В. Перхавко, В. Перхавко

Во
времена первых великих князей Киевских Олега и Игоря наиболее тесные торговые
контакты Русь поддерживала с Византией, где на рынках можно было приобрести для
феодальной знати дорогие шелковые ткани, украшения, вина, фрукты, оливковое
масло, пряности. Ежегодно вооруженные купеческие экспедиции, организовывавшиеся
князьями, отправлялись в небезопасные поездки в столицу империи по пути «из
варяг в греки». Протяженность его от Балтийского до Черного моря составляла
около 2700 километров, на преодоление которых требовалось не менее 90-95
суточных переходов, а с учетом стоянок — около четырех месяцев. На речных
волоках суда с помощью местного населения перетаскивались по суше, выгруженный
товар перевозился на телегах. И ни один из караванов не был застрахован от
нападений разбойников — не случайно в таких местах то и дело встречаются
зарытые клады монет. Не меньшую опасность представляли штормы на Балтийском и
Черном морях.

Первоначально
восточные славяне имели в своем распоряжении лишь небольшие лодки-однодеревки,
пригодные главным образом для плавания по спокойным рекам и озерам. Постепенно
они научились приспосабливать эти лодки к морским условиям, используя
дополнительную обшивку и ставя мачту с прямым парусом. Такие
усовершенствованные лодки назывались набойными ладьями, или насадами. В XI-XII
веках появились настоящие морские ладьи на шпангоутах, сооружавшиеся целиком из
досок. Их длина достигала 10-12, ширина — 3 метров, грузоподъемность — 15 тонн.
В летописи под 1151 годом впервые встречаем рассказ о сражении на Днепре
специальных военных «ладий» с закрытой палубой для гребцов и площадкой-помостом
для воинов-лучников. Но в большинстве своем древние русы плавали на обычных
торговых грузовых судах, лишь во время войн соответственно оснащавшихся.
Остатки таких ладей (шпангоуты, весла, кили, уключины, скамьи, части мачт и
другие) встречаются при раскопках многих поселений. В Днепре и его притоках
иногда находят и целые средневековые речные челны.

В
сочинении византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении
империей» (середина Х века) содержится колоритное описание условий плавания
древних росов (так греки называли русов) в Константинополь. Пунктом сбора
отправляющихся туда из Новгорода, Смоленска, Чернигова, Любеча и других городов
был Киев, откуда весь караван на специально оснащенных лодках-долбленках
(моноксилах) отправлялся обычно в мае-июне вниз по Днепру к Черному морю.
Передвижение по днепровскому пути, а значит, и торговля с Византией в Х веке
находились под контролем Киева: без ведома княжеских чиновников в
Константинополь не мог отправиться ни один русский купец.

Грозные
противники путешественников — днепровские пороги, где «вода, низвергаясь вниз,
издает громкий страшный гул». Уже их славянские названия говорят сами за себя:
Эссупи («Не спи»), Неасит (Ненасытный), Веручи (Кипящий)… Перед самым
коварным — Неаситом — росы выгружали из лодок все вещи и закованных в цепи
рабов. Далее около шести миль им приходилось переносить грузы и однодревки на
плечах, а ладьи переволакивать на катках до следующего участка чистой воды. На
случай нападения печенегов выставляли стражу. Тем не менее избегать потерь
удавалось далеко не всегда.

Миновав
пороги, делали остановку на острове Святого Григория (современное название —
Хортица) и там у огромного дуба совершали свои языческие жертвоприношения.
Упоминание в сочинении Константина Багрянородного христианских названий
днепровских островов не должно нас смущать: среди его информаторов — воинов,
послов, купцов середины Х века преобладали, конечно, язычники, но имелись уже и
христиане.

