Радомский Я. Л.
Проблема
этнического состава Причерноморской Руси неразрывно связана с проблемой её
территории и хронологических рамок её существования. Фундаментальной основой
изучения проблемы Причерноморской Руси является доказанная О.Н. Трубачёвым
возможность выведения этнического названия рус/рос от племенного имени
“роксаланы” при условии, что последнее — не иранское, а индо-арийское. Другим
крайне важным основанием Причерноморской Руси является славянское языковое
посредство, необходимое для сохранения в Северном Причерноморье выявленных О.Н.
Трубачёвым в топонимике Северного Причерноморья и Подонья славяно-индоарийских
изоглосс. (40, С. 13-29; 37, С.3-21). 
Предшественниками
Причерноморской Руси были роксаланы — представители разноэтничного союза
племён, сложившегося в Северном Причерноморье приблизительно во II в. до н.э.
Этот союз включал в себя различные сарматские племена. Сам этноним “роксаланы”
О.Н. Трубачёв выводит из индоарийских языков(39, С. 36-37), что может
свидетельствовать о тесном контакте роксалан с синдо-меотскими племенами северо-восточного
Причерноморья и Прикубанья. Не исключено, что роксаланы пользовались языком
синдо-меотов. 
Первое
свидетельство о проникновении роксалан на территорию Крымского полуострова
относится к последнему десятилетию II в. до н.э. (43, С. 224; 17, С. 210; 31,
С. 97-119) Часть роксалан после этого осела на полуострове и была
ассимилирована местным позднескифским населением, и следы данного этнонима в
более позднее время в Крыму не прослеживаются. Большая часть роксалан уже в
I-II в. н.э. откочевала в Подунавье, однако сведения автора IV в. Аммиана
Марцеллина (их аутентичность IV веку оспаривается) и Иордана (3, С. 256; 14, C.83-84.) позволяют предположить сохранение какой-то их части в Северном Причерноморье и в более
позднее время вплоть до раннего средневековья. 
Следующий
этап в истории Причерноморской Руси начинается с III в. н.э., когда в Северном
Причерноморье появляется разноэтничный союз варварских племён, возглавляемый
германским племенем готов, представленный черняховской археологической
культурой. В этот союз были включены и сарматские племена Северного
Причерноморья. Одним из племён этого союза являлись, по свидетельству Иордана,
некие “роги”(14, С. 83), в которых можно предположить часть германского племени
ругов, которым готы нанесли поражение ещё в эпоху своего пребывания в Южной
Прибалтике и увлекли за собой в Северное Причерноморье. 
Не
исключено, что с носителями этнонима “рус” связаны и наиболее активные
участники так называемых “готских” походов второй и третьей четверти III в.
н.э. — бораны. Однако в силу крайней скудости сведений о боранах и неясности их
этнического облика это предположение на современном этапе развития исторической
науки убедительно доказать невозможно. С боранами, возможно, связана “варяжская”
топонимика западного побережья Крыма. (8, С. 322-323). 
В
“вероломном племени росомонов”, которое вступило в конфликт с готами незадолго
до гуннского нашествия, больше всего оснований видеть сохранившихся в Северном
Причерноморье потомков роксалан, впитавших в себя культурные традиции
германских племён (16, С. 25-31). Росомоны, вероятнее всего, вошли в гуннский
союз племён и переселились вместе с гуннами в Европу, хотя прямых доказательств
этому в письменных источниках мы не находим. В дальнейшем потомки роксалан и
ругов оказывались то на стороне противников, то на стороне союзников гуннов.
После разгрома гуннов в битве на Каталаунских полях в 451 г. и при Недао в 453 г. часть ругов и, возможно, часть роксалан отошла в Поднепровье и Северное
Причерноморье (14, С. 111; 19, С. 439; 7, С. 69-107), где в это время возникает
ряд новых могильников. Самые крупные из них — Абрау-Дюрсо близ Геленджика (13,
С. 106) и Сахарная Головка в Инкерманской долине (1, С. 82). Первый,
по-видимому, принадлежал преимущественно ругам, второй — роксаланам. Однако
предполагать принадлежность этих могильников исключительно какой-то одной
этнической группе было бы ошибкой. Поэтому для обеих локальных группировок
русов Причерноморья целесообразно применять один и тот же термин —
“причерноморские русы”. 
