( духовные основы традиционной русской семьи
Глубокий кризис современного российского общества и кризис семьи тесно
взаимосвязаны и имеют общие корни. Общество покоится на духовно-
нравственных основах человеческой души, которые закладываются в семье, в
ней формируются, из нее вырастают. Из семьи человек выносит в общественную
и государственную жизнь те качества, которые становятся источником
созидания или зла и разрушения. Как больная клетка создает больные
организмы, так и духовно ущербная семья воспроизводит в обществе
нравственно нездоровые отношения.Осознание истоков общественного кризиса и поиск путей выхода из него
связаны с выявлением причин и механизмов кризиса современной семьи.
Необходимо отметить, что к категории «семья» сегодня нередко относят
разнородные социальные явления, которые в сущности своей таковой не
являются, а представляют разные формы сожительства.
Поскольку семья выступает как базовое, фундаментальное условие
функционирования общества, как важнейший элемент его самоорганизации,
необходимо четко определить, какое содержание включается в это понятие, в
чем сущность семьи, каково ее глубинное назначение, тем более, что в
научной и популярной литературе утвердилось представление, что эта
первичная ячейка общества как специфическая форма организации личной жизни,
быта и потребления призвана в первую очередь обеспечить воспроизводство
населения, а то и детопроизводство. Такой акцент на демографической стороне
этого многослойного и многофункционального социального организма уводит от
понимания внутренних противоречий его развития, истоков и механизмов
кризиса.
Семья — это сложное социокультурное явление. Специфика и уникальность ее в
том и состоит, что она фокусирует в себе практически все аспекты
человеческой жизнедеятельности и выходит на все уровни социальной практики:
от индивидуального до общественно-исторического, от материального до
духовного. В структуре семьи можно условно выделить три взаимосвязанных
блока отношений: 1 — природно-биологические, т.е. половые и
кровнородственные; 2-экономические, т.е. отношения на базе домашнего
хозяйства, быта, семейной собственности; 3-духовно-психологические,
нравственно-эстетические, связанные с чувствами супружеской и родительской
любви, с воспитанием детей, с заботами о престарелых родителях, с
моральными нормами поведения. Только совокупность названных связей в их
единстве создает семью как особое социальное явление, ибо не может
считаться семьей естественная близость мужчины и женщины, не закрепленная в
правовом отношении и не связанная общностью быта и воспитания детей,
поскольку это не что иное, как сожительство. Экономическое сотрудничество и
взаимопомощь близких людей, если они не основаны на узах брака и родства,
также не являются элементом семейных отношений, а только деловым
партнерством. И, наконец, духовная общность мужчины и женщины
ограничивается дружбой, если отношения между ними не принимают свойственную
семье форму развития.
Как видим, только совокупность названных отношений в рамках единого целого
представляет собой семью. Отношения эти очень разнородны, противоречивы, а
порой и не совместимы, поскольку выражают духовное и материальное,
возвышенное и будничное. В силу этого семья как сложное социокультурное
явление заключает в себе как факторы развития, так и источники
противоречий, конфликтов, кризисов. В то же время, чем полнее реализуется в
семейном союзе совокупность разнородных отношений, чем теснее их
взаимосвязь, тем прочнее семья. Всякое же ослабление, свертывание,
выпадение одной из подсистем целостного комплекса связей отрицательно
сказывается на устойчивости семьи, делает ее более уязвимой для
разрушительных тенденций.
И хотя семья с момента своего возникновения, будучи изначально сложным
социальным явлением, органически включала в себя и природно-биологические,
и нравственные, психологические, и экономические аспекты жизнедеятельности,
влияние их на организацию ее жизни на протяжении развития человеческого
общества было далеко не однозначно.
В первобытном обществе семья отпочковалась от рода на основе
преимущественно заботы о детях, обеспечения их выживания. Период
цивилизации порождает патриархальный тип семьи, который можно определить
как семью-домохозяйство, в которой доминирует общее ведение хозяйства при
сохранении многообразия прочих связей. К средним векам относится
возникновение в Европе современного типа супружеской семьи, в которой при
всей важности целостного комплекса разнообразных связей в супружеских
отношениях ощутимо нарастает роль и значение духовных, нравственно-
психологических начал.
Безусловно, изменение это проявляется лишь как тенденция, ибо и для
современных молодых людей в основе семейного союза могут лежать разные
социально значимые ценности, как и различное понимание сущности и
назначения семьи. Она может создаваться на разных ценностных основах: и по
расчету, и на романтических побуждениях, и как духовный союз или союз —
товарищество, скрепленный единством взглядов, отношениями дружбы и
взаимоуважения и т.п.
И все же большая часть молодых людей, как свидетельствуют исследования
социологов, заключают браки по любви, отдавая предпочтение нравственно-
психологическим и духовным отношениям в семье. Утрата чувств любви при этом
рассматривается как достаточное основание для развода.
