Никитин О.В.
История
русского языковедения знает немало примеров подвижнической работы
ученых-филологов, которая вопреки сложившимся стандартам и установкам рождала
вдохновенные труды, служащие надежным пособием, своеобразным учебником жизни
языка не одному поколению исследователей и читателей. Одним из таких бесспорных
шедевров отечественной науки стал «Толковый словарь русского языка» под
редакцией Д. Н. Ушакова. Создававшийся в непростое для науки время, имевший
влиятельных противников из среды академической номенклатуры и органов власти, выдержавший
безудержный напор клеветнической дискуссии в Ленинграде в 1935 г. и многое другое этот тезаурус был первым и, наверное, самым удачным опытом составления
толкового словаря русского литературного языка современной эпохи (т. е., по
мысли его авторов, от Пушкина до Горького). 
Многое
(едва ли не все) лежало на плечах самоотверженной работы коллектива
единомышленников, сплотившихся вокруг Дмитрия Николаевича Ушакова. Их судьбы, такие
разные и непохожие одна на другую, объединило одно незыблемое качество Ученого
и Человека: подлинная любовь к своему делу, честь и достоинство в отстаивании
интересов науки и вера в ее созидательную силу, в ее высокое назначение. О
некоторых малоизвестных эпизодах и впервые открытых фактах создания и
обсуждения Толкового словаря (далее: ТС) пойдет речь в нашем очерке.
***
Идея
составления малого «Лярусса» возникла в 1920 г. по инициативе В. И. Ленина. В 1921 г. была создана комиссия во главе с руководителем Управления научными
учреждениями (Главнаукой) И. И. Гливенко, куда одним из первых был приглашен Д.
Н. Ушаков, и началась практическая работа по подготовке издания (подробнее см.:
Левашов, Петушков 1975, 60—74; Левашов 1998, 346—349). В июле 1921 г. был составлен «Проект организации работ по составлению “Словаря русского языка”», в котором
говорилось: «Организационное Бюро по выработке программы и плана составления
нового русского словаря, сконструировавшись в составе профессора И. И. Гливенко
(Председатель Бюро), проф. Д. Н. Ушакова, проф. Н. Н. Дурново, проф. П. Н.
Сакулина, проф. А. Е. Грузинского и Председателя Московск<ого>
Лингвист<ического> Кружка А. А. Буслаева (Секретарь Бюро), имело, начиная
с 11-го Июня 1921 г. ряд заседаний, на которых были обсуждены и вырешены в
основных направлениях как вопросы программного характера (тип словаря, его
состав, об’ем и т. д.), так и вопросы, касающиеся плана организации работ, а
также технические и материальные условия самих работ <…>» (Архив РАН. Ф.
502. Оп. 3. Ед. хр. № 96. Л. 2). 
Далее
в этом «Проекте» содержались сведения о типе, хронологических границах и
источниках предполагавшегося издания: «Бюро определило новый словарь как
словарь современного (здесь и далее без особых оговорок выделения наши. — О.
Н.) русского языка, причем основным для него материалом должны служить
литература, пресса (и те, и другая с 19 в. и по последнее время) и терминология
(научная, профессиональная) общерусского разговорного языка. Писатели, писавшие
как в 19 в., так и в конце 18-го, берутся за весь период их литературной
деятельности» (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 96. Л. 2). Поскольку в известной мере это предприятие носило экспериментальный характер, авторы
хорошо осознавали новизну проблемы: «Учитывая отсутствие в России достаточно
удовлетворительного и сколько-нибудь современного краткого энциклопедического
словаря, Бюро считает в высшей степени желательным в интересах школы
представить в новом словаре дополнительно и эту сторону дела. Сюда могут быть
отнесены имена собственные, географич<еские> названия, справочные
сведения естественного характера и пр. Они составят вторую часть словаря с
отдельной от первой нумерацией страниц. В первую же, основную часть, войдут[:]
I) собственно языковые словарные материалы литературы, прессы и общерусской
разговорной терминологии, II) новые слова, образованные путем сокращения, III)
комментированный перечень имен собственных, фамилий и прозвищ, использованных в
литературе» (там же). Даже по этому предварительному наброску можно судить, какой
грандиозный замысел был выдвинут. По сути дела, предлагалось составить
толково-энциклопедический словарь, да еще с иллюстрациями Первоначально в
состав организованного Бюро, как отмечено в нашем документе, кроме Д. Н.
Ушакова, вошли также ближайший помощник и ученик Д. Н. Ушакова А. А. Буслаев
(кстати, это правнук академика Ф. И. Буслаева), а также видные специалисты —
литературоведы и лингвисты П. Н. Сакулин, Н. Н. Дурново и А. Е. Грузинский. На
последнего возлагалась также должность председателя редакционного комитета.
Позднее к ним присоединились и другие крупные ученые, а также молодежь, составившие
костяк будущего издания.
Начиная
с июня 1921 г., по несколько раз месяц (иногда реже) проводились заседания Бюро,
на которых велась практическая работа по обсуждению словаря, вырабатывалась
стратегия издания, решались многие практические вопросы. Так, на первом
заседании 11 / VI 1921 г. основным значилось выступление И. И. Гливенко, который
«доложил о состоявшемся распоряжении Ленина Наркомпросу, в лице т. Литкенса, сконструировать
Комиссию нескольких ученых-филологов от 3-х до 5-ти ч[е]л. для разработки в 2-х
год<ичный> срок программы предполагаемого к составлению словаря
современного русского литературного языка и выяснения деталей плана организации
самих работ» (там же, л. 19). По итогам обсуждения было принято следующее
решение: «а) Признать составление указанного словаря возможным и даже
желательным с привлечением к работе Росс<ийской> Академии Наук и
отдельных ученых специалистов не из числа членов академии, но известных своими
знаниями и опытом в этом деле. б) Расширить организационное Бюро по выработке
программы словаря, включив в его состав П. Н. Сакулина, Н. Н. Дурнова (такая
форма в тексте. — О. Н.) и А. Е. Грузинского. <…> (там же).
В
документах делопроизводства Редакционного комитета сохранился план «Русского
словаря Главнауки Акцентра НКП»:
Заглавие:
— Справочный иллюстрированный словарь Русского Живого Литературного языка.
Цели
словаря: — Дать картину современного литературного языка в его словаре, а также
служить, в особенности второй своей частью, образовательным целям (подобно
Larousse), см. п<ункт> состав словаря.
Состав:
— I: Предисловие, заключающее в себе руководство к пользованию словарем и самые
необходимые сведения по грамматическому строю русского языка, а также указания
на цели и состав словаря, объем использованного для него материала и пр.
II.Текст
основной словарной части.
III.
Текст справочной историко-географической части.
Объем
словаря: — 2 тома по 60—70 п<ечатных> листов каждый, считая в листе
80000—10000 знаков в 2 колонны. <…>
Иллюстрации:
— Около 100 таблиц на вкладных листах. <…>
Тираж:
— Будет определен Наркомпросом, но во всяком случае не менее 10000
эк<земпляров> (л. 11).
Примечателен
последний пункт плана — «предполагаемые клиенты нового словаря: школа, инородцы
и вообще население России, нуждающееся в современном справочном пособии при
чтении новой и новейшей русской литературы, газеты, журнала и пр.» (там же).
Если
о первой (словарной) части издания мы можем иметь некоторое представление, так
как она идет в традиционном русле русской академической школы, хотя и обладает
специфическими отличиями и рядом новшеств (о них см. далее), то справочный
раздел у толкового словаря — явление необычное (для России). Известен, по
крайней мере, один такой источник, совместивший оба эти компонента: «Малый
Толковый словарь русскаго языка» П. Е. Стояна, выпущенный несколькими изданиями
(см., например, 3-е изд. — Пг., 1916) и составленный «по образцу Даля и
Ляруса». Поэтому представляется небесполезным вкратце рассказать о том, что
намеревались включить в «историко-географическую часть». На нее предполагалось
«отделить до 15 листов», куда распределились бы следующие компоненты:
«1.
ОКОЛО 2000 ИМЕН ГЕОГРАФИЧЕСКИХ <…>.
2.
ОКОЛО 3500 ОБОЗНАЧЕНИЙ ИСТОРИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ древней, средней, новой и новейшей
истории в пропорции, возрастающей количественно по мере приближения к
современности; качественно же выбор событий мог бы определяться подобной же
возрастающей прогрессией, идя от области чисто военной к религиозной, политико-социальной
и культурной в широком смысле.
3.
ОКОЛО 4000 ИМЕН ИСТОРИЧЕСКИХ ДЕЯТЕЛЕЙ во всех областях жизни <…>.
4.
ОКОЛО 500 СЛОЖНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ <…>» (л. 4).
Заметим,
что 3-й пункт в этой схеме стал предметом ожесточенной полемики и обвинений
критики в адрес ушаковского ТС 1930-х гг., особенно религиозная и культурная
составляющие.
Вскоре
были составлены «Руководящие указания для составителей русского словаря», где
расписывались грамматические, морфологические и лексические принципы отбора
слов, подача помет, унификация сокращений и другие практические вопросы. Так, считали,
что «при составлении текста словаря желательно, где только возможно, использовать
систему словарных гнезд» (л. 6). Из него исключались диалектизмы и
профессионализмы, названия букв, местоименные слова, междометия, предлоги, союзы,
а также наречия, «равные по форме ср. р. прилагательных кратких — свежо, хорошо»
(л. 6 об.). В «Дополнении к инструкции редакторам» подробно разбирались части
речи. О глаголе, в частности, сказано: «В прошедшем времени отмечать необычные
формы, как: — исчезнуть — исчез, жечь — жег, жгла, и те случаи, где в женском
роде ударение на конце — “поднялá”» (л. 8). В черновых набросках сохранилась
и другая «Инструкция для пользования Словарем». Вот ее фрагмент:
«Построить
по способу указаний, напр<имер>, слово на ница — ищи в сущ. м. р.: если
есть при нем –ница, то там будет, если нет, то не будет (напр<имер>:
ученик, но: задник).
Слово
на ние — ищи значение в глаголе, хотя там этого слова и не будет: значение его
извлекай из глагола.
Приставки.
Глаголы с приставками (очевидными?) — см. сначала в “ряду”; если нет, то это
значит, что значение сложного глагола = значению несложного + значение приставки.
Сложные
слова: восьмилетний. Если нет, значит 8+год» (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр.
№ 97. Л. 35). И далее весьма примечательная ремарка: «Первое, что нужно: “новые
слова помещены в словаре”» (л. 35 об.).