Часть
роксалан в V в. отошла также на Северный Кавказ, где, как и в Крыму, в это
время увеличивается количество захоронений по типично сарматскому обряду — в
подбоях (2, С. 23-24; 15, С. 102-135). 
Часть
ругов и роксалан, которые выступали в битве при Недао как союзники гепидов и
затем расселились в Восточной Фракии и Подунавье, волевым решением
византийского императора Юстиниана I в 527-528 гг., были переселены в район
Керченского пролива для защиты Боспора от гунно-болгарских племён (42, С. 51,
80-81) и обрели новое постоянное место жительства в этом регионе. К этому
времени относится возникновение Борисовского могильника близ Геленджика, группы
могильников в Восточном Крыму и на Южном берегу полуострова, самый известный из
которых — могильник Суук-Су близ Алушты. (34, С. 155) Связь этих могильников с
Европой устанавливается по характерным украшениям — двупластинчатым и пальчатым
фибулам, янтарным бусам и др. (13, С. 69-107) Пришедшие из Европы новые племена
вступили в этнокультурные контакты с местным крымским населением — готами,
сармато-аланами и, возможно, какими-то синдо-меотскими группами. Контакты были
настолько интенсивными, что по имеющимся археологическим данным (письменные
источники отсутствуют) крымское население V — конца VII вв. этнически
дифференцировать невозможно. 
Часть
племён — носителей этнонима “рус” отошла в Подонье и Подонечье, дав начало
лесостепному варианту салтово-маяцкой археологической культуры. (10, С. 372).
Однако осознание этнического единства крымских и донских русов, по-видимому,
сохранялось. 
С
населением салтово-маяцкой культуры тесно контактировали славяне-анты
пеньковской, а затем — волынцевской культур, явившиеся родоначальниками
летописных северян и (36, С. 140-150; 22, С. 87-100), населявших в эпоху
Киевской Руси территорию Черниговского княжества. Именно благодаря
этнокультурным контактам с русами-салтовцами, а также проникновению
антов-пеньковцев в Крым северянами сильнее всего осознавалась родственная связь
с населением Северного Причерноморья, что выразилось в их эмиграции на эти
территории в древнерусское время. 
Какое-то
количество роксалан расселяется в V-VI вв. на Нижнем Дону к северу от Донецкого
кряжа (“рохоуаско” Орозии короля Альфреда (25, С. 14-15), часть русов,
упомянутых в “Худуд ал-алам”(41, С.38)) и в Лесостепном Подонечье (основная
масса русов арабских историков традиции “Анонимной записки”). 
На
археологическом материале есть определённые основания говорить о притоке в Крым
в V-VII вв. некоторого количества славян. Значительное количество славян-антов,
вероятно, присутствовало в составе алано-болгарских орд в составе Великой
Болгарии. (29, С. 157; 30, С. 125-130) После разгрома последней эти славяне
вместе с частью остального населения Великой Болгарии очутились в Крыму.
Количества славян оказалось достаточно для сохранения в Подонье и Приазовье
славяно-индоарийских изоглосс. Это привело к ославяниванию части местных
племён, в том числе роксалан и ругов, что сказалось на изменении их названия на
“рус” или “рос”. Хотя не следует исключать и того, что часть этих племён была
ославянена уже на Дунае. Этноним “русы” вытеснил все другие, по крайней мере, к
концу VIII в. н.э. 
В
конце VII в. бóльшая часть территории Крыма попадает под власть хазар.
(1, С. 185-224; 26, С. 107-110; 28, С. 22). Археологически это отразилось в
появлении в Крыму ямных захоронений, аналогичных салтовским могильникам
Приазовья и Подонья, а также распространении украшений и керамики, типичной для
археологических памятников салтово-маяцкой культуры. Однако нет серьёзных
оснований считать это население болгарами, так как это не подтверждается
письменными источниками, свидетельствующими о присутствии в Крыму других
кочевников — асов, родственных аланам. (20, С. 137) 
В
последней четверти VIII в. прекращают своё существование могильники ругов-русов
в Северо-Восточном Причерноморье. (12, С. 54; 34, С. 165) Видимо, это связано
со становлением раннесредневекового абхазского государства, в чём активное
участие принял Хазарский каганат. Не исключено, что именно с подачи хазарского
правительства эти руги-русы переселились на территорию Крыма. Это могло быть
связано с необходимостью подавления антихазарского восстания крымских готов,
произошедшего ок.787 г. (4, C. 151-162) Возможно, однако, этот поход был
предпринят ругами-русами самостоятельно. В пользу последнего утверждения
говорит тот факт, что объектом нападения ругов-русов стал город Сурож, где в
это время находился хазарский правитель — тархан. 
Вышеуказанные
события конца VIII — начала IX вв. находят подтверждение как в письменных, так
и в археологических источниках. Концом VIII — началом IX в. датируется
сохранившийся в славянской версии “Жития Стефана Сурожского” рассказ о походе
на Крым князя Бравлина. (9, С. CCLXXIII). Концом VIII в. датируется появление в
Крыму трупоположений в плитовых и грунтовых могилах (1, С. 201; 18, С. 34) и
одновременное исчезновение этих обрядов в Северо-Восточном Причерноморье. Имя
предводителя войска ругов-русов — Бравлин — говорит о его северном
(прибалтийском) происхождении и свидетельствует о начале функционирования в это
время Волго-Балтийского торгового пути. Судя по археологически данным, вновь
пришедшие на полуостров руги-русы расселились в основном на слабозаселённых
территориях — на Керченском полуострове, в восточной части горного Крыма (в
окрестностях Сурожа-Судака, в Коктебельской и Отузской долинах) и на западном
побережье полуострова (район Донузлавского озера и побережье к югу от него).
Какие-то группы причерноморских русов продолжали обитать в Юго-Западном Крыму и
на Южном побережье Крыма, однако отделить их территориально от соседних им
крымских готов невозможно в силу отсутствия различий в материальной культуре.
Возможно, одним из центров причерноморских русов был посёлок Партенит на Южном
Берегу. (9, C. 396) На политические и, видимо, на этнические противоречия среди
населения юго-западного Крыма указывают сообщения “Жития Иоанна Готского” и
“Записки греческого топарха.” 
С
20-х гг. IX в. Причерноморская Русь начинает вести достаточно активную внешнюю
политику в черноморском регионе, а с 80-х гг. IX в. — и на Каспии.
Грабительские набеги (такие, как нападение на Амастриду, датированное В.Г.
Васильевским периодом между 820 и 840 гг.) сочетаются с торговыми связями с
византийскими землями в Причерноморье. Об активных торговых и политических
связях с русами (Русским каганатом) Подонья свидетельствуют многочисленные
находки на этих территориях предметов, импортировавшихся из Крыма. (27, С. 116;
33, C. 70-101) Набег на Амастриду был совместной акцией донских и
причерноморских русов. 
До
принятия крещения в 860-х гг. причерноморские русы, по-видимому, были в большей
степени связаны с Хазарским каганатом, нежели с Византией. Во всяком случае, об
активных антихазарских действиях русов в Причерноморье можно говорить только с
70-х гг. IX в., когда их руками Византия вернула себе контроль над западным
побережьем керченского пролива (32, С.12-13; 24, С. 99). Важнейшим
свидетельством того, что в начале второй половины IX в. причерноморские русы
приняли крещение, является факт упоминания в списках епархий, подчинённых
константинопольскому патриархату Сугдейской и Фулльской епархий. (6, С. 51)
Территорию Фулльской епархии некоторые специалисты считают населённой крымскими
аланами. (21, С. 201; 35, C. 584-589) По нашему мнению, правомернее говорить не
об аланах, а об асах, этнически родственных аланам. Возможно, этноним “русы” (в
византийских источниках — “росы”) в конце IX в. уже распространялся и на них.
Таким образом, с конца IX в. название “русь” для Причерноморья — уже не
этноним, а политоним. 
В
первой половине X в. причерноморские русы продолжают вести активную внешнюю
политику, причём уже можно уверенно говорить о сотрудничестве с русами Киевской
Руси. Однако военное поражение, понесённое русами во время грабительского
набега на Каспий в 912 г., значительно ослабило экономический и военный
потенциал Причерноморской Руси. Последней относительно успешной самостоятельной
акцией Причерноморской Руси был неожиданный набег на Самкерц-Тмутаракань в
начале 40-х гг. X в. Он вызвал ответную карательную акцию со стороны Хазарии и
повлёк за собой гибель основных поселений причерноморских русов, что полностью
подтверждается археологическими данными. (5, С. 109; 23, С. 170-174)
Организованный затем по принуждению победивших хазар неудачный поход русов на
Византию и столь же неудачная попытка закрепиться в Прикаспии (11, С. 142)
привели к потере Причерноморской Русью политической независимости и подчинению
её хазарам. После походов Святослава и гибели Хазарского каганата
Причерноморская Русь вошла в состав Киевской Руси, став Тмутураканским
княжеством. Это косвенно свидетельствует о том, что после карательных акций
хазар далеко не всё население Причерноморской Руси было истреблено и осознание
этнической близости с киевскими русами продолжало сохраняться среди части
населения Крыма. 
Таким
образом, Причерноморская Русь оказывается этнически близка населению
лесостепного варианта салтово-маяцкой культуры — потомкам роксалан и
ославяненным ругам-русам Подунавья, известным по средневековым письменным
источникам. Возможно, причерноморскими русами осознавались и родственные связи
с русами Среднего Поднепровья — и те, и другие были в какой-то степени
потомками ругов. Подтверждается и тезис о притоке в Северное Причерноморье
какого-то количества славян — вероятнее всего антов. Относительно небольшие
следы их пребывания в Северном Причерноморье и в Крыму можно объяснить двояко:
либо их количество было совсем невелико, либо они чрезвычайно быстро переняли
атрибуты местной материальной культуры, как это происходило и с другими
племенами Причерноморья — готами, сармато-аланами и асами. Сохранение в
Северном Причерноморье вплоть до нового времени славяно-индоарийских изоглосс
свидетельствует в пользу второго объяснения. Не следует забывать и о
возможности ославянивания части роксалан и ругов уже в Подунавье. 
Список литературы
1.
Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма. — Симферополь, 1999. 
2.
Алексеева Е.П. Вопросы взаимосвязей народов Северного Кавказа с русскими в X-XV
вв. в отечественной исторической науке. — Черкесск, 1992. 
3.
Аммиан Марцеллин. Римская история. — СПб.,1994. 
4.
Баранов И.А. О восстании Иоанна Готского // Феодальная Таврика. — Киев, 1974. —
С.151-162. 
5.
Баранов И.А., Майко В.В. Тюркское святилище Сугдеи. // РА. — 2001. — №3. —
С.98-111. 
6.
Бертье-Делагард А.Л. Исследование некоторых недоумённых вопросов средневековья
в Тавриде // ИТАУК. — № 57. — Симферополь,1920. — C.1-135. 
7.
Буданова В.П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. — М.,2000. 
8.
Васильевский В.Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе
XI и XII веков // Труды. Т.I. — СПб., 1908. — C.176-377. 
9.
Васильевский В.Г. Труды. В 4-х тт. — Т.3. — Пг.,1915. 
10.
Галкина Е.С. Тайны русского каганата. — М.,2002. 
11.
Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века. — Иерусалим-Москва,
1997. 
12.
Дмитриев А.В. Могильник Великого переселения народов на р. Дюрсо // КСИА АН
СССР. — 1979. — Вып.158. — С.52-57. 
13.
Дмитриев А.В. Раннесредневековые фибулы из могильника на р. Дюрсо. // Древности
эпохи Великого переселения народов V-VIII вв. — М., 1982. — C.69-107. 
14.
Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Вступительная статья, перевод и
комментарии Е.Ч. Скржинской. — СПб.,1997. — C.83-84. 
15.
Казанский М.М., Мастыкова А.В. Германские элементы в культуре населения
Северного Кавказа в эпоху Великого переселения народов //
Историко-археологический альманах. — Вып.4. — Армавир-Москва, 1998. —
C.102-135. 
16.
Карсанов А.Н. Об этнической принадлежности росомонов. // Имя-этнос-история. —
М.,1989. — C.25-31. 
17.
Колтухов С. Г. Заметки о военно-политической истории крымской Скифии. //
Древности Степного Причерноморья и Крыма. — Вып.IV. — Краснодар, 1993. —
С.206-222. 
18.
Кропоткин В.В. Клады византийских монет на территории СССР // САИ. — М.,1962. —
С.198-218. 
19.
Кузьмин А.Г. Руги и русы на Дунае // Славяне и Русь: Проблемы и идеи / Сост.
А.Г. Кузьмин. — М,1998. — C.436-456 
20.
Кузнецов В.А. Очерки истории алан. — Владикавказ,1993. 
21.
Кулаковский Ю.В. К истории готской епархии в Крыму в VIII в. // ЖМНП. — 1898. —
№2. — C.173-203. 
22.
Любичев М.В. Контакты славян Днепро-Донецкого междуречья и населения
Северо-Западной Хазарии в конце VII — начале VIII вв. // Харьковский
историко-археологический ежегодник. — Харьков,1994. — С.87-100. 
23.
Майко В.В. Юго-восточный Крым и Сугдея во второй половине Х в. // Сугдея, Сурож,
Солдайя в истории и культуре Руси-Украины. — Киев, 2002 . — С.170-174. 
24.
Макарова Т.И. Археологические данные для датировки церкви Иоанна Предтечи в
Керчи // СА. — 1982. — №4. — С.91-107. 
25.
Матузова В.И. Английские средневековые источники IX-XIII вв. Тексты. Перевод.
Комментарии. — М.,1979. 
26.
Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и
Кавказа — М., 1990. 
27.
Плетнёва С.А. Очерки хазарской археологии. — Москва-Иерусалим, 1999. 
28.
Плетнёва С.А. Хазары. — М.,1986. 
29.
Приходнюк О.М. Военно-политический союз антов и тюркский мир (по данным
исторических и археологических источников) // МАИЭТ. — Вып. VII.−
Симферополь,2000.− С.134-168. 
30.
Приходнюк О.М. Восточные славяне и степной мир в период становления Хазарского
каганата // Хазарский альманах. — Т.1. — Харьков,2002. — C.125-130. 
31.
Пуздровский А.Е. Очерк этносоциальной истории Крымской Скифии во II в. до н.э.
— III в. н.э. // ВДИ. — 1999 — №4 — С.97-119. 
32.
Ромашов С.А. Историческая география Хазарского Каганата. Автореф. дисс… канд.
ист. наук. — М.,1992. 
33.
Савченко Е.И. Крымский могильник // АОН. — Вып.1. — М.,1986. — 70-101. 
34.
Саханев В.Б. Раскопки на Северном Кавказе в 1911-1912 гг. // ИАК. — Вып.56. —
CПб.,1914. — С.75-219. 
35.
Сидоренко В.А. К вопросу о Фуллах и Доросе. I. // МАИЭТ — .Вып. IV. —
Симферополь, 1995. — С.584-589. 
36.
Тортика А.А. Восточнославянские племена Днепровского Левобережья,
Подонья-Придонечья в контексте хазарской истории: этнополитическая модель
взаимоотношений. // Хазарский альманах. — Т.1. — Харьков,2002. — C.140-150 
37.
Трубачёв О.Н. Indoarica в Северном Причерноморье: источники, интерпретация,
реконструкция // ВЯ. — 1981. — №2. — C.3-21. 
38.
Трубачёв О.Н. Rasparaganus rex Roxolanorum // Славянское и балканское языкознание.
Проблемы языковых контактов. — М.,1983. — С.36-37. 
39.
Трубачёв О.Н. В поисках единства. — М.,1997. — 284 c. 
40.
Трубачёв О.Н. Лингвистическая периферия лревнейшего славянства. Индоарийцы в
Северном Причерноморье // ВЯ. — 1977. — №6. — С.13-29 
41.
Трубачёв О.Н. К истокам Руси (наблюдения лингвиста). — М.,1993. 
42.
Чичуров И.С. Византийские исторические сочинения: “Хронография” Феофана,
“Бревиарий” Никифора. Тексты, перевод, комментарий. — М.,1980. 
43.
Щеглов А.Н. Северо-западный Крым в античную эпоху. — Л., 1978. 
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru