло не сказываться углубление межгосударственных
противоречий. Это особенно четко проявилось во время Суэцкого кризиса. Здесь
вполне отчетливо проявились противоречия между американской и британской политическими
элитами. Первые пытались прибрать к рукам доминирование, а стало быть и
господство в некоммунистической части планеты, вторые же стремились сохранить в
неприкосновенности то немногое, что осталось от британского владычества. 
Крупнейшая акция
английских вооруженных сил в послевоенный период была связана с решением
египетского правительства о национализации Всеобщей компании Суэцкого морского
канала летом 1956 г. Спустя несколько лет А. Иден в своих мемуарах признавал,
что подготовка военной акции против Египта была начата английским
правительством сразу же после получения известия о национализации компании. «Начальники
штабов получили указание разработать план и график проведения операции, имеющей
целью оккупировать канал и обеспечить его безопасность в случае, если другие
методы не оправдают себя»[19].
Сложность положения
правительства Идена состояла в том, что для реализации его планов военной акции
против Египта необходимо было заручиться одобрением парламента. Между тем даже
внутри самой правящей Консервативной партии существовали разногласия по вопросу
о политике в отношении Ближнего Востока. Так называемая «суэцкая группа» в парламентской
фракции консерваторов во главе с Ч. Уотерхаузом требовала, чтобы правительство
противодействовало процессу установления египетского контроля  над каналом вплоть
до применения «самых крайних мер». Эту группу поддерживали представители
военных и аристократических кругов и такие влиятельные деятели партии, как У.
Черчилль и Г. Макмиллан. Многие из них имели связи с корпорациями,
заинтересованными в сохранении британского контроля в странах Ближнего Востока.
«Суэцкой группе»
противостояла группировка «молодых консерваторов», в которой наиболее
авторитетными были Р. Батлер и Э. Бойл. По мнению этой группы, Англия должна
была действовать против Египта только вместе с США, а следовательно,
повременить с вооруженной интервенцией до тех пор, пока американское
правительство не сменит свою закулисную политику в этом вопросе на открытое
участие в военной акции[20].
В этих условиях большое
значение приобретала позиция второй ведущей политической партии страны —
Лейбористской, от которой зависел исход парламентских дебатов относительно мер
в связи с решением Египта о национализации компании Суэцкого канала. Руководство
Лейбористской партии встало на защиту рецидивов британской имперской политики.
Выступая 27 июля 1956 г. в палате общин, лидер лейбористов X. Гейтскелл призвал
правительство обсудить вопрос о блокировании стерлинговых фондов Египта и
одобрил предпринятые военные меры. Поддержка со стороны руководства
Лейбористской партии укрепила позиции правительства.
Получив одобрение парламента,
правительство А. Идена приступило к осуществлению своего плана. Началась
концентрация сухопутных, морских и воздушных сил, призывались военнослужащие
запаса. Однако единства нации в «Суэцком вопросе» не получилось. Левые силы и
немалая часть тред-юнионов выступили против политики правительства. 3 августа
Политический комитет компартии Великобритании опубликовал заявление по вопросу
о национализации компании Суэцкого канала. В нем отмечалось, что жизненные
интересы рабочего движения Англии «требуют обуздания агрессивных военных
намерений консервативного правительства» и мирного урегулирования суэцкой
проблемы путем переговоров.
Позиция правительства
Идена в Суэцком вопросе, несмотря на поддержку ее руководством Лейбористской
партии, не вызвала единодушной оценки среди членов парламентской фракции
лейбористов. Это выявилось во время парламентских прений. Орган левых
лейбористов — газета «Трибьюн» также призывала к оппозиции политике
консерваторов, требуя «остановить Суэцком безумие». 4 августа несколько лейбористов-парламентариев,
в том числе К. Зиллиакус, С. Силвермэн. У. Уорби, заявили на страницах «Дейли
уоркер», что они осуждают угрозы Идена и Гейтскелла в отношении Египта. Группа
лейбористов-парламентариев создала «Чрезвычайный комитет по Суэцкому вопросу» и
развернула кампанию против политики консервативного правительства в отношении
Египта, против подготовки войны[21].
Одновременно с этим
местные организации Лейбористской партии и тред-юнионов начали принимать
резолюции протеста против угрозы применения силы, с требованием разрешить Суэцкий
вопрос мирными средствами. В своем обращении к правительству «теневой кабинет»
Лейбористской партии призвал «ясно заявить о том, что военные мероприятия,
предпринятые в течение последних десяти дней, носят лишь характер
предосторожности и направлены исключительно на оборону…».
6 сентября 88-й ежегодный
конгресс тред-юнионов от имени более чем 8 млн. членов профсоюзов, входивших в Британскую
конфедерацию труда (БКТ), потребовал отказа от применения силы при разрешении Суэцкой
проблемы. Конгресс поддержал требование парламентской фракции лейбористов о
немедленном созыве сессии парламента. В тот же день газета «Таймс» констатировала:
«Окончился период сотрудничества между правительством и руководителями
тред-юнионистского движения, который продолжался с 1939 г. Конгресс тред-юнионов снова против правительства».
12 сентября состоялась
чрезвычайная сессия парламента, на которой, как отмечала «Дейли уоркер»,
развернулась «наиболее напряженная дискуссия с сентября 1939 г.». В своем выступлении Иден отстаивал политику правительства. Речь выступившего вслед за ним
Гейтскелла хотя и не содержала ясного и недвусмысленного осуждения военных
приготовлений против Египта, но все же свидетельствовала о несогласии
Лейбористской партии с действиями правительства. Важное значение имела
резолюция конференции Лейбористской партии в Блэкпуле, осудившая политику
правительства в связи с Суэцким кризисом и потребовавшая передать Суэцкий
вопрос на обсуждение ООН. Впрочем, здесь внутренняя обстановка в стране не
стала решающим фактором, определяющим политику внешнюю. Операция продолжала готовиться,
войска занимали исходные позиции.
В ночь на 30 октября
израильские войска вторглись на египетскую территорию. 31 октября английские и
французские вооруженные силы начали бомбардировку Египта с воздуха и с моря.
Нападение на Египет
вызвало возмущение в стране. Парламентская фракция Лейбористской партии
объявила о своей решимости всеми конституционными средствами, «как
парламентскими, так и непарламентскими», сопротивляться действиям
правительства. Учитывая настроения в партии и в стране, Гейтскелл в своем
выступлении в парламенте 1 ноября вынужден был заявить, что «лейбористская
партия и ее сторонники во всей Англии» отказываются поддерживать правительство
в деле применения военной силы против Египта. Позиция, занятая лейбористской
фракцией, привела к тому, что впервые за три с лишним десятка лет палате общин
пришлось приостановить свои заседания. Двухпартийная внешняя политика была, по
выражению К. Зиллиакуса, «утоплена в Суэцком канале»[22].
Это был первый случай в послевоенной истории Англии, когда оппозиция отказалась
поддержать войну, начатую правительством. События ноябрьских дней 1956 г. были симптомом новых веяний в английском общественном движении. С заявлениями протеста против
войны выступили многие видные ученые и церковные деятели[23].
Решающую роль в срыве
этой авантюры сыграли вооруженный отпор со стороны Египта, а также позиция
Советского Союза, выступившего в защиту египетского правительства. Более того,
в районе боевых действий оказались серьезные силы советского Черноморского
флота, имевшие решительные намерения. Возникла перспектива перехода «холодной
войны» в горячую стадию. 
В этих условиях 6 ноября 1956 г. английское правительство было вынуждено отдать приказ своим вооруженным силам в Египте
прекратить огонь. 19 ноября Иден, чья отставка была одним из главных требований
народных масс, отошел от государственных дел. На смену кабинету А. Идена пришло
новое консервативное правительство во главе с Гарольдом Макмилланом.
Провал
англо-франко-израильской агрессии обострил англо-американские отношения. Хотя США
и Англию объединяло некое общее стремление упрочить господство на Ближнем
Востоке, не допустив по возможности роста влияния СССР в этом стратегически
важном регионе, все же каждая из держав добивалась укрепления прежде всего
своих собственных позиций. Сыграв роль одного из подстрекателей агрессии, США в
решающий момент сочли выгодным отмежеваться от своих союзников. Это вызвало
возмущение английских консерваторов. Более 100 членов правящей Консервативной
партии внесли в палате общин резолюцию, осуждавшую позицию США в Суэцком
кризисе как «чреватую опаснейшими последствиями для Атлантического союза»[24].
