Муниципальное Образовательное Учреждение
Средняя Общеобразовательная Школа № 2Всероссийский литературный творческий конкурс, посвященный 200-летию со дня
рождения Ф.И. Тютчева«Жизни блаженство в одной лишь любви…»
(«История любви» Ф.И. Тютчева)Ученица 10 класса «В»
Чекалкина Юлия
Учитель: Сотина
Ирина Викторовнаг. Новокубанск
2003 год
Содержание1. Вступление 2
2. «Я помню время золотое…»
(Первая любовь Ф.И. Тютчева) ………………………………………….33. «Твой милый образ, незабвенный…»
(Первая жена Ф.И. Тютчева)………………………………………………74. «Люблю глаза твои, мой милый друг…»
(Вторая жена Ф.И. Тютчева) …………………………………………….. 85. «О, ты последняя любовь…»
(Последняя любовь Ф.И. Тютчева) …………………………………… 106. Заключение ………………………………………………………………12
Любовь – великое чувство. Оно возвышает, окрыляет человека, делает
его жизнь осмысленной. Во власти этого чувства были многие русские и
зарубежные поэты и писатели. Это может быть любовь к одному человеку, и она
прошла с ним через всю жизнь, сквозь все беды и невзгоды. Но это
встречается крайне редко. Примером такого чувства является любовь Петрарки
к Лауре. А иногда поэт влюбляется не раз, но всё равно чувство любви не
мельчает, а, наоборот, с возрастом только углубляется.
Такой же сложной «жизнь сердца» была у Федора Ивановича Тютчева, по
утверждению его биографов. В письме к дочери Дарье он признавался, что
несет в своей крови «это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее
всякое равновесие в жизни, эту жажду любви…». «Жизни блаженство в одной
лишь любви» — эта строка из стихотворения Ф.И.Тютчева вполне могла бы стать
эпиграфом по всей его жизни. Стихотворение, из которого данная строчка
заимствована, представляет собой перевод лирической миниатюры И.В. Гёте.
Тютчеву в момент его написания было 67 лет. И фраза эта в устах человека,
много пережившего и перечувствовавшего, познавшего «радость и горе в живом
упоенье», звучит как откровение.
Предмет, занимавший Федора Ивановича непрерывно, от юности до
гробовой, можно сказать, доски, — были женщины и отношения с ними. Тяга
Тютчева к женщинам была поиском места, где можно, хотя бы ненадолго,
облегчить мучительный личностный груз, и места, где можно приникнуть к
таинственным, бьющим извечно, энергиям жизни. «Или весенняя то нега – или
то женская любовь?» — вот от чего, освежённая и отдохнувшая, «играла кровь»
Тютчева.
Прежде всего, что бросается в глаза в поэзии Федора Ивановича и
резко отличает её от поэзии его современников в России – это совершенное
отсутствие грубого эротического содержания. Она не знает их «разымчивого
хмеля», не воспевает ни «цыганок» или «наложниц», ни чувственных восторгов;
в сравнении с другими поэтами одного с ним цикла его муза может называться
не только скромною, но как бы стыдливою. И это не потому, чтобы психический
элемент – «любовь» — не давал никакого содержания его поэзии. Напротив.
Важное значение в его судьбе, параллельно с жизнью ума и высшими призывами
души должно быть отведено внутренней жизни сердца, и эта жизнь не могла не
отразиться в его стихах. Но она отразилась в них только той стороною,
которая одна и имела для него цену, — стороною чувства, всегда искреннего,
со всеми своими последствиями: заблуждением, борьбой, скорбью, раскаянием,
душевною мукою. Ни тени цинического ликования, нескромного торжества,
ветреной радости.«Я помню время золотое…»
Первой, ранней любовью поэта была Амалия Максимилиановна Крюденер.
Они познакомились во второй половине 1823 года, когда приписанный
сверхштатным чиновником к русской дипломатической миссии в Мюнхене
двадцатилетний Федор Тютчев уже освоил свои немногочисленные служебные
обязанности и стал чаще появляться в свете. Пятью годами моложе его была
графиня Амалия Максимилиановна Лерхенфельд. Но влечение, которое молодые
люди почувствовали друг к другу с первых встреч, отметало все сомнения по
поводу их разного положения в обществе.
