г.
Одинцово 2008 г.

Введение.

Изучая литературу, мы в первую очередь испытываем
мощное духовное воздействие философии писателя, его представлений о человеке,
мироустройстве, о добре и зле в их разных обличьях и модификациях, его
размышлений о настоящем и будущем человечества. Говоря о представлении
Достоевского о человеке, я бы хотела привести в пример несколько выражений
писателя по этому поводу:

«Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь
разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время…» 

«Надо достигнуть всеобщего братства… «Как же
сделать? — сделать никак нельзя, а надо, чтобы оно само собой сделалось, чтобы
оно было в натуре, бессознательно в природе всего племени заключалось, одним
словом: чтобы было братское, любящее начало — надо любить. Надо, чтобы самого
инстинктивно тянуло на братство, на согласие…»

«… Тайна бытия человека не в том, чтобы только жить,
а в том, для чего жить. Без твёрдого представления себе, для чего ему жить,
человек не согласится жить и скорей истребит себя, чем останется на земле, хотя
бы кругом его всё были хлеба ».

Цель моего реферата – проследить почему Достоевскому
не казалась унизительной задача разгадывания любого, самого мизерного человека,
который тоже есть тайна. Достоевский не имел в виду тайну русского человека,
тайну чувственного, природного человека или тайну духовного, благодатного
человека. Он полагался на универсальное значение этого слова, на его самый
общий смысл: человек как каждый из людей, высшее из земных созданий, одаренное
разумом, свободной волей и словесной речью (В. Даль).

«Преступление и наказание» — роман великого художника
о заблудшей, а затем преображенной душе.

Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» —
одно из сложных произведений русской литературы. Далек будто от нас и мир,
описываемый автором, и проблемы, волнующие его героев. В наш бурный век с его
скоростями, привычкой смотреть экранизацию классических произведений «по
мотивам», читать книги «по диагонали» непросто осилить объемный, более 500
страниц, роман. Принять неторопливое, несмотря на острый детективный сюжет,
повествование Достоевского – тоже нелегко. Ещё труднее вникать в суть
психологического анализа, которым скрупулезно, на протяжении почти всего
повествования занимается автор. Но если вчитаться, вдуматься в искания героев,
откроется такая глубина постижения сложных человеческих характеров и
конфликтов, что сразу станет ясна гениальность Достоевского. Он поведал о
нравственных потрясениях и дерзаниях, которые не могут не волновать читателя
любой эпохи.

В истории заблудшей, а затем преображённой души много
поучительного для нашей современности.

В центре внимания писателя страшная действительность
России в середине ХIХ века, с её нищетой, бесправием, угнетением, подавлением,
растлением личности, задыхающейся от сознания собственного бессилия и
бунтующей. Для её воплощения и проникает художник в глубины человеческого духа,
напряженные процессы сознания.

Роман «Преступление и наказание» вышел в 1866 году.
Это время во многом переломное, когда передовая интеллигенция, ожидавшая после
реформы 1861 года возрождения России, была глубоко потрясена и разочарованна.
Ещё больше обострились социальные противоречия, ещё наглядней стала
несправедливость общественного устройства, противоречивость внутренней жизни
людей. Достоевский ищет и находит особый тип романной формы, способной
выделить, укрупнить трагедию героя, и в ней как в капле воды отразить целый
мир.

«Преступление и наказание» — новый этап творчества
писателя. Позади была каторга за участие в кружке Петрашевского, глубокое
душевное потрясение, определившее иное, чем раньше, мировоззрение, иной подход
к преобразованию сущего.

Достоевский выбрал своих героев из обедневших,
разорившихся дворян, из обитателей темных углов. На эту тему тогда не писали
романов. Она была рождена самой действительностью, где были открыты характеры
неординарные, яркие, сильные, болезненные спады и светлые подъемы сознания,
вступившего в конфликт с самим собой. О духовном очищении противоречивой личности,
совершившей убийство, о внутреннем преодолении зла мечтал теперь писатель. 

Главного героя «Преступления и наказания» волновали
всем близкие и вместе с тем трудно разрешимые вопросы. Почему одни, умные,
добрые, благородные, должны влачить жалкое существование, в то время как
другие, ничтожные, подлые, глупые, живут в роскоши и довольстве? Почему
страдают невинные дети? Как изменить этот порядок? Кто такой человек? Тварь
дрожащая или владыка мира, «право имеющий» преступить моральные устои? Не
могущие ничего или все могущие, презревший людские законы и творящий свои, —
так пытается разделить Раскольников весь род человеческий. 

Провидчески предугадал великий художник появление
бунтарских идей, взрывающих старые представления и нормы поведения людей. Такой
была и идея, которую в долгих муках выносил Раскольников. Способен ли он стать
над окружающими и с высоты своего нового положения покарать виновных и помочь
бедным. На первый взгляд Раскольникову казалось, что он пришел к гуманной
теории. Чтобы её проверить, он хочет убить злобную старушонку-процентщицу,
которая давно измучила многих и его самого. Однако Раскольников не учитывает
собственного психологического склада. И когда совершает преступление,
испытывает потрясение, ужас, отчуждение от близких, отвращение в себе. Идея,
ложная в своей основе (уничтожение человека) развенчивается изнутри – через
страдания несчастного. Раскольников понимает, что таким путем нельзя разрешить
социальных противоречий, обрести действенную философскую позиции. Для понимания
сложных раздумий героя автор очень пристально прослеживает разные периоды его
жизни: подготовка убийства, самое убийство, переживания непосредственно после
того и позже, вплоть до признания Раскольникова в содеянном, до каторги за
преступление. В этот большой отрезок времени значительно меняются отношения
между действующими лицами романа, внутреннее состояние Раскольникова. В истории
преступления и наказания выражаются сложнейшие особенности общественного и
духовного бытия. 

Как в трагедиях Шекспира, в романах Достоевского
берётся такой жизненный факт, который в своем переломном моменте раскрывает
исключительное душевное напряжение героя. Взрыв подготовлен и особенностями его
характера, и стечением социальных обстоятельств. 

И такое же сильное сопереживание происходящему
созревает в сердце читателя. Впервые о незаметном, обделённом всем человеке
говорится как о личности, постигающей вечные всеэпохальные явления.

Роман написан так, что все события не только поражают
читателя, но и убеждают своей большой и трагичной правдой. Последним, как они
развиваются и как в их ходе меняется главный герой.

Внутренние потрясения главного героя.

Достоевский, представляя своего героя, сразу, на
первой странице, говорит о его социальном положении. Молодой человек выходит не
из комнаты, а из «каморки», которую в дальнейшем автор сравнивает со шкафом,
сундуком, гробом, описывает её убожество, подчёркивая крайнюю нищету обитателя.
Сразу обращает на себя внимание определение: «он был задавлен бедностью». Можно
ли сказать с большей точностью и образностью? Глагольная форма «задавлен»
указывает на степень результата, и на характер существования, к тому же
заключает в себе оттенок, сближающий с понятием смерти. Но и этого мало автору.
Он вкладывает в уста другого персонажа аналогичное выражение: «…бедный студент,
изуродованный нищетой». Болезненно самолюбивый Раскольников в полицейском
участке вынужден признаться: «Я бедный и больной студент, удрученный (он так и
сказал: «удрученный») бедностью. Я бывший студент, потому что теперь не могу содержать
себя, но я получаю деньги…и я …заплачу». Так появляется ещё одно , усиливающее
общее впечатление высказывание: «удрученный бедностью». Причём в скобках сам
автор подчеркивает его значимость. 

Не менее исчерпывающе писатель характеризует внутренний
склад личности Раскольникова: «…угрюм, мрачен, надменен и горд, мнителен и
ипохондрик. Великодушен и добр. Чувств своих не любит высказывать и скорей
жестокость сделает, чем словами выскажет сердце… Ужасно высоко себя ценит и,
кажется, не без некоторого права на то»

Позже, когда уже совершено убийство, характеристика
пополняется, вычисляется одна из причин преступления: «…бедный студент,
изуродованный нищетой и ипохондрией, накануне жестокой болезни с бредом, уже,
может быть, начинавшейся в нем, мнительный, самолюбивый, знающий себе цену…в
рубище и сапогах без подметок, — стоит перед какими-то кварташками и терпит их
надругательства, а тут неожиданный долг перед носом, просроченный вексель…»

В этом психологическом портрете на первое место
выдвинуты те черты, которые рождены общественным положением бедного студента
(мнительный, самолюбивый, мрачный, угрюмый). Можно сказать, что здесь выявлены
особенности социальной психологии, свойственной многим. Но цель повествования –
углубиться в подспудные процессы создания конкретной личности. Поэтому автор
прибегает к интересному приему самораскрытия героя – к передаче его снов. В них
болезненные переживания Раскольникова предстают в своем обнаженном виде.

Сон Раскольникова, который он видит перед убийством,
отличается редкой сгущенностью мрачных деталей, усложненностью эмоций.
«Страшным» называет его автор. Мы же чувствуем здесь некий символ. Герой
ощущает себя ребенком, который становится свидетелем варварски жестокого
поступка – избиение загнанной лошади, которую в тупой злобе хозяин избивает
насмерть. «…В большую такую телегу впряжена была маленькая, тощая, саврасая
крестьянская клячонка, одна из тех, которые – он часто это видел – надрываются
в иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно кои воз застрянет
в грязи или в колее, и при этом так больно, так больно бьют всегда мужики
кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко
на это смотреть, что он чуть не плачет».

Обратим внимание на то, как Достоевский, усиливая
эмоциональное воздействие, использует прием противопоставления: большая телега
и маленькая, тощая клячонка. Даже не кляча, а клячонка – что-то жалкое,
заморенное, заезженное. Противопоставляются смех пьяных седоков, разгульная
песня и страдания измученной, забиваемой лошади.

Отметим и ещё одну особенность. Воспроизведена как
будто обычная уличная сценка. Но все в ней до такой степени сгущено, что она
явно выбивается из реальной жизни (обычное, повседневное как бы становится
необычным). 

Экспрессия повествования создается повторением: «так
больно, так больно, так жалко, так жалко», подбором таких глаголов:
«задыхается, останавливается, дергает, падает»; «её секут, секут по глазам, по
морде, по бокам» Не вынесшая издевательств лошаденка «в бессилии начла лягаться».
И озверевший хозяин бьет её сначала оглоблей, потом ломом, добивая несчастное
животное.

Подбор выразительных средств, экспрессия речи создают
страшную картину, которая вызывает яростное желание вмешаться, защитить не
только у маленького героя сна, но и у читателя. Мечется в бессилии ребенок,
ломает руки, но никто не предотвращает это бессмысленное, жестокое убийство,
потому что озверевший мужик – хозяин клячонки. И единственное, что может
сделать мальчик, это «с криком пробивается он сквозь толпу к савраске,
обхватывает её мертвую, окровавленную морду и целует её, целует в глаза, в
губы… Потом вдруг вскакивает и в исступлении бросается со своими кулачонками на
Миколку».

Сон Раскольникова на редкость многозначен. Во-первых,
здесь протест против убийства, бессмысленной жестокости, сочувствие чужой боли.
Все это свидетельствует о тонкой, доброй душе героя.

Во-вторых, сон воспринимается символом существующих
порядков. Несправедливая жизнь, груба, жестока: её хозяева-седоки едут, погоняя
несчастных, забитых кляч, куражатся, издеваются над ними. А если захотят, то
могут и убить.

Наконец, сон Родиона – своеобразный пролог к
последующему повествованию. Возникает аналогия с поведением свидригайловых и
лужиных, которым всё дозволено в этой жизни, они ее порождение и ее
распорядители. И бессильны попытки обездоленных людей (Мармеладовых,
Раскольниковых) найти в этом страшном мире справедливость. Не случайно с
заезженной клячей сравнивает себя Катерина Ивановна Мармеладова, замученная,
раздавленная нищетой. Спился от горя её муж. На панели его дочь Соня.

Есть и ещё одно, может быть, самое главное значение
сна. Оно – в раскрытии внутреннего отношения Раскольникова к преступлению.
Ужасная сцена, пролитая кровь ассоциируется с задуманным Раскольниковым
убийством.

Проснувшись, потрясённый Родион сразу вспоминает о
том, что он задумал сделать, — о предстоящем убийстве старушонки-процентщицы:
«Боже! – воскликнул он, — да неужели ж, неужели ж я и в самом деле возьму
топор, стану бить по голове, размозжу ей череп… буду скользить в липкой теплой
крови, взламывать замок, красть и дрожать, прятаться, весь залитый кровью… с
топором… Господи, неужели?» Вот оно, начало «переживаемой идеи». Пока она
осваивалась логически – страха не было. Но вот вступают в свои права чувства
героя. Человеческая природа бунтует. Далее следует очень важное признание:
«…ведь я же знал, что я этого не вынесу… не вытерплю… это подло, гадко, низко…
ведь меня от одной мысли наяву стошнило и в ужас бросило…»

Под влиянием сна происходит, однако, и активация двух
мотивов предполагаемого убийства. Один – ненависть к мучителям «клячонок».
Другой – желание подняться до положения судьи, «иметь право» покарать
завравшихся «хозяев». Но Раскольников не учел третьего фактора – неспособность
доброго человека пролить кровь. И как только Родиону пришла эта мысль, он в
суеверном страхе отринул от себя свои планы. Иначе говоря, ещё не подняв
топора, несчастный понимает обреченность кровавой идеи.

Страшное решение тем не менее продолжает зреть в душе
Раскольникова. Появившиеся было сомнения оттесняются новыми впечатлениями,
возникшими при знакомстве с Мармеладовым и его гибнущей семьей, судьбой Сони,
продающей себя. Но вначале на Раскольникова действует услышанный в трактире
разговор студента с офицером. «Я бы эту проклятую старуху убил и ограбил и
уверяю тебя, что без всякого зазору совести», — говорит студент и далее
развивает эту мысль: «…с другой стороны, молодые свежие силы, пропадающие даром
без поддержки, и это тысячами, и это всюду! Сто, тысячу добрых дел и начинаний,
которые можно устроить и поправить на старухины деньги, обреченные в монастырь!
Сотни, тысячи, может быть, существований, направленных на дорогу; десятки
семейств, спасенных от нищеты, от разложения, от гибели, от разврата, от
венерических больниц, и всё это на её деньги. Убей её и возьми её деньги, с тем
чтобы с их помощью посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему
делу, как ты думаешь, не загладится ли одно крошечное преступленьице тысячами
добрых дел?

За одну жизнь – тысячи жизней, спасенных от гниения и
разложения. Одна смерть и сто жизней взамен – да ведь тут арифметика! Да и что
значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более
как жизнь вши, таракана, да и того не стоит, потому что старушонка вредна. Она
чужую жизнь заедает…» Раскольников поражает то, что «в собственной голове его
только что зародились такие же точно мысли».

Очень важно в речах студента указание на
множественность страдающих. В сознании Раскольникова на некоторое время как бы
уравновешиваются жестокость убийства одного никчемного человека и спасение этой
ценой тысяч обреченных на голодную смерть. Случайно услышанное рассуждение
далее находит подтверждение: Раскольников видит гибель всей семьи Мармеладовых,
предельное унижение Сони, вынужденной стать проституткой, чтобы прокормить
своих сводных сестер и брата. С этого-то периода смутного представления героя о
необходимости уничтожения процентщицы формируются в теорию о делении людей на
избранных, высоко стоящих над обычной массой, и на другую часть, безропотно
подчиняющуюся сильным.

Автор сразу высказывает неприятие подобной философии.
Не случайно она соотносится с деятельностью Наполеона. В нем часть молодежи
начала XIX века находила пример яркой личности, поднявшейся в борьбе с
деспотизмом из низов к вершинам власти. И Раскольникову Наполеон близок тем же.
Герой романа пока не учитывает очевидной для Достоевского истины: французский
император к эгоцентристской цели шел по трупам своих соплеменников, своего
возвышения достигал средствами массового уничтожения.

Позже, излагая собственные взгляды следователю
Порфирию Порфирьевичу и единственному другу Разумихину, Раскольников
утверждает, что «необыкновенная» личность «имеет право разрешить своей совести
перешагнуть… через иные препятствия, и единственно в том только случае, если
исполнение его идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества)
того потребует». Разрешение «на кровь по совести», но ради «разрушения
настоящего во имя лучшего» определяет позицию Раскольникова. И писатель глубоко
исследует самый процесс становления порочной программы.

Раскольников далек от политической борьбы, от
студенческих кружков, от поисков каких-то радикальных общественных перемен.
Писатель подчеркивает его обособленность, индивидуализм. В глубоком одиночестве
рождается вопрос, который сам Раскольников называл «ужасным, диким и
фантастическим», вопрос о том, сможет ли он переступить нравственные законы
безнравственного общества, проверить, к какой категории, по его градации, он
может отнести себя. «Тварь ли я дрожащая» или «право имею» — вот мучительная
альтернатива.

Решающим событием в метаниях Раскольникова стало
письмо матери, где она сообщала о своем плачевном материальном положении.
«Теперь же письмо матери вдруг как громом в него ударило. Ясно, что теперь надо
было не тосковать, не страдать пассивно, одними рассуждениями о том, что
вопросы неразрешимы, а непременно что-нибудь сделать, и сейчас же, и поскорее.
Во что бы то ни стало надо решиться, хоть на что-нибудь, или…»

«Или отказаться от жизни совсем! – вскричал он вдруг и
в исступлении, послушно принять судьбу, как она есть, раз навсегда, и задушить
в себе все, отказавшись от всякого права действовать, жить и любить!»

Письмо стало той последней каплей, которая переполняет
чашу. Мучительно борется с самим собой герой романа. Он уже притерпелся к
бедности, к своему положению. Но все в нем восстает, когда он узнает, на какую
жертву готова ради него пойти сестра: выйти замуж за нелюбимого человека. В
этом решении Дуни Раскольников угадывает заботу о себе: «Ясно, что тут не кто
иной, как Родион Романович Раскольников, в ходу и на первом плане стоит. Ну как
же-с, счастье его может устроить, в университете содержать, компаньоном сделать
в конторе, всю судьбу его обеспечить; пожалуй, богачом впоследствии будет, почетным,
уважаемым, а может быть, даже славным человеком окончит жизнь! А мать? Да ведь
тут Родя, бесценный Родя, первенец! Ну как же для такого первенца хотя бы и
такой дочерью не пожертвовать! О милые и несправедливые сердца! Да чего: тут мы
и от Сонечкина жребия пожалуй, что не откажемся! Сонечка, Сонечка Мармеладова,
вечная Сонечка, пока мир стоит! Жертву-то, жертву-то обе вы измерили ли вполне?
Так ли? Под силу ли? В пользу ли? Знаете ли вы, Дунечка, что Сонечкин жребий
ничем не сквернее жребия с господином Лужиным?» С болью, гневом, иронией
комментируем письмо матери Родиона. Больше всего его пугает будущее Дуни, в
котором он предполагает судьбу Сони.

Отвлечемся на некоторое время от переживаний
Раскольникова и посмотрим, как они воплощены в тексте романа.

Легко заметить, что все три приведенные выше цитаты
посвящены Раскольникову, передают его внутреннее состояние. Однако насколько
они разные! Первая («Теперь же письмо…») – это объективированное повествование.
О мыслях героя говорит автор. Поэтому все происходящее передается в третьем
лице. Тем не менее авторская речь отнюдь не отличается по эмоциям от ощущений
Раскольникова. Достоевский не знал спокойной интонации. Речь автора
«Преступления и наказания» взволнованна, экспрессивна, почти тороплива («Сейчас
же, и поскорее…»; «во что бы то ни стало…»). Повествователь смыкается со своим
героем и постоянно как бы воспроизводит внутренний его монолог.

Второй отрывок («Или отказаться…») – прямая речь
Раскольникова. Он переходит на крик ( иногда этот крик сосредоточен в его
сознании), выражая нечто главное, поворотное в процессе мышления. Здесь
усиление отдельных элементов активно нарастает, вступают в права
восклицательные конструкции.

Третья цитата («Ясно, что тут не кто иной…») опять
будто бы возвращает нас к повествованию от третьего лица. Между тем эта форма
особого характера. Раскольников сам говорит о себе, но как бы со стороны, как
бы обобщая свое положение. Сбивчивость выражения предельная, быстрота
перемещения с предмета на предмет — тоже.

Вот они – три образца повествования. В романе есть и
промежуточные варианты. А разработаны они для того, чтобы наэлектризовать
восприятие читателя, запечатлеть буйные состояния духа, вызвать к ним
сочувствие.

И писатель достигает желаемого. Мы не столько следим
за событиями, сколько за внутренними потрясениями главного персонажа.
Немудрено, именно они делают доброго, отзывчивого человека преступником.

Муки Раскольникова продолжаются: он понимает, что если
он не решится на убийство сейчас, то не совершит его никогда. И, преодолевая
страх, отвращение, сознание безумства того, что он задумал, отправляется к
старухе процентщице.

Подробно передает Достоевский подготовку и сцену
убийства, до последнего мгновения представляющего герою нелепым, чудовищным и
невозможным. Но обстоятельства будто специально складываются благополучно для
страшной акции: Раскольников незаметно берет топор у дворника, никого не
встречает по дороге и достигает цели. Однако когда нужно достать топор и
ударить человека, не «вошь», не «таракана», а человека, у Родиона «немеют и
деревенеют» руки, кружится голова. Он точно вслепую бьет по голове старуху и
грабит ее.

Как и во сне Родиона, автор подробно, натуралистически
описывает убийство, чтобы острее почувствовал читатель ужас совершенного. Этот
ужас, неосознанно еще, ощущает и Раскольников, по нему «как будто судорога
прошла», «ему вдруг опять захотелось бросить все и уйти», «но уходить ему было
поздно!». Впечатление от произошедшего многократно усилено и другими
средствами.

Возникает непредусмотренная, непредвиденная ситуация.
Раскольникову приходится убить неожиданно пришедшую сестру старухи, несчастную,
не в чем не повинную Лизавету.

О ней автор говорит, что «до того эта несчастная
Лизавета была проста, забита и напугана раз навсегда, что даже руки не подняла
защитить себе лицо…». Вот оно – начало возмездия. Решив лишить жизни
процентщицу во имя несчастных, он губит несчастную же. Поэтому Достоевский не
скупится на сопоставления, выразительные определения. Писатель сравнивает
Лизавету с ребенком, подчеркивая ее беспомощность, беззащитность, а
следовательно, преступность происходящего – беспредельную.

Воссозданная картина имеет еще Олин смысл. Она
выражает авторскую мысль о том, что одно преступление влечет за собой другое;
проявление бесчеловечности в частном, конкретном случае перерастает в
античеловечность глобальную. Раскольников имеет об этом пока очень смутное
представление. Начинается как бы безгласный диалог автора и героя. Что говорит
прямо автор, то лишь бессознательно ощущает персонаж. Так Достоевский находит
еще один тип повествования.

В ужасе мечется Раскольников. «Страх охватывает его
все больше и больше, особенно после этого второго, совсем неожиданного
убийства. Ему хотелось поскорее убежать отсюда. И если бы в ту минуту он в
состоянии правильнее видеть и рассуждать, если бы только мог сообразить все
трудности своего положения, все отчаяние, все безобразие и всю нелепость его,
понять при этом, сколько затруднений, а может быть, и злодейств еще остается
ему преодолеть и совершить, чтобы вырваться отсюда и добраться домой, то очень
может быть, что он бросил бы все и пошел бы сам на себя объявить, и не от
страху даже за себя, а от одного только ужаса и отвращения к тому, что он
сделал. Отвращение особенно поднималось и росло в нем с каждой минутою».

Отметим еще одну находку художника. Достоевский
считал, что человек очищается «через страдание». Способность сильно чувствовать
мила писателю и противопоставлена сухому, логическому мышлению. Но чувство
должно быть тоже осознанным. В момент убийства Раскольников настолько потрясен,
что он не может думать. Это приводит к ошибке – возвращению домой (а не в
полицию). Позже, когда переживания усиливаются, наступает период их осмысления,
что и открывает путь к пробуждению совести. Достоевский воссоздает весь процесс
качественных изменений духовной сферы человека. И одновременно –
психологическую мотивировку его поступков.

С момента, когда Раскольников возвращается из квартиры
убитых им женщин, начинается новая полоса его внутреннего бытия.

Будто пропасть разверзлась между ним и людьми: такое
одиночество, такое отчуждение, такую безысходную тоску почувствовал он.
Достоевский прямо указывает на совершившуюся метаморфозу: «Мрачное ощущение
мучительного, бесконечного уединения и отчуждения вдруг сознательно сказались
на душе его»; «Если бы его приговорили даже сжечь в эту минуту, то и тогда он
не шевельнулся бы, вряд ли даже прослушал бы приговор внимательно. С ним совершалось
что-то совершенно ему незнакомое, новое, внезапное и никогда не бывалое»; «Ему
показалось, что он как будто ножницами отрезал себя сам от всех и всего в эту
минуту».

Что хотел выразить писатель? Прежде всего, конечно,
перелом в сознании. Теперь Раскольников не мог жить по-старому. Иные думы,
страхи, боли терзали его. Но есть и более глубокий пласт авторских обобщений.
Преступить закон жизни – значит выключить себя из ее течения. Вот главный исток
отчуждения. Содеянное стало непреодолимой преградой между Раскольниковым и
всеми окружающими. Перед нами возникает образ удивительно честной и самобичующей
личности. Подобные ощущения не могли зародиться в другой душе. Это качество
героя особенно дорого автору. Раскольникову «уже нельзя более обращаться к этим
людям в квартальной конторе, и будь это все его родные братья и сестры, а не
квартальные поручики, то и тогда ему совершенно незачем было бы обращаться к
ним и даже ни в каком случае жизни; он никогда еще до сей минуты не испытывал
подобного странного и ужасного ощущения».

В горестном одиночестве начинается мучительное
осмысление того, что совершил. Наряду со страхом, лихорадочным желанием
спрятать все украденное, уничтожить улики Раскольников пытается
проанализировать свое состояние. Он понимает, что преступление сломило его,
сломило как человека. После посещения полицейского участка Родион думает: «Ну
началось, так и началось, черт с ней и с новой жизнию! Как мерзко лебезил и
заигрывал давеча с сквернейшим Ильей Петровичем!».

Преступление ведет не только к отчуждению, но распаду
самой личности. Все планы Раскольникова на помощь другим, на изменение своего
положения рушатся под влиянием произошедших событий. С болезненным изумлением
он задает себе вопрос: «…если у тебя действительно была определенная и твердая
цель, то каким же образом ты до сих пор даже не заглянул в кошелек и не знаешь,
что тебе досталось, из-за чего все муки принял и на такое подлое, гадкое,
низкое дело сознательно шел?

Да ведь ты в воду его хоте сейчас бросить, кошелек-то,
вместе со всеми вещами, которых ты тоже еще не видал… Это как же?»

Раскольников вынужден признаться себе, что не ради
денег умертвил старуху и ее сестру, о чем позже говорит Соне: «…если б только я
зарезал из того, что голоден бы… то я бы теперь… счастлив бы!» Потому что можно
было хоть как-то оправдать страшное преступление, но он «хочет Наполеоном
сделаться», оттого и убил… И это больше всего угнетает Раскольникова. Он,
человек честный, порядочный, подвергает критике антигуманную идею. Она губит
его личность. И бои, страданию нет конца. Раскольников не может себе простить,
что из эгоистичного стремления утвердить свою силу совершил безумный поступок:
«… надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек?
Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет?
Тварь и я дрожащая или право имею…».

Только теперь начинаются сложные взаимодействия
чувства и мысли героя. Холодное логическое начало уступает место глубоко
пережитому, страдальчески обретенному пониманию. Все категории «теории»
Раскольникова переосмысливаются им в плане нравственных ценностей. То, что
ранее сверлило мозг, формировалось в холодном сознании, казалось новой сильной
идеей, вдруг выплеснулось в словах, в названии вещей своими именами, в
определении преступления не только как лишения жизни двух женщин, но и как
убийство самого себя. «Разве я старушонку убил? Я себя убил, а не старушонку!»
— «в судорожной тоске» восклицает Раскольников. Эта «судорожная тоска» очень
выразительно передает состояние героя. Ему вторит Соня, узнавшая об убийстве:
«Что вы, что вы это над собой сделали!» Над собой! Соня, сама пережившая
нравственные муки, понимает состояние Родиона. 

Нравственные муки Раскольникова усугубляются тем, что
следователь Порфирий Петрович догадывается о произошедшем, психологически, как
он говорит, вычисляет убийцу. Впервые Раскольникову приходится говорить вслух
другому лицу о выстраданной им «теории». Причем защищать ее особенно трудно,
поскольку Раскольников сам в ней начинает видеть главное зло, но вынужден
скрывать главный результат своей «идеи». Поэтому встречи с Порфирием Петровичем
оказываются новым этапом самопроверки Родиона.

Психологический поединок Раскольникова с Порфирием
Петровичем приводит к победе Порфирия. Есть что-то в их острых диалогах от игры
кошки с мышью, это отмечает про себя Родион, чувствуя, как простоватый внешне,
чем-то раздражающий Порфирий загоняет его в угол, умно, иронично высмеивает его
философию. Следователь с насмешкой спрашивает, как же отличить необыкновенных
от обыкновенных, клеймо, что ли ставить? И что будет, если перепутают люди свою
принадлежность и начнут «устранять все препятствия». Но ответ на этот вопрос,
поставленный в середине романа, будет дан только в конце, в эпилоге, символическом
сне Родиона, как логический вывод из ложной концепции героя. Пока Порфирий
только расставляет сети, чтобы доказать очевидность заблуждений Раскольникова,
для самого преступника беседа со следователем, как и многое другое, становится
источником дальнейшего преображения.

Сложный путь героя к познанию смысла жизни.

Мысль об очистительном страдании звучит в романе
неоднократно. «Страдание – великая вещь», — говорит Порфирий, развенчивая
теорию «сверхчеловека». Он же указывает на единственно возможный путь
самоутверждения личности. «Станьте солнцем, вас увидят». Иначе: лишь через
положительное, высокое, человечное можно возвыситься, обрести новую веру и
вернуться к достойной жизни советует Порфирий. Но подлинным носителем этой веры
в романе Достоевский делает Соню Мармеладову. Не случайно. То, о чем рассуждал
Порфирий, Соня глубоко почувствовала на своем печальном опыте.

Девушка задела что-то в сердце Родиона, еще когда
Мармеладов в распивочной рассказал о ее жертвенном поступке: она ушла на улицу,
чтобы спасти от голода детей своего отца (от второй жены).

В самые трудные, самые тяжелые для него дни Родион,
порвавший всякую связь с близкими, в глубоком одиночестве несет свою боль. И
когда она становиться невыносимой, он идет к Соне. Именно в ее униженной
обстоятельствами и прекрасной в существе своей душе ищет успокоения несчастный
молодой человек.

Несмотря на совершенное, казалось бы, несходство этих
людей, есть в них общее. Соня, как и Раскольников, сломила себя, растоптала
чистоту. Раскольников, отрицая саму идею жертвенности, говорит Соне, что она
тоже «переступила», «смогла переступить». «Ты на себя руки наложила, ты
загубила жизнь… свою (это все равно)». Оговорка («все равно») показательна.
Ведь на самом деле совсем не все равно: Соня спасала детей, а Раскольников убил
женщин. Но в данном случае речь о нравственной гибели личности. В этом смысле
они одинаково трагичны. Раскольников объясняет это Соне: «Ты могла бы жить
духом и разумом, а кончишь на Сенной…»

Раскольникова влечет к Соне не только некая общность
судеб («убийца и блудница»), но уже осознанное ощущение того, что человек не
может быть один. Это противоестественное состояние должно быть преодолено,
поскольку жизнь закономерно предполагает общение. Кто-то всегда должен быть
рядом – понять, помочь, пожалеть. Даже пьяница Мармеладов, принесший много горя
семье, считает: «Ведь надобно же, чтобы всякому человеку хоть кто-нибудь можно было
пойти», «… ведь надобно же, чтоб у всякого человека было хоть одно такое место,
где бы и его пожалели». В этом смысле Раскольников видит свое спасение в
участии к нему Сони.

Бедностью, отверженностью был вначале отделен Родион
от людей. Поэтому и появилась у него «наполеоновская» программа. После ее
бесславного осуществления он сам не может переносить общения с кем бы то ни
было, более всего – с самыми близкими и дорогими, — матерью и сестрой. Но когда
отчуждение достигает своего апогея, рождается страстная тяга к теплу тех, кто
сам пережил падение и сможет понять надрыв, одиночество. В отношениях
Раскольникова и Сони, а позже Раскольникова и каторжан происходит очень важный
для автора поворот личности от страдания к состраданию, от эгоистического самоуглубления
к способности любить несчастных.

Соня, с присущей ей добротой, не понимая сложных
философских исканий Раскольникова, чувствует главное: он «ужасно, бесконечно
несчастен», и она нужна ему. Для Раскольникова же Соня – воплощение бесконечных
нравственных мук. Отсюда проистекают странные на первый взгляд порывы
Раскольникова: «Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал ее
ногу». Родион объясняет изумленной девушке: «Я не тебе поклонился, я всему
страданию человеческому поклонился». А когда Соня говорит: «… я бесчестная, я
великая, великая грешница!», Раскольников «почти восторженно» размышляет о
положении Сони, но так соотносится это с жизнью собственной, что кажется, будто
он о себе говорит или думает: «А что ты великая грешница, то это так, —
прибавил он почти восторженно, — а пуще всего тем ты грешница, что понапрасну
умертвила и предала себя. Еще бы это не ужас! Еще бы не ужас, что ты живешь
сама (только стоит глаза раскрыть), что никому ты этим не помогаешь и никого ни
от чего не спасаешь! Да скажи же мне наконец, — проговорил он, почти в
исступлении, — как этакой позор и такая низость в тебе рядом с другими
противоположными и святыми чувствами совмещаются? Ведь справедливее, тысячу раз
справедливее и разумнее было бы прямо головой в воду и разом покончить».

В этот момент сходство между собеседниками кончается,
потому что Соня отвечает: «А с ними-то что будет?» (с детьми). Здесь – вся
Соня. Раскольников, думая о самоубийстве, понимает, что не сможет его
совершить, так как побеждает чувство самосохранения, страх перед смертью.
Меньше всего он в этот момент о близких. Раскольников стоит пока на полпути к
правде. И даже по отношению к Соне побеждает не лишенное эгоизма побуждение.
Именно ей изливает свою боль Родион. «За одним и звал, за одним приходил: не
оставить меня. Не оставишь, Соня?» И далее: «… за что ты меня обнимаешь? За то,
что я сам не вынес и на другого пришел свалить: «страдай и ты, мне легче
будет!» Родион знает: Соня пойдет за ним на каторгу, разделит его долю, что дает
ему силу, просветляет будущее. Тем не менее сдвиг в переживаниях героя есть.
Смутно намечается потребность искупить свою вину, потому что «страдание и боль
всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца».

Колебания, сомнения, терзания героя особенно очевидны
в сопоставлении с судьбой Сони. Раскольников начинает искать в своей душе,
сознании истоки ошибочных взглядов и поступков. Родион размышляет, почему он не
убил себя, а явился с повинной. Ответить на этот вопрос он не может. Но автор
намечает перспективу, говоря: герой «не мог понять, что уж и тогда, когда стоя
над рекой, может быть, предчувствовал в себе и в убеждениях своих глубокую
ложь. Он не понимал, что это предчувствие могло быть предвестником будущего
перелома в жизни его, будущего воскресения его, будущего нового взгляда на
жизнь».

Наказание собственной совестью страшнее всего для
Раскольникова, чем каторга. Однако эти муки не приносят Раскольникову
успокоения. Его иногда даже раздражает вечная терпеливость Сони, чуждо ему и
окружение – каторжане. В этой части манера повествования изменяется. Оно более
исходит от автора: Раскольников замыкается в себе. Исчезает былая
экспрессивность слова, взволнованность интонации. Тем не менее внутренне
напряженное действие романа не прерывается. Перед Раскольниковым намечается
новая возможность – преодолеть свой душевный раскол (вот где таится мотивация
фамилии героя), обрести основу иного бытия. А конкретнее: от самонаказания
перейти к принятию мира, вырваться из узких границ своего «я». По Достоевскому,
эта перспектива – в любви. Какой? Ответ не однозначен.

Постепенно, несмотря на внутренне сопротивление,
Раскольников, сосланный на каторгу, понимает, что Соня, с ее религиозностью, им
не принятой, добротой, милосердием, открытым для людей сердцем, становиться
частью его существования. Как логическое завершение этого открытия звучит
просьба принести ему Евангелие: «Разве могут ее убеждения не быть теперь и
моими убеждениями? Ее чувства, ее стремления по крайней мере…» Раскольников
видит: религия, вера в бога для Сони – то единственное, что осталось ей «подле
несчастного отца и сумасшедшей от горя мачехи, среди голодных детей,
безобразных криков и попреков». Раскольников хочет принять Сонину веру по
убеждению (он так и не открыл Евангелие, которое она ему дала), а потому, что
глубокое доверие к Соне, возникшая в нем благодарность заставляют его смотреть
на мир ее глазами.

Для самого Достоевского понятие «бог» мало что общего
имеет с христианскими постулатами. В этом образе слиты представления о высших
началах бытия: вечной красоте, справедливости, любви. Соня придерживается
скорее традиционной веры. Раскольников же приходит к выводу, что бог –
воплощение гуманности, способности служить несчастным, падшим (как некогда он
сам). То, что делала Соня практически, Раскольников постиг в сущности
проявления. И затем естественно обратил свой взор к каторжникам и почувствовал,
что он им нужен, осужденные, отверженные, так же как он сам от Сони, ждут
помощи. Вот что дает первый проблеск счастья душевного очищения героя. На этом
прерывается история преступления и наказания.

Достоевский приводит своего героя к мысли о
необходимости жить настоящей, а не придуманной жизнью, утверждает себя не через
человеконенавистнические идеи, а через любовь и доброту, через служение людям.
Интересна образная перекличка: в начале романа писатель говорит о болезни
Раскольникова как об определенной реакции на события, в конце, в эпилоге, после
болезни будто прозревает герой, что-то тягостное , темное растопилось в его
сердце. Переболел Раскольников «бонапартизмом», фантастической и страшной
идеей, очнулся от бреда и стал выздоравливать. «Они оба были бледны и худы, но
в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного
воскресения в новую жизнь.

Их воскресила любовь, сердце одного заключало
бесконечные источники жизни для сердца другого». Достоевский тем не менее не
облегчает путь к грядущему, так как новая жизнь не даром достается его герою,
«ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом…». Но о
«постепенном обновлении человека, истории постепенного перерождения его»
писатель предлагает рассказать в новом произведении. Сложен и мучителен путь
Раскольникова к познанию смысла жизни. От преступления, которое искупается
страшными страданиями, к вниманию, состраданию и любви к тем самым людям,
которых хотел презирать, считать ниже себя гордый юноша».

Как к кривом зеркале, предстает перед Раскольниковым
его идеал «сильной личности» в Свидригайлове, уверенном, что ему позволено все:
насилие, убийство, разврат. В образе Свидригайлова видится воплощение «идеи»
Раскольникова в ее законченном виде: с утверждением любой подлости правом
сильного. Уродство облика и поведения Свидригайлова наглядно демонстрирует тот
финал, к которому приходит каждый, кто исповедует поклонение порочной воле.

Однако преступления не остаются безнаказанными. Эта
мысль Достоевского нашла воплощение не только судьбе Раскольникова, но и в
страшном падении Свидригайлова. В финале он с ужасом понимает, что для него нет
возвращения к подлинной жизни. Свидригайлов – не одиночный злодей. Действующие
лица романа делятся на две группы: с одной стороны — Раскольников, Мармеладов,
Разумихин, с другой – Свидригайлов, Лужин, Лебезятников. Противопоставлением
этих характеров подчеркивает писатель контрасты современной ему
действительности с ее социальном неравенством, угнетением одних и богатством и
вседозволенностью других.

Все действия романа происходят в той части Петербурга,
где жили бедняки. Серый, мрачный город, в котором на каждом углу распивочные,
зазывающие бедняков залить горе, пьяные толпы на улицах, проститутки, женщины,
бросающиеся с моста в воду. Страшное царство нищеты, бесправия, болезней. В
таких условиях рождались лжеусловия силы. Но, появившись однажды в человеческом
сознании, они модифицировались в другой социальной обстановке. Это хорошо
понимал великий художник. Поэтому исступленными красками написал он картину
заблуждений, страданий, на высокой ноте воспел пробуждение Раскольникова. А в
«Дневнике писателя» за январь 1876 года, размышляя о далеком грядущем, заметил:
«Я не хочу мыслить и жить иначе, как с верой, что все наши девяносто миллионов
русских (или там сколько их тогда народиться) будут все, когда-нибудь,
образованны, очеловечены и счастливы». 

Идеалы действенной гуманности, духовной гармонии
никогда не потеряют своего назначения. Близки они и нам. Немудрено, что
традиции Достоевского живо восприняты современной литературой.

Писатель определил свое творчество как «фантастический
реализм». Удивительно краткая, емкая и глубокая характеристика. Автор
«Преступления и наказания» с редкой смелостью вскрыл внутренние закономерности
преступного мира, трагедию разуверившейся в людях личности, с другой стороны,
здоровые тенденции преодоления противоречий. Во всем появился воистину трезвый
реализм. Вместе с тем писатель до «фантастических» размеров сгустил переживания
героев, усилил столкновение архизлодейства со сверхчистотой и добротой, создал
непереносимо тягостные коллизии. Но именно это свойство таланта позволило
сказать о реальном содержании жизни с такой силой, что даже голос Достоевского
продолжает предостерегать и ныне: преступление – это  гибель души, полное ее одиночество, отчуждение
от живого мира, вернуться в него можно лишь силой сопротивления
человеконенавистническими  идеями и
действиями. 

Заключение.

Роман, рассказывавший об убийстве и страданиях людей,
имеет неожиданно светлый конец. Человек, опустившийся, казалось бы, до самого
страшного, принявший за основу своего существования теорию, предполагающую
уничтожение других людей, пережил сильное потрясение и пришел к необходимости
сменить свое мировоззрение. Даже маленькая бесчеловечность непременно ведет к
бесчеловечности в большем, а, может быть, и в глобальном масштабе. Во главу
жизни каждого должна быть поставлена любовь. Лишь тогда люди смогут
очеловечиться и стать счастливыми. 

Роман ”Преступление и наказание” отразил тревогу
Достоевского за будущее человечества. Его страшили все усиливающаяся власть
денег, падение нравственного ориентира, обилие преступлений, с которыми ему
приходилось сталкиваться на каждом шагу. И он настойчиво искал выход из
кричащих противоречий буржуазного общества. Писатель попытался решить вопрос о
пагубности анархического бунта, о возможности изменить существующий миропорядок
без революционных потрясений, путем перевоспитания человека через проповеди
религиозного смирения и очищающего страдания. Он поставил и попытался решить
также глобальные вопросы бытия, как жизнь и бессмертие, добро и зло в
окружающем мире, вера и безверие, отношение общества к личности. В романах и
повестях Достоевского, в его публицистических выступлениях и
литературно-критических статьях отразилась тревога писателя за судьбу
человечества, стремление предостеречь его от пагубных последствий учений, иных
родителей всемирного счастья, призывающих пожертвовать во имя торжества
абстрактных “теорий” миллионами жизней. Все эти идеи будут говорить, что они и
только они спасут мир и только они знают истину, но мир не может быть спасен
насильно.

Достоевский, конечно, испытывал чувство вины за
страдания человеческие, за несовершенство мира. Он решительно проникается
недоверием ко всем гипотезам о правах «сильных»,
«особенных» индивидуумов, якобы освобожденных от ответственности
перед людьми за свои «чрезвычайные» «сверхчеловеческие»
(«человекобожеские») поступки. Вместе с тем, тип сильной личности все
более и более уясняется им — как явление художественно внушительное,
исключительное, но в то же время и реальное, вполне исторически выразившееся в
теории социалистов и в практике социалистическо-террористических групп. Это та
«фантастическая» личность, которая кажется ему реальнее всех
реальностей, это великолепный образ для романа — реалистического «в высшем
смысле». Достоевский был ослеплен блеском идеи соединить историю семьи
Мармеладовых с историей «человекобога» — социалиста.

А как же с великими идеалами добра и счастья для
людей? Достоевский об этом говорит очень определенно: «Язва росла и
продвигалась все дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько
человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и
новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей,
не слыхал их слова и голоса.»

Мир Достоевского христоцентричен — этот вывод,
преодолев атеистические десятилетия, выговорило наконец-то наше время. «Сияющая
личность Христа, пресветлый лик Богочеловека, его нравственная недостижимость,
его чудесная и чудотворная красота»— это был тот идеал, который Достоевский
утверждал всей мощью своего гения.

Но мир Достоевского еще и противоречив. В этом мире
«страшно много тайн»: Бог «задал одни загадки», и они «угнетают на земле
человека». Здесь «берега сходятся» и «все противоречия вместе живут». Здесь
обитает широкий человек Достоевского, сознание которого разорвано, сердце горит,
душой правят и ангел, и злое насекомое. В одиночестве, на свой страх и риск, он
обречен разгадывать тайны мира. Ум и сердце широкого человека находятся в
вечной войне: «что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой».
Широкий человек пытается постичь тайну красоты. В мире Достоевского красота
есть не только спасающая сила (согласно загадочной формуле писателя «красота
спасет мир»), красота еще и страшная, таинственная стихия. 

Попытки описывать мир Достоевского так, будто все
мучительные тайны уже разгаданы, все широкие люди сужены до нормы, а
противоречивые идеалы сведены к одному утвержденному образцу, — занятие
бесплодное и безнадежное: оно в прямом смысле бьет мимо цели. 

Мир Достоевского жаждет правды и справедливости не
когда-нибудь потом, в иной жизни, а здесь, в реальном человеческом и земном
измерении. Этой жаждой жил и сам Достоевский.

Список литературы

1. Абельтин Э.А., Литвинова В.И. «Преступление и
наказание» Ф.М.Достоевского в контексте современного изучения классики». М.,
«Просвещение», 1999

2. Дулуман Е.К. «Философская Антропология.»
М., «Наука», 1970

3.Журнал «Новый мир» №12, Леонид Андрулайтис «Дневник
писателя» М., 2005

4. Кирпотин В. Я. «Достоевский – художник» М., 1972

5. Кулешов В. И. «Жизнь и творчество Достоевского» М.,
1979

6. Селезнев Ю. В. «В мире Достоевского» М., 1980

7. Смирнова Л. А. «Российская и советская литература»
М., «Просвещение»,1989

8. Сараскина Л.И. «Достоевский в созвучиях и
притяжениях: (от Пушкина до Солженицына)» М., «Русский путь», 2006