В
дневниковых записях Д. Н. Ушакова имеются и другие небезынтересные детали
научного обсуждения издания. Вот что он пометил относительно слов иностранного
происхождения: «Все явно устарелые — исключаются. Критерием для включения
“иностранных” слов может служить наличие их у писателей, употребительность. Так,
прилагательное “авангардный” сохраняется в гнезде» (там же, л. 4). К
«Предисловию» словаря отнесены следующие ремарки: «Отнюдь не “рекомендация”
этих слов, это не словарь слов, какими надо писать, а объяснение того, что
писано было» (л. 13). Редакции Д. Н. Ушаков делал такие предложения:
«Слова
с малой буквы.
Краткое
грамматическое введение (нек<ото>рые положения, с к<ото>рыми
придется иметь дело читателю).
Местоимения
не только в им. п., но и косвенных <…>.
Ударение
везде.
Виды
(м<ежду> пр<очим> для иностранцев).
Залоги»
(там же).
Несмотря
на обширные хронологические рамки словарного фонда, который намеревалось
включить в издание, Д. Н. Ушаков в черновых набросках к Предисловию, в
частности, писал:
«Но
не все слова: потому что
1)
всех, буквально всех, невозможно дать, поскольку они не зарегистрированы
2)
известные категории исключены
3)
размер Словаря
4)
“специальные” термины исключ<ены>» (л. 34). Из последних отбирались
только «специальные» «в широком смысле», т. е. «допущенные в словарь термины, общепонятные
и общеизвестные, употребл<яющиеся> не в специальном разговоре» (там же).
Поскольку
читателями («клиентами») словаря его авторы видели самые широкие массы людей
(«школа», «инородцы», «население России, иностранцы), то справедлив такой
вопрос: «Какая справка м<ожет> б<ыть> наведена в Сл<оваре>?»
(л. 34 об.) В дневниковых записях Д. Н. Ушакова читаем:
«1.
Есть ли такое-то слово в “языке”. Но если в Слов<аре> нет, то еще не
значит, что в языке нет. Ищи возможность в способах словообразования —
н<а>пр<имер>, “вгружать” — в Словаре не будет. Это значит, что
слово такое м<ожет> б<ыть> образовано, понято, но
необщеупотребительное. 
I.
Если слово есть в Сл<оваре>, это значит, что оно распространенное, обычное,
вполне надежное. 
II.
Слова редкие, свойственные одному писателю или однажды им употребленные —
отмечены именем автора» (там же).
Из
«народных» слов (Д. Н. Ушаков приводит в качестве примера жадовать)
предполагается использовать «только вошедшие в употребление (жадюга)» (л. 36).
Из
Журналов заседаний хорошо видно, какие первоочередные задачи решались Бюро. Так,
на заседании 23 / VI 1921 г. обсуждались хронологические рамки материала, объем,
состав и сроки издания, 26 / VI шел разговор в том числе и об объеме материала
прессы, 14 /VII происходила дискуссия по поводу плана, сметы издания, пайков
его участников. Тогда же «принято наметить в состав редакторов» «по буквам из
членов Редакционного Комитета Д. Н. Ушакова, Н. Н. Дурново, А. Е. Грузинского»,
а в члены Совета были предложены кандидатуры М. Н. Петерсона, М. В.
Сергиевского, А. Д. Седельникова, И. Г. Голанова, Н. П. Сидорова, А. М.
Пешковского, А. М. Селищева и Н. И. Шатерникова (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед.
хр. № 96. Л. 24).
В
Журнале заседания Бюро от 19 / VII 1921 г., кроме распределения занятий, обсуждались и вопросы, «связанные с переездкой от Комитета в Петроград в Комитет
Академии Наук» (л. 25). Такой шаг был вызван необходимостью привлечь к работе
научные кадры северной столицы и ее богатые словарные фонды. Для этого в
Петрограде организовали рабочую группу во главе с Л. В. Щербой, куда вошли
также С. П. Обнорский, П. Л. Маштаков и другие ученые, которая занялась подготовкой
(вместе с московскими коллегами) картотеки словаря (см. также: Левашов, Петушков
1975, 77). Постановили просить АН о следующем:
«1)
разрешить использовать для нового словаря как напечатанных, так и
ненапечатанных словарных материалов Академии[;] 2)предоставить Москве для работ
по словарю до 30 комплектов вышедших выпусков Академического словаря
Вместе
с тем принято, — говорится далее в протоколе, — 1) организовать в Петрограде
рабочую группу в 5—6 чел. Под руководством одного из квалифицированных петроградских
филологов (предпочтительно намечается Л. В. Щерба)» (там же) и «<…> 3)
выяснить точный список авторов, использованных Академией Наук, и степень их
использования», а также «4) ознакомиться с техникой словарной работы, ведущейся
в Академии Наук» (л. 25 об.).
В
протоколе заседания Бюро от 4 / VIII 1921 г. показано, что «получено согласие и Л. В. Щербы организовать в Петрограде рабочую группу сотрудников по словарю в
составе 5—6 чел» (л. 28). Однако ситуация еще некоторое время продолжала
оставаться неопределенной. Л. В. Щерба писал об этом Д. Н. Ушакову 30 октября 1921 г. (полный текст письма см. в Приложении): «Главное-же, хотЪлось-бы выяснить, насколько все дЪло
солидно. ВЪдь из Москвы нЪт ничего: ни извЪстiй, ни денег на оборудованiе
помещенiя и на переЪзд туда, ни жалованья. Неоднократно писалось обо всем этом,
при случа[е] говорилось, а воз и ныне там. Главное [—] никто ничего не пишет.
Ни одна моя просьба не исполнена, т<ак> ч<то> я начинаю думать, что
ничего вообще нЪт, и я здЪсь зря людей морочу» (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 4. Ед.
хр. № 46. Лл. 3а—3а об.). Об обстановке, в которой работали ученые, есть
любопытное свидетельство А. Гака (1964, 2): «Петроградская группа этой комиссии
по составлению словаря русского языка заседала в общем читальном зале Академии
наук. Здание не отапливалось. Приходилось работать в шубах и валенках. Зимой
1921 года этой группе выделили новое помещение, и всю составленную картотеку
пришлось перевозить на салазках, так как другого транспорта не было». Но и
далее постоянно возникали затруднения из-за отсутствия денег и невыдачи пайков,
сокращения штатов и неясных инструкций о том, какие слова отбирать. Обо всем Л.
В. Щерба подробно рассказывает в публикуемых нами письмах 1921— 1923 гг.
Специально
для этого Д. Н. Ушаков выезжал в Петроград, судя по имеющемуся подлиннику
мандата, на период с 22 ноября по 5 декабря 1921 г. «для ознакомления с работами петроградской группы по составлению Русского словаря» (Архив
РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 97. Л. 1). В нем же говорилось: «Все учреждения и
должностные лица, приглашаются оказывать тов. УШАКОВУ всемерное содействие в
исполнении возложенного на него поручения» (там же, л. 1). Кроме бытовых
вопросов (оплата труда, пайки и т. п.), стоявших тогда на первом месте, Д. Н.
Ушаков записал: 
«Вопросы
Петербурга
<…>
6) Полезно снабжать предложениями <…> доверенных лиц, могущих перевезти
материалы Волхонка, 18 и 19, а в неслужебные Ушакову.
7.
Примут ли петербуржцы участие в <…> редакции словаря» (там же, л. 9 об.).
Таким
образом, расширялся не только состав работников, сведущих в словарном деле, но
и значительно пополнялся лексический и вообще языковой фонд нового словаря, а
наметившаяся работа велась согласованно и шла в русле академической традиции, что
очень важно. Не оставались в стороне и лучшие лингвистические силы того времени
— непременный секретарь АН академик С. Ф. Ольденбург и председатель ОРЯС
академик В. М. Истрин (Левашов, Петушков 1975, 83).
Поскольку
словарь должен был отражать современность, при отборе источников в него
включили, кроме авторов произведений классической русской словесности, также
публицистику, философию, литературу по марксизму и революционному делу, прессу,
а консультантом по общественным вопросам был руководитель Академического центра
известный историк-марксист М. Н. Покровский. В этой связи заслуживает внимания
сделанный тогда же, 19 июля 1921 г., доклад А. Е. Грузинского «о списке авторов,
которых необходимо использовать для словаря», по обсуждении которого был
установлен «примерный список позднейших авторов, приблизительно с 90-х годов 19
века», а «в отношении авторов 19 века более ранних принимается исходить из
списка словаря Р<оссийской> Акад<емии> Наук, в отдельных случаях
его сокращая и пополняя, причем при сокращении этого списка принимается
необходимым учитывать, перепечатывается тот или иной автор или нет» (Архив РАН.
Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 96. Л. 25 об.).
На
следующем заседании 22 / VII дискуссия продолжилась докладами П. Н. Сакулина и
Н. Н. Дурново, выступивших «по вопросу об установлении твердого первоочередного
списка авторов <…>» (л. 26). В Журнале отмечается, что П. Н. Сакулин
предложил такую градацию: «<…> примерно в 90-х годах, — говорится в
стенограмме его доклада, — обозначился новый весьма заметный сдвиг в русской
художественной литературе, сказавшийся в очень большой степени и на ее языке.
Начиная с этого времени, последовательно, а в некоторых случаях одновременно, выступает
ряд литературных течений, из которых особого внимания заслуживают реалисты, символисты,
футуристы, имажинисты, пролетарские и крестьянские писатели (разрядка наша. —
О. Н.). По каждому из этих течений П. Н. [Сакулин] указывает наиболее стоящих
внимания представителей» (там же). После обсуждения докладов Н. Н. Дурново и П.
Н. Сакулина постановили наметить «первоочередной список авторов» в таком виде
(для удобства мы расположили группы, каждую с отдельной строки):
«1.
Гаршин. 2. Бунин. 3. Зайцев. 4. Короленко. 5. Л. Андреев. 6. Горький. 7. Куприн. 8. Чехов. 9. Шмелев. 10. А. Н. Толстой (реалисты).
11.
Брюсов. 12. Бальмонт. 13. Белый. 14. Блок. 15. В. Иванов. 16. Ф. Соллогуб. 17.
Ремизов (символисты).
18.
Северянин.19. Хлебников. 20. Маяковский. 21. Пастернак. 22. Есенин. 23.
Шершеневич (имажинисты).
24.
Александровский. 25. Герасимов. 26. Казин. 27. Самобыткин. 28. Ляшко. 29.
Бессалько. 30. Сивачев.31. Филипченко (пролетарские).
32.
Клюев. 33. Орешин. 34. Ширяевец. 35. Клычков (крестьянские).