Пятнадцатилетняя красавица взяла под своё покровительство
превосходно воспитанного, чуть застенчивого русского дипломата. Теодор (так
звали здесь Федора Ивановича) и Амалия совершали частые прогулки по
зеленым, полных древних памятников улицам Мюнхена.
Их восхищали поездки по дышащим стариной предместьям, и дальние
прогулки к прекрасному Дунаю, с шумом пробивающему себе дорогу сквозь
восточные склоны Шварцвальда. О тех временах осталось слишком мало
сведений, но зато картину их воссоздают воспоминания Тютчева о прежней
влюбленности, написанные спустя 13 лет после первой встречи с Амалией и
посвященное ей:Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.И на холму, там где, белея,
Руина замка вдаль глядит,
Стояла ты, младая фея,
На мглистый опершись гранит,Ногой младенческой касаясь
Обломков груды вековой;
И солнце медлило, прощаясь
С холмом, и замком, и тобой.И ветер тихий мимолётом
Твоей одеждою играл
И с диких яблонь цвет за цветом
На плечи юные свевал.Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.И ты с веселостью беспечной
Счастливый провожала день;
И сладко жизни быстротечной
Над нами пролетала тень.К периоду этой любви поэта можно отнести ещё стихотворения: «К.Н.»
(«Твой милый взор, невинной страсти полный…»), «К Нисе», «Проблеск», «Друг,
откройся предо мною…»
За год знакомства Федора Ивановича с Амалией Максимилиановной, того
самого «времени золотого», Тютчев был настолько очарован своей юной
избранницей, что стал всерьез подумывать о женитьбе. Графиня в свои
шестнадцать лет выглядела очаровательной, у неё было множество поклонников,
что, видимо, вызывало ревность поэта. В числе её поклонников оказался и
барон Александр Крюденер, секретарь посольства, товарищ Тютчева. Набравшись
смелости, Федор Иванович решился просить руки Амалии. Но русский дворянин
показался её родителям не такой уж выгодной партией для их дочери, и они
предпочли ему барона Крюденера.
По настоянию родителей Амалия, несмотря на нежные чувства, которые
она питала к Тютчеву, всё же дала согласие на брак с Крюденером. Юный
дипломат был совершенно убит горем. Тогда-то и должна была, по всей
вероятности, произойти та самая загадочная дуэль Федора Ивановича с кем-то
из его соперников или даже с одним из родственников Амалии. Но в конце
концов, по словам дядьки Федора Тютчева Николая Афанасьевича Хлопкова, для
него «всё кончилось благополучно».
Неизвестно, пожалела ли потом Амалия Максимилиановна о своём
замужестве, но дружеские чувства к поэту сохранила и при каждом удобном
случае оказывала Федору Ивановичу любую, хоть маленькую услугу.
Уже после отъезда Крюденеров Тютчев пишет в письме родителям:
«Видите ли вы иногда г-жу Крюденер? Я имею основание предполагать, что она
не так счастлива в своём блестящем положении, как бы я для неё желал.
Милая, прелестная женщина, но какая несчастливая! Она никогда не будет так
счастлива, как она того заслуживает. Спросите её, когда Вы её увидите,
помнит ли она ещё о моём существовании. Мюнхен очень изменился со времени
её отъезда».
Располагая большими связями при русском дворе, будучи близко
знакомой с всесильным графом Бенкедорфом, она через него не раз оказывала
Федору Ивановичу и его семье дружеские услуги. Амалия Крюденер во многом,
например, способствовала переезду Тютчева в Россию и получению Федором
Ивановичем новой должности. Поэт всегда страшно неудобно чувствовал себя,
принимая эти услуги. Но иногда выбора у него не было.
