Казалось
бы, вопросы милосердия не слишком интересовали реалиста и сатирика, виртуозного
стилиста Н.С.Лескова. Тем не менее почти в каждом его произведении, как бы на
втором плане, зашифрованно, звучит: люди, будьте добры друг к другу.
Этический
аспект, не отменяя социального обличения, выдвигается на первый план и в
рассказе «Зверь». В этой ситуации опять происходит испытание человека
на человечность. События увидены как бы двойным зрением: впечатления пятилетнего
ребенка,, воспринимающего мир сугубо эмоционально, передаются уж% зрелым
человеком как его детские воспоминания.
В
мире взрослых понятия «зверь» и «человек» далеко разведены.
В детском восприятии медведь Сганарель и крепостной Ферапонт уравниваются
чувством любви и сострадания к ним обоим: «Нам было жаль Сганареля, жаль и
Ферапонта, и мы даже не могли себе решить, кого из них двух мы больше
жалеем». Но человек и зверь в лесковском рассказе уравниваются и
художественно. В нем постоянно звучит мотив подобия медведя и крепостного,
обрисованных почти одними и теми же словами: красавец Ферапонт — «среднего
роста, очень ловкий, сильный и смелый«, Сганарель был »большим,
матерым медведем, необыкновенной силы, красоты и ловкости» Это сходство
еще более увеличивает бессознательное подражание медведя человеку. Сганарель
умел ходить на двух лапах, бить в барабан, маршировать с большой палкой,
таскать кули с мукой на мельницу, надевать мужицкую шляпу.
Рациональная
логика как будто оправдывает уничтожение медведя, в котором пробудились
звериные инстинкты. Но против нее восстает нелогичное человеческое чувство,
чувство сострадания к другому живому существу И непосредственное душевное
движение ребенка у Лескова безошибочнее рациональной логики, которая
обнаруживает свою внутреннюю противоречивость. Зверь осуждается на казнь, и его
приговаривают к смерти по закону, придуманному людьми для людей Преданность
зверя человеку заставляет оценить этот приговор как предательство со стороны
людей Недаром возникает неожиданная параллель, выходящий из ямы Сганарель
напоминает короля Лира. А на наивный вопрос ребенка, можно ли помолиться за
Сганареля, старая няня, подумав, отвечает, что «медведь — тоже Божие
создание, и он плавал с Ноем в ковчеге»
Ферапонт
все-таки спасает зверя, но суть рассказа в том, что, избавив от неминуемой
гибели медведя, он тем самым спасает и человека, развращенного безграничной
властью крепостника. Деспотизм, субъективно понимаемый как мужественная сила и
непреклонная твердость духа, уступает мягкосердечию, которое раньше
расценивалось как непростительная слабость. Недаром Ферапонта называют
«укротителем зверя».
Своеобразное
«укрощение зверя» происходит и в рассказе «Старый гений».
Право на такое «странное сближенье» дает реплика повествователя:
должник «маленькой старушки» был «зверь травленый» и потому
не боялся ни намеков, ни угроз своей беззащитной кредиторши Рассказ этот
читается с улыбкой, но в нем есть свой драматизм. Драматичность эта не только в
угрозе бедности и бездомности, нависшей над старушкой, ее больной дочерью и
внучкой. Не менее важно, что должник обманул их доверие и тем самым пошатнул
веру в людей вообще. «Старый гений», восстанавливая попранную
справедливость, возвращает и утраченную было веру в обязательное торжество
добра, и неотвратимость возмездия за зло
Лескову
не жаль для «пассажного гения» столь высокого определения, он не
вкладывает в него никакой иронии «Гений» покарал
«злодейство», и для автора важен не малый
«масштаб»гениальности, а важна ее высокая суть Человеческий талант, в
чем бы он ни проявлялся, всегда вносит в жизнь светлое, жизнеутверждающее
начало, потому что необходимо связан, по Лескову, с духовной красотой и
теплотой человеческого сердца.