Во
время следующей стоянки в устье Днепра (нынешний остров Березань) два-три дня
отдыхали и оснащали ладьи дополнительными парусами, мачтами, кормовыми веслами,
необходимыми для морского путешествия. Затем шли вдоль Черноморского побережья,
ночуя в гаванях. Вплоть до устья росов сопровождали по берегу конные разъезды
печенегов, готовых напасть в любую минуту. За Дунаем начиналась Болгария, с
которой у Руси, очевидно, существовало соглашение о беспрепятственном пропуске
военно-торговых экспедиций, направлявшихся в Византию либо возвращавшихся из
нее. В Констанции (современной Констанце), Конопе, устьях рек Варна и Дичина,
других болгарских гаванях вновь отдыхали, пополняли запасы пресной воды,
закупали у местных жителей провизию. Через много лет археологи обнаружили следы
пребывания россов на западном побережьи Черного моря — изготовленные на Руси
ремесленные изделия XI-XIII веков (бронзовые кресты-складни, овручские шиферные
пряслицы, глиняные поливные яйца-писанки, железные трубчатые дверные замки и
другие).

Дальше,
как сказано, купцов стерегли черноморские шторма и шквалы. «Мучительное и
страшное, невыносимое и тяжкое», по словам Константина Багрянородного, плавание
завершалось в первом византийском порту — Месемврие (современный болгарский
город Несебр), где, видимо, большая часть ладей и воинов оставались в ожидании
торговцев, направлявшихся с товарами дальше в Константинополь.

Облик
византийской столицы ошеломлял воображение наших предков: их деревянные
крепости и скромные жилища разительно отличались от монументальных каменных
построек Константинополя. С восторгом озирали купцы порт, крепостные стены и
башни, особняки знати на центральной улице Меса, ипподром, многочисленные
монастыри и церкви, особенно храм святой Софии с гигантским куполом, огромным
внутренним пространством, роскошным и величественным богослужением… Но,
конечно, главной целью для них являлись бескрайние многоязыкие
константинопольские рынки.

Об
условиях пребывании и торговли купцов из Руси в столице Византии можно узнать
из текстов русско-византийских договоров Х века. Так, по соглашению 907 года,
заключенному после победоносного похода Киевского князя Олега, византийцы
обязались ежегодно в течение шести месяцев ежегодно выдавать русским гостям
довольствие («месячину») — хлебом, вином, мясом, рыбой, овощами, а на обратную
дорогу снабжать корабельными снастями и опять же продовольствием. Им
дозволялось без ограничений посещать общественные бани. Приплывшие из Руси
купцы селились обычно в предместье и должны были входить в город через строго
определенные ворота в сопровождении чиновника группой не более 50 человек и без
оружия. Предполагают (например, академик Г. Г. Литаврин), что размещали их в
казармах, откуда византийские солдаты на лето отправлялись в лагеря. Поэтому в
зимние месяцы русским купцам приходилось покидать Византию. Кстати, только
древние росы после 907 года пользовались привилегией беспошлинно торговать в
Константинополе, «не платяче мыта ни в чем же».

В
сентябре 911 года после длительных переговоров был подписан новый договор Руси
с Византией, подробно регламентирующий взаимоотношения подданных двух
государств. Так, убийство русина или византийца каралось смертью на месте
преступления. За нанесенный удар виновный платил огромный штраф в пять фунтов
серебра. Уличенный в воровстве должен был возместить украденное имущество — в
ряде случаев даже в тройном размере. Если шторм выбрасывал ладьи на берег,
византийцы и русские брали на себя обязательство сохранить уцелевшие товары от
разграбления, а затем помочь жертвам кораблекрушения добраться до конечной цели
их путешествия.

В
договоре, заключенном в 944 году после неудачного похода Великого князя
Киевского Игоря на Царьград, привилегии древнерусских купцов оказались
существенно ограничены. Уже нет упоминания об их праве на беспошлинную
торговлю, зато присутствует запрещение закупать дорогих шелковых тканей
(«паволок») больше чем на 50 «золотников». Отныне гостям из Руси полагалось
иметь при себе серебряные перстни с печатью и грамоту от князя, удостоверявшего
торговые цели их поездки и отвечавшего за их поведение.

В
любом случае статус древнерусского купечества в Византии был довольно высок, о
чем свидетельствует хотя бы тот факт, что купцы состояли в свите вдовы Игоря
княгини Ольги во время ее поездки в Константинополь и получили после
императорских приемов крупные денежные подарки.

Поездки
гостей из Руси в Византию (в том числе и в ее нижнедунайские владения)
продолжались и в XI веке после закончившейся провалом попытки Киевского князя
Святослава закрепиться на Балканах (967-971). С падением Первого Болгарского
царства и установлением господства Византии на его территории границы империи,
а значит, и ее рынки значительно приблизились к землям восточных славян. Теперь
их суда поднимались вверх по Дунаю, заходя в Переяславец (Малый Преслав),
Новиодунум (Исакчу), Доростол (Силистру), ставшие в XI-XII веках крупными
торгово-ремесленными центрами. Летописи называют «гречниками» (ездящими
торговать с грекакми), по всей видимости, не только тех русских купцов, что
направлялись в Царьград, но и посещавших другие области Византийской империи, в
том числе и Нижнее Подунавье, и крымский Херсонес. По свидетельству знаменитого
арабского географа ал-Идриси (1153), какая-то «контора Руси» существовала в
городе Масиунусе (современном Шумене), расположенном к югу от Нижнего Дуная
вблизи Плиски и Преслава. Она представляла собой купеческое подворье, где
останавливались, хранили товары и совершали сделки древнерусские гости.

В
1042 году в результате ссоры и драки греков с восточнославянскими торговцами на
одном из константинопольских рынков был убит некий знатный «скиф» («скифами»
византийцы нередко называли русов), после чего отношения между Русью и
Византией резко обострились. В следующем году сын Великого князя Владимир
Ярославич возглавил последний общерусский поход против империи, но потерпел
сокрушительное поражение. Тогда же, опасаясь заговора, византийские власти
выслали в отдаленные провинции проживавших в столице русских купцов и
воинов-наемников. Лишь в конце правления Ярослава Мудрого (1019-1054) отношения
Киева с Константинополем вошли в нормальное русло: к середине XI века между
ними был заключен новый договор, урегулировавший спорные проблемы. Опять по
Днепру и Черному морю поплыли купеческие караваны с товарами. Как повествуется
в сочинении «Посмертные чудеса святителя Николая» (вторая половина XI века),
чтобы приобрести раба, богатому жителю византийской столицы следовало посетить
специальный рынок, «идеже русьтии купци приходяще челядь продають».

Как
и прежде, на пути «из варяг в греки» купцов подстерегали морские пираты и
кочевники — половцы, вытеснившие печенегов. Значительный ущерб терпели гости и
во время феодальных междоусобиц. Под 1084 годом в Ипатьевской и Радзивилловской
летописях помещено известие о нападении воинственного волынского князя Давыда
Игоревича на «гречников» в Олешье (порт в устье Днепра) и захвате всего их
имущества. Поскольку значительная часть перевозимых товаров принадлежала
киевским князьям, они уже в XII веке принимали меры по охране караванов, как от
своих разбойников, так и от половцев. Так, в 1167, 1168 и 1170 годах Мстислав
Изяславич и Ростислав Мстиславич с союзниками снаряжали крупные военные
экспедиции для охраны днепровского торгового пути. Княжеские дружины обычно
ждали купцов в районе порогов или у Канева, откуда сопровождали до Киева.

Политические
и военные конфликты, набеги кочевников, конечно, затрудняли торговлю между
Русью и Византией, однако не могли ее вовсе прекратить. Русско-византийские
торговые контакты продолжались и после захвата в 1204 году крестоносцами
Константинополя, и после опустошительного монгольского нашествия на Русь.
Выходцы из восточнославянских земель, в том числе и купцы, составляли довольно
многочисленную колонию, образовавшую в центре столицы империи русский квартал —
целую улицу с жилыми домами, лавками, храмами.

Купцы
из Руси ездили и в другие крупные торговые центры Византии — Херсонес и
Фессалоники (летописная Солунь, современное русское название — Салоники).
Последние славились своей ежегодной осенней ярмаркой, куда съезжались
коммерсанты из разных стран и областей Европы, Азии, Африки. Вот как описал эту
ярмарку митрополит Фессалоникийский Евстафий, живший в XII веке: «Палатки
купцов, выстроенные одна против другой, тянулись ровными рядами; отстоя далеко
друг от друга, эти ряды создавали в середине широкий проход для густых толп
народа. (…) Заполняло прилавки — все на свете, что создается руками ткачей и
прях, все решительно товары из Беотии и Пелопонесса, все, что торговые корабли
везут к эллинам из Италии. Немалую долю вносят также Финикия, Египет, Испания и
Геракловы столпы, славящиеся лучшими в мире коврами. Все это купцы привозят
прямо в древнюю Македонию и Фессалоники, а города Евксинского Понта сначала
посылают свои товары в Византию и лишь затем обогащают ими ярмарку: множество
вьючных лошадей и мулов везут из Византии их дары». Среди восточноевропейских
товаров Ефстафий упоминал вяленую рыбу, красную и черную икру, воск, мех белого
зайца. Сравнительно недалеко от Фессалоник находился знаменитый Афон. Здесь, на
Святой горе, наряду с греческими, армянским, грузинским, болгарским, сербским,
с XI-XII веков существовали и два русских монастыря. В них, видимо, покончив с
торговыми делами, заезжали из Фессалоник русские купцы. Хотя, надо отметить,
Средиземное море не было ими освоено так хорошо, как Черное, которое восточные
авторы порой называли даже «Русским».

Плавали
древнерусские купцы и к берегам Северной Африки. Европейский негоциант и
путешественник Вениамин Тудельский (XII век) встречал их в Александрии.

После
удачных походов Великого князя Киевского Святослава против государства волжских
булгар и Хазарского каганата (965-966) значительно усилились позиции Руси и на
Волжском торговом пути. Уже в то время Волгу нередко именовали «Русской рекой»,
что свидетельствовало об активном ее использовании русскими купцами и
иноземцами, совершавшими встречные вояжи.

В
X веке древнерусских гостей можно было встретить не только на рынках городов
Поволжья. Объединяясь в вооруженные караваны, они иногда доставляли на лошадях
и верблюдах меха, выделанную кожу, лен, прибалтийский янтарь и невольников в
крупнейший торговый центр Средней Азии — Хорезм. В XI столетии суда русов
видели на Каспии, у персидского города Амоля. По пути в Персию, двигаясь от
устья Волги вдоль западного побережья Каспийского моря, корабельщики заходили в
Дербенг и Баку. Сухопутные дороги вели из Азербайджана в Армению и Грузию, хотя
о пребывании там купцов из Руси нам ничего не известно.

В
1245 году папский посол Плано Карпини, направлявшийся через Киев и южнорусские
степи в столицу Монгольской империи — Каракорум, встретился с русскими
восточнее Каспия, в среднеазиатском городе Ургенче.

Издревле
наши предки плавали не только по южным, но и по северным морям, особенно по
Балтике, заходя в Данию, Швецию, Германию, славянское Поморье. Первое
знакомство восточных славян с Балтийским («Варяжским») морем относится к IX
веку. В «Повести временных лет» описывается «путь из варяг в греки», а из Грек
по Днепру, и вверх Днепра волоки до Ловоти, и по Ловоти внити в Илмерь озеро
великое, из него же озера потечеть Волхов и втечеть в озеро великое Нево, и
того озера уст внидет в море Варяжское». Что касается торговцев из Южной и
Западной Руси, они могли попасть на Балтику и более короткой дорогой,
проходившей по Западной Двине через земли древних латышских племен. Путь по
Неману был не столь востребован.

Мореходы-новгородцы
с давних пор бороздили неспокойные воды Балтийского моря на своих небольших
суденышках, добираясь туда по Волхову, Ладожскому озеру и Неве. Они доставляли
пушнину, воск, мед и другие товары в Германию, Польшу, Скандинавию и даже —
через Северное море — на Британские острова, где русские меха хорошо знала и
ценила местная аристократия. При этом, конечно, много судов тонуло во время
штормов и подвергалось пиратским нападениям. Например, летописи под 1130 годом
отмечают гибель плававших на шведский остров Готланд семи ладей вместе с людьми
и товарами. В 1142 году на возвращавшиеся домой по Балтике новгородские ладьи
напали шведские пираты. В немецкой хронике Саксона Грамматика помещено известие
об ограблении в 1157-м датским королем Свеном III русских купеческих судов в
районе Шлезвига.

К
счастью, не все правители грабили гостей. Иные, наоборот, старались привлечь их
в свои владения. Так, захватив в середине XII века Любек, саксонский герцог
Генрих Лев направил в северные государства, включая и Русь, послов, возвестивших
купцам свободный проезд к городу.

Об
активности Киевской Руси свидетельствуют не только средневековые авторы, но и
материалы археологических раскопок в древних портах и поселениях на территории
Швеции, Польши, Германии. Так, у города Ростока на балтийском побережьи
обнаружен сребреник Великого князя Киевского Владимира Святославича (начало XI
века); монеты князя Владимира и его сына Ярослава Мудрого попадались археологам
и в Швеции. На острове Готланд нашли серебряные палочновидные слитки — так называемые
гривны новгородского происхождения, часть которых помечена надписями и знакам,
что позволило установить имя одного из владельцев слитков — купца Гостяты. Ими
в безмонетный период (XII-XIV века) купцы из Руси расплачивались за очень
крупные покупки (каждый весил от 160 до 200 граммов).

Частые
и длительные поездки в европейские страны заставляли русских купцов основывать
там свои торговые подворья, возводить церкви. С XIII века русские кварталы
существовали в Риге, Ревеле (современный Таллинн) и Тарту, а в городе Висби на
Готланде и крупнейшем торговом центре Швеции — Сигтуне действовали православные
храмы. Позднее, в XIX-XV веках, русская церковь святителя Николая упоминается и
в Риге — среди ее прихожан преобладали торговые люди из Руси.

По-разному
именовали Балтийское море в эпоху средневековья — «Восточным», «Варяжским»,
«Скифским». Живший в XII веке немецкий хронист Гельмольд записал еще одно его
название — «Русское», что опять же говорит об активности тогдашних наших купцов
на Балтике. Это обстоятельство вызывало недовольство купечества Дании, Швеции и
северогерманских городов. Последние в XII веке образовали мощный торговый союз
(«Ганза»). Опасаясь конкуренции, они стремились изолировать Русь от Балтики,
оттеснить ее с завоеванных позиций. Участились нападения на караваны русских
(преимущественно новгородских) купцов в Дании и Швеции. Вспыхивали даже войны,
в которых новгородцам в итоге удалось «замирить» противников, после чего в
конце XII — XIII веке отношения Новгорода и Смоленска с Готландом и северогерманскими
городами были урегулированы в ряде взаимовыгодных торговых договоров.

Однако
в целом позиции Руси на Балтике после XIII века оказались ослабленными и в
последующие два столетия русские купцы гораздо реже плавали по Балтийскому морю
— их сделки с иноземными гостями осуществлялись теперь преимущественно на
рынках Новгорода, Пскова, Смоленска, Риги, Ревеля.

Наряду
с морскими торговыми маршрутами восточные славяне очень рано освоили и
сухопутные, протянувшиеся в широтном направлении и связывавшие Древнюю Русь
прежде всего со странами Центральной и Западной Европы. По крайней мере со
второй половины IX века их повозки и вьючные лошади проторили дорогу из Киева к
верховьям Дуная, в Баварию. Именно здесь они впервые упоминаются в таможенном
уставе верхнедунайского города Раффельштеттена, составленном около 903-906
годов. В нем сказано о славянах из Руси («ругах») и Чехии, прибывающих
торговать в Баварию и обязанных уплачивать определенную пошлину с ввозимых
товаров. «Ругами» в средневековых западноевропейских источниках подчас
назывались именно русы. Поэтому этот термин не должен нас смущать, хотя и
вызывает скептицизм у некоторых немецких ученых, полагающих, что речь здесь
идет о давно исчезнувшем германском племени ругов.