Однако стремление создать семью, основанную на любви, еще не гарантирует ее
от возникновения конфликтов и кризисов. Более того, оно неотвратимо ставит
человека перед духовно-нравственным выбором: удовольствия и беспечность или
долг и ответственность, эгоцентризм или способность поступиться своими
желаниями, интересами, и в конечном итоге стремление обеспечить личную
независимость или готовность корректировать свое поведение, привычки,
сложившийся уклад жизни в интересах единства семьи. Нередко этот выбор
делается не в ее пользу. Статистика показывает, что разводов меньше в
семьях, созданных по расчету, а не по любви. Здесь изначально отношения
между супругами развиваются на конкретной, приемлемой для обоих основе,
лишены непредсказуемости и завышенных требований.
Так что же, любовь не может быть надежным основанием для семьи? Надо
сказать, что это специфическое, уникальное чувство всегда завораживало
своей загадочностью, непостижимостью рациональным рассудком. Есть разные
подходы к его объяснению. Теория «крылатого эроса» А.Коллонтай определяет
любовь как неустойчивое чувство, легко приходящее и столь же легко
уходящее, «как ветер мая». Создатель русской физиологической школы
И.М.Сеченов в книге «Рефлексы головного мозга» исследует любовь с точки
зрения физиологии. Он объясняет ее как аффект, страсть, которые не
удерживаются длительное время, по крайней мере не более нескольких месяцев.
Такие же или подобные точки зрения можно встретить как в современной
литературе, так и в практике отношений нынешней молодежи.
Очевидно, что это понимание любви не может быть положено в основу анализа
семейных отношений, поскольку вытекает из объяснения природы этого чувства
у отдельного его носителя — автономного человека.
Чувства человека нельзя рассматривать изолированно от влияния социума: его
традиций, моды, обычаев, нравов и т.п. Человек — существо социальное. Он
живет в обществе, которое само состоит из множества сообществ: ассоциаций,
социальных институтов, объединений, группировок, больших и малых
коллективов, находящихся между собой в определенных взаимоотношениях. Весь
этот живой, динамичный социальный фон отражается не только на сознании, но
и на характере чувств человека, его поведении, ценностных ориентациях. Он
же в значительной степени влияет на «микроклимат» семьи, характер отношений
между супругами: может задавать высокий нравственный настрой или же
распространять на семью метастазы болезни общества, усиливая ее
неустойчивость.
Здесь, на наш взгляд, содержится принципиальный момент, касающийся
методологии анализа проблемы: искать ли истоки кризиса семьи в
индивидуальных характерах супругов, их личностных качествах или же
рассматривать семью как неотъемлемую часть в первую очередь того
социального образования, из которого она вырастает и черты которого
наследует и несет в себе.
Таким образом, мы вступаем в сложный мир такого практически забытого
социального явления, как род. Именно он порождает семью, задает ей
ориентиры развития, выпускает в самостоятельную жизнь и в то же время
продолжает удерживать ее множеством незримых нитей в сфере своего влияния.
Каждая семья на древе рода — это важная почка, которая, развиваясь,
приносит в общую копилку рода свой опыт, энергию и знания, комплекс
разнообразных качеств и свойств души и тела, которые входят, как говорится,
в плоть и кровь рода, в его генетический фонд. При этом сама семья получает
необходимую поддержку рода во всех планах бытия: материальном,
нравственном, духовном.
Надо иметь в виду, что семья вырастает из двух родов: по мужской и женской
линии. Она несет в себе не только их физические качества (цвет волос, глаз,
форму носа, пропорции тела и т.п.), но и питается от их духовного
источника. Устремленность к высшим идеалам или, напротив, заземленность
устремлений, альтруизм или эгоизм, совестливость или душевная черствость у
молодых людей часто имеют родовые корни. Чем полнее семья впитала лучшие
качества и свойства родов, их ценностные ориентации, традиции, обычаи, чем
глубже приняла в себя их дух и назначение, тем богаче ее внутренняя жизнь,
тем она устойчивее и стабильнее.
Сущность и смысл семьи, таким образом, состоит не просто в воспроизводстве
населения или детопроизводстве, как считают некоторые социологи, а в
продлении рода в самом широком смысле слова. Семья выступает как связующее
звено поколений рода во всех планах бытия. Через нее род развивает
заложенные в его природе душевно-духовные качества. Через семью род
реализует себя, свое назначение, воплощает, выражает и развивает свою
физическую, психологическую, духовно-нравственную сущность, материализуется
в ее действиях, образе жизни.
При таком подходе каждая конкретная семья перестает восприниматься как
социальное явление, имеющее и начало, и неизбежный конец. Она получает еще
одну систему координат, отражающую по вертикали глубину и прочность связей
с родом (в том числе и на генетическом уровне) как носителем общего
социального опыта, мудрости, социальных ориентиров и ценностей, наконец,
самого духа рода. В памяти рода, в его вере семья обретает бессмертие.
Освещенный светом высших духовных начал, человек в ней поднимается над
природно-биологическими инстинктами, преодолевает свой эгоцентризм.
Преимущества этого подхода в том, что он позволяет акцентировать внимание
не на частных проявлениях проблемы семьи, а видеть ее в контексте развития
того социума, из которого она вырастает.
В народном сознании древнерусского человека род (семья, родственники,
племя), народ, Родина связаны не просто одним морфологическим корнем, а
отражали специфику миропонимания, идею развития общества. Не случайно в
славяно-русской мифологии одним из главных божеств был Род — родоначальник
жизни, дух предков, покровитель семьи.
Русское православие усиливает духовное содержание рода и семьи. Высший
смысл в свете христианской концепции жизни воспринимается как служение
Богу, следование евангельским заповедям. Семья выступает не только
социальным сообществом супругов, родителей и детей, но и духовной ячейкой,
«малой церковью».
Уже сам процесс создания семьи соединял в себе духовную и социальную
стороны. По русской традиции обряды, предшествовавшие созданию семьи,
сопровождавшие заключение брака, органично сочетали в себе светские и
церковные ритуалы. Рождение новой семьи церковь скрепляла венчанием. Оно
означало, что создается не просто гражданская ячейка, но возникает духовный
союз, несущий в себе высокие обязанности не только в отношении друг к
другу, но и к Богу. Через венчание молодожены принимали в свою семью самого
Христа в соответствии с евангельской заповедью» …Где двое или трое
собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18,20). Религиозно-нравственное
значение венчания состояло в том, что именем Христа утверждалась
богоучрежденность брака, его нерасторжимость, ибо»… что Бог сочетал, того
человек да не разлучает» (Мф.19,6).
Конечно, венчание само по себе еще не является гарантией прочного и
счастливого семейного союза. Сегодня во многих храмах молодые люди
вынуждены записываться в очередь на венчание. Оно становится таким же
традиционным ритуалом, как посещение свадебным поездом «вечного огня» и
других памятных мест. При этом таким же обыденным явлением продолжают
оставаться массовые разводы, взаимоотчуждение супругов. Дело в том, что
обычаи и традиции, утратившие внутреннее содержание, перестают играть
регулятивную роль, точно так же, как и венчание для тех молодоженов,
которые не приняли в душу священное таинство брака, остается не более как
экзотическим ритуалом. И только в том случае, когда обычаи и традиции
составляют суть национального самосознания, включают в себя родовой опыт
народа, они становятся духовно-нравственными ориентирами.
Желанием жить по вере молодая семья вносит определенную упорядоченность в
свои внутренние отношения, обретает высший духовный смысл своего союза, а
он в православной традиции состоит в любви. Назначением православной семьи
является дальнейшее развитие любви, возвышение ее, преображение с ее
помощью души, ибо Бог есть любовь. А чтобы приблизиться к нему, вести
достойный его образ жизни, необходимо уподобиться ему в любви. Апостол
Павел в послании к колоссянам писал: «Более же всего облекитесь в любовь,
которая есть совокупность совершенства» (Кол. 3.14). Только высшая
евангельская любовь может внести непреходящую гармонию в семейные
отношения. Муж в Писании называется главой семьи. Но это главенство не есть
владычество над подчиненными. Оно предполагает, во-первых, высокую
супружескую ответственность за материальное, физическое и духовно-
нравственное состояние всех домочадцев и позволяет выстроить всю систему
семейной иерархии по принципу: больше власти — больше ответственности, и
наоборот, то есть речь идет о разграничении сфер ответственности между
супругами в общем доме. Во-вторых, главенство мужа не исключает, а
предполагает нежное отношение к жене, любовь и заботу о ней. «Так должны
мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого
себя», — говорил апостол Павел в послании к ефесянам (Еф. 5,28).
Вульгарная трактовка вырванных из контекста фраз «жена да убоится мужа»,
«жена должна повиноваться мужу» как отношений господства и подчинения
ничего общего с христианской традицией не имеет. «Убоится» точнее
интерпретируется как устыдится, страх будет иметь перед мужем поступать,
говорить и делать что-то плохое, недостойное, роняющее авторитет семьи,
главой которой выступает супруг и фамилию которого она носит. Именно в
духовном плане, а не в физическом смысле употребляется в Писании слово
«убоится». Эти же принципы христианская церковь распространяет и на
отношения между родителями и детьми: взаимное уважение и любовь.
Конечно, определенность властного центра в семье может иметь и негативную
сторону. Не каждый способен достойно выдержать испытание хоть самой малой
властью, тем более, когда она выпадает на долю человека эгоцентричного,
бездуховного. И в прежние времена встречались ситуации своеобразной
диктатуры главы патриархальной семьи, формального или фактического. Это
явление нашло достаточное отражение в русской классической литературе. И
все же такие ситуации составляли скорее исключение, чем правило. Жизненная
практика подтверждает, что крепкой может быть семья, основанная на уважении
и любви, а не на принуждении и страхе. Именно на такие отношения супругов
благославляет православная церковь.
С рождением ребенка в семье к его воспитанию подключался сложный механизм
рода. Общение в семье, а также с близкими родственниками всегда в конечном
счете несло духовно-психологическую нагрузку. Любые нюансы в отношениях
родителей друг с другом, с родственниками чутко улавливаются детьми и на
сознательном, и на бессознательном уровнях. Открытость или замкнутость,
искренность или притворство, сочувствие или равнодушие, щедрость или
скупость, доброжелательность или холодность — все попадает на весы детского
восприятия, откладывается в памяти различными эмоциональными оттенками,
влияя соответствующим образом на формирование личности ребенка. У каждого
человека благодарная память хранит детские впечатления от общения с
бабушками и дедушками. Мир ребенка немыслим без колыбельных песенок,
сказок, поучительных историй. Бабушки и дедушки рассказывали внукам о своих
молодых годах, играх, о службе или работе, встречах и общении с интересными
людьми, делились жизненным опытом, при этом они, несомненно, вспоминали
своих родителей, бабушек, дедушек. Это почитание светлой памяти предков
сохраняло ощущение их присутствия в семье. Да и сам дом, мебель, вещи,
купленные ими или сделанные их руками, поддерживали эту атмосферу,
создавали своеобразную нравственную подпитку. В живом общении, таким
образом, участвовали три, иногда четыре поколения, которые были связаны
живой памятью еще с двумя поколениями, ушедшими из этого мира. Все эти семь
поколений составляли своеобразный корень, уходящий в глубину рода.
Пространственное положение корней рода в лице более или менее близких
родственников (дядей, тетей, племянников, двоюродных, троюродных братьев и
сестер, сватьев, свояков и т.п.) придавало устойчивость роду, охватывая как
обширную географию проживания, так и различные ступени социальной лестницы.Особо следует обратить внимание на такую норму духовно-психологического
общения в русской дореволюционной семье, как институт крестных отцов и
матерей. В семьях русского Севера крестную мать называли «божатка» (мать,
данная от Бога при крещении). Крестные родители принимали на себя
ответственность за нравственное становление крестных детей, помогая им в
трудных жизненных коллизиях. В крестные чаще выбирали сородичей, тем самым
еще более укрепляя родовые связи. Но крестными становились и ближайшие
друзья, уважаемые соседи, тем самым расширяя границы рода.
Таким образом, вся система родственных отношений убедительно
свидетельствует, что сущность продления рода эволюционно направлена на
создание условий для раскрытия тех лучших качеств и свойств человека,
которые от рождения заложены в его природу, на развитие творчества ума и
души.
Насыщенность разнообразными формами сотрудничества между родственниками в
семье и в роду создавали невидимые, на подсознательном уровне взаимосвязи,
объединявшие всех представителей рода. Давно замечено, что мужья и жены,
долго живущие вместе, становятся даже физически в чем-то похожими друг на
друга. Тем более в духовно-психологическом плане постоянно связанные
родственники пропитывались общей верой и надеждами, заботой и планами, горе
одного становилось общим, так же как и радость. Все это определяло какие-то
общие повороты судьбы, не бросающиеся в глаза, но вполне ощутимые,
особенности и детали в поступках, поведении сородичей.
Выросшая на таком духовном единении семья, оказавшись оторванной от рода,
мучительно переживала этот разрыв. Как дерево, пересаженное в иную почву,
долго и трудно приживается к ней, так и семья, утратившая органическую
связь с родом, может в конце концов приспособиться к новым условиям,
обрести материальное благополучие, круг новых друзей и приятелей. Но разрыв
нематериальных, духовных связей с родом сказывается на психологическом
состоянии, а иногда и на физическом здоровье если не первого поколения, то
последующих. Не случайно ряд болезней ныне (в том числе болезни сердца,
печени, детородных органов, легких, головного мозга) некоторыми
исследователями объясняется причинами духовно-нравственного порядка:
забитостью тонкого тела человека (души) грубой отрицательной энергией,
нераскаянностью в нарушении главного принципа развития человеческой
личности — любви к человеку как высшему произведению Творца.
( Таким образом, семейные и родовые отношения в русской традиции
вытекали из принципа соборности — одного из главных признаков жизни
православных христиан. Церковь как бы проецировала родственные
отношения на всех единоверцев. Все дети единого Бога — братья и
сестры во Христе. Православная семья и род, таким образом, давали
идеал соединения людей в своем наивысшем духовном проявлении. Эта
реалия не расходится с мыслью, все более утверждающейся в
общественном сознании, что одной из основных тенденций
общественного прогресса является развитие человеческого социума как
единого целого, без вражды, без конфликтов.( кризис общества и проблемы семьи
Анализ традиционной русской семьи невольно ставит перед вопросом, что же
могло запустить механизм саморазрушения в этот устоявшийся, отлаженный
институт. Понимание этого возможно лишь с учетом исторических перемен в
стране, социально-политических сдвигов в обществе и тех изменений в
общественном сознании, которые они вызвали. Обратимся и мы к этим
процессам.
Почти весь XX век страна перманентно живет в условиях реальных и
мифологизированных подвигов. Революции и войны, восстановление экономики
после военных разрух, изматывающее соревнование с Западом как способ любой
ценой утвердиться в качестве передовой державы в мире — все это при
соответствующем идеологическом оформлении не оставляло места идее духовного
преображения человека не в политически-идеологическом, а в христианском
понимании как идее преображения души и возвышения духа на основе
евангельских заповедей. Присущий народу идеал православия был практически
вытеснен из общественного сознания. Целью жизни стало не преображение
естества, а преобразование окружающего материального мира. Слова из песни:
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и
простор…» отразили действительное мироощущение масс.
Такая абсолютизация человека хотя и мобилизовала его на свершения, но имела
и оборотную сторону. Она полностью «заземляла» его назначение и смысл
жизни. Если человек сводит себя, сущность своего бытия полностью к
материальности, телесности, то все в жизни становится подчиненным
удовлетворению потребностей тела, его желаний, прихотей. Но, как верно
заметил видный русский философ XX столетия И.А.Ильин, «похоть плоти» есть
нечто неустойчивое и самовольное [1. С.201]. Она тянет к погоне за новыми и
новыми земными благами: удовольствиями, почетом, богатством и т.п. Перед
неизбежной грядущей кончиной смертного тела рассыпаются моральные скрепы
поведения, девальвируются вечные ценности.
Это в полной мере относится и к семейным отношениям. Высшие задачи и
функции семьи понимаются все более упрощенно, материально, даже
физиологично, с позиций собственного удобства.
Таким образом, налицо смена ценностных ориентиров. Вместо традиционных
ценностей приходят новые, менее обременительные. Вместо долга,
обязательности предпочтение отдается безответственности, совесть уступает
место практицизму, рационализм заменяет сердечность и милосердие, любовь
превращается в партнерские отношения полов. Практически речь идет о
духовном кризисе человека и общества. Бездуховность размывает в такой же
мере и семью.
Непродуманные и неподготовленные социальные эксперименты 80-х-90-х годов
стимулировали нарастание разрушительных тенденций в семейных отношениях.
Крушение прежних социальных и духовных ценностей стало естественным
следствием отмены коммунистической идеологии на государственном уровне. В
бывших союзных республиках СССР на место коммунистической идеологии пришла
идеология национализма, опирающаяся на традиционные религиозные ценности. В
России же возникший идеологический и духовный вакуум в большинстве своем
переживается значительно острее. Идеология национализма в ней объективно не
могла стать определяющей в процессе преобразований. Политика национального
нигилизма, проводившаяся тоталитарным режимом, в первую очередь была
направлена на разрушение национального самосознания русского народа под
флагом борьбы с великодержавным шовинизмом. Особенно тяжелые потери в этой
борьбе понесла православная церковь. Так, с 1917 по 1936 год число
священников сократилось с 50.960 до 5.665, дьяконов с 15.210 до 3.100,
епископов со 130 до 28 [2. С.11]. Были закрыты тысячи храмов, верующие
подвергались шельмованию и осмеянию со стороны властей. Годы гонений не
прошли бесследно. Сегодня это очевидно. Десятилетия антицерковной реакции
помешали православию стать центром духовного сплочения нации. Вместе с тем
деятельность различных религиозных сект, групп, школ, фондов, миссионеров
западных и восточных религий препятствуют консолидации русского народа,
возрождению традиционных национальных ценностей, национальной идеи.
Обращает на себя внимание тот факт, что обострение социальных,
экономических, политических и других противоречий совпадает по времени с
форсированным втягиванием России в систему отношений, свойственных западной
цивилизации. Россия и Запад изначально не были изолированы друг от друга,
между ними осуществлялись многосторонние связи. В то же время они
составляли принципиально различные, в чем-то даже противоположные
цивилизации. Эти противоположности детально проанализированы еще во второй
половине XIX века выдающимся русским ученым Н.Я.Данилевским [3] и в
последующем неоднократно привлекали внимание многих философов, социологов.
Западная цивилизация, идейным обоснованием которой стал протестантизм, в
основе развития имеет преимущественно материальный прогресс,
утилитаристскую мотивацию деятельности. Гонка потребления товаров и услуг
делает людей заложниками вещей. Труд, творчество, досуг, семья, любовь —
все пропитано рыночными отношениями, все имеет свою цену.
В противоположность Западу цивилизация в России носит преимущественно
духовный характер. Идея совершенствования души, преодоление греховной
природы тела, постижение высшего смысла земной жизни для русского человека
всегда были ближе материального благополучия. Архимандрит Иларион
(Троицкий) достаточно глубоко, на наш взгляд, подметил: «Идеал православия
есть не прогресс, но преображение. …Новый завет не знает прогресса в
европейском смысле этого слова, в смысле движения вперед в одной и той же
плоскости. Новый завет говорит о преображении естества и о движении
вследствие этого не вперед, а вверх, к небу, к Богу» [4. С.9].
Следовательно, противоречие двух цивилизаций не вызвано частными
несовпадениями отдельных сторон жизни. Оно проистекает от разного
миропонимания, различных мотивов жизни, систем ценностей.
Столкновение двух противоположных идеологий переросло в затяжную борьбу,
пронизывающую все сферы жизни. Массовая культура Запада на сознательном и
подсознательном уровне переводит отечественную духовную парадигму в
примитивный рационализм.
