С.В. Перевезенцев 

“Повесть”
написана летом 1611 г. в Нижнем Новгороде. Место видения и авторство повести
установить невозможно. Повесть существует в трех списках, самый ранний из
которых, Лихачевский (ЛОИИ. К. 238, № 11, Л. 38 — 45), относится к 1611—1612
гг. Краткое содержание “Повести” передают также Пискаревский летописец и
Пинежский летописец”. Текст “Повести” опубликован в РИБ. 

Нижегородское
видение было явлено 28 мая 1611 года некоему “человеку благочестиву именем
Григорий”. Ночью, пребывая в храме в “тонком сне”, Григорий вдруг узрел, как
купол храма раскрылся на четыре стороны и с небес, озаренный великим светом, в
человеческом образе сошел Господь, сопровождаемый неким человеком в “белых
ризах”. Расположившись на груди Григория, Христос произнес свои заповедания.
Прежде всего, Господь заповедал установить во всем Российском государстве
строжайший трехдневный пост, причем умерших во время поста Он обещал принять в
Царство Небесное. Следующее заповедание — построение храма в Москве. Кроме
того, в этот храм нужно было перенести из Владимира икону Владимирской Божией
Матери, поставить перед иконой свечу “воска невозженнаго” и положить чистый
лист (“неписану”) бумаги. Согласно видению, Христос утверждал, что в нужный
день свеча возгорится от “огня небесного”, а на бумаге чудесным образом
появится имя будущего русского царя, угодного Богу — “по сердцу Моему”. 

Если
же воля Божия не будет исполнена, то все Российское государство будет жестоко
наказано. Столь же жестоко будут наказаны и нижегородцы, если они не сообщат о
заповеданиях Господа, данных Григорию, по всей России: “Воздвигну бурю велию из
реки Волги, и потоплю суды с хлебом и с солью, и поломаю древа и храмы”. 

Как
можно заметить, православная символика, наполняющая Нижегородское видение,
очень глубока и многообразна. Так, слетевшего с небес Христа можно толковать
как символ божественного вдохновения, “незажженная” свеча — символ сердечной
чистоты, а “неписанная” бумага — символ чистоты помыслов. Особую значимость
видению придает явление Самого Христа, что бывало, как уже говорилось,
достаточно редко в практике видений на Руси. Высокая степень откровенного
знания, данного Христом, подчеркивалась и тем, что   Господь
расположился на груди (“на персех”) Григория. (Кстати, подобный мотив был уже
известен в древнерусской литературе — в “Житии Феодосия Печерского” сообщается,
что Феодосий, явившийся монаху Дамиану, также садится ему на “перси”). А
установление особого почитания иконы Владимирской Божией Матери символизировало
собой, с одной стороны, сохранение Покрова Богородицы над Россией, а с другой
стороны, необходимость восстановления истинной “древней” веры. 

Поэтому
суть видения, в принципе, ясна — русский народ должен очиститься от грехов
посредством трехдневного поста и тем самым вернуть себе Божию милость.
Возвращение к истинной вере русский народ должен продемонстрировать построением
храма в Москве и установлением особого почитания иконы Владимирской Божией
Матери. За это Господь подарит русской земле мир и нового, истинного,
избранного самим Богом царя. 

Таким
образом, Нижегородское видение носило яркий оптимистический характер. Недаром
Христос дарует Свои “знамения” для того, чтобы укрепить в русских людях веру и
показать им Свою милость. Важно и то, что Нижегородскому видению, волею
Господа, придавалось общерусское значение. Причем, в данном случае, Господь
обращался напрямую к русскому народу, а не к правителям. По сути дела, если
верить Нижегородскому видению, русский народ волей Самого Господа призывался к
подвигу “самоустроения” — очистившись от грехов, русский народ должен был
освободить Москву и избрать себе царя, имя которого будет названо Богом. 

Видимо,
не случайно, избрано и само место видения. В то время Нижний Новгород оставался
одним из немногих крупных городов, которых не коснулись “разорения” Смуты.
Видение же показывало, что именно из Нижнего Новгорода должен исходить импульс
к объединению страны и освобождению ее от иноземных захватчиков. 

И
Россия услышала этот призыв. Нижегородское видение, по своей популярности и
общественному резонансу, не только соперничало с видением “некоему мужу
духовному”, но и значительно превосходило его. Осенью 1611 — зимой 1612 гг.,
грамоты с текстом “Повести” рассылаются по всей стране — о Нижегородском
видении знали в Перми, Вологде, Устюге, Ярославле, в городах Сибири (например,
в Тобольске). Появился текст “Повести” и в войсках, стоявших под Москвой, в
частности, в полках Первого ополчения под руководством Прокопия Ляпунова.
Интересно, что источник появления “Повести” в войсках неизвестен, более того,
утверждалось, что в самом Нижнем Новгороде ни о видении, ни о “благочестивом
Григории” никто ничего не знает.  

Тем
не менее, Нижегородское видение стало прямым катализатором активных действий.
Везде, где о нем получали известие, устанавливался строжайший трехдневный пост.
Причем, что очень важно, пост устанавливался по инициативе самих горожан, без
вмешательства каких-либо высших властей. Таким образом, всенародный
очистительный пост стал непосредственной реакций на Нижегородское видение. И
этот всенародный пост показывает степень раскаяния в грехах, став выражением
всероссийского покаяния, столь давно ожидаемого на Руси. Напомним, что именно
всеобщее и искреннее покаяние рассматривалось в начале XVII века, как главный
способ спасения России от “разорения”. Следовательно, весь русский народ
воспринял сообщение о чудесном видении в Нижнем Новгороде, как непосредственное
руководство к действию и доказал свое стремление к нравственному очищению. 

Итоги
всенародного поста сегодня можно оценивать по-разному. Однако для людей того
времени прямая связь между покаянием и прекращением Смуты была очевидна.
Кстати, интересно, что в Нижнем Новгороде было и еще одно видение, которое
можно рассматривать, как общерусское. Речь идет об известном случае, когда
явившийся Кузьме Минину Сергий Радонежский, побудил нижегородца к собиранию
средств на ополченское войско. Поэтому и само освобождение Москвы ополчением
под руководством К. Минина и Д. Пожарского воспринималось как результат именно
всеобщего русского покаяния. Так, “Пискаревский летописец” писал: “И Бог утоли
гнев свой: Москву очисти 121-го (1612) октября 22-го. И сия подобно древнему
чюду в Ниневии граде”.