Еще
недавно социальную структуру Аршакидской державы некоторые исследователи
уверенно определяли как феодальную. Представители знатных парфянских родов и
царские вельможи (вазурги), мелкие владетели и полузависимые князьки,
управители областей и другие сановники рассматривались при этом как
находившиеся на разных ступенях иерархической лестницы вассалы верховного
сюзерена — «царя царей». К числу проявлений «феодализации»
парфянского общества относили распространение единообразного костюма воина,
сложный ритуал придворных церемоний, пышную титулатуру и другие чисто внешние
признаки. Однако новые материалы (и прежде всего данные хозяйственных
документов) не укладываются в эту схему. Общая картина, которая сейчас только
смутно вырисовывается, оказывается намного сложнее, и для ее твердого
обоснования потребуется еще немало новых фактов. Пока еще можно говорить только
об отдельных элементах общественного устройства Парфянского государства и об основных
тенденциях в его социальной жизни. 

Во-первых,
нет никаких оснований считать, что социальная структура парфянского общества
оставалась неизменной на протяжении всех пяти веков его существования.
Во-вторых, следует учитывать, насколько принципиально различные по своему
общественному и экономическому устройству социальные организмы оказались
объединенными в политических рамках «Великой Парфии»: здесь были и
эллинистические города, сохранявшие самоуправление, и мелкие арабские княжества
с очень сильными традициями патриархально-родового устройства, и полузависимые
царства, управлявшиеся где родичами «царя царей», а где местными
династиями и сохранявшие право выпускать свою монету. Здесь были и экономически
сильные храмовые поместья, и частновладельческие поместья — дастакерты с
прикрепленными к земле рабами, и свободные землевладельцы, жившие по
традиционным нормам общинного уклада, и рабы-военнопленные (аншахрик —
«иноземные»). 

Плиний
писал, что парфяне владеют восемнадцатью царствами. Позднее их называли
«царями племен», и в этом, очевидно, содержится один из ключей к
пониманию внутреннего устройства Парфянского государства. Номады-парны,
оказавшись в роли создателей одной из самых могущественных мировых держав
своего времени, еще долго, видимо, сохраняли пережитки кочевнических родовых
традиций. Именно этим, а не «феодализацией» следует объяснять ту
особую роль, которую в течение всей истории Парфянской державы играли
могущественные роды парфянской знати — Карены, Сурены, Михраны и др., имевшие
каждый свое войско. К пережиточным явлениям родо-племенной организации
относится и сохранение у парфян общегосударственного совета родовой знати. 

Пока
можно судить только о военно-политической организации, которую создали
Аршакиды, чтобы удержать в своих руках завоеванные страны: она была достаточно
гибкой и приспособленной к особенностям и традициям каждой области. Так, в
западных областях засвидетельствованы названия должностных лиц, восходящие —
через Селевкидов — к греческой номенклатуре чиновников («стратег Месопотамии
и Парапотамии«, »архос (глава) арабов» — в долговом контракте из
Дура-Европос) или к еще более древним ахеменидским терминам (аркапат —
«начальник крепости»). Местные титулы и звания иранского
происхождения существовали и в Закавказье (битахш, или питиахш, —
«наместник», «занимающий второе место»), и в Восточном
Иране (нахвадар, ноходар, — «держащий первое место»). Более подробно
(благодаря хозяйственным документам из Нисы) исследовано административное
деление, существовавшее на восточной окраине Аршакидской державы — в собственно
Парфии. Здесь оно было трехступенчатым: дизпат (правитель селения или небольшой
крепости с прилегающими землями) подчинялся сатрапу (шахрап), управлявшему в
отличие от ахеменидской эпохи сравнительно небольшой областью, а над сатрапами
стоял марзбан («охраняющий границу»), ведавший более крупной
административно-территориальной единицей (все эти термины иранского
происхождения). Видимо, по областям различалась и система налогообложения. 

Подобная
система административного устройства, приспособленная к особенностям каждой
области, могла обеспечить управление огромной державой лишь в условиях сильной
царской власти, но когда она ослабевала, немедленно проявлялась тенденция к
децентрализации. Соперничество между родами парфянской знати усиливало эту
тенденцию. Еще одна могущественная внутренняя сила, противостоявшая власти царя
в Парфии, — экономически развитые города Месопотамии. Их неоднократные
антиаршакидские выступления во II-I вв. до х.э. — косвенное подтверждение того,
что Аршакиды пытались нарушить их традиционный статус. Каковы бы ни были
процессы, происходившие в социально-экономической жизни месопотамских городов
парфянского времени, ко II в. х.э. уже не наблюдается никаких резких проявлений
антагонизма между этими городами и царской властью. 

Тенденция
к децентрализации с последней четверти I в. х.э. заметно усиливается и
приобретает обычно форму борьбы за власть между несколькими представителями
аршакидской династии, которых поддерживали различные внутриполитические силы. В
конце I — начале II в. х.э. у власти в Парфии нередко находятся одновременно
два (а иногда и три) враждующих правителя, каждый из которых носит пышную
царскую титулатуру, чеканит свою монету и т.д. Однако расстановка сил в этой
междоусобной борьбе была, очевидно, непостоянной — мы ничего не знаем о
разделах Парфянского царства, которые закрепили бы за разными ветвями
аршакидской династии определенные территории: каждый из соперников претендовал
на все царство. Ослабление центральной власти не замедлило сказаться во
внешнеполитических неудачах (именно междоусобицы облегчили римские завоевания в
Месопотамии во II в. х.э.) и в усилении сепаратистских тенденций царств и
областей, составлявших Парфянскую державу. Еще в 58 г. х.э., после восстания,
стала независимой Гиркания, неоднократно отправлявшая собственных послов в Рим.
Многие свои владения аршакидские цари теряют во II в., а к началу III в. из-под
их власти окончательно выходит Парс (Персида), где местные династии (сперва с
титулом фратарак — «князь», «предводитель», затем с титулом
шах — «царь») сохранялись у власти и чеканили свою монету непрерывно,
начиная с III в. до х.э. Здесь правители и жречество считали себя преемниками и
хранителями ахеменидского наследия. Их оппозиция Аршакидам привела в первой
четверти III в. к тому, что против парфянского царя выступил Арташир, «сын
Папака, из семени Сасана», победы и царствование которого открывают новую
эпоху в истории Ирана — сасанидскую. 

Нельзя
рассматривать парфянскую культуру как «арифметическую сумму» культур
тех стран и народов, которые составляли аршакидскую державу. Не происходило и
иранизации покоренных народов, насильственного навязывания им культуры
завоевателей или слияния культур с потерей облика каждой из них. Греки в
Селевкии на Тигре продолжали приносить жертвы своим богам; в Парсе чтили
Армазда (Ахурамазду) и Анахиту (особенно славился ее храм в Стахре), т.е.
древние зороастрийские божества, культ которых сохранялся здесь вместе с
другими ахеменидскими традициями. В собственно Парфии и в ряде других областей
были распространены культы, восходившие к учению Заратуштры, но претерпевшие
очень сильные изменения. Несомненно, существовала и Авеста или ее важнейшие
части, но неизвестно, в устном ли только исполнении магов или уже записанная
(арамейскими буквами или как-нибудь иначе). В арабском княжестве Хатра (среди
пустыни между Тигром и Евфратом) поклонялись древним семитским божествам, хотя
и изображали их по эллинистическим образцам: ал-Лат — как Афину, Шамса — как
бога Солнца Гелиоса и т.д. В кварталах римско-парфянского пограничного города
Дура-Европос храм Зевса-Теоса мог соседствовать с синагогой, храм
«пальмирских богов» — с римским «Митреумом» (митраизм —
религия, очень далекая от первоначального иранского культа светового божества
Митры, — распространился в Римской империи через Малую Азию, на первых порах
соперничая здесь с ранним христианством) . 

Только
в изобразительном искусстве разных областей Парфии местные черты часто выглядят
как бы сглаженными — прежде всего потому, что художники в далеких областях
Парфянской державы часто следовали одним и тем же эллинистическим образцам,
наполняя их, однако, своим содержанием (как это было, например, с изображениями
божеств в Хатре). Широкое распространение определенного набора эллинистических сюжетов
и образов (особенно популярна была, например, фигура Геракла), чисто внешних
атрибутов нередко переосмысляемых изображений характерно в это время для
огромной территории — от Средиземноморья до Индийского океана. Одни области,
как, например, Парс, оказались в меньшей степени затронутыми этими веяниями
эпохи, другие — в большей. 

Очень
высокого развития достигла парфянская архитектура: несмотря на явное
преобладание в ней эллинистических приемов и традиций, «лицо»
парфянской архитектуры определяет их сочетание с древневосточным архитектурным
наследием (купольные своды особой конструкции, большое развитие открытых во
двор помещений под сводом или на столбах — айванов). 

Специфические
парфянские черты в искусстве Аршакидского государства полнее всего проявляются
в изображениях правителей. Именно в эту эпоху складываются те особенности
иранского официального образа царя, которые достигают высшего расцвета в
сасанидском искусстве III- IV вв. 

Официальных
письменных языков в державе Аршакидов было несколько. Широкое распространение
имел греческий язык, не только служивший для составления различных документов,
но и являвшийся языком монетных легенд. Это был прежде всего язык городов и
торговли, но знали его и в собственно парфянской среде, где было распространено
увлечение греческим театром. Важную роль в жизни Парфянского государства играли
и семитические языки. Созданный на основе арамейского алфавита письменный язык
парфянских канцелярий состоял более чем наполовину из арамейских слов, которые,
однако, полагалось читать по-парфянски (таким способом записаны документы
архива из Нисы и некоторые другие документы и надписи). Вряд ли у парфян
существовала своя письменная литература. Однако к парфянскому времени относятся
расцвет искусства иранских певцов-сказителей (гошанов) и, вероятно, сложение
восточноиранского эпоса в той его форме, которая была записана позднее, при
Сасанидах, а до нас дошла в поэтической передаче Фирдоуси. 

Список литературы

История
Востока; Издательская фирма «Восточная литература» РАН, Москва, 1997