Впрочем, в свете
доказываемых в работе положений позиция США требует более пристального
рассмотрения и анализа. В сущности, Суэцким кризисом Соединенные штаты
подтолкнули Великобританию к сознательному самоподрыву ее позиций на Ближнем
Востоке, и не только там. Роль Суэцкого канала для Британской империи трудно
переоценить. Не зря именно его стремился захватить Роммель в 1942 году. Это бы
рассекло империю пополам, отрезав ее от восточных территорий, Австралии и Новой
Зеландии. 
Больших успехов достигло
правительство Египта, не желавшее ничего знать о стабильности империи и Канале
как средстве ее обеспечения, будучи озабочено лишь национальными интересами. Потеря
контроля над компанией Суэцкого канала в 1956 году означала для Британии крах
системы общеимперских коммуникаций. В условиях полного распоряжения каналом Великобритания
обладала высокой связностью торговых путей, связывавших ее с колониями и
доминионами. Национализация Суэцкого канала и провал операции «Мушкетер»
означали экономический паралич общеимперской торговли с дальнейшей перспективой
политического обособления заморских территорий Великобритании. Кризис колониальной
системы не заставил себя долго ждать – начало 60-х годов с его
национально-освободительными революциями в Африке, отпадением Сингапура и всей
британской Ост-Индии во многом явилось следствием потери контроля над этими коммуникациями.
Именно поэтому позиция США оказалась столь расчетливо-иезуитской: спровоцировав
своего союзника (и не одного!) на решительные шаги, США не оказали ему никакой
помощи, получив из ситуации наибольшую политическую выгоду в виде катализатора распада
Британской колониальной империи.
Этот момент в истории
британской внешней политики можно считать решающим. Именно тогда, после Суэцкого
кризиса, британская политическая элита приняла подчиненное положение по отношению
к Соединенным Штатам. Наиболее здравомыслящие британские политики пришли к
мысли, что статус Великобритании как великой державы уходит в прошлое, поэтому
наиболее разумной позицией является политика сохранения атлантического
сообщества и всемерное его укрепления, через поддержание военно-политического
союза с США. Потому то, хотя в англо-американских отношениях и возникали
серьезные трения, сохранение этого союза рассматривалось теперь как важная
задача английской внешней политики. Правящие круги Великобритании нашли
возможность извлекать немалые экономические и военно-политические выгоды из «особых
отношений» с США. Внешняя же политика страны теперь следовала в фарватере
политики США.
Так, резкое недовольство
общественности страны вызвало решение правительства Г. Макмиллана предоставить
западногерманским вооруженным силам военные базы, испытательные ракетные
полигоны, учебные лагеря для танковых частей и базы снабжения на английской
территории. В августе 1961 г. в Англию прибыло первое подразделение бундесвера.
Создание боеспособной армии Западной Германии, своего рода «континентального
щита от советской угрозы», было американской идеей, английским же военным
ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
В дни Карибского кризиса
в октябре 1962 г. английское правительство разрешило привести в состояние
немедленной боевой готовности американские ракеты, размещенные в Англии и
нацеленные на СССР. Это вызвало резкую критику в различных слоях населения Британии.
Негативное отношение в стране к действиям американских военных и позиции
консерваторов было столь ощутимым, что правительство Макмиллана не решилось
пойти на разрыв дипломатических отношений с Кубой и прекратить с ней торговлю[25].
Правительство Британии
временами еще пыталось маневрировать, заигрывая с общественным мнением в стране.
Провал в январе 1963 г. попыток Великобритании присоединиться к «Общему рынку»
усилил движение в стране за расширение торговли с СССР. Вместе с тем очевидным
было и стремление соперничающих партий использовать проблему отношений с СССР в
предвыборной кампании 1964 г. 23 апреля 1964 г. между Великобританией и СССР был подписан протокол о продлении заключенного в 1959 г. соглашения о товарообороте на следующие пять лет. В сентябре 1964 г. был заключен крупнейший в истории англо-советских торговых отношений контракт на
строительство в СССР завода по производству териленового волокна стоимостью
около 30 млн. ф. ст. Предоставленный Советскому Союзу кредит сроком на 15 лет
был гарантирован правительством Англии вопреки решению НАТО, в соответствии с
которым кредиты социалистическим странам должны предоставляться на срок не
более пяти лет.
Впрочем, шаги эти не
снимали самой большой проблемы. В течение двух послевоенных десятилетий последовательно
была демонтирована система британского владычества в мире. Из мировой державы
Великобритания превратилась в страну-сателлита США, политический курс которой
(антисоветский и антикоммунистический по естественному своему характеру) определяется
за ее пределами, а сохранение «атлантической солидарности» становится
сверхидеей, ради которой можно пренебречь подлинно национальными интересами.
2.2. Распад
Британской империи и формирование Британского Содружества.

  «Великобритания потеряла Империю и пока не смогла найти для
себя новой роли», писал в 1962 году госсекретарь США Дин Ачесон. Британская
империя была в основе своей, безусловно, колониальной. При этом главные
британские владения можно разделить на переселенческие (слабо заселенные, но
богатые ресурсами территории, куда устремлялся поток выходцев из метрополии и
других стран и где экономика, социальная структура, традиции рождались заново,
почти на пустом месте) и туземные, «национальные». (территории, где давно уже
сложилось традиционное общество, которое лишь трансформируется в условиях
колониального господства). По числу переселенческих владений Британия в XIX в.
являлась безусловным лидером среди колониальных империй. Но туземная часть
империи, включавшая всю Индию и часть Африки, была не менее значимой и
обширной. А для отношений между Британией и Ирландией более всего подходят «континентальные»
характеристики. Британская империя имела также неформальную часть, в состав
которой входили сферы влияния в Восточной Азии, например, в Китае и Сиаме[26].
Британская империя
развивалась преимущественно по пути решения чисто практических задач,
обусловленных экономическими, социальными и геополитическими интересами. Более
или менее солидное идеологическое обоснование Британская империя получила лишь
при вступлении в кризис. В ней четко разграничивались метрополия и периферия.
Но это не отрицало того обстоятельства, что империя представляла собой единую
систему, а патриотические чувства британцев в большинстве случаев тесно
переплетались с имперским шовинизмом[27].
В своей колониальной
политике правительство Эттли также продолжало курс консерваторов, применяя и их
методы. Но после победы над Германией, в условиях, когда соотношение сил в мире
явно изменялось в пользу советской модели, положение Британии в ее собственных
колониях оказалось довольно сложным. Приходилось маневрировать, чтобы сохранить
свое господство, и даже уступать там, где другого пути не было. Поэтому политика
имперского правительства носила сдерживающий характер. В Лондоне прекрасно
понимали, что в целости и неприкосновенности империю не удержать – ее время
ушло и по объективным причинам, и в силу субъективных факторов. Деятельность
правительств Великобритании была направлена скорее на то, чтобы демонтаж
имперских институтов не носил характера обвала и катастрофы. Именно поэтому
империя сдавала одну позицию за другой, а не рухнула в одночасье.
Вынужденно пришлось при
этом считаться с обещаниями, данными во время войны народам колоний, к которым
метрополии пришлось обратиться за помощью, когда империя находилась в тяжелом
положении. Приходилось считаться и с развернувшимися в колониях после войны
национально-освободительными движениями, которые уже невозможно было подавить
силой. Когда в августе 1945 г. Индонезия провозгласила свою независимость,
правительство Эттли направило туда стотысячную армию в помощь голландским
колонизаторам, однако под давлением общественного мнения эта армия была
выведена из Индонезии в середине 1947 г. Безрезультатными были и попытки
оказать военную помощь Франции в Индокитае[28].
В собственной
колониальной империи с наибольшими трудностями пришлось англичанам столкнуться
в Индии. Движение за независимость парализовало действия англо-индийской
администрации, и 15 марта 1946 г. Эттли официально признал в парламенте право
Индии на независимость. Но, согласившись на эту серьезную уступку, правительство
стало изыскивать пути такого решения вопроса, которое дало бы ему возможность
сохранить свое господство иными средствами. Индия была расчленена по
религиозному признаку на два государства, которые остались в составе Британской
империи в качестве доминионов. Тем не менее Индийский Союз и Пакистан перестали
быть колониями и получили, хотя и ограниченную, государственную независимость.