С годами Тютчев и Амалия встречались всё реже и реже. Ещё в 1842
году барон Крюденер был назначен военным атташе при русской миссии в
Швецию. В 1852 году он скончался. Через некоторое время Амалия
Максимилиановна выходит замуж за графа Н.В. Алерберга, генерал-майора. У
Тютчева же были свои заботы – увеличение семьи, служба, которая так и
осталась ему в тягость…
И все-таки судьба ещё дважды подарила им дружеские свидания, ставшие
достойным эпилогом их многолетней привязанности. В июле 1870 года Федор
Иванович лечился в Карлсбад. В это время сюда на целебные воды съезжалась
европейская и русская знать, многие были знакомы Тютчеву. Но самой
радостной для него стала встреча с Амалией Максимилиановной, которая с
мужем также приехала на лечение.
Прогулки с пожилой, но всё ещё сохранившей привлекательность
графиней вдохновили поэта на одно из самых прекрасных его стихотворений. 26
июля, возвратившись в гостиницу после прогулки, он написал стихотворное
признание:Я встретил вас – и всё былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое –
И сердцу стало так тепло…Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас, —Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне, —
И вот – слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, —
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..Последняя их встреча произошла 31 марта 1873 года, когда у своей
постели уже разбитый параличом поэт вдруг увидел Амалию Максимилиановну.
Лицо его сразу просветлело, в глазах показались слезы. Он долго молча на
неё смотрел, не произнося от волнения ни слова. А на следующий день Федор
Иванович дрожащей рукой написал несколько слов дочери Дарье: «Вчера я
испытал минуту жгучего волнения вследствие моего свидания с графиней
Адлерберг, моей доброй Амалией Крюденер, которая пожелала в последний раз
повидать меня на этом свете и приезжала проститься со мной. В её лице
прошлое лучших моих лет явилось дать мне прощальный поцелуй. Амалия
пережила Тютчева на пятнадцать лет. Амалия Лерхенфельд и Федор Тютчев
смогли пронести свою любовь через всю жизнь. Это было настоящее чувство.«Твой милый образ, незабвенный…»
Были в жизни Тютчева встречи и с другими любившими его и любимыми им
женщинами.
В 1826 году он обвенчался с Элеонорой Петерсон. «…Нигде человек не
был столь любим другим человеком, сколь я любим ею. Я могу сказать…, что в
течение одиннадцати лет не было ни одного дня в её жизни, когда… она не
согласилась бы, не колеблясь ни мгновенья, умереть за меня», — писал Тютчев
впоследствии в одном из писем к родителям. К Элеоноре Петерсон обращено
стихотворение «Ещё томлюсь тоской желаний…»
В 1838 году 28 августа / 9 сентября Элеонора Тютчева умирает от
нервного и физического потрясения.
Элеонора с тремя дочерьми возвращалась на корабле «Николай I» из
России в Италию. На корабле происходит пожар, но жена Тютчева выказала во
время катастрофы полное самообладание и присутствие духа, но и без того
слабое здоровье её было окончательно подорвано пережитым в эту страшную
ночь. Смерть жены потрясла поэта, омрачив многие годы горечью
воспоминаний:Твой милый образ, незабвенный,
Он предо мной везде, всегда,
Недостижимый, неизменный,
Как ночью на небе звезда…После смерти первой жены – Элеоноры на жизненном небосклоне поэта
засверкали две звезды, одинаковые по силе и неизбывности своего чувства.
Эти звезды – две женщины – Эрнестина Федоровна Тютчева и Елена
Александровна Денисьева – Нести и Лёля.«Люблю глаза твои, мой милый друг…»
Тютчев обвенчался с Эрнестиной Дернберг, вдовой немецкого барона
Фрица Дернберга. С ней поэт познакомился ещё в 1833 году во время карнавала
в Мюнхене. Молодой женщине, одной из первых красавиц, уже тогда удалось
покорить сердце поэта. Эрнестине суждено было пройти по жизни рядом с
Федором Ивановичем до конца его дней и в полном смысле стать его ангелом-
хранителем. Чувством к Эрнестине вызваны строки ещё одного тютчевского
шедевра – «Люблю глаза твои, мой милый друг…»
Эрнестина боготворила Тютчева, хотя была сброшена его человеческой
слабостью в бездну страданий, в море печали.
В минуты великой радости и в пору глубокого отчаянья у изголовья
страждущего, больного духом и телом поэта склонялась верная Нести. Это она
в пору его великого горя, после утраты Лёли, сказала любопытствующим и
злорадствующим: «… его скорбь для меня священна, какова бы ни была её
причина». Величие и красоту её души Тютчев оценил давно.Не знаю я, коснется ль благодать
Моей души болезненно-греховной,
Удастся ль ей воскреснуть и восстать,
Пройдет ли обморок духовный?
Но если бы душа могла
Здесь на земле, найти успокоенье,
Мне благодатью ты б была –
Ты, ты, моё земное провиденье!..Любить и заставлять страдать – удел Тютчева. Осознание этого
тяготило его, ужасало и отталкивало от собственного «я». В такие минуты
Тютчев-поэт отторгался от Тютчева-человека.
Как-то он застал её сидящей на полу, с глазами, полными слёз. Вокруг
были разбросаны письма, которые они писали друг другу. Почти машинально она
брала их из пачек одно за одним, пробегала глазами дорогие её памяти строки
любви и признаний и также машинально, словно механическая заведенная кукла,
бросала в огонь камина тонкие, пожелтевшие листки. Они корчились в пламени,
пока черными клочковатыми обрывками их не затягивало внутрь вытяжной трубы.Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело…О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут.
Любви и радости убитой!..Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени, —
И страшно грустно стало мне.
Как от присущей милой тени.Что можно в этом изменить, что исправить слишком поздно. Тринадцать
лет назад, когда вся эта история только началась, он написал жене
искреннее, пронизанное душевной мукой письмо: «Ах, насколько ты лучше меня,
насколько выше! Сколько достоинства и серьезности в твоей любви, и каким
мелким и жалким я чувствую себя рядом с тобой!.. Увы, это так, и я вынужден
признать, что хотя бы ты и любишь меня в четыре раза меньше, чем прежде, ты
все же любишь меня в 10 раз больше, чем я того стою. Чем дальше, тем больше
я падаю в собственном мнении, и когда все увидят меня таким, каким я вижу
самого себя, то дело моё будет кончено. Какой-то странный инстинкт всегда
заставлял меня оправдывать тех, кому я внушал отвращение и неприязнь».
Нести в великой любви к Тютчеву возвысилась до понимания его
испепеляющих сердце страданий. Удары судьбы, сыпавшиеся на Тютчева, она
ослабляла своим присутствием, своей готовностью защитить, принять,
простить. Она примиряла его с самим собой, бичующий кнут самоистязаний и
горьких раскаяний Нести приглушала своим прощением… Он себя никогда не
простил…Две параллели,, в жизни неслиянны.
Неразделимо устремились в высь
И осиялись светом первозданным –
В стихе одном два ангела слились.
Какой же была последняя любовь в жизни Тютчева?
Когда Федору Ивановичу было 47 лет, началось любовное увлечение,
обогатившее русскую поэзию бессмертным лирическим циклом. «Денисьевский
цикл» — вершина любовной лирики Тютчева. 24-летняя Елена Александровна
Денисьева училась в Смольсокм институте с дочерьми Федора Ивановича. Они
полюбили друг друга и 14 лет были связаны узами гражданского брака и двумя
детьми до смерти Денисьевой.
Этой любви сопутствует мотив страдания. Им чревата сама ситуация
отношений двух любящих, но лишенных возможности соединить свои жизни,
людей. Но не только внешними обстоятельствами сформировано чувство. Любовь
Денисьевой, страстная и по сути жертвенная, потрясла Тютчева и, по его
признанию, спасла от обычных приступов меланхолии, тоски. Острота и сила
этого чувства были таковы, что внешняя, условная жизнь его не могли ни
сдержать, ни подчинить себе. Соприкоснувшись с ним, Федор Иванович обрёл
новый эмоциональный опыт и, как всегда, обнаружил его в поэзии не только
там, где он погружен в душевную глубину собственного переживания, но порой,
даже более зримо, там, где душа обращена вовне – к природе.