Интересен
не только принцип «градации» направлений, языковые средства которых составители
намеревались использовать в словаре, но и подбор авторов и их расположение по
тем или иным течениям. Все это — весьма любопытные факты для истории науки. Нас
же интересует, какую общую концепцию хотели претворить в жизнь ученые. Из
прилагавшихся списков источников для Словаря русского языка были выделены: «А.
Писатели, использованные Академией наук», «Б. Писатели, привлеченные вновь»
(заметим, что их перечень значительно больше предложенного П. Н. Сакулиным) и
«В. Периодические издания» (лл. 15—15 об.).
В
первую группу вошли: Л. Андреев, Боборыкин (не полностью), Бунин, Гаршин, Герцен,
Гончаров, Горький (не полностью), Грановский, Григорович, Добролюбов, Достоевский,
Ключевский, Кони, Короленко (не полностью), Костомаров, Куприн, Лесков, Мамин-Сибиряк
(не полностью), Меньшин (не полностью), Мережковский (не полностью), Михайловский
Н., Некрасов, Островский, Писарев, Писемский, Салтыков, Соловьев, Толстой А. К.,
Толстой Л.(не полностью), Тургенев, Успенский, Фофанов, Чехов, Чириков, Эртель
(не полностью) (л. 15).
Во
вторую включили таких деятелей словесного искусства, как: Александровский, анненский,
Арцыбашев, Асеев, Ахматова, Бакунин, Балтрушайтис, Бальмонт, Белый, Бессал[ь]ко,
Блок, Брюсов, Бухарин, Вересаев, Герасимов, Гиппиус, Городецкий, Гумилев, Гусев
Оренбургский, Демьян Бедный, Есенин, Зайцев Б., Иванов Вяч., Игорь Северянин (в
перечне он употреблен именно в такой последовательности), Казин, Каменский Вас.,
Кирилов, Ключков, Клюев, Кондурушкин, Кропоткин П., Кузьмин, Ленин, Луначарский,
Ляшко, Мариенгоф, Маяковский, Морозов Н., Новиков И., Орешин, Пастернак, Плеханов,
Пришвин, Ремизов, Самобытник, Серафимович, Сергеев-Ценский, Сивачев, Соловьев
Влад., Сол[л]огуб Ф., Телешов, Толстой А. Н., Филипченко, Хлебников, Шершеневич,
Ширяевец, Шмелев (лл. 15—15 об.). Всего же в окончательном списке авторов, используемых
вновь, оказалось 73 имени: к перечню добавили в том числе М. Н. Покровского, Мандельштама
и Цветаеву (последняя фамилия приписана от руки). К некоторым сделаны
примечания. Так, у Мережковского предполагалось использовать все произведения
за исключением «Пророка русской революции» и «Не мир, а меч» (л. 16 об.).
Кроме
авторов, указанных в списке источников словаря, «имеется в виду дополнить
просмотр писателей, не до конца использованных Академич<еским> Словарем»
(л. 15 об.).
Наконец,
третью группу составили периодические издания, куда вошли «главные столичные
газеты и журналы с 1905 года», «думские отчеты», «газеты и журналы
революционного времени по настоящий момент» (там же).
Как
можно заметить из представленного списка, в нем присутствует довольно пестрая
палитра для намеченного цитатника: и писатели-классики, поэты, драматурги, и
историки, юристы, деятели государства и вожди революционного движения, философ
Соловьев, есть и малоизвестные фамилии и т. д., уже сами по себе разнящиеся и
по «направлениям», и по стилю, и по языку своих произведений. Среди них, как
можно заметить, немало новых писателей и поэтов. Как быть с ними? Д. Н. Ушаков
записал: «Фиксировать все — не было намерения. Объяснять непонятные?» (Архив
РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 97. Л. 34 об.). Но все же поражает широта охвата
источников и, если угодно, энциклопедичность подхода ученых к составлению
первого толкового словаря новой эпохи. Делая набросок Предисловия к нему, Д. Н.
Ушаков пометил, что это не только запас слов современного русского литературного
языка и языка образованных людей, но также научного и разговорного (л. 34). Под
понятием «современный» подразумевалось использование лексических средств из
произведений художественной литературы «не раньше Пушкина, Грибоедова, басен
Крылова» (там же, л. 34), а Жуковский, по мысли Д. Н. Ушакова, уже не входил в
список рекомендуемых источников.
Пока
еще действовали старые порядки, и власть активно не вмешивалась в научную
работу, а Академия была независимым выборным органом, можно себе представить, какой
грандиозный замысел приходилось реализовывать составителям, имевшим своей целью
охватить по возможности весь строй литературного языка прежней эпохи, все его
стили и разновидности, а также впервые — язык революционной эпохи, периодики, прессы.
Однако в отборе писателей прослеживается любопытная деталь. Как выдумаете, кому
отдавалось предпочтение? Теоретикам марксизма, пролетарским писателям? Отнюдь
нет. Было создано более 130 тысяч карточек, куда заносились слова и цитаты из
указанных авторов XIX—XX вв. Из них наибольшее количество выписок оказалось у
Вяч. Иванова (6975), за ним следовал Лесков (6150), далее шли Демьян Бедный
(5482), Шмелев (5368), Маяковский (5067), Клюев (4926), Каменский (4861), Вересаев
(4260). Это самые цитируемые источники. Для сравнения скажем, например, Ленин
имел 3770 карточек, а Луначарский всего 791 (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр.
№ 96. Л. 17). Количество слов, выписанных из прессы, оказалось более 27 тысяч.
Эту работу проводили И. Г. Голанов, Данилов, Заяицкий, Ордынский, И. Л.
Поливанов (л. 17 об.). Создатели карточек назывались «выборщиками», а сама она
имела такой вид:





КАРТА


Слово формы



Писатель
Материал



Цитата с указ<анием> произв<едения>



(Архив
РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 97. Л. 14)
Сюда
привлекались и известные ученые, и специалисты-словарники, и молодые
исследователи. Вот список выборщиков, собственноручно составленный Д. Н.
Ушаковым: А. М. Пешковский, Н. И. Шатерников, С. Я. Мазе, А. И. Ромм, Н. В.
Васильев, Е. Н. Коншина, Р. О. Шор, О. И. Гапонова, В. А. Дружинина, А. Д.
Седельников, Н. Г. Мартынова, С. М. Соловьев, М. М. Кенигсберг, П. П. Свешников,
В. В. Баранов, В. Н. Каменев (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 97. Л. 12). Со временем к ним добавились Б. В. Горнунг, А. А. Реформатский, Д. Д. Благой, В. И.
Пичета и некоторые другие. Среди «авторов» словаря Д. Н. Ушаков в одном из
черновиков обозначил также имена Грушки, Мендельсона, Позднякова, Шнейдера, Челпанова
и упоминавшихся уже Селищева и Сергиевского (Архив РАН, Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр.
№ 98. Л. 13 об.). Любопытно проследить, над какими писателями работали
выборщики. Так, Н. И. Шатерников обрабатывал Анненского, Клюева, Короленко, Самобытника,
Р. О. Шор — Морозова и Шершеневича, Б. В. Горнунг — Асеева, Хлебникова и
Мандельштама, А. А. Реформатский — Кондурушкина и Пришвина, А. М. Пешковский —
Ремизова, Д. Д. Благой — Ленина и Плеханова и т. д. (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3.
Ед. хр. № 96. Л. 17).
Не
без спора и сомнений решались те или иные вопросы. В октябре 1921 г., когда активно разрабатывался план словаря, Д. Н. Ушаков записал в своем дневнике: «Стоян.
Иное значение. Значения не определен<ия> <…>. Род только от слов на
ь <…>. Косв<енные> п<адежи> в особых случаях.
Им<енительный> мн<ожественного> — в случае паралл<ельности>»
(Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 97. Л. 14). И далее: «Искать словари Стояна» (там же, л. 14 об.). А. М. Пешковский, известный и авторитетный
языковед-практик, предложил «отказаться от Стояна»: «для улучшения Словаря» и
«для сохранения времени» (л. 15). Он выдвинул следующие аргументы (в записи Д.
Н. Ушакова):
«I.
Стоян — не рамки совр<еменного> л<и>т<ератур>н<ого>
яз<ык>а[i]
1.
Пропадет соврем<енная> л<итерату>ра <…>
2.
Слова из Стояна — будут плохо определены
II.
Невыгодно
Выписка
— больше времени, чем без Стояна <…>
Производных
слов Стоян не выписывает <…>
Неудовлетворительность
объяснения (сужение значения, отсутствие определения формальных слов) —
Редакционная
работа[ii] сокращается
Выборщику
даны бóльшие полномочия, чем следует
Понижается
оплата труда 3 т<ысячи> — 9 т<ысяч> в час
Усложняется
инструкция
Эволюция
— не от книжности к живости, а просто[iii] <…>»
(лл. 15—15 об.).
Там
же Д. Н. Ушаков фиксирует, что Н. И. Шатерников имел противоположное мнение
(тезисы отсутствуют).
Итогом
октябрьского обсуждения стала записка, сделанная Д. Н. Ушаковым[iv], с характерным заголовком следующего содержания:
«О
столпе
Мне
кажется, что я предлагаю то, что все мы думаем, но что для меня окончательно
формулируется тем обсуждением в связи с докладом Пешк<овско>го. 
Если
слово есть у Стояна, то в «обычном» значении его не выписывать.
Справляться
с значением не нужно. Всякое мало-мальски необычное или показавшееся таковым
(ср. “сомнения” — в пользу выписки), выписывается, хотя бы оно было и у Стояна.
Этим сохраняется выборщицкий материал для определения значений.[v]
Остается
вопрос об “обычном”. А он всегда невидимо присутствует и решается априорно, субъективно.
Производные
— — [vi]
Вместо
Стояна — другой» (л. 16 об.).
В
дневниковых заметках содержатся и другие интересные и лаконичные комментарии к
происходившим событиям, раскрывающие подлинную лабораторию творческой мысли
создателей словаря, фрагменты дискуссий, замыслы… Передадим их в порядке
следования, исключая повторы и незначительные ремарки:
28
/ X 921
О
Стояне
СПб?
Список авторов 
Выборка
слов из Акад<емического> Слов<аря> (напечатанного)
Сакулин
28 / X 921
Тип
словаря. Какие новые[vii] потребности вызвали его? 
Появление
массового читателя (пролет<арии> и инород<цы>). 
Новые
процессы жизни в самом лит<ературном> яз<ык>е.
Цель
практическая, а не научная.
Словарь
для справок.
2
пласта: основной и современность.
Может
отсутствовать: союзы, частицы, междометия (“например”).
Лаконизм
определений в словаре.
“Переработка”
словарей + свой новый[viii] материал.