Наличие
транзитного торгового маршрута из Баварии через Чехию, Польшу, Южную Русь в
Хазарию подтверждается сведениями так называемого Баварского географа последней
трети IX столетия.

Путь
русских купцов из Киева на Верхний Дунай пролегал через Краков и Прагу, о чем
свидетельствует испано-арабский путешественник Ибрагим ибн Якуб, в 965-966
годах посетивший западнославянские земли: «Город Фрага (Прага) построен из
камня и извести, и он самый богатый из городов по торговле. Приходят к нему из
города Крако (Кракова) русы и славяне с товарами».

Особенно
оживленные контакты Русь поддерживала в XI-XII веках с баварским городом
Регенсбургом, где даже существовали «Русские ворота», упомянутые в документе
1170 года. Находясь на Дунае, на перекрестке важных торговых путей, Регенсбург
одно время являлся резиденцией Каролингов, а в X-XII веках — столицей
герцогства Бавария. В восточнославянских землях археологи находят серебряные
денарии, отчеканенные в Регенсбурге в тот период. В начале XII столетия аббат
регенсбургского монастыря святого Якова Маврикий получил в подарок от «государя
и других знатных лиц богатейшего города Киева» столько мехов, что на вырученные
от их продажи деньги смог завершить строительство монастыря.

Доставка
товаров на большие расстояния по суше требовала значительных издержек,
связанных в основном с уплатой пошлин на границах княжеств, королевств,
герцогств. Местом взимания таможенных сборов для купцов, следовавших в
Регенсбург, в XII веке являлся город Эннс в Австрии. Согласно установленному в
1191 году тарифу, проходя через Эннс, «повозки, направляющиеся на Русь либо из
Руси, платят 15 денариев» с каждой.

Существовала
еще одна, более южная, дорога из Галицко-Волынской Руси на Верхний Дунай,
пролегавшая через карпатские перевалы, Закарпатье и Венгрию. Одна из статей
Эстергомского таможенного устава XIII века гласит: «Купец, пришедший из Руси с
одним конем, пусть входит в Пешт или Эстергом, или в другое место, и, подобно
тем, которые везут дорогие меха, платит полмарки».

Стоявший
на правом берегу Дуная на границе со Словакией крупный торговый центр Эстергом
с конца X до середины XIII столетия являлся столицей Венгрии и резиденцией
венгерских королей. Он соединял Южную Русь с Веной и Регенсбургом и поэтому
часто посещался курсировавшими туда и обратно купцами.

Несмотря
на постоянные политические и военные конфликты Руси с Польшей, древнерусские
гости ездили туда довольно часто — и не только ради транзита в Чехию и
Германию. Например, ежегодно в польский город Сандомир поступали сотни телег,
нагруженных солью из прикарпатских месторождений. В обмен из Польши везли
сукно, свинец и другие цветные металлы, а также транзитные товары из Западной
Европы. Первый польский хронист Галл Аноним писал в начале XI века: «Край
польский от путей пилигримов удален и никому, кроме немногих идущих на Русь
ради торговли, не известен». Прочные торговые связи с Русью имел город Вроцлав,
где в эпоху средневековья тоже существовали «русские» ворота и «русская» улица.

***

Предстающая
перед нами картина путешествий древнерусских купцов в «иные земли» поистине
впечатляет. Нет необходимости лишний раз повторять, что, не говоря об их
политико-экономическом значении, эти торговые одиссеи заметно расширяли
кругозор человека Киевской Руси. Ведь книжники не только из переводной
литературы, но также из рассказов бывалых гостей черпали сведения о
Средиземноморье, Северной Африке, Аравии, Индии, Китае…