О личности возлюбленной поэта вспоминал А.И. Георгиевский, муж
сестры Е.А. Денисьевой: «… природа одарила её большим умом и остроумием,
большою впечатлительностью и живостью, глубиною чувства и энергией
характера…». К «Денисьевскому циклу» относятся замечательные по своей
психологической глубине стихотворения: «О, как убийственно мы любим…»,
«Предопределение», «Последняя любовь», «Чему молилась ты с любовью…», «Я
очи знал…», «Не говори: меня он как и прежде любит…», «О, не тревожь меня
укорой справедливой!», «Не раз ты слышала признанье…»
«Денисьевский цикл» как «роман в стихах» обладает необычайно
своеобразной структурой, совсем не традиционной для литературного
изображения любви, не знающей подобия в прозаических произведениях.
Едва ли прошло много времени, как поэт почувствовал волю рока в
связавшем его и Елену Александровну чувстве. Слово не раз появляется в
стихах 1850-1851 годов, иногда отзываясь преследующим повтором:Любовь, любовь – гласит преданье –
Союз души с душой родной –
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И… поединок роковой…
«Предопределение»Красота мастерства, самоотверженность, бескорыстие живых,
«пламенных» чувств женщины, подарившей лирическому герою «волшебство», чудо
любви, не могут не вызвать восхищения. Подчеркивая духовное богатство и
нравственную высоту любящей женщины, поэт поднимает её до уровня мадонны.
Хотя и не произносит этого слова.
В ряде стихотворений «денисьевского цикла» нашла отражение драма
любви, возникшая по вине социальных обстоятельств. Тютчев, будучи женатым
на Эрнестине Дернберг и имея от неё троих детей, не считал себя вправе
разорвать узы законного брака, к тому же он по-своему любил жену
благодарной любовью поэта и очень дорожил её чувствами к себе. Но самые
тяжелые испытания выпали все же на долю Денисьевой. Быть отвергнутой
обществом и родным отцом, подвергнутой жесточайшим обвинениям – эту горькую
чашу бедной женщине пришлось испить до дна.О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей.Стихотворение «Последняя любовь», написанное в «денисьевский
период», принадлежит к числу шедевров русской лирики. Это стихотворение
проникнуто желанием остановить «чудное мгновенье». Это заклинание,
обращенное к всемогущей судьбе с просьбой продлить очарование предзакатной
любви.
В течение 14 лет продолжались отношения Тютчева и Денисьевой. У них
было трое детей. Смерть Елены Александровны от чахотки 4 августа 1864 года
была невосполнимой утратой для поэта.
Стихотворение «Весь день она лежала в забытьи» — последнее из
произведений «денисьевского цикла»:Весь день она лежала в забытьи,
И всю её уж тени покрывали,
Лил теплый летний дождь – его струи
По листьям весело звучали.Это стихотворение показывает сколь велико, поистине безмерно
человеческое горе в момент прощания с близким и дорогим существом,
подарившем поэту «блаженство» «последней любви». Из воспоминаний
Ф.И.Тютчева «… когда через 14 лет он потерял ту, которую так безумно и
страстно любил, не был уже способен ни на какую активную деятельность».
Смерть любимого человека, по собственному его меткому выражению, «сломившая
пружину его жизни», убила в нём даже желание жить, и последние 9 лет он
просуществовал «под постоянным нестерпимым гнётом мучительного позднего
раскаяния…»Ф.И. Тютчев на протяжении всей своей жизни любил нескольких женщин.
Любил их глубоко, возвышенно, искренне. Чувства поэта к каждой возлюбленной
были неподдельными. Им часто сопутствовало страдание. Но они внесли в жизнь
поэта необычайную глубину, страстность, беззаветность. Не было бы этих
женщин, не было бы и замечательных стихов, в которых поэт обнажил свою
душу, приоткрыл тайну прекрасного чувства – любви.