Независимость и статус доминиона получил также и Цейлон. Бирма добилась
независимости, но отказалась от статуса доминиона. Только в Малайе английский колониальный
режим упорно добивался полного сохранения своих позиций, английские войска жестко
подавляли национально-освободительное движение в этом районе. Это
неудивительно, ибо Малайя (с Сингапуром) была точкой, откуда можно было
оказывать влияние на судоходство и торговые коммуникации между Индийским и
Тихим океанами. Без Малайи британское господство на Востоке становилось
ассиметричным, потом – эфемерным, а после – исчезало совсем, хотя бы потому,
что Гонконг (Сянган) никак компенсировал эвентуальную потерю Сингапура. Вынужденно
пришлось уступить даже некоторые позиции и на Ближнем Востоке. В 1946 г. Англия вывела свои войска из Сирии и Ливана, а в 1948 г. отказалась от своего мандата на Палестину.
Национально-освободительное
движение в африканских колониях Англии еще не получило такого развития, чтобы
вынудить ее к серьезным уступкам. Но и здесь английскому империализму пришлось
маневрировать. Еще в марте 1940 г. при правительстве Чемберлена в интересах
политической и экономической мобилизации империи был принят закон, в котором
указывалось, что английское министерство финансов будет выплачивать колониальным
правительствам ежегодно в течение 10 лет до 5 млн.ф.ст. на развитие средств сообщения
и связи, на цели просвещения, здравоохранения, водоснабжения и т.д. В 1945 г. правительство Эттли приняло новый закон под тем же названием, в котором сумма ежегодных
расходов была повышена до 12 млн. ф. ст. и должна была предоставляться с
1946/47 до 1955/56 г. Однако ни коалиционное правительство военного времени, ни
правительство Эттли не выполнили этих обещаний: за время с 1940/41 по 1944/45
г. было израсходовано на указанные цели только 5,7 млн. ф. ст. (вместо 25 млн.),
а в 1945/46 — 1949/50 гг. — только 33 млн. ф. ст. (вместо 60 млн.). Если
учесть, что за время войны Англия вывезла из своих колоний сырья и продовольствия
на сумму около 500 млн. ф. ст., а всего до конца июня 1952 г. на сумму 1042 млн. ф. ст., оплата которых была заморожена, то видно, что под лицемерной маской
«повышения благосостояния» была погашена только незначительная часть
задолженности Англии колониям[29]. Целью колониальной
политики правительства Эттли оставалось увеличение производства сырья в
колониях, необходимое для разрешения экономических трудностей Англии. С особым
усердием оно добивалось этого в колониях африканских. 
Произошли и некоторые
изменения в отношениях между доминионами и Великобританией. С 1947 г. в документах, печати и литературе термин «Британская империя» уступил место названию «Британское
содружество наций», которое применялось иногда еще до войны (на имперских
конференциях 1926 г., 1931 г. и др.). Вместо «доминиона» стали писать и
говорить «член Содружества». Доминион Ньюфаундленд в результате референдума 31
марта 1949 г. присоединился к Канаде. 18 апреля 1949 г. официально вышла из Содружества Ирландская Республика. Чтобы открыть возможность вступления в
Содружество для тех колоний, которые приняли статус доминиона, но установили у
себя республиканскую форму правления, конференция премьер-министров стран
Содружества в апреле 1949 г. приняла решение отменить формулу Вестминстерского
статута 1931 г., гласившую, что «члены Содружества объединены общей верностью
короне», и считать английского короля только «символом свободной ассоциации
независимых наций — членов Содружества и в качестве такового главой Содружества».
Огромное внимание
правящие круги Англии, стоявшая у власти Консервативная партия уделяли в своей
политике проблемам Содружества наций и сохранения в любом статусе своей
колониальной империи[30].
В Содружестве в 50-х
годах росли центробежные тенденции, наблюдалось прогрессирующее ослабление
экономической, политической и военной зависимости стран — членов этого
объединения от Великобритании. Нарастали острые противоречия и по вопросам
внешней политики. Внутри Содружества формировались фактически две группы
государств с различной внешнеполитической ориентацией. Одна из них участвовала
в группировках, направленных против национально-освободительного движения, в
другой (в основном афро-азиатские страны, ставшие на путь независимого развития)
заметно было стремление проводить политику неучастия в военных блоках и
сотрудничества со всеми странами на основе принципов мирного сосуществования. Центробежные
тенденции в Содружестве особенно отчетливо проявились в период Суэцкого
кризиса. На заседании Генеральной Ассамблеи ООН 2 ноября 1956 г. против резолюции о прекращении англо-франко-израильской агрессии вместе со
странами-агрессорами голосовали только Австралия и Новая Зеландия. Большинство
стран Содружества не поддержало Англию, а Индия и Цейлон заняли решительную
позицию в защиту Египта. Дж. Неру впоследствии говорил, что именно в связи с Суэцким
кризисом впервые встал вопрос о возможности выхода Индии из Содружества. Известно
также заявление министра иностранных дел Канады Л. Пирсона о том, что «Суэцкий
кризис поставил британское Содружество на грань распада»[31].
Еще сложнее становилась
обстановка в колониях Британской империи, 50-е годы ознаменовались
кровопролитными колониальными войнами британского империализма в Малайе, Кении,
Британской Гвиане и др. Нараставшее национально-освободительное движение
народов колониальных и зависимых стран побуждало английскую буржуазию изыскивать
новые формы сохранения своих экономических и военно-политических позиций на
ранее подвластных ей территориях. Там, где сила не решала вопроса, она проявляла
известную гибкость и всячески маневрировала, стремясь сохранить свое влияние. 
Консерваторы были
вынуждены признать факт распада Британской империи. В 1957 г. добились независимости колонии Золотой Берег (Гана) и Малайская Федерация, в 1960 г. — Кипр и Нигерия. Однако колониальная империя Великобритании, особенно ее владения в Африке,
все еще сохраняла значительные размеры, и процесс ее крушения развернулся во
всю силу в следующем десятилетии.
Выводы по
главе 2. 
Колониальная
Империя Британии, как видим, после Второй мировой войны продержалась недолго. Политической
элите страны не оставалось выбора — следовало сдать империю во внешнее
управление. Препятствовать этому не было ни сил, ни возможностей. В связи с
начавшимся процессом глобализации мировых отношений у британской политической
элиты возникала перспектива быть соучастником построения системы глобального
доминирования англосаксонского мира. Это позволяло транслировать и утверждать
свои ценности и влияние по всему миру, но гораздо более действенно, нежели
силой оружия викторианской эпохи. Размен был осуществлен. Наибольшей ценностью
было провозглашено сохранение «атлантической солидарности», а в дальнейшем система
мер, известных как  «неоколониализм» позволила отказаться от прямого военного
удержания территорий в процессе их эксплуатации.
В свою
очередь, американский капитал предпочитал действовать последовательно:
соглашение о девальвации фунта разрушило «стерлинговую зону» (то есть оторвало
от Британии доминионы), доктрина Трумэна вытеснила Британию со Среднего Востока,
игра Америки с Англией во время Суэцкого кризиса 1956, в результате чего
Британия потеряла Суэцкий канал, а с ним и Индийский океан, все это шаги США по
расчленению и захвату британских владений. Следует, впрочем, отметить, что не
только Британская империя, но и Французская и Итальянская оказались под ударом
американского капитала. Но Британская была наиболее ценна. К 1961 году колонизация
Британской Империи была завершена. Дальше США лишь развивали достигнутый успех
— прибрали к рукам метрополию. Великобритания должна была стать и стала «непотопляемым
авианосцем» США при всяком конфликте в Европе. И эта цель была достигнута.
Современная ситуация еще более плачевна — внешняя политика Великобритании не
мыслится вне американской политики. Лишь одно государство открыто поддерживает
США во всех локальных конфликтах, участвует во всех военных операциях США —
Британия. В отношении статуса Великобритании сохраняется определенный декорум,
нарушение которого, к примеру, стоило жестокого военного поражения в
Фолклендском инциденте 1982 года военному режиму Аргентины, по недомыслию
решившему запоздало поживиться на обломках мировой державы.
Впрочем,
такое положение вещей политическую элиту страны вполне устраивает, ибо
преференции, полученные страной в условиях «Pax Americana» с лихвой перекрывают издержки,
связанный с ностальгией по прежнему статусу империи. 


глава 3.Внешняя политика Великобритании на современном
этапе.

3.1. Политика
Великобритания в отношениях с наднациональными интегрирующими структурами.