Словарь
Академии + Стоян + карточки.
Работа:
обработка Акад<емического> Словаря, Словаря Стояна и поступающих
карточек.
1.
Ответств<енный> редактор.
2.
Секретарь.
3.
Твердый состав сотрудников.
4.
Обязат<ельный> minimum работы сотрудников.
5.
Оборудование помещения для работы (м<ежду> проч<им> библиотека).
6.
Оплата труда.
Тип
живого л<итерату>рного языка[ix] [нашего? времени]
для справок массового читателя (“с Пушкина до наших дней”)
+
обиходного языка (л. 17). 
Инородцы?
Словарь русского языка на русском языке.
Школа?
<…>
«Словарь
живого[x] русского литературного языка» <…>.
Словарь
не ключ к пониманию всякого писателя, не “комментирование” автора. 
Работа
Акад<емический> Словарь 
Словарь
} Его недостатки не имеют значения для 
Стояна
} нашего словаря
Очередное:
Список
писателей
Акад<емический>
словарь
Предисловие
Обработка
карточек по мере их поступления
Пересмотр
сотрудников <…> (л. 17 об.)
1)
Гливенко — административный центр, оффиц<иальный>[xi]
ответственный.
2)
Редактор, ответственный за содержание работы, А. Е. Грузинский.
3)
Секретарь в распоряжение обоих. <…>
А.
А. Буслаев — проба 2 недели.
2
/ XI . Особые приемы выборки из прессы:[xii] 1) слова
из областей, с которыми газета подходит к читателю.
2)
Слова, порожденные войной и революцией.
9
/ XI [Слушали] [Постановили]
1.
Выбор по буквам. 1. Остаться при старом способе. Редакция
2.
Словарь вм<есто> Стояна. м<ожет> начать и раньше путем отбора у
3.
список писателей — утверд<ить>. сотрудников карточек на известную букву.
<…>
2. Принять, пока при Стояне, — большие
Макарова
и(ли) Павловского (л. 18).
16
/ XI 921 Объем и расчет Словаря Грузинский 60—75 лл. <…> (л. 18 об.).
Доклад
систематический о невходящих категориях Дурново и Грузинского 
Список
писателей — Сакулин <…> (л. 19).
7
/ XII 921
Поскорее
“разнести” напечатанный Акад<емический> Словарь. <…>
14
/ XII 921 Просмотр А и Б Ак<адемического> Слов<аря> — Грузинский
<…>
-вание,
— ывание — можно не вносить
-ние
исключить, [xiii] если действие по глаголу <…> 
Решено
по Дурново (л. 19 об.).
21
/ XII 921 Дурново — расположение по гнездам.
Что
во главе гнезда? Сакулин: такое слово, из к<ото>рого ясно значение
остальных. Для редких слов — отступление: дикий –ость жадный –ость, но
отдельно: жадняк <…> (л. 20). 
5
/ I 1922
Слова
собственные, ставшие нарицательными, — в Справочную часть <…> (л. 20
об.).
Слова,
имеющие чисто грамматическое значение, опускаются <…> 
Не
превращать Словарь — в Словарь иностр<анных> слов (л. 21)[xiv].
23
/ II “В” Щерба — редактор? <…>
Принципы
иллюстрирования словаря [—] Грузинский <…> (л. 21 об.)[xv].
27
/ IV Щербе: присылать на А, Б, В, Г, Д слова, лишь отсутствующие у Грота.
На
4 / V доклад Н. Н. Дурново о системе глаг<ольных> гнезд. <…>
На
11 / V пересмотр списка писателей. <…>
Словарь
— 120—130 лл. на 2 тома <…>
Гудзий
— канд<идат>[xvi] в редакторы букв. <…>
Доклад
Дурново. Глаг<олы> с приставками <…> (л. 22 об.).
«“Справочный
словарь” живого русского литерат<урного> языка»
Кодекс
для “наших” инородцев с иллюстрациями
11
/ V Список писателей Дополнить:
Меньшик<ов?>,
доп. — не брать Ремезов[xvii]
Мандельштам
— взять Серафимович
Цветаева
— взять Есенин.
29
/ V 
А.
Г. Д. — А. Е. Грузинский
Б.
— Ушаков
Е.
Ж. — Дурново
З.
— Пешковский[xviii] Сидоров Айх<енвальд>?
К.
— Пешковский (л. 23).
15
/ VI 
<…>
Редактору: ревизия причастий! Чтоб не упустить особенностей
22
/ VI Сакулин о справочной части Словаря
Поручить
редакцию Грузинскому <…>
29
/ VI 
<…>
Петерсон теперь отказывается, Сидоров сейчас не может до ноября
Отчет
Щербы с 20 / V — 20 / VI (л. 23 об.).
Айхенвальд
[—] З. Пешковский? <…> (л. 24).
20
/ VII 922
Работников
на разборку по[xix] алфавиту — побольше! <…>
Дурново
еще дать букву Л (л. 24 об.). И так далее.
Представленные
записи свидетельствуют, насколько серьезным, научным и одновременно практичным
был подход ученых к составлению словаря. Кажется, им удалось обсудить почти все
детали — от технических до профессионально-лингвистических. Главное же состояло
в том (и это хорошо видно из дискуссий участников), что словарь не может
повторять предыдущий лексикографический опыт, он не может быть и компиляцией
сделанного ранее. Новые процессы в жизни общества отражаются в языке, который
требует анализа и грамотной оценки. Осуществить все это в короткий срок крайне
сложно. Оттого, наверное, тогда еще не существовало единых принципов отбора
лексики и ее фиксации в подобных изданиях. Авторы этого проекта хорошо
осознавали, на какие жертвы им пришлось идти и с какой критикой довелось бы
встретиться. Ведь все еще только начиналось… Д. Н. Ушаков обмолвился однажды в
письме к своему петроградскому коллеге В. М. Истрину: «<…> ясно, что
заняла бы она (работа. — О. Н.) годы и годы» (СПбФ Архива РАН. Ф. 332. Оп. 2.
Ед. хр. № 169. Л. 10).
Составители
руководствовались не только собственными выборками из произведений
художественной литературы, прессы и революционной печати. При отборе слов был
учтен и предыдущий опыт, а именно, как можно заметить из черновых записей Д. Н.
Ушакова, к работе были привлечены: «Словарь русскаго языка», издаваемый
Академией наук и его богатейшая картотека (опубликованные и неизданные
материалы), «Малый Толковый словарь русскаго языка» П. Е. Стояна (3-е изд. —
Пг., 1916) и его же «Краткiй Толковый словарь русскаго языка» (СПб., 1913), а
также «Полный французско-русскiй словарь» Н. П. Макарова (13-е изд. — СПб, 1908),
«Русско-нЪмецкiй словарь» (3-е изд. — Рига, 1911) и «НЪмецко-русскiй словарь»
(4-е изд. — Рига, 1911) И. Я. Павловского, «Энциклопедическiй словарь» Ф. Ф.
Павленкова (5-е изд. — СПб., 1913), «Новый полный словарь иностранныхъ словъ, вошедшихъ
въ русскiй языкъ» Е. Ефремова под редакцией И. А. Бодуэна де Куртенэ (М., 1911);
в Журнале заседаний Бюро от 29 июля 1921 г. есть запись об обсуждении «Толкового и словопроизводного словаря русского языка для школы и самообразования» Г.
А. Миловидова (М., 1913) и необходимости привлечения его к работе (Архив РАН.
Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 96. Л. 27). 
Записи
происходивших событий (очевидно, это были заседания Редакционного комитета и
Бюро или просто собрания сотрудников для обсуждения текущих вопросов)
производились Д. Н. Ушаковым и позже, вплоть до 6 декабря 1923 г. (последняя запись). Однако чем ближе к концу, тем они менее содержательны, отрывочны, а после
некоторых дат вообще нет никаких заметок. Недостаточное финансирование, сокращение
количества сотрудников словаря, смерть Е. А. Литкенса и болезнь В. И. Ленина
привели к постепенному замедлению работы. Вскоре она была приостановлена.
Но
несмотря на возникшие уже в 1922 г. трудности, деятельность авторского
коллектива не прекращалась. В Докладной записке председателя Редакционного
комитета А. Е. Грузинского и секретаря А. А. Буслаева от 12 / XI 1922 г. «Справочный словарь живого великорусского языка» тов. Горбунову (направленной «через И. И.
Гливенко») сообщалось: «Работа — в полном ходу и уже прошла несколько стадий.
Члены Редакционного Комитета просмотрели все печатные выпуски Академического
Словаря; петроградские сотрудники с проф. Л. В. Щербой во главе отобрали и
переписали свыше29.000 карточек (из миллиона академических карточек);
московские сотрудники — «выборщики» вновь изучили для целей Словаря 67
писателей, в большинстве современных нам авторов, и значительную часть
периодической печати, начиная с первых лет XX века; получилось новых карточек
около 130.000. Предварительное собирание материалов закончилось: Словарь
обладает ныне 160.000 карточек, а с имеющими поступить из Петрограда количество
это достигнет 185—190 тысяч. <…> На очереди окончательное редактирование
слов для печати. Эта ответственная работа выполняется пока семью лицами: проф.
А. Е. ГРУЗИНСКИМ, проф. Н. К. ГУДЗИЕМ, проф. Н. И. ШАТЕРНИКОВЫМ, проф. Н. Н.
Дурново (так в тексте.— О. Н.), С. П. ОРДЫНСКИМ, проф. А. С. ОРЛОВЫМ, проф. Д.
Н. УШАКОВЫМ. До сих пор полностью сработаны буквы В, частично буквы Б, Г, Д, З,
И, К и Л, т. е. близка к концу вся первая половина алфавита. Вторая
(историко-географическая часть) Словаря вчерне выполнена до конца.
1)
Если бы довести количество “буквенных редакторов” до десяти, то через 10—12
месяцев Словарь мог бы быть готов к печати» (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр.
№ 96. Лл. 3 об., 5).
Итак,
к работе над словарем были привлечены лучшие силы, которые в течение 1921—1923
гг. титаническими усилиями создавали лексикографический труд исключительной
ценности. Но тогда же в Докладной записке выражались недоумение и горечь по
поводу определенных трудностей: «К сожалению, — говорится далее, — чем ближе
конечная цель, тем более препятствий оказывается на пути. Неожиданно возникли
было сомнения относительно самой возможности печатать Словарь. Теперь, после
переговоров с Госиздатом, эти опасения, по-видимому, можно считать
ликвидированными. Но зато все чаще и чаще возник[а]ли иные затруднения
материального порядка. <…> За последние месяцы текущего года они достигли
особенной остроты. Пайковое снабжение прекращено. Вознаграждение сотрудникам
всех рангов выплачивается по низким ставкам и столь неаккуратно, что в течение
уже двух месяцев не производилось никакой выдачи. Работоспособность падает.
Некоторые “буквенные редакторы” взяли свое обещание назад. Привлечение новых
лиц становится невозможным: было несколько случаев отказа со стороны нужных для
словаря специалистов. Предприятие, которому обещаны особые условия
существования, переживает какой-то затяжной кризис, находится под угрозой
распада. <…>» (там же, л. 5). В заключение говорилось: «Редакционный
Комитет почитает своим долгом обратить внимание подлежащей власти на
создавшееся положение вещей и надеется, что будут найдены достаточные средства
для завершения дела, которое было начато по инициативе свыше и в интересах
трудовых масс» (там же).
Заметим,
что издание продумано было не только с лингвистической точки зрения, но и с
технологической стороны. Это свидетельствует о том, насколько ответственно
относились авторы к возложенному на них делу. Так, в частности, «к работе над
художественным оформлением словаря привлекли замечательного советского
художника и скульптора Н. А. Андреева» (Гак 1964, 2).
И
хотя еще «в марте 1922 года О. Ю. Шмидт, работавший тогда заведующим Госиздатом,
дал указание отпечатать словарь в академической типографии», а «к осени 1923
года работа над первым томом завершилась» и «его должны были пустить в набор»
(Гак 1964, 2), этого не случилось.
В
дальнейшем, однако, ситуация еще более усугубилась, и к осени 1923 г. работа была приостановлена. 21 / IX 1923 г. из Главнауки поступило распоряжение от ее
заведующего тов. Петрова (мы располагаем копией этого документа), в котором
предписывалось: «С 1-го октября Петроградское Отделение Русского Словаря будет
считаться закрытым и отпуск кредитов на его содержание будет прекращен» (л.
33). А в распоряжении по Главнауке № 64 от 23 / X 1923 г. сообщалось: «С 1-го ноября с/г Редакция Русского Словаря (Московское Отделение)
расформировывается, и ее 12 штатных единиц распределяются между учреждениями
Главнауки следующим образом: а) в библиотеку Главнауки — 6 единиц, б) в особую
Комиссию по вызову заграницу — 6 единиц» (там же). Распоряжение подписал
заведующий Главнаукой Ф. Петров. Это означало прекращение работы над словарем, хотя
объективных оснований для такого шага не было. Д. Н. Ушаков писал: «В августе 1923 г. ревизия Словаря, произв<одившаяся> админ<истра>цией Главнауки, установила
значит<ельную> ценность научную и практич<ескую> проделанной работы
и высказала пожелание о продолжении работы <…>» (Архив РАН. Ф. 502. Оп.
3. Ед. хр. № 98. Л. 2). Позднее Н. Л. Мещеряков, один из участников событий тех
лет, сочувственно вспоминал: «<…> работники тогдашнего Наркомпроса, очевидно,
не понимали всей важности этого поручения (Ленина. — О. Н.). Начатое дело
затянули, а потом и совсем забросили» (Мещеряков 1940, 4). Д. Н. Ушаков же
высказался более резко: «Ленин, пока был здоров, интересовался ходом работы, но
в 1923 году звонки из Совнаркома прекратились. А к концу года коллегией
Наркомпроса работа была прекращена, как “нерентабельная”, и редакционный
комитет упразднен» (Ушаков 1940, 3). По словам Д. Н. Ушакова, секретарю
Р<едакционного> К<омитета> словесно было сообщено, что материалы
постановлено передать в Ак<адемию> Соц<иалистических> Наук (имеется
в виду Коммунистическая академия. — О. Н.) <…>» (Архив РАН. Ф. 502. Оп.
3. Ед. хр. № 98 Л. 2). Однако положение с фондами словаря было более чем
неопределенным. Как ученый сообщал в докладной записке в Государственное
издательство, «Соц<иалистическая> Ак<адемия> никакого
письм<енного> распор<яжения> не получала (а м<ожет>
б<ыть> не получила и до сих пор) <…>» (там же, л. 2). В итоге
ситуация складывалась крайне неблагоприятно, но и здесь составители не теряли
надежды продолжить работу: «<…> все матер<иалы> без участия
б<ывших> сотрудн<иков> Словаря были удалены из него в другое[xx] помещение. Состояние этих матер<иалов>
<…> в точности неизвестно. Надо надеяться, — пишет он далее, — что если
при переносе были утраты, то они незначительны и что приведение в порядок
материалов не потребовало бы больших затрат» (лл. 2—3). 
Однако
борьба за словарь на этом не окончилась. Д. Н. Ушаков неоднократно обращался в
вышестоящие инстанции, в том числе и в Академию наук в лице В. М. Истрина (СПбФ
Архива РАН. Ф. 332. Оп. 2. Ед. хр. №169. Лл. 20—21) с настоятельными просьбами
содействовать завершению работы и изданию к тому времени почти на половину
готового словаря. Наконец, он самоотверженно боролся за сохранение уникальной
картотеки этого издания и спасение ее от неминуемой гибели. Нам удалось найти
документы и ознакомиться с трагическими событиями тех лет. Сохранился черновик
докладной записки (его фрагменты мы цитировали чуть выше) ученого в
Государственное издательство (1924 г.), где он, в частности, пишет: «К. С.
Кузьминский, осведомившись через меня о состоявшемся по постановлению коллегии
НКПроса прекращении работ по составлению Словаря р<усского>
л<итературного> яз<ыка>, производившихся при Главнауке, предложил
мне, как участнику этих работ, дать сведения, пригодные для решения вопроса о
возможности издания этого словаря ГосИздатом. <…>» (Архив РАН. Ф. 502.
Оп. 3. Ед. хр. № 98. Л. 1). 
Далее
Д. Н. Ушаков предлагал такой план последующей деятельности по восстановлению
словаря:
«Для
продолжения работ предстоит получить от Главнауки сработанный материал, перевезти
его и дать ему место в каком-либо из помещений Госиздата, где можно было бы
выдавать сотрудникам карточки, принимать их, а также можно было бы, при
надобности, и заниматься самим сотрудникам, и где, наконец, материал был бы
гарантирован от утраты. Необходимо известное оборудование <…>.
Наиболее
целесообразным являлось приглашение Госиздатом комп<етентного> лица в
качестве ответств<енного> редактора, который взял бы на себя организацию
всей научно-литер<атурной> работы <…>.
Предстоящая
работа, как явствует уже из приведенных выше данных, должна состоять
1)
в[xxi] обработке для составления словарного сырого материала,
т. е. карточек со словами <…> на буквы З, К, Н и далее до конца, и
частично на Г и И, что должно составить до 100 л. и потребовать до 10 сотрудников (“авторов”) при расчете работы на 10 месяцев.
2)
Составление слов<арного> текста на все буквы, т. е. до 120 л. помощниками редактора, числом 4, при расчете работы до 12 м<есяцев>.
3)
Окончательная ред<акция> всего ответственным редактором.
4)
Составление предисловия и наставления к пользованию словарем. Сроки
представления готового к набору материала: 20 л. через 2 м<еся>ца после начала работы и далее ежемесячно по 10 листов. <…>» (там же, л. 3).
В
общей сложности к этому времени были обработаны и фактически подготовлены к
печати буквы А, Б, В, Г, Д, Е, Е, Ж, Л, М (л. 13).
В
итоге обсуждения проекта Д. Н. Ушакова постановили «ознакомиться с материалами
словаря»; для этого была избрана комиссия в составе «компетентных» лиц: В. М.
Фриче, В. Я. Брюсова и В. Ф. Переверзева (л. 6). Главным идеологом, по-видимому,
среди них был В. М. Фриче, к тому времени известный и влиятельный деятель
просвещения, литературовед и критик, публицист, руководитель Института языка и
литературы, а также литературных отделов Института красной профессуры и
Коммунистической академии; в конце 1920-х гг. редактировал ведущие
литературно-публицистические журналы; в 1929 г. избран академиком АН СССР. В. Я. Брюсов еще в 1920 г. одним из первых откликнулся на идею создания такого
словаря (Левашов, Петушков 1975, 64—66) и в 1919—1922 гг. занимал ведущие посты
в Наркомпросе и Государственном издательстве, однако он скончался рано, в 1924 г. Наконец, последний из упомянутых деятелей, В. Ф. Переверзев, — литературовед и критик, автор
статей и книг о Гоголе и Пушкине, в 1920-е гг. занимал марксистские позиции в
литературоведении, являлся членом Коммунистической академии и даже выдвигался в
1929 г. в академики. Заметим, что в их числе нет ни одного лексикографа или
лингвиста, сколько-нибудь знакомого со словарной работой и имевшего такой опыт.
Как следствие, Д. Н. Ушаков лаконично резюмировал (в черновике): «Комиссия к
работе так и не приступила» (л. 6).
В
этом же деле содержится черновик со следующим отчетом (предположительно
написанный не почерком Д. Н. Ушакова):
«I.
Относительно букв Г и И[xxii] желательна оговорка, что
эти буквы почти сработаны. 
О
буквах З, К, и Н можно упомянуть, что работа по ним велась и в некоторой части
выполнена.
II.
Карточек сработано выборщиками в Москве и Петербурге всего свыше 240.000, из
них тысяч тридцать находятся у Щербы.
III.
Ревизия Словаря была внутренней и общей ревизии учреждений НКПроса не касалась.
Эта
ревизия установила значительную ценность научную и практическую проделанной
работы. <…> Помещение Словаря сначала опечатано, а затем материалы без
ведома сотрудн<иков> Словаря были[xxiii]
перенесены в другую комнату и там заперты» (лл. 14—14 об.).
Далее
вновь последовали письма Д. Н. Ушакова в Научно-исследовательский институт
языка и литературы, Коллегию Наркомпроса и Коммунистическую академию с
просьбами найти заброшенные материалы словаря и включить их в план работы.
Ученый, судя по имеющимся записям, делал это неоднократно, в 1923 и 1925 г., и позднее. 
Из
письма (мы располагаем черновиком) в НИИЯЛ:
Директору
Н. И. И. Я и Л. 
От
Предс<едателя> Лингв<истической> секции того же Инст<итута>
В
1921 г. по мысли Ленина было начато составление словаря р<усского>
лит<ературного> яз<ыка>. Работа производилась под
рук<оводством>[xxiv] образ<ованного> при
Главнауке редакц<ионного> ком<итета> под предс<едательством>
И. И. Гливенко. Несколькими десятками сотрудников выбран словарный материал из
70 (приблиз<ительно>) писателей, считая[xxv] и
таких, которых произв<едения> были использованы <…> выпущенными[xxvi] выпусками Словаря Акад<емии> Наук, и таких, к<ото>рые
<…> вовсе не исследованные, в том числе и самые[xxvii]
новейшие; кроме того изв<естный>[xxviii] материал
собран из периодической прессы, а также из произведений не
худож<ественной> литературы, как произведений Ленина, Лунач<арского>,
Плеханова и др<угих>. Наконец, [xxix] был
использован и еще[xxx] ненапечатанный <…>
материал, собранный для Ак<адемического> Словаря, хранящегося в
Петербурге. Всего круглым числом изготовлено и в М<оскве>, и в
П<етрограде> 200.000 карточек. Обработаны слова приблиз<ительно> на
первую половину алфавита;[xxxi] буквы А—З нуждались
только[xxxii] в небольшой редакционной работе для сдачи
в набор. Ныне постановлено коллегией НКПр<оса> работы по Словарю
прекратить, ред<акционный> ком<итет> закрыть, а материалы передать
в Ак<адемию> Соц<иалистических> наук.[xxxiii]
Зная, как участник прекращенных работ, высокую научную и литер<атурную>
ценность собр<анного> материала, позволяю себе[xxxiv]
предложить в Вашем лице[xxxv] Институту взять на себя
работу по завершению начатого дела высокой культурной важности, а[xxxvi] для этого я прошу[xxxvii]
Вашего содействия передаче указанного материала Институту и помещению его в
таком хранилище, где работникам[xxxviii] мог бы быть
обеспечен к нему[xxxix] доступ. Мне представляется
наиболее целесообразным помещение в Историч<еском> Музее или
Унив<ерситетской> б<иблиоте>ке.
Работа
по сост<авлению> сл<оваря> р<усского> лит<ературного>
яз<ыка>, по моему мнению, вполне[xl] могла бы
войти в круг работ нашего Инс<титу>та. В ней[xli]
могли бы принять посильное[xlii] участие <…>
члены секций <…>.
В
случае благоприятного отношения к моему предложению я не замедлил бы
представлять свои соображения по организации работ.
(Архив
РАН. Ф. 502.Оп. 3. Ед. хр. № 97. Лл. 31 об.—32 об.—32—30).
Вот
фрагмент (без конца) другого его письма от 28 сентября 1925 г.[xliii]:
«Осенью
1923 г. Лингвистич<еская> секция (Д. Н. Ушаков был ее председателем в
Научно исследовательском институте языка и литературы. — О. Н.)
обращ<алась> с просьбой к Ассоциации (имеется в виду Российская
Ассоциация научно-исследовательских институтов общественных наук, сокращенно
РАНИОН. — О. Н.) о возобнов<лении> соотв<етствующего>
ходат<айства> о передаче из Главнауки в Институт материалов по словарю
р<усского> л<итературного> яз<ыка> <…>. Вскоре после
кончины Вл<адимира> И<льи>ча (Ленина.— О. Н.) в Госиздате возникло
намерение докончить и издать Словарь[xliv]. Тогда по
предложению Госиздата мною была представлена записка с изложением положения
дела и сметой потребных для доведения работы средств. Теперь, осенью 1925 г., можно, по-видимому, с уверенностью сказать, что Госиздат своего намерения не собирается
приводить в исполнение. В Лингвистической секции вторично ставили вопрос о
возможности включить в число <…> своих работ — работу по завершению
означ<енного> Словаря, секция вторично признала это желательным и
обращается в Коллегию с просьбой изыскать возможности для передачи материалов
Инст<итуту>. Это спасло бы их от возможной гибели. Что касается
продолжения работ, то разум[…][xlv]
[…][xlvi]сотрудников в течение двух месяцев для приведения в
порядок этих материалов. Таким образом материал будет спасен. От состояния
материала будет зависеть характер дальнейшей работы <…>.
В
случае удовлетворит<ельной> сохранности материала обработку его можно
было бы производить силами двух технических сотрудников <…>, — при
бесплатном моем руководстве и сотрудничестве желающих членов и сотрудников
Ин<ститу>та. 
Сведения
о состоянии, в котором к 1923 [г.] находилась работа, о том, что оставалось
сделать и прочем я могу сообщить, в случае надобности дополнительно» (Архив
РАН. Ф. 502.Оп. 3. Ед. хр. № 99. Лл. 1—2).
После
многочисленных обращений в вышестоящие инстанции Д. Н. Ушаков смог добиться
того, чтобы ему позволили найти (!) затерявшуюся картотеку словаря и передать
ее в ведение Коммунистической академии. По этому поводу директор НИИЛЯ В. М.
Фриче 5 декабря 1925 г. обращается в Главнауку (цитируем полностью автограф):
В
Главнауку.
В
виду постановления Коллегии Наркомпроса о передаче материалов по словарю
русского литературного языка Коммунистической академии, для приема указанных
материалов и их передачи Ком<мунистической> Академии командируется
д<ействительный> член Научно-Исследовательского Института Языка и
Литературы при Р<оссийской> Ассоциации
Н<аучно->И<сследовательских> Институтов проф. Д. Н. Ушаков.
Чл<ен>
Ком<мунистической> Академии
Председатель
Секции литературы и языка
Директор
Н<аучно->И<сследовательского> Института Литературы и Языка
В.
Фриче
(Архив
РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 99. Л. 4).
В
тот же день Д. Н. Ушаков, обследовавший запутанную, почти детективную историю с
картотекой словаря, по ее нахождении составляет акт, содержащий вопиющие факты
(мы располагаем черновым автографом ученого):
Акт
[xlvii]Я, нижеподписавшийся председатель Лингвистической
секции Н<аучно-> Иссл<едовательского> Ин<ститута>
яз<ыка> и л<итерату>ры, командированный[xlviii]
директором названного института, составил в присутствии секретаря
колл<егии> того же института т. За[…]вской[xlix]
и сотрудника Главнауки т. Марина составил[l] настоящий
акт в следующем:
Материалы
для Словаря русского литературного языка, изготовлявшегося при Главнауке в
1921—23 г. и прекращенного по постановлению Колл<егии> Наркомпроса, состоящие
из карточек, найдены т. Мариным[li] и находятся в
помещении Топливного отдела Наркомпроса <…> в комнате перед уборной на
полу в полном беспорядке; карточки, частью в связках, частью не связанные, находятся
в перекрытых ящиках, по словам технических служащих, [lii]
этого материала было больше и при переноске его часть, неизвестно когда, [liii] исчезла.
5[liv] / XII 925 г.
(Архив
РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 99. Л. 3).
Так
удалось спасти от гибели уникальную картотеку. Но этого было недостаточно. Она
не могла лежать «мертвым» грузом. В конце 1925 г. после неоднократных попыток продолжить работу над словарем инициативу в свои руки взяла
Коммунистическая академия, но и она в итоге оказалась равнодушной к этой идее.
В Архиве РАН есть подлинник письма ее ученого секретаря Д. Н. Ушакову от 18
февраля 1926 г., из которого можно судить о ближайших планах. Вот его текст:
Профессору
УШАКОВУ
Уважаемый
профессор!
Президиум
Коммунистической Академии, посылая Вам выписку из протокола[lv]
заседания Бюро Президиума, просит Вас сообщить, где в настоящее время находятся
дополнительные[lvi] материалы словаря, а также сколько,
по Вашему мнению, понадобится средств для сосредоточения этих материалов в
Комм<унистической> Академии.
Ученый
секретарь Ма[…][lvii] /Подпись/
(Архив
РАН. Ф. 502.Оп. 3. Ед. хр. № 99. Л. 5).
Так
печально закончился проект создания первого словаря «советской эпохи», идея, надо
сказать, хотя и данная «свыше», но выполнявшаяся коллективом авторитетнейших
научных работников (лингвисты, литературоведы, методисты, текстологи) и
профессионалов словарного дела, которая, будь она доведена до конца, по праву
могла бы войти в национальную и мировую историю не только как уникальный
лексикографический опыт, но и как редкий положительный факт взаимодействия
ученых с властью. К сожалению, все попытки «реанимировать» словарь в 1924—1926
гг. не увенчались успехом и едва ли могли быть реализованы в стенах АН с
участием ее сотрудников, которые уже тогда находились в идеологической опале.
Вновь открытые и опубликованные документы тех лет, в частности, свидетельствуют
и о том, что происходило чуть позднее.
***
В
течение восьми лет трижды «перерабатывается» Устав Академии наук (в 1927, 1930
и 1935 гг.). В результате таких действий была произведена чистка академических
рядов, их «упорядочивание» и регламентация в соответствие с новыми установками.
Так, в записке А. И. Рыкова о деятельности АН от 11 апреля 1927 г, направленной в ЦК ВКП(б), говорится (п. I. «Об Уставе Академии наук»): «Академия разделяется
на 2 отделения — физико-математических наук и отделение гуманитарных наук
(история, филология, экономика, социология и т. п.)» (Академия наук… 2000, 49).
И далее: «Академия — против этого возражает и настаивает на 3-х отделениях:
отделение физико-математических наук, отделение русского языка и словесности и
отделение исторических наук и филологии» (Академия наук… 2000, 49). Что было
потом, мы хорошо знаем: изменение устава Академии в конце 1920-х гг. привело
практически к перемене научно-общественных ориентиров, «социологизаторству», притоку
«коммунистических» академиков и т. п., захлестнувших ряды АН. В этом же
документе есть и другой пункт — «О чистке аппарата Академии наук», в котором
делается следующий акцент: «Признать необходимым освежение аппарата Академии
наук и удаление оттуда явно враждебных элементов» (Академия наук… 2000, 51).
Затем следовали более радикальные меры. Из Постановления Комиссии Политбюро 1928 г. по выборам академиков становится ясно, какие задачи прежде всего ставились при реорганизации
Академии. Пункт 8 этого документа гласит: «Признать необходимым, чтобы один из
вице-президентов Академии наук был абсолютно советским человеком» (Академия
наук… 2000, 53). «Совершенно секретно» была произведена ступенчатая «градация»
кандидатов в академики (с приложенными списками): «1. Члены ВКП(б). <…>
(завершал список в их ряду, между прочим, В. М. Фриче. — О. Н.). 2. Кандидаты
ближе к нам. <…> (восемнадцатым по списку значился П. Н. Сакулин. — О.
Н.). 3. Кандидаты приемлемые. <…>» (там же).