Поскольку накопителем духовности, лоном культуры является семья как
первичный социокультурный институт, она в первую очередь подверглась
тлетворному влиянию современного кризиса. Явления кризисного состояния ее
становятся все острее и многомернее. Престиж семьи в ряду социально-
ценностных ориентаций опустился до критического уровня. В результате 2/3
молодых людей в 25-летнем возрасте (оптимальном для деторождения) не
состоят в браке, 1/3 в возрасте до 35 лет не имеют своей семьи, 1/10
несемейными пересекают возраст 60 лет [5. С.2]. Но даже сам факт вступления
в брак еще не говорит о намерении создать полноценную семью, продолжающую
род человеческий. Согласно социологическим опросам, более 18% супружеских
пар не желают вообще иметь детей [6. С.126]. Распад семьи, разводы стали
более привычным явлением, чем благополучные семьи. Количество разводов у
нас выросло с 50 тыс. после Отечественной войны 1941-1945 гг. до 1 млн. в
начале 90-х гг., причем половина разводов приходится на первый год
совместной жизни, а 2/3 — на первые 5 лет [7. С.102]. Настоящим бедствием в
стране стали аборты. Известный итальянский юрист Рафаэль Баллестрини писал
сто лет тому назад: «Самым верным доказательством полного нравственного
падения народа будет то, что аборт станет считаться делом привычным и
абсолютно приемлемым» [6. С.15]. Это страшное предсказание стало у нас
фактом повседневной жизни. При молчаливом попустительстве общества, по
официальной статистике, в стране ежегодно убивается 8 млн. детей [7. С.22].
Аборты превратились в массовый террор против собственных детей. Наркомания,
пьянство, отказ от своих детей и престарелых родителей, другие общественные
пороки повергают семью поистине в бедственное состояние. Сохранение этих
разрушительных процессов в обществе и семье ставит под вопрос перспективу
сохранения русского народа.
Выход в сложившейся ситуации, на наш взгляд, может обеспечить
восстановление в правах ценностей русской цивилизации. Священное естество
семьи может быть возрождено лишь на основе тех духовно-нравственных устоев,
которые не подвержены конъюнктуре, вкусам, моде и другим меняющимся
факторам. Это отнюдь не значит, что авторы призывают восстанавливать модель
патриархальной семьи во всех ее проявлениях. Да это и невозможно. Общество
выросло из него, как взрослый человек вырастает из подросткового костюма.
Но логика развития в том и состоит, что на разных этапах развития как
отдельный человек, так и социальное явление, обретая новые черты, свойства,
тем не менее не теряют самых существенных, имманентных качеств, точно
также, как костюм взрослого мужчины, отличаясь от подросткового тканями,
покроем, стилем и т.п., всегда сохраняет свою определенность как вид
верхней мужской одежды.
Такую определенность семье и роду на фоне новых укладов жизни, создаваемых
эволюцией, придают духовные основы. Уместно вспомнить точную и емкую мысль
И.А.Ильина о том, что «…человеческая семья, в отличие от «семьи» у
животных, есть целый остров духовной жизни, и если она этому не
соответствует, то она обречена на разложение и распад» [1. С.201].
Восстановление духовных основ жизни сегодня — это проблема и семьи, и
общества в целом; семья не в состоянии преодолеть тот духовный вакуум,
который переживает Россия. Государство не имеет четко определенной цели,
концепции безопасности, национальной идеи. Стихию дикого рынка,
насаждаемого сверху, разрушающего и экономику, и мораль, нельзя принять в
качестве национальной идеи. Она должна быть естественным продолжением
народного духа, опираться на национальные традиции. Бесспорно, духовный
характер русской цивилизации восходит к православию, которое всегда было
неотделимо от государства. Органическая слитность церкви и государства
вплоть до 1917 года — это ключ к пониманию особенностей развития русского
менталитета. Игнорирование этой реалии будет неизбежно препятствовать
выходу из духовного кризиса. Демонстрационное посещение президентом,
другими государственными деятелями праздничных богослужений, торжественных
церемоний, связанных со знаменательными событиями в жизни церкви, останутся
на уровне популистских актов, если не будут сопровождаться соответствующими
коррективами внутренней и внешней политики. Сближение церкви и государства
должно проявляться в восстановлении тех социально-нравственных, духовных
приоритетов, которые изначально выделяли среди других русскую цивилизацию.
Среди них отношение к человеку как высшему творению Божию, ничем не
заменимой самоценности, отношение к семье как важнейшей социокультурной
ячейке общества, придание высокого нравственного статуса таким категориям,
как совесть, честность, трудолюбие, доброта, милосердие и т.п.
Формирование этих качеств немыслимо без самого непосредственного участия
семьи. Глубоко был прав А.И.Ильин, говоря: «Мир не только строится в
детской, но и разрушается из нее; здесь прокладываются не только пути
спасения, но и пути погибели» [1. С.199]. Возрождение столь дефицитных
чувств уважения и любви (не в смысле юношеского увлечения, а как
определенного способа отношений людей) может начаться в той же детской. Но
если человек в детстве не испытал любви к отцу, матери, братьям, сестрам,
если не имел счастья слушать бабушкины и дедушкины сказки, то и в отношении
к другим людям любовь его редко поднимется выше биологического инстинкта, а
дружеское расположение — выше меркантильных интересов. Не потому ли
меркантилизм и делячество стали сегодня приметой нашего времени.
Однако, несмотря на это, в целом народ не утратил свойственные ему черты
национального характера. Рыночные отношения не смогли окончательно
вытравить внутреннюю потребность в вере, в обретении духовного смысла
жизни. Напротив, отказ от коммунистической идеологии, кризис атеизма резко
активизировали в обществе поиск иных духовных опор и ориентиров.
Декларируемая свобода совести и конфессиональный плюрализм выявили растущий
интерес россиян к православию с его духовными и социальными ценностями. В
то же время стало множиться число иных конфессиональных организаций:
религиозно-мистических, теософских, эзотерических школ, сект, собраний.
Многие из них учитывают оскудение духовного опыта современной семьи,
спекулируя на нерешенных ее проблемах, пытаются использовать модель
семейных отношений как органически присущую человеку форму организации
личной жизни. Они подменяют уникальные отношения в семье своими правилами и
нормами. Подчинение авторитету отца в семье заменяется слепым и
неукоснительным подчинением так называемому духовному отцу — гуру
(учителю), главе секты. Фактически такие секты под флагом заботы о духовном
состоянии человека лишают его всей полноты бытия, которая связана с
христианской идеей и может реализоваться в православной семье.
В цивилизованных странах Запада деятельность сект, использующих методы
индивидуального и массового внушения, гипноза, насилия над личностью
находятся под строжайшим контролем закона и властей. Интересы
нравственного, физического здоровья нашего общества требуют противодействия
стремлению зарубежной культуры занять место традиционной национальной
культуры, духовные ориентиры которой тесно связаны с православием.
Масштабность этих задач такова, что они выходят на уровень государственных
решений. Урегулирование этих проблем не менее важно, чем развитие
отечественного производства, ибо способно обеспечить создание той
интеллектуальной и духовной основы, на которой будут успешно решаться и
экономические проблемы и семья сможет воссоздать себя в своем изначальном
качестве.
Видимо, пониманием этого можно объяснить попытки диалога государственных
структур власти на разных уровнях с деятелями православной церкви,
творческой, научной интеллигенцией о путях и способах возрождения
национального самосознания, духовных основ жизни. Восстановление семьи как
первоначальной ячейки духовности зависит от общих усилий рода. Родовой опыт
может и должен воплощаться в духовно-нравственные ориентиры для всех, в ком
звучит голос кровного родства. В сознании русских людей этические нормы
вырастали из ответственности прежде всего перед родом, его предшествующими
и будущими поколениями. Не случайно честь фамилии, рода считались в народе
важнейшими нравственными ценностями. Они и сегодня могут сыграть свою роль.
В условиях кризиса государственности, в том числе и ослабления влияния его
правовых институтов, род может усилить механизмы социального
саморегулирования. Стремление не запятнать честь фамилии легковесным
отношением к браку, семье, данному слову, долгу, а также другими
поступками, противоречащими традициям рода, может сдерживать центробежные
тенденции как в семье, так и в обществе в целом.
Исторический опыт многих народов свидетельствует, что сохранение памяти о
предках, почитание старших в роду является цементирующим основанием семьи.
И в наших условиях не требуется больших финансовых вложений, чтобы вызвать
интерес в обществе к восстановлению этого основания. Эпизодическое
обращение средств массовой информации к некоторым дворянским, купеческим
династиям прошлой России не решает проблемы. Необходимо восстановить
родовую память не выборочно, а практически у всех россиян. Прошлая и
современная история любой деревни российской глубинки, где практически все
обитатели состоят в близком или дальнем родстве, заслуживает не меньшего
интереса, чем иная дворянская фамилия. Россия, ее прошлое процветание и
величие создавались совместным трудом всего народа. Это был не безликий
процесс слепой стихии, а вполне определенный вклад определенных людей в
развитие государства. При этом специализация в труде осуществлялась как по
территориальному признаку, так и по родовому, фамильному. Принцип
династичности рода ценен был не столько закреплением совокупности навыков,
сколько тем, что на определенной профессиональной основе вырабатывалась
своя жизненная философия, нравственные принципы.
Восстановление родовых, семейных традиций ни в коей мере не означает
возврата к примитивному домашнему производству или обязательному продлению
рабочей династии. Цель состоит в том, чтобы вернуть изначальную ценность
честному труду на семейном ли поприще, на службе ли, производстве, сделать
потребность в труде одним из главных мотивов жизнедеятельности. Отношение к
труду как добродетели может изменить нравственную атмосферу и во многих
молодых семьях. Если в такой атмосфере будут формироваться характеры детей,
то общество в конечном итоге будет нацелено на созидание, а рвачество,
делячество, эгоцентризм вновь станут расцениваться как патология, а не
норма жизни.