В
марте 1957 года представители шести западноевропейских стран — Бельгии,
Франции, ФРГ, Италии, Люксембурга и Нидерландов — подписали в Риме договор об
учреждении Европейского экономического сообщества (ЕЭС). Великобритания в ЕЭС
не вошла. Тогда немногие предполагали, что западноевропейская интеграция
приведет к коренному изменению экономического положения в Западной Европе. В.И.
Ленин, изучая работу Дж. А. Гибсона «Империализм», обратил внимание на его
мысль о том, что капитал уже осуществляет международное сотрудничество и что
будущее поколение может стать свидетелем «мощного международного объединения
капитала». Выписав эти мысли и подчеркнув их, Ленин написал на полях: «Хорошо
сказано». Общий рынок сразу после своего создания стал быстро укрепляться и
распространять свое влияние.
Английские
правящие круги хотя и не слишком верили в эффективность ЕЭС, но в то же время
опасались, что если Сообщество наберет силу, то оно станет конкурентом Англии в
борьбе за рынки сбыта. Чтобы парализовать усилия блока, Англия выдвинула план
западноевропейской зоны свободной торговли, а затем попыталась использовать
созданную в конце 1959 года Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ),
чтобы помешать развитию интеграции «шестерки». Однако по мере возрастания роли
ЕЭС европейский рынок для Англии становился все более важным, и тогда Лондон
начал переговоры с Общим рынком о вступлении в него, правда, на своих
собственных условиях, таких, которые позволили бы полностью сохранить
специфические отношения Англии с США и лишь незначительно затронуть ее связи со
странами Содружества[32].
Дискуссия по вопросу о
вступлении Великобритании в Европейское экономическое сообщество оказала серьезное
влияние на политические настроения в стране. Уже в начале 1961 г. большинство представителей английского крупного капитала пришли к выводу, что созданная
Англией в противовес «Общему рынку» в 1960 г. Европейская ассоциация свободной торговли (ЕАСТ), объединившая семь стран (Англия, Австрия, Дания, Норвегия,
Португалия, Швеция и Швейцария), не отвечает их планам и интересам, что
необходимо вести борьбу с конкурентами не вне ЕЭС, а внутри этой организации.
Выступая в палате общин 2
августа 1961 г., премьер-министр Макмиллан раскрыл также политическую подоплеку
позиции своего правительства в вопросе о вступлении Англии в «Общий рынок». Он
утверждал, что наличие в Западной Европе двух экономических группировок — ЕЭС и
ЕАСТ означает раскол, который может иметь «серьезные последствия». В этих
условиях, заявил он, Англия должна отказаться от «островного изоляционизма». В
то же время часть английских деловых кругов высказывалась против присоединения
к ЕЭС, опасаясь, что это приведет к ослаблению британских позиций в странах
Содружества. Правительства ряда стран Содружества выразили решительный протест
против намерения Англии добиваться присоединения к «Общему рынку»[33].
Здравомыслящая часть
английского общественности понимала, что вступление Великобритании в ЕЭС несет
с собой не только некоторое ущемление независимости страны, но и угрозу
жизненному уровню. Намечавшиеся в стране тенденции к замораживанию уровня
заработной платы и росту стоимости жизни могли быть еще усилены в результате ее
вступления в «Общий рынок». Существовали также серьезные опасения, что членство
в ЕЭС отрицательно скажется на проблеме занятости и на социальных завоеваниях
трудящихся.
На конференции
Лейбористской партии в Брайтоне в 1962 г. ее лидер X. Гейтскелл выступил с критикой планов включения Англии в «интегрированную Европу». «…В Соединенных
Штатах Европы мы будем представлять собой, — заявил он, — не больше, чем штат
Техас или Калифорния, — это означает конец Англии как независимого государства».
Однако резолюция конференции носила компромиссный характер и оставляла
лейбористскому руководству возможность маневрирования в этом важном вопросе.
Как подчеркивала в связи с этим Компартия Великобритании (КПВ), верхушка лейбористов
высказывалась лишь за то, чтобы выторговать «наиболее выгодные условия»
вступления в ЕЭС, и совершенно игнорировала тот факт, что даже в таком случае
решение правительства нанесет тяжелый удар по трудящимся страны, по их
стремлению к миру и социальному прогрессу. Но при всей непоследовательности
резолюция конференции помимо воли ее авторов — правого руководства
Лейбористской партии — создавала определенные (хотя и временные) препятствия
для осуществления замысла консервативного правительства[34].
Широкое противодействие общественности
планам включения Британии в «Общий рынок» вынудило правительство консерваторов
поставить окончательное решение этого вопроса в зависимость от принятия руководящими
органами ЕЭС ряда условий. Не добившись уступок и столкнувшись с решительным
противодействием Франции приему Англии в ЕЭС, Г.Макмиллан в январе 1963 г. прервал переговоры о присоединении к «Общему рынку».
Проблема «Общего рынка»
заняла важное место в избирательной кампании 1964 г. Лейбористы шли на выборы, обещая избирателям, что они не допустят присоединения Англии к ЕЭС.
В ходе избирательной кампании 1964 г. реальная борьба шла между Консервативной
и Лейбористской партиями. Содержание их предвыборных манифестов показывало, что
по основным вопросам внутренней политики у них было мало разногласий. Что касается
внешней политики, то, за исключением вопросов об участии в ЕЭС, о том, должна
ли Англия располагать собственным ядерным оружием и участвовать в
многосторонних ядерных силах НАТО, их программы также были почти идентичны.
Парламентские выборы, состоявшиеся 15 октября 1964 г., принесли поражение консерваторам. По сравнению с выборами 1959 г. они потеряли около 1 750 тыс. голосов. За них проголосовало около 12 млн. человек, т. е. 43,3
% избирателей (против 49,4 % на выборах 1959 г.). В палате общин они получили 304 места против 365 мест в парламенте прошлого созыва. Лейбористская партия
получила 12,2 млн. голосов (примерно на 10 тыс. меньше, чем на выборах 1959 г.; при этом процент голосовавших за лейбористов увеличился с 43,8 до 44,1) и 317 мест в
парламенте[35].
Ими
были инициированы переговоры о присоединении Великобритании к европейским
интегрирующим структурам. Переговоры шли с трудом, прерывались и вновь
возобновлялись, пока наконец в январе 1973 года Англия не стала членом ЕЭС.
Англия согласилась и выполнила те условия, которые ей поставили при вступлении
в Сообщество, а затем начала добиваться изменения своего положения в Общем
рынке и своего финансового вклада. Особенно активизировались эти попытки после
прихода к власти правительства М. Тэтчер в 1979 году. «Мои собеседники из
посольств стран Сообщества в Лондоне, — вспоминает советский дипломат
В.И.Попов, — критически отзывались о политике Британии в Сообществе, утверждая,
что Англия срывает эффективную деятельность ЕЭС. Некоторые из них обвиняли «этого
троянского коня» в стремлении если не завоевать ЕЭС, то взорвать его… Это
было, наверное, преувеличением. Но речь шла о крайнем раздражении партнеров
Англии ее деятельностью в ЕЭС»[36]. Характерной
чертой развития Общего рынка в 80-х годах стало обострение разногласий в нем,
когда Сообщество шло от одного кризиса к другому. Англия проводила жесткую,
порой конфронтационную линию в отношении своих партнеров, требуя снижения британского
взноса в бюджет ЕЭС и угрожая, что если это не будет сделано, то она вообще
может прекратить выплаты в бюджет Общего рынка. Встречи премьер-министров Сообщества
превращались в поле битвы, где английский премьер-министр часто выступала в
одиночестве против всех остальных участников. Тэтчер заявляла, что, пока Британия
не получит реальных экономических выгод от участия в ЕЭС, она будет
воздерживаться от любой дальнейшей интеграции в рамках Общего рынка.
Традиционная
политика Британии состояла в том, чтобы, занимая особое (островное) положение в
Европе, проводить линию скорее на разъединение, чем на объединение европейских
государств. Старый принцип «разделяй и властвуй» проводился британской
дипломатией и в отношении современной Европы. Сейчас наступили другие времена,
но полностью Англия от своего принципа не отказалась. По-прежнему она выступала
против сближения Франции с ФРГ, Италии с Францией и т.д., с тем чтобы в
Сообществе не было внутриблоковых тесных отношений, которые помешали бы ей
играть решающую роль в Общем рынке.
Впрочем, у позднего
вступления Великобритании в ЕЭС есть и отрицательная сторона. Вступление
Великобритании в ЕС произошло через 16 лет после подписания шестью
западноевропейскими странами Римского договора о создании Общего рынка. «Опоздав»
с подключением к западноевропейскому: интеграционному процессу, Лондон
пренебрег возможностью внести в структуру ЕС на первом этапе его развития
элементы, в наибольшей мере соответствовавшие исторически сложившейся структуре
британского хозяйства. Задержка «поворота к Европе» обернулась для
Великобритании в последующие годы довольно существенными осложнениями отношений
с партнерами по Сообществу. Еще в течение длительного времени во
франко-германо-британском «триумвирате», направлявшем развитие Сообщества, роль
Великобритании была меньше, чем ФРГ или Франции. По мере продвижения по пути
углубления интеграции разрыв уменьшался, сглаживались противоречия
Великобритании с другими участниками в области аграрной, региональной,
энергетической политики, хотя по многим позициям процесса создания «единой
Европы» разногласия сохраняются и поныне.
В 70-е гг. трудности
адаптации к новым условиям конкуренции в Общем рынке стали дополнительной
причиной экономического отставания Великобритании. В 1974-1984 гг. средний темп
роста ВВП в странах-членах Сообщества составлял 1,9 %, а в Великобритании —
всего 1,2 %. Однако в последующее десятилетие ситуация существенно изменилась.
В 1985-1996 гг. Великобритания по этому показателю почти сравнялась с
партнерами по ЕС — соответственно 2,1 и 2,3 %[37]. Эти успехи связаны,
конечно, не только с воздействием интеграционных факторов, стимулировавших
научно-технический прогресс и структурные сдвиги в промышленности, но и со всем
ходом циклического развития британского хозяйства, и с результатами политики
тэтчеризма и Мейджора, которая существенно преобразила экономический и политический
облик страны.
Иными словами, за время
пребывания в ЕС британской внешней политике удалось если не укрепить, то по
крайней мере стабилизировать свои позиции в Европе. К тому же через ЕС с его
сложной системой взаимозависимости Великобритания получила возможность
оказывать гораздо большее воздействие на решение глобальных политических
проблем, чем действуя в одиночку. Выступая составной частью формирующегося в
Западной Европе общего хозяйственного комплекса, она входит в Единый внутренний
рынок, охватывающий 12 государств с населением в 340 млн. «Европеизация» хозяйства
и внешнеэкономических связей Великобритании — на Западную Европу приходится 13 %
ее внешнеторгового оборота — содействовала укреплению мощи британских фирм и
финансовых компаний лондонского Сити в Европейском регионе; благодаря
дополнительному импульсу, полученному от участия в ЕС, Лондону удалось
сохранить самую обширную после США «хозяйственную империю» за рубежом[38].
Не оправдались и прогнозы
тех, кто полагал, что членство в ЕС не позволит Лондону осуществлять
самостоятельную внешнеэкономическую политику. Они исходили из того, что
сращивание европейских хозяйств и рынков приведет к синхронизации экономических
циклов и кризисов и жестко привяжет экономическую политику стран ЕС друг к
другу. Действительно, за 20 лет экономическая взаимозависимость этих стран
существенно возросла. Их руководство должно во все большей мере учитывать
экономический курс партнеров, прежде всего Германии, в особенности в связи с
той ролью, которую играет марка в рамках Европейской валютной системы. 
Вступление Великобритании
в ЕС означало своего рода «наложение» на британскую национальную систему
хозяйственно-политического механизма Сообщества. Однако членство в ЕС не
отменило ни специфику воспроизводства в стране, ни своеобразия ее
внешнеэкономической политики. Так, в 1985-1988 гг. интенсивность экономического
подъема в Великобритании была значительно выше, чем в других странах ЕС. В 1993 г. в ней наблюдался выход из кризиса, в то время как в странах-партнерах по Сообществу спад продолжался.
«Самобытными» оставались внешнеэкономическая философия и политика Лондона,
например жесткий монетаристский курс во время правления кабинета М. Тэтчер[39].
Хотя британское
правительство и Банк Англии согласовывали свои действия с партнерами и
наднациональными органами Сообщества, во многих случаях они принимали решения,
расходившиеся с общими целями и задачами евростроительства. Лондон, в частности,
не подписал Социальную хартию ЕС, одобренную на встрече глав государств и
правительств стран ЕС в Страсбурге в декабре 1989 г. В этой связи М. Тэтчер заявила, что Великобритания никогда не примет подобный документ,
навязывающий марксистский дух классовой борьбы стабильной системе
капиталистического предпринимательства. Эту позицию поддержал и Дж. Мейджор:
приведение трудового законодательства в Великобритании к общему с партнерами по
ЕС знаменателю, по его мнению, нанесет серьезный ущерб интересам страны. В ходе
подписания Маастрихтского договора Великобритании удалось добиться от
Сообщества значительной уступки — на нее не распространяется действие
обязательной для других стран Социальной хартии. В сентябре 1992 г., когда валютные ограничения стали угрожать конкурентоспособности ее товаров на европейском
рынке, Великобритания не колеблясь вышла из механизма обменных курсов ЕВС.
В минувшие два
десятилетия шел и процесс европеизации внутриполитической жизни. Баланс
общественных сил постепенно складывался в пользу более активного включения
страны в процесс консолидации Сообщества, хотя значительная часть британцев до
сих пор высказывается против «растворения» в европейском гражданстве. Отношение
двух основных политических партий Великобритании к западноевропейской
интеграции в течение этого периода эволюционировало в сторону все более
позитивной ее оценки. Лейбористская партия, выступавшая после перехода в 1979 г. в оппозицию за выход из ЕС, к концу 80-х гг. стала его сторонницей, хотя в части партии антиевропейские
настроения сохраняются. Основной фронт разногласий по вопросам дальнейшего
развития Европейского союза переместился в консервативную, правящую уже 14 лет,
партию. Кстати, среди факторов, способствовавших в декабре 1990 г. смене М. Тэтчер на посту премьер-министра Дж. Мейджором, большое значение имело недовольство
влиятельной части руководства партии негативной позицией, занятой М. Тэтчер по
отношению к ряду аспектов углубления интеграции[40].
После подписания в
феврале 1992 г. Маастрихтского договора о создании экономического, валютного и
политического союза ЕС вокруг его ратификации в Палате общин развернулись
многомесячные дебаты. В мае 1993 г. они завершились победой сторонников
Маастрихта. Дж. Мейджору удалось одержать верх благодаря угрозе распустить
парламент и объявить досрочные выборы, исход которых мог вывести в лидеры
оппозицию.
За два десятилетия
существенно изменилось положение Великобритании на международной арене.
Перемещение «зоны сосредоточения интересов» в Западную Европу поставило перед
Лондоном вопрос о судьбе его «особых отношений» с США. Конечно же европейская
ориентация политики Лондона видимо уменьшила значение «атлантизма», особенно в
экономической сфере. Двусторонние отношения стали еще более асимметричными — в
гораздо большей мере «специальными» для Великобритании, чем для США, которые на
международной арене все активнее взаимодействуют с Сообществом в целом. В самом
этом объединении на роль привилегированного партнера США претендует наиболее
мощный его участник — ФРГ. 
Ключевое положение в ЕЭС
занимает ФРГ, и она не склонна играть в Сообществе вторую скрипку.
Консервативная же Англия не только рассчитывает на независимую роль в Западной
Европе, но хочет быть первой среди равных, а может быть, и играть решающую роль
в ЕЭС. Некоторые направления новых инициатив явно препятствуют осуществлению
этих планов. Как писала газета «Индепендент», «победа на Фолклендах, тесные
взаимоотношения, которые Тэтчер установила с Рейганом и Горбачевым, судя по
всему, создали у нее иллюзию на тот счет, что Англия может стать вновь мировой
державой, хотя и не такой могущественной, как некогда, в период расцвета
Британской империи, но тем не менее пользующейся большим влиянием, чем
аналогичные по размеру страны, такие как Франция или Западная Германия». Другой
причиной такой резкой оппозиции консервативной Англии слишком далеко идущим
планам интеграции явились опасения, что тэтчеризм, консерватизм английского
типа, растворится в общеевропейском потоке, а центральные органы ЕЭС в Брюсселе
будут проводить политику, резко отличную от идеи тэтчеризма, и распространять
свои экономические концепции и на Англию[41].
Впрочем, Соединенные
штаты очень быстро указали «железной леди» ее место. Неясное и по сей день
голосование по доверию премьеру летом 1990 года и замена Тэтчер безликим Д.
Мэйджором очень четко продемонстрировали где, как и кто на самом деле
определяет политические приоритеты Великобритании. Примечательно, что в
окружении Б. Клинтона присутствовали люди, которые рассматривали Великобританию
исключительно как среднего размера государство Европы, которое не заслуживает
специального к себе отношения. Таким образом, внешнеполитический статус
Великобритании мог существенно понизиться. В этих условиях Лондону,
естественно, не удалось реализовать идею стать основным связующим звеном между
западноевропейским центром и североамериканским, а согласиться с уготованным
ему местом.
И все же несмотря на
возрастание роли западноевропейского компонента в системе внешних связей
Лондона модифицированный вариант англо-американских «особых отношений», хотя и
во все более сокращенном объеме, продолжает действовать. Две англосаксонские
страны по-прежнему связывает общность истории, культуры, языка, традиций. В
ряде сфер связи Великобритании с США остаются более тесными, чем с
континентальными соседями. Даже в экономической области, где отношения
подорваны в наибольшей мере, между ними сохраняются прочные связи. Так, в
Соединенных Штатах сосредоточены свыше 1/5 прямых зарубежных инвестиций Великобритании,
в то время как в ЕС — всего 1/4. Американские капиталовложения в этой стране
также существенно превышают западноевропейские. Привилегированными по-прежнему
являются англо-американские отношения в области ядерного оружия. Примечательно,
что в отдельные периоды «атлантизм» в британской политике даже усиливается. Так
было, например, во время правления М. Тэтчер: с одной стороны, она весьма
прохладно относилась к планам дальнейшего развития интеграции, которые, по ее
мнению, ущемляли национальный суверенитет Великобритании; с другой — в периоды
пребывания у власти в США Р. Рейгана и Дж. Буша она пользовалась большим влиянием
в Белом доме, что, естественно, отразилось на характере отношений между
Великобританией, Европой и США[42].
«Особая позиция
Великобритании» по вопросам экономической и политической интеграции в европейском
сообществе также может быть объяснена сателлитным статусом этой страны по
отношению к США. США совершенно не нужна единая и независимая в
политико-экономическом отношении Европа. Здесь Великобритания играет роль
своего рода «троянского коня», «полномочного представителя» (в советской
терминологии) Соединенных штатов, который одни вопросы намеренно тормозит,
развитие других же, напротив, форсирует. К примеру, позиция Великобритании по
интеграции стран «Молодой Европы» (фактически находящихся в экономической,
политической и информационной зависимости от США) весьма оптимистична,
поскольку это в перспективе дает возможность тем же США иметь «контрольный
пакет» в будущем европейском сообществе.
Традиционная политика
Британии состояла в том, чтобы, занимая особое (островное) положение в Европе,
проводить линию скорее на разъединение, чем на объединение европейских
государств. Старый принцип «разделяй и властвуй» проводится британской
дипломатией и в отношении современной Европы. Сейчас наступили другие времена,
но полностью Англия от своего принципа не отказалась. По-прежнему она выступала
против сближения Франции с ФРГ, Италии с Францией и т.д., с тем чтобы в
Сообществе не было внутриблоковых тесных отношений, которые помешали бы ей
играть решающую роль в Общем рынке.
Участие в ЕС создало
новую ситуацию в отношениях между Великобританией и освободившимися странами.
Лондон стремился там, где это возможно, сохранить в них собственные рычаги и
сферы влияния. С этой целью он предпринял активные усилия для того, чтобы
смягчить для стран Содружества негативные последствия ликвидации системы
имперских преференций и фактического развала стерлинговой зоны. Не в последнюю
очередь благодаря деятельности государства удалось обеспечить «выживаемость»
Содружества, число участников которого достигает 50. В новых условиях у
Великобритании появилась возможность строить свои отношения с развивающимися
странами на «коллективной» основе, в частности на базе Ломейской конвенции,
действие которой распространяется на 69 государств Африки, бассейнов Карибского
моря и Тихого океана.
Таким образом, мы имеем
дело с трансформацией позиции Великобритании от резкого неприятия ЕЭС,
изоляционизма и принципиального неучастия в европейских интеграционных
процессах (вероятно, в русле рецидивов «блестящей изоляции» ХІХ века) до широкомасштабной
деятельности по устроению «Новой Европы». Однако такое участие со стороны
Великобритании может принести Европе больше вреда, нежели пользы.
3.2.
Внешнеполитическая позиция Великобритании в условиях «Pax Americana»

Менее чем через месяц
после террористических атак сентября 2001 года британский премьер-министр Тони
Блэр выступил с мессианской речью на ежегодной конференции Лейбористской партии
в Брайтоне. В ней он с воодушевлением говорил о «политике глобализации», об «ином
измерении» в международных отношениях, о необходимости «переустройства окружающего
нас мира». Предстоящая война по свержению режима талибов в Афганистане,
предположил он, — не первый, но и не последний шаг к такого рода переустройству.
Уже были успешные интервенции против других правительств-изгоев: режима
Милошевича в Сербии и «кровожадных бандитских группировок», которые пытались
захватить власть в Сьерра-Леоне. «И я заявляю вам, — сказал Блэр, — что если бы
сегодня в Руанде повторились события 1993 г., когда миллион человек были жестоко и хладнокровно убиты, мы также были бы просто обязаны вмешаться»[43].
Произошедшее в Косово и Сьерра-Леоне премьер назвал образцом того, что можно достичь
с помощью интервенции, а случившееся в Руанде — прискорбной иллюстрацией последствий
отказа от интервенции. Разумеется, поспешил добавить Блэр, не следует ожидать
от Великобритании, что она будет проводить подобные операции на регулярной
основе. Но «силы международного сообщества», если бы оно решилось делать такую
работу, было бы достаточно для того, чтобы ее выполнить: «Оно могло бы с нашей
помощью покончить с продолжающимся конфликтом в Демократической республике
Конго (бывший Заир), в ходе которого за прошедшие десять лет от войны и голода
погибли три миллиона человек. Партнерство ради Африки между развитым и
развивающимся мирами обязательно состоится, … если мы проявим свою волю». В
основе этого партнерства лежало бы четко определенное «соглашение». «С нашей
стороны: предоставление в большем объеме помощи, не связанной с торговлей,
списание долгов, содействие в налаживании хорошей системы управления и
инфраструктуры, обучение солдат… действиям по разрешению конфликтов,
поощрение инвестиций и предоставление доступа на наши рынки… Со стороны Африки:
подлинная демократия, больше никаких уступок диктатуре и нарушениям прав
человека; никакого снисхождения к плохому управлению… [и] коррупционным обычаям
в некоторых государствах… Не отягощенные пороками торговая, правовая и
финансовая системы».

Но это было еще не все. За атаками 11 сентября последовало заявление Блэра о
его стремлении к «справедливости»: «Справедливость заключается не только в том,
чтобы наказать виновного, но и в том, чтобы донести ценности демократии и
свободы до людей во всем мире… Умирающие с голоду, несчастные, лишенные
собственности, неграмотные люди, живущие в нищете на пространствах от пустынь
Северной Африки до трущоб Газы и горных областей Афганистана, — они также
требуют нашего вмешательства»[44]. 
Никогда со времен
Суэцкого кризиса британский премьер не говорил с таким нескрываемым энтузиазмом
о том, что Британия может сделать для остального мира. В самом деле, со времен
Гладстона сложно представить себе премьер-министра, который был бы готов
положить в основу своей внешней политики чистейшей воды альтруизм.
Примечательно, что при незначительном изменении текста все эти слова могли бы
звучать куда более угрожающе. Обычная интервенция с целью свержения
правительства, признанного «плохим»; предоставление экономической помощи в
обмен на «хорошее» правительство и «не отягощенные пороками торговую, правовую
и финансовую системы»; мандат на «донесение ценностей демократии и свободы» «людям
во всем мире». В сущности, эти высказывания — более чем случайное совпадение с
викторианским проектом распространения британской «цивилизации» на остальной
мир. Как известно, викторианцы рассматривали свержение режимов-изгоев от
Айдохья (Индия) до Абиссинии как абсолютно легитимную составляющую
цивилизационного процесса. Индийская гражданская служба ставила себе в заслугу
смену «плохого» правительства на «хорошее», а миссионеры викторианской эпохи
были абсолютно убеждены в том, что их задача — распространение ценностей
христианства и свободной торговли тем же самым «людям во всем мире», которым Т.
Блэр теперь хочет принести «демократию и свободу»[45].
На этом сходство не
заканчивается. Когда британцы начали войну против дервишей в Судане в 1880-90-е
годы, у них не было сомнений, что они поступают «справедливо» по отношению к
непокорному режиму. Махди был своего рода Усамой бен Ладеном викторианской
эпохи, исламским фундаменталистом. Совершенное им убийство генерала Гордона —
это «11 сентября в миниатюре». Битва при Омдурмане послужила прототипом тех
войн, которые с 1990 г. Соединенные Штаты вели против Ирака, Сербии, талибского
режима. Подобно тому как ВВС США бомбили Сербию в 1999 г. во имя «прав человека», Королевский флот в 1840-е годы устраивал рейды вдоль побережья
Западной Африки и даже угрожал Бразилии войной в рамках кампании по запрещению
работорговли. И когда Блэр оправдывает интервенцию против «плохих» режимов
обещанием предоставить взамен помощь и инвестиции, он неосознанно повторяет тезисы
гладстоновских либералов, которые теми же аргументами пытались оправдать
военную оккупацию Египта в 1881 г. Даже широко распространенное феминистское
осуждение режима талибов за его обращение с женщинами напоминает действия
британской администрации в Индии по искоренению обычаев типа сати и убийства женщинами
новорожденных. 
В статье, опубликованной
спустя несколько месяцев после выступления Блэра, британский дипломат Роберт
Купер отважился назвать предложенную премьером новую политику «переустройства
мира» ее настоящим именем. Если отстающие в развитии государства-изгои станут «слишком
опасны для устойчивых режимов» и терпеть их будет уже невозможно, писал он, «можно
будет прибегнуть к оборонительному империализму», поскольку «наиболее логичный
и проверенный в прошлом способ справиться с хаосом — это введение колониального
правления»[46]. Слова «империя и
империализм» стали «оскорбительными» в мире постмодерна: «На сегодня нет
колониальных властей, готовых взяться за такую работу, хотя возможности и,
может быть, даже необходимость в колонизации в настоящее время более значительны,
чем когда-либо в девятнадцатом столетии… Есть все условия для империализма, но
нет ни спроса на него, ни предложения. И, тем не менее, слабые пока все еще
нуждаются в сильных, а сильные — в упорядоченном мире. Мире, в котором
эффективные и хорошо управляемые страны осуществляют экспорт стабильности и
свободы, мире, открытом для инвестиций и развития. Все это представляется в
высшей степени желательным». 
Решение проблемы Купер
видел в том, что он называл «империализмом нового типа, приемлемым для мира,
где господствуют права человека и космополитические ценности, … империализмом,
который, как и любой империализм, имеет своей целью привнесение порядка и
организованности, но основывается сегодня на принципе добровольного согласия».
Что собой представляет этот «постмодернистский империализм», по его мнению, можно
абсолютно точно понять, с одной стороны, на примере основывающегося на том же
самом принципе добровольности «империализма глобальной экономики», то есть
власти Международного Валютного Фонда и Всемирного Банка, а с другой, — на
примере так называемого «империализма соседей» (под ним Купер понимает
неизбывную практику вмешательства в дела соседних государств, чья внутренняя
нестабильность угрожает вылиться за их пределы). Однако институциональным ядром
нового империализма по Куперу должен стать Европейский союз: «Постмодернистский
ЕС предлагает свой образ кооперативной империи, общей свободы и общей
безопасности, без этнического доминирования и централизованного абсолютизма, к
которым тяготели прежние империи, но также и этнической исключительности — отличительного
признака национального государства… Кооперативная империя может быть…
образованием, в котором каждый принимает участие в управлении, где ни одно из
государств не доминирует, а господствующие принципы не этнические, а правовые.
От центра потребуется лишь незначительное вмешательство. «Имперская бюрократия»
должна находиться под контролем, быть подотчетной сообществу, являться его
слугой, а не хозяином. Такого рода образование должно основываться на принципах
свободы и демократии в той же мере, что и образующие его части. Подобно Риму,
это сообщество обеспечивало бы своих граждан отдельными законами, деньгами и
изредка строило бы им дороги»[47]. 
Выводы по главе 3. 
Вероятно, речи Т. Блэра и
статья Р. Купера наглядно демонстрируют, насколько прочно имперские настроения
утвердились в умах людей, получивших оксфордское образование. Вместе с тем
слабость аргументации каждого из них состоит в заметном преобладании идеализма
над реализмом. Реальность же такова: ни международное сообщество (по Блэру), ни
Европейский союз (по Куперу) не в состоянии выступить в роли новой Британской
Империи. По простой причине — для исполнения этой роли ни у кого из них нет
достаточных финансовых и военных ресурсов. Если говорить серьезно, то в
современном мире только одна сила способна играть роль империи, и это —
Соединенные Штаты. На самом деле эта страна в определенной степени уже играет
эту роль. Великобритания же, во всяком случае в лице правящего кабинета
Т.Блэра, видит свою роль в новом однополярном мире весьма по-особому. Избыв
предубеждение к «американскому духу», британская политическая элита решила, вероятно,
примкнуть к системе глобального англосаксонского экономического, политического
и культурного доминирования. В такую концепцию (если она существует как четко
сформулированная и документально оформленная) очень логично вписывается и
постоянная поддержка военно-политических акций США, и участие в них, и «особая
позиция» Великобритании в европейских делах, реально направленная на блокирование
процесса превращения Европы в реальный новый центр силы, полюс мировой
политики. Будучи не в силах уже доминировать самостоятельно, Британия
прагматично присоединилась к нынешнему мировому гегемону, хоть и не административно,
но в военно-политическом плане. Прагматизм здесь заключается также и в
историософском и социокультурном аспекте. Обе страны представляют собой
англосаксонскую атлантическую цивилизацию, поэтому гегемония США в таком
аспекте представляет собой лишь продолжение многовекового мирового владычества
Великобритании, с поправкой лишь на новые формы и методы колониальной политики
и способы воздействия на страны-изгои.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Внешнеполитический курс
Великобритании после Второй мировой войны был направлен на поиски своего места
в новой системе безопасности и приобретение относительно устойчивого статуса в
новом послевоенном мире. Ялтинско-потсдамский миропорядок закрепил двуполярный
мир, и прочих центров силы в нем быть не могло, так что выбор Великобритании –
принятие стороны США – был вполне естественным. Главным вопросом послевоенной
внешней политики этой страны была форма, в которой она будет активно
участвовать в новой структуре безопасности.
Британское правительство
после войны не смогло использовать в своих целях такого важного союзника, как
СССР. Верх здесь, вероятно, взяла англосаксонская культурно-языковая солидарность,
а также наследственный антикоммунизм британской дипломатии. При условии более
прагматичной и гибкой внешней политики, страна могла «выторговать» себе несколько
иное место в структуре миропорядка. Этого не случилось, что не позволило Великобритании
сохранить и отстоять свои позиции на мировой арене. Пришлось играть по
американским правилам и  платить за это реальную цену. 
Британия как
мировая держава базировалась на системе имперских институтов и колониальном
владении обширными  территориями. Колониальная Империя Британии после Второй
мировой войны продержалась недолго. Политической элите страны не оставалось
выбора — следовало сдать империю во внешнее управление во имя сохранения хотя
бы части прежнего влияния в мире. Препятствовать этому не было ни сил, ни
возможностей. В связи с начавшимся процессом глобализации мировых отношений у
британской политической элиты возникала перспектива быть соучастником
построения системы глобального доминирования англосаксонского мира в
противостоянии миру коммунизма (а по-сути – новой инкарнации Российской
империи). Это позволяло транслировать и утверждать свои ценности и влияние по
всему миру, но гораздо более действенно, нежели силой оружия викторианской
эпохи. Размен был осуществлен. Наибольшей ценностью было провозглашено
сохранение «атлантической солидарности», а в дальнейшем система мер, известных
как  «неоколониализм» позволила отказаться от прямого военного удержания
территорий в процессе их эксплуатации.
В свою
очередь, американский капитал в процессе подчинения Британии своей воле предпочитал
действовать последовательно: соглашение о девальвации фунта разрушило
«стерлинговую зону» (то есть оторвало от Британии доминионы), доктрина Трумэна
вытеснила Британию со Среднего Востока, игра Америки с Англией во время Суэцкого
кризиса 1956 г., в результате чего Британия потеряла Суэцкий канал, а с ним и
Индийский океан — все это шаги США по расчленению и захвату британских
владений. К 1961 году подчинение Британской Империи была завершена. Дальше США
лишь развивали достигнутый успех — прибрали к рукам метрополию. Великобритания
должна была стать и стала «непотопляемым авианосцем» США при всяком конфликте в
Европе. И эта цель была достигнута. Современная ситуация еще более плачевна —
внешняя политика Великобритании не мыслится вне американской политики. Лишь
одно государство открыто поддерживает США во всех локальных конфликтах,
участвует во всех военных операциях США — Британия. В отношении статуса
Великобритании по сей день сохраняется определенный декорум, нарушение
которого, к примеру, стоило жестокого военного поражения в Фолклендском
инциденте 1982 года военному режиму Аргентины, по недомыслию решившему
запоздало поживиться наследием мировой державы.
Впрочем,
такое положение вещей политическую элиту страны вполне устраивает, ибо
преференции, полученные страной в условиях «Pax Americana» с лихвой перекрывают издержки,
связанный с ностальгией по прежнему статусу империи. 
Таким
образом, результаты исследования могут быть описаны следующим образом:
1. В
рассматриваемый период внешняя политика Великобритании претерпела существенные
трансформации. Внешнеполитический статус страны был трансформирован от мировой
державы-колониальной империи к государству-протекторату Соединенных штатов
Америки.
2. Указанный период для
внешней политики Великобритании – время перехода от рецидивов имперской
политики к политике подчиненной, «скоординированной» с ведущей державой альянса
– США. Время этого перехода – этап осознания британской политической элитой
преимуществ нового статуса страны в атлантическом альянсе англосаксонских
государств, и той цены, которую придется заплатить за это. Цена, как видим,
оказалась вполне приемлемой, о чем позволяет судить современное политическое и
экономическое состояние Великобритании, а также ее внешняя политика.
Великобритания же, во
всяком случае в лице правящего кабинета Т.Блэра, видит свою роль в новом
однополярном мире весьма особо. Избыв предубеждение к «американскому духу»,
британская политическая элита активно участвует в  системе глобального
англосаксонского экономического, политического и культурного доминирования. В
такую концепцию (если она существует как четко сформулированная и документально
оформленная) очень логично вписывается и постоянная поддержка военно-политических
акций США, и участие в них, и «особая позиция» Великобритании в европейских
делах, реально направленная на блокирование процесса превращения Европы в
реальный новый центр силы, полюс мировой политики. Будучи не в силах уже
доминировать самостоятельно, Британия прагматично присоединилась к нынешнему
мировому гегемону, хоть и не административно, но в военно-политическом плане.
Прагматизм здесь заключается также и в историософском и социокультурном
аспекте. Обе страны представляют собой англосаксонскую атлантическую
цивилизацию, поэтому гегемония США в таком аспекте представляет собой лишь
продолжение многовекового мирового владычества Великобритании, с поправкой лишь
на новые формы и методы колониальной политики.


Литература
1.    Алексашкина Л.Н. Новейшая история
1945 — начала 1990-х годов: СОБЫТИЯ, ЛЮДИ, ПРОБЛЕМЫ. — М., 1995.
2.    Баковецкий О.Д., Шейнин Э.Я. От
группировок — к общей Европе. — М., 1992.
3.    Великобритания. (Экономика и политика
стран современного капитализма). — М., 1972. 
4.    Власть: очерки современной
политической философии Запада. — М., 1989.
5.    Виноградов Г. Б. Очерки английской
историографии нового и новейшего времени. — Л., 1975.
6.    Волков Ф.Д. Великобритания: трудные
времена. – М., 1977.
7.    Всемирная история / АН СССР. Ин-т
всеобщей истории. Ин-т истории СССР. Ин-т славяноведения и балканистики. Ин-т
востоковедения; Гл. ред.: Е. М. Жуков (гл. ред.) и др. Т. XII / Под ред. Р. Ф.
Иванова (отв. ред.) и др. — М.: Мысль, 1979.
8.    Всемирная история / АН СССР. Ин-т всеобщей
истории. Ин-т истории СССР. Ин-т славяноведения и балканистики. Ин-т
востоковедения; Гл. ред.: Е. М. Жуков, С. Л. Тихвинский (гл. ред.) и др. Т.
XIII / Под ред.

С. Л. Тихвинского (отв. ред.) и др. — М.: Мысль, 1983.
9.    Всемирная история Т. ХI  / Под ред.
А. О. Чубарьяна (отв. ред.) и др. — М.: Мысль, 1977.
10.  Глобальные проблемы
и общечеловеческие ценности. — М., 1996.
11.  Глушков В. П. Корпорации,
государство, экономика. Английский государственно-монополистический капитализм
на пороге 70-х годов. — М., 1972.
12.  Дипломатия периода второй мировой
войны. Международные конференции 1941-1945 годов. / С.С. Боратынский,
Н.А.Захарченко. — М.: Иностранная литература, 1959.
13.  Европейская интеграция: правовые
проблемы. Кн.1. — М., 1992.
14.  Европейское сообщество; перспективы
единого рынка: Реф. сб. (РАН, ИНИОН). — М., 1996.
15.  Журков А.А., Фаминский И.П.
Великобритания и проблемы западноевропейской интеграции. — М., 1970.
16.  Замятин. Л. М. Тэтчеризм //
Международная жизнь. 1989. №6 С.57.
17.  Западная Европа в современном мире. /
Ред.колл.: Шенаев В.Н., Мельников Д.Е., Майер Л. (ГДР). — М., 1979.
18.  Исмаилов Р.А. Вторая Мировая война и
падение Британской империи. // Лиддел Гарт, Б. Вторая мировая война. – М.: Аст,
2000. – С. 9-10.
19.  Кредер А.А. Новейшая история . Ч.2. —
М., 1994.
20.  Новейшая история зарубежных стран.
Европа и Америка. 1939-1975. / Под ред. И.Н.Стецкевича. — М.: Просвещение,
1978.
21.  Огдэн К. Мэгги. Интимный портрет
женщины у власти //  Иностранная литература. – 1991 — №4. — С.188-194.
22.  Осипов В. «Британия глазами
русского». — М.: Изд-во АПН, 1976.
23.  Перегрудов С.П. Маргарэт Тэтчер. //
Вопросы истории — 1988. — №10. — С.65-74.
24.  Попов В.И. Маргарэт Тэтчер: человек и
политик (Взгляд советского дипломата). — М., 1991.
25.  Рыжиков В.А. СССР — Великобритания:
развитие отношений (60-70-е годы). — М., 1977.
26.  Солодкин Р. Г. Англия на мировых
рынках. — М., 1969.
27.  Сорос, Дж. Кризис мирового
капитализма / Пер. с англ. — М.,1999.
28.  Страны мира. Краткий полит.-экон.
справочник. — М.: Политиздат, 1984.
29.  Тогюнин Б.Л. Европейские сообщества;
право и институты. — М., 1992.
30.  Тоффлер  О. Проблема власти
на пороге XXI века // Свободная мысль, — 1992. — № 2.
31.  Трухановский В.Г., Капитонова Н.К.
Советско-английские отношения (1945-1978 гг.) – М., 1979.
32.  Трухановский В.Г. Уинстон Черчилль.
Политическая биография. — М., 1977.
33.  Ушаков Л.Д. Экономический подьем
Великобритании 90-х гг.- М., 1995.
34.  Уязвленные современностью.
Глобалистика. Энциклопедия. — М., 2003.
35.  Фергюссон, Н. «Империя.
Становление и упадок британского мирового порядка и уроки для глобальной власти».
// «Космополис», 2003, №3. С. 66-79.
36.  Хаттон У. Мир
в котором мы живем / Пер. с англ. — М., 2004.
37.  Хелд Д., Гольдблатт Д.,
Макгрю Э. Глобальные трансформации: политика, экономика
и культура. / Пер. с англ. — М., 2004.
38.  Чеклин В. П. СССР — Великобритания:
развитие деловых связей. / Под ред. А.Н.Манжуло — М., 1979.
39.  Шенаев В.Н. Особенности
экономического развития Западной Европы. — М., 1996.