В
документах того времени сохранились прямые предписания относительно того, каким
должно быть «создававшееся» Отделение гуманитарных наук и какие принципы
необходимо внедрить в академическую среду в целом. В обращении от 28 февраля 1929 г. в Политбюро ЦК ВКП(б) М. Н. Покровского, одного из разработчиков этого плана, говорится: «По
поручению фракции коммунистов-академиков прошу поставить на обсуждение
<…> вопрос о дальнейшем направлении и организации работ Академии Наук
СССР. <…> 3) <…> задача по отношению к Академии наук стоит не во
взрыве этого учреждения, а в длительной переделке» (Академия наук… 2000, 57).
Предлагается провести «реализацию этого курса» следующим образом: «а)
Гуманитарное отделение должно быть коренным образом реорганизовано. Помочь этой
реорганизации должен в значительной мере совокупный научно-технический аппарат
Комакадемии, Института Маркса и Энгельса, Ленинского института, марксистских
обществ и т. д. При этом ни в коей мере не должны быть реально ослаблены эти
центры, в том числе и в первую голову Коммунистическая академия, которая должна
оставаться научным центром коммунизма в его, так сказать, чистой культуре» (там
же). Мы привели лишь некоторые факты, отражающие события, происходившие по воли
«свыше» внутри АН. Более подробно о судьбе Отделения русского языка и
словесности и борьбе его членов за независимость мы рассказали в публикации
архивного документа «В защиту ОРЯС» (Никитин 2002, 56—64). 
Поэтому,
естественно, о продолжении работы над «ленинским» словарем прежними, «устаревшими»
академическими методами не могло быть и речи. К тому же некоторые из участников
и редакторов (Н. Н. Дурново, А. М. Селищев) к концу 1920-х гг. не были
желательными фигурами для официальных структур, да и, пожалуй, сами тяготились
бы такой подцензурной и в общем-то далекой от их призвания работы. Другие же, как
Ю. И. Айхенвальд, оказались высланными из страны. Наконец, и сам список
писателей и поэтов, использованных в словаре, не выдерживал никакой критики. В
нем были многие запретные имена: Б. К. Зайцев, И. С. Шмелев, А. М. Ремизов и
др., также вынужденные покинуть Россию. Что касается руководителей
Редакционного комитета, то и они постепенно отошли от этой суетной, требовавшей
огромного труда и организаторских способностей работы, становившейся все более
опасной. А. Е. Грузинскому в середине 1920-х было уже порядком за 60, и с 1922 г. до дня кончины (1930) он заведовал Отделом рукописей Л. Н. Толстого в Румянцевском музее
(Государственная библиотека им. В. И. Ленина). К тому же он был историком
словесности, исследователем фольклора и древнерусской литературы, переводчиком,
но не лингвистом-лексикографом. Другой соратник Д. Н. Ушакова, П. Н. Сакулин, активно
сотрудничавший с новой властью в революционные годы в Комиссариате просвещения
и в некоторых работах 1920-х гг. пытавшийся соединить академическое
литературоведение с марксизмом (в этом отношении он, конечно, был более
«понятен» идеологам коммунизма), хотя и избран в 1929 г. академиком, но еще раньше сложил с себя организаторские функции, а вскоре, в 1930 г., умер. Так что из прежнего состава Редакционного комитета из ученых, за исключением А. А.
Буслаева, который и дальше помогал Д. Н. Ушакову, кроме последнего, к тому
времени никого уже не осталось. И. И. Гливенко, председатель «ленинского» Бюро,
по-видимому, только на начальном этапе принимал участие, занимая высокий пост руководителя
Главнауки. К 1923 г. его сменили, а в 1927 он исполнял обязанности Ученого
секретаря Института языка и литературы РАНИОН’а, так что формально по делам
словаря он мог общаться с Д. Н. Ушаковым, но в документах уже не фигурировал.
Петербуржцы, привлеченные к работе в начале 1920-х гг., имели свой интерес: они
по-прежнему готовили к изданию и выпускали академический «Словарь русского
языка», начатый еще Я. К. Гротом и продолженный А. А. Шахматовым, и их
картотека, в отличие от московской, не претерпела таких трансформаций. Они, по-видимому,
были более заинтересованы в реализации собственного проекта. В. М. Истрин, исполнявший
в то время обязанности председателя ОРЯС, еще в 1924 г. писал Д. Н. Ушакову (мы передаем полностью текст его послания):
Многоуважаемый
Дмитрий Николаевич!
До
нас дошли слухи, что Московский Словарь приостановился и не восстановится. Даже
более: будто у вас не знают, что делать с материалом. Если все это так, то не
выдадите ли материалы нам, если не навсегда, то на время? Мы воспользовались бы
из них для нашего Словаря тем, чего у нас недостает, т. е. выборкой из новейших
писателей.
Как
Вы об этом думаете?
Уважающий
Вас
В.
Истрин
18.II.1924
(Архив
РАН. Ф. 502. Оп. 4. Ед. хр. № 16. Л. 1).
На
этом закончилась настоящая эпопея с созданием толкового словаря, длившаяся
почти шесть лет, с 1920 по 1926 гг. Нужно отметить, что даже в самые
критические моменты фактический руководитель проекта, Д. Н. Ушаков, который вел
всю организационную работу, оставался на высоте и до последнего дня сражался, оставляя
надежду и другим. Л. В. Щерба, его ближайший коллега и помощник, руководитель
работ петроградской группы по словарю, не раз так отзывался о «порядочном москвиче»
(его выражение): « <…> Вы в первую голову реально представляете себЪ нашу
работу и ею интересуетесь с реальной точки зренiя» (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 4.
Ед. хр. № 46. Л. 10); «<…> Вы единственный человек, который интересуетесь[lviii] Словарем по настоящему» (л. 16). 
Кроме
внешних обстоятельств, помешавших осуществлению грандиозного научного замысла, были
и другие, словарные проблемы. Как считал С. И. Ожегов (1974, 161), «печальный
конец этой работы имел глубокие внутренние причины. В качестве “новых”
привлекались материалы из художественной литературы, главным образом, предреволюционной
поры. Рядом с Маяковским широко использовались материалы из символистов и
дореволюционной лирики; наряду с выписками из М. Горького широко были
представлены второстепенные произведения <…>. Понятно, что на этом
разнородном материале, который по замыслу должен был быть собран с большой
полнотой, трудно было обосновать и документировать семантику современного
русского языка в революционную пору. Всем ходом вещей эта первая попытка была
обречена на неудачу».
Но
даже такой трагический для Д. Н. Ушакова и его соратников финал не мог
остановить ученых. Они по-прежнему искали новые возможности для реализации
других, менее амбициозных идей, не забывая, впрочем, и о том, «ленинском»
замысле.
Мы
располагаем фактами, что еще до создания ТС, т. е. до начала работы над ним
(1927—1928 гг.), по крайней мере трижды вынашивался замысел подобных изданий, в
той или иной мере подготовивших почву для будущего ТС. Так, в заметках Д. Н.
Ушакова, сделанных им на заседаниях Лингвистической секции НИИЯЛ РАНИОН’а, есть
указания на то, что в 1925 г. поднимался вопрос о составлении словаря языка
Ленина: «Лингвистическая секция получила от Президиума Ассоциации предложение
взять в качестве темы коллективной работы для секции изучение языка Ленина. По
поручению секции председателем ее Д. Н. Ушаковым 9/ II 1925 г. был сделан в секции доклад о возможном[lix] плане <…>» (Архив
РАН. Ф. 502.Оп. 3. Ед. хр. № 23. Л. 25). Хотя публично тогда еще могли
происходить в свободной форме дискуссии на такую ответственную тему, но видно, что
обозначенная проблема не вызвала у сотрудников первостепенного интереса. Д. Н.
Ушаков, в частности, сказал: «Составление полного словаря языка Л<енина>
— работа громадная, кропотливая и дорогая, едва ли с этой точки зрения
целесообразно» (там же, л. 16). Другой его тезис: «<…> Возможно и
желательно воспользоваться и продолжить работы по изучению языка Л<енина>,
Шкловского, Эйхенбаума, Якубинского, Тынянова и др.»[lx]
(там же). И далее — какая колоритная фраза: «Словарь Ленинского языка —
нецелесообразно. Это был бы мертвый музейный памятник, не более» (л. 17). Что
же приемлемо? Там же читаем:
«Словари
известных явлений — желательны.
1)
архаизмов (ибо)
2)
неологизмов
3)
литературные цитаты 
<…>
5) элементов разговорной речи <…>
6)
порядок слов
По
стилю:
7)
пафосные элементы (высокий стиль) <…>» (л. 17).
Другое
упоминание о работе по созданию нового лексикографического труда встречаем в
черновых набросках Д. Н. Ушакова, касающихся составления «Толкового словарика»
на основе материалов, собранных для «Малой русской энциклопедии». В него
предполагалось включить слова, объясняющие «значение и происхождение ходячих и
метких образных слов и выражений, а также значение <…> слов, идущих 1) из
деревни и 2) из сферы различных производств, — слов, в своем употреблении
выходящих за узкие пределы деревенской жизни или отдельного производства, но не
понятных, однако, слишком “урбанизированному”» читателю (Архив РАН. Ф. 502. Оп.
3. Ед. хр. № 122. Л. 1—1 об.). Среди возможных материалов для такого издания Д.
Н. Ушаков предлагал использовать статьи из «Малой русской энциклопедии», «толкующие
ходячие выражения», такие, как «адмиральский час», «казанская сирота», «коломенская
верста», «долгий ящик», «подноготная», «Во всю Ивановскую» и другие, а также
«статейки, объясняющие слова вроде “прясло”, “заводь” — с одной стороны, а с
другой: “закоперщик”, “коклюшки” <…>» (там же). По мнению Д. Н. Ушакова
это не было бы простым повтором предыдущего издания: «Взятый из МРЭ материал
следует расширить однородным, сообразно специфическому характеру “Толкового
словарика”» (лл. 1 об. —2). «В его состав, — пишет он далее, — можно было
включить следующие группы слов:
«1)
Наиболее распространившиеся неологизмы литературы, житейские, профессиональные,
вроде “бездарь” (Иг. Северянин), “окно” (из учительской среды), “ясно” (из
красноармейской).
2)
Новейшие заимствования, сделанные общеразговорным языком из местных: извиняюсь,
ничего подобного, пока (прощанье) и др. с указанием на неполную их приемлемость
для литературного языка.
3)
Наиболее утвердившиеся из сокращенных новообразований новейшего типа, как
названия наркоматов и др. учреждений и должностей, а также слов вроде “нэпман”
и т. п.» (л. 2).
Цель
создания книги — практическая: заполнить интерес к родному языку пролетарских
масс, «приобщающихся разными путями просвещению» и помочь учителям трудовой
школы (л. 1). Ученый не отрывает «Толковый словарик» от традиции русской
лексикографии и считает, что он «удовлетворил бы той потребности, которой
удовлетворяет Толковый словарь Даля, с громадной разницей, конечно, в объеме и
с теми еще отличиями, что в нем не будет общепонятных слов, а также явных
провинциализмов, но будет много материала нового» (лл. 2— 2 об.).
Наконец,
название ожидаемого издания, по мысли Д. Н. Ушакова, могло быть таким: «Краткий
объяснительный словарь ходячих выражений и народных слов[lxi]»,
а предполагаемый объем — не более 10 авторских листов, «заключающих 2000—3000
слов» (л. 2 об.). 
Но
и этот проект не удался[lxii]. 
Третья
попытка создать толковый словарь была предпринята С. И. Ожеговым
(предположительно в середине — во второй половине 1920-х гг.). Предварительные
наброски этого труда под названием «Словарь революционной эпохи.
Историко-культурный справочник» опубликованы (Ожегов 2001а, 410—412). По мнению
его автора, он «включает в себя слова, возникшие или характерные для эпохи
войны и революции» (Ожегов 2001а, 410). И таких групп несколько: «I.
Морфологические новообразования: керенка, мешечник, самокритика, заградиловка
<…>. II. Семантические новообразования <…>: уплотнение, ножницы, уклон,
чистка <…>. III. Слова областных говоров и профессиональных языков, вошедшие
в общий язык с первоначальным или измененным значением: ударный, вредитель, смычка,
фронт <…>. IV. Сокращенные слова: фабзавуч, рабфак, завканц <…>. V.
Сложные слова (новообразования): правозаступник, газофикация, радиофикация
<…>. VI. Фразеологические сочетания <…>: генеральная линия, режим
экономии реконструктивный период <…>. VII. Иностранные слова <…>:
Демпинг, Антанта, диспансер. VIII. Слова, ставшие активными, употребительными в
рев<олюционную> эпоху: декрет, мандат, недочеты <…>» (Ожегов 2001а,
411). Для справочника разрабатывались система стилистических помет, принципов
акцентуации и определения значения слова. Этот словарь, подобно двум предыдущим,
так и не был создан.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Здесь
мы представляем читателям небольшой фрагмент этой «утерянной» картотеки начала
1920-х гг. на букву «З». Хотим обратить внимание на некоторые технические
детали. Не все карточки типографского образца, некоторые — самодельные, поэтому
в них не всегда и не полностью присутствует заголовочный набор. Во многих
карточках не указаны формы слова. Еще один факт тоже примечателен: картотека
создавалась в эпоху вхождения новой орфографии, ее разработчики иногда
записывали слова и фразы в старой, дореформенной традиции, но делали это очень
непоследовательно. Тем не менее картотека представляет большой научный интерес.
Даже сохранившаяся в таком неполном виде, она показывает, как работали отечественные
лексикографы в то сложное время, какие научные задачи они ставили перед собой, каким
образом осуществляли словарную работу и какие лексемы подвергали
картографированию. Кроме этого, на основании будущего, надеемся, социолингвистического
анализа можно установить принципы и приемы индивидуальной лексикографической
практики, которая всегда в той или иной мере определяла поступательное движение
этой науки вперед.
В
приложенном списке слов мы даем только те фрагменты, которые прочитаны нами
полностью (есть некоторые детали, требующие еще уточнения и исправления).
Отдельные карточки содержат авторские пояснения. В сносках помечены необходимые
комментарии публикатора (в арабской нумерации). Пропуски обозначены отточьями в
квадратных скобках. 
Фрагмент
этой картотеки для исследования и публикации предоставил к ф. н. Е. А. Левашов
(Институт лингвистических исследований РАН).
Слово
Зазвонисто Формы
Писатель
Арцыбашев
Материал
Цитата
с указ. произведения И слово это выговорил со вкусом и зазвонисто («Бунт», III)
Слово
Зазвонистый, — ая, — ое Формы
Писатель
Телешов
Материал
Цитата
с указ. произведения И вся песня была… с той же одной зазвонистой скороговоркой
и тем же тягучим припевом На тройках, VII
[…]
Слово
Зазвонить, — ю Формы
Писатель
Шмелев
Материал
Цитата
с указ. произведения — Тут он, в церкве нонче. … Зазвонили к концу.В Калинове, I
Слово
Зазвон£ть, — н¼ Формы
Писатель
Анненский
Материал
Тихие пески
Цитата
с указ. произведени<я> Надо мной зазвон£т Медный зов в
беспросветной ночи (Желание)
Слово
Зазвон£ть Формы
Писатель:
В. Александровский
Материал:
Чугунный улей
Цитата
с указ. произведения
Слово
Зазвонить, — ню Формы
Писатель
Лесков
Материал
Полунощники
Цитата
с указ. произведения Оно зазвонило в дребезги[lxiii] 
Слово
Зазвучать, — чу Формы
Писатель
Ф. Солог<уб>
Материал
Лазурн<ые> горы 
Цитата
с указ. произведения Молитвы зазвучáли («Благословляю»)
[…]
Зазвучáть
В.
Александровский
Север
2
Зазвучит
ветровая напевность.
Слово
Зазвучáть, — чý Формы
Писатель
Самобытник
Материал
Под красным знаменем
Цитата
с указ. произведения Любить, чтоб снова зазвучáли В ней (в мечте) гордые
труды… (В Сибирь)
[…]
Слово
Зазвякать Формы
Писатель
Андрей Белый (Б. Н. Бугаев)
Материал
Цитата
с указ. произведения «За перегородкой зазвякает ножницами старая его мать».
«Серебряный голубь», ч. 1, гл. 3.
[…]
Слово
Зазв½кать Формы
Писатель
Маяковский
Материал
Хорошее отнош<ение> к лошади
Цитата
с указ. произведения Смех зазвенел и зазвякал.
Слово
Зазвякать Формы Зазвякало
Писатель
З. Гиппиус
Материал
«Роман-царевич» Vя гл.
Цитата
с указ. произведения Чуть слышно, жалобно зазвякали бубенчики.
Слово
Зазеваться Формы
Писатель
Сергеев-Ценский
Материал
Печаль полей
Цитата
с указ. произведени<я> Дед поднялся как-то, когда зазевалась жизнь, в
самую середину коромысла весов
[…]
Зазеленéть
Писатель
Андрей Белый (Б. Н. Бугаев)
Цитата
— «Вперивши взоры в полей зазеленевший дым». «Урна», ст. «Мой друг».
Слово
Зазеленéть Формы
Писатель
Ив. Филиппченко[lxiv]
Материал
Эра славы Энтузиазм труда
Цитата
с указ. произведения В Сахаре зазеленéет клевер (Дороги)
[…]
Слово
ЗазеленЪть Формы
Писатель
АлексЪй Н. Толстой
Материал
Цитата
с указ. произведения «Небо зазеленЪло». Приключенiя Растегина, III
Слово
Зазеленéть, — нéю Формы Зазеленéвший, ая, ое
Писатель
Н. Асеев
Материал
Цитата
с указ. произведения Но прошумит воскреснувшая весь, слив в голоса в
зазеленевшем кличе (Сб. Ночная флейта: Терцины другу, 8)
Зазеленéть,
— éю 
Клюев,
Медный Кит.
Надмогильные
ракиты
Зазеленеют
средь зимы (Простится вам)
Слово
Зазеленеть, — ею Формы
Писатель
Кузмин
Материал
Цитата
с указ. произведения Чья (березка) зазеленеет II Два старца 40
Слово
Зазеленéть, — éю Формы
Писатель
Самобытник
Материал
Под красным знаменем
Цитата
с указ. произведения Чтоб ярче нам зазеленéли Побет (так! — О. Н.) счастья
в свой черед… (В Сибирь)
Слово
За здравье Формы
Писатель
Шерш<еневич>
Материал
Цитата
с указ. произведения Сотни строк написал я за здравье, Сотни лучших за упокой.
Зазеркальный,
— ая, — ое
Писатель
— Андрей Белый (Б. Н. Бугаев)
Цитата:
«А туда, в зазеркальную глубину он проникнуть не мог». «Петербург», гл. 4.
Слово
Зазерниться, юсь Формы
Писатель
Ляшко
Материал
Ворова мать
Цитата
с указ. произведения …Зазернилось золотом небо…
Слово
Заз£мки, — мок
Писатель
Клюев
Материал
Песнослов, кн. 2-я
Цитата
с указ. произведения Я — лежебок, из чулана В избу заз£мки принес (Вылез
тулуп из чулана…)
Слово
Зазимовать, — ую Формы
Писатель
Телешов
Материал
Цитата
с указ. произведения …караваны огромных баржей, зазимовавших во льду… На
тройках I
Слово
Зазимовать, — ую Формы
Писатель
Лесков
Материал
Юдоль
Цитата
с указ. произведени<я> По… баркам зазимовавшим во льду (X)
Зазиять
–яю
Ф.
Солог<уб>
Собр.
соч., т. 19
«Зазиявшей
перед ними… тьмы (Твор. легенда, гл. 45)
Слово
Зазиять Формы
Писатель
Андрей Белый (Б. Н. Бугаев)
Материал
Цитата
с указ. произведения «…все бросились в зазиявшую бездну». «Серебряный голубь», ч.
1, гл. 3.
[…]
Слово
Зазмеиться Формы
Писатель
Бессалько
Материал
Цитата
с указ. произведения «На губах Дарова зазмеилась улыбка»
«Бессази<д>ательным путем», II, гл. VII
[…]
Слово
Зазнаишка (м)
Писатель
М. Горький
Материал
Мат. Кожем. (XIII т.)
Цитата
с указ. произведения «Лентяй будет и зазнаишка»
Слово
Зазнáться, зазнáюсь Формы Зазнáвшийся, аяся, ееся
Писатель
Н. Асеев
Материал
Цитата
с указ. произведения …Весь он
Встряхнул
закипевшие кудри
Покрытый
ударами песен
О
гневом зазнавшемся утре.
(Оксана,
XLIV, 12).
Зазнаться,
— аюсь
Ф.
Солог<уб>
Собр.
соч., т. 15
«Не
очень то перед ним распинайся, а то он зазнается». («Слаще яда», гл. 15)
Слово
зазнаться, — аюсь Формы
Писатель
Телешев
Материал
Цитата
с указ. произведения Пустили о нем слух, что… зазнался, не помнит друзей и т.
д. Воспом. о Л. Андрееве.
Слово
Зазноб£ть, — бл¼ Формы
Писатель
Анненский
Материал
Фамира Кифарэд
Цитата
с указ. произведения Зазнобúл я губы (Сц. 14-ая)
[…]
Зазнóбушка,
— и
к.
Клюев,
Лесные были
Приубавила