Восстановлению духовных основ семьи может способствовать укрепление связей
между поколениями. Чтобы между родителями и детьми не возникла душевно-
духовная «дистанция», нужно не допускать ее между отцом, матерью, с одной
стороны, и их родителями — с другой. Сама природа распорядилась так, что
старшие постигали премудрости бытия, нарабатывали жизненный опыт, когда
младших еще не было. Чем опытнее старшие, тем больше они могут передать
младшим, предостеречь, сохранить их, а главное, своей бескорыстной любовью
учат такой же любви детей и внуков. Не потому ли, что «старые и малые»
более свободны от соображений житейской выгоды, отношения между ними более
искренни и духовны. Если дети лишены такого общения, их души недополучают
любви, семейной теплоты, того, что на всю оставшуюся жизнь делает детство
доброй сказкой, они черствеют, из обихода уходят понятия добра и зла,
духовность заменяется практицизмом. Иными словами, случается то, что в
таком изобилии представлено в нашей повседневности.
Постоянное и тесное сотрудничество трех поколений в семье — не анахронизм,
а необходимое условие разрешения ее кризиса. Способов налаживания такого
сотрудничества достаточно. Государству в конечном итоге было бы выгоднее
доплачивать определенные добавки к пенсиям за воспитание внуков, чем
расходовать большие средства на их перевоспитание в исправительных
учреждениях. Ощутимые льготы по коммунальным услугам таким семьям могут
создать взаимную экономическую заинтересованность в совместном проживании
старших и младших поколений в единой семье. Свою роль в показе опыта
бесконфликтного проживания в семье трех поколений могли бы сыграть средства
массовой информации. Необходимо разрушать стереотипное представление, будто
со стариками невозможно ужиться и молодая семья должна непременно быть
автономной. Этот западный стандарт независимых отношений между поколениями
исподволь переносится на нашу национальную почву как якобы более
прогрессивный. На самом деле, он чужд нашим национальным традициям и не
может служить укреплению кровнородственных связей. Ему следует
противопоставить опыт сложных по возрастному составу семей, рассказывать о
специфике отношений в них: о распределении функций, о способах
предупреждения или преодоления конфликтных ситуаций, о взаимоподдержке и
вообще о том, что позволяет всем членам семьи оставаться близкими, нужными
друг другу людьми. И тогда станет ясно, что некоторые естественные
неудобства совместного проживания многократно перекрываются совпадением
личных и общих интересов, взаимоподдержкой и взаимопомощью.
Важным резервом укрепления семьи является улучшение семейного воспитания в
школе. Частично этот резерв задействован. В последнее время в школах введен
даже специальный курс «Этика и психология семейной жизни». Практическое
значение его для будущих молодоженов не вызывает сомнения, но он
затрагивает только верхний, видимый план семейных отношений. Глубинных же
основ семьи, того, что составляет ее духовную сущность, он не касается, в
то время как исходным положением должно стать раскрытие не столько частных
моментов семейных отношений, сколько фундаментальных основ семьи. Если нет
духовного единения, то при всем умении составлять домашний бюджет, готовить
пищу, шить и даже при знании психологических основ супружеских отношений
семья будет держаться на зыбком фундаменте вещных приоритетов.
Естественно, справиться с такой задачей одному курсу, даже если он будет
расширен и углублен, не под силу. Вся система школьного воспитания и
обучения должна быть направлена на формирование и развитие духовно-
нравственных качеств личности, ориентировать на абсолютные ценности. Более
того, формирование цельного человека связано с его духовным образованием и
развитием.
В соответствии с Российской конституцией наши граждане имеют право выбора
между атеизмом и вероисповеданием, а следовательно, и духовным
образованием. Поэтому курсы, факультативы, воскресные школы основных в
стране конфессий, и в первую очередь православной, к коей относят себя
подавляющее большинство верующих граждан России, — не утопия, а
настоятельная потребность времени, причем сами налогоплательщики, а не
чиновники должны определять, будут ли их дети постигать азы духовной
грамоты, тем более, что в ряде школ уже работают религиозные секты.
Сотрудничество школы и церкви (такой опыт уже есть в Ярославской области),
церкви и учреждений культуры может дать значительные результаты в
воспитании молодежи и школьников. Это, в конечном итоге, не может не
сказаться на преодолении бездуховности, восстановлении высших традиционных
ценностей, которые и составляют прочный фундамент семьи.
( Таким образом, проблемы современной семьи, порожденные
преимущественно духовным оскудением в обществе, могут быть решаемы
на основе обращения к высшим духовным ценностям национальной
культуры.ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: Республика, 1993.
2. Козлов Ю.Ф. Союз короны и креста. Саранск: Мордовское
книжное изд-во. 1995.
3. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995.
4. Платонов О.А. Русская цивилизация. М.: Роман-газета,
1995.
5. Бестужев-Лада И.В. Женщина нового века. //Наука и
религия. 1996. № 3.
6. Социально-политический журнал. 1993. № 4.
7. Спаси и сохрани. Православный медико-просветительский
центр «Жизнь». М., 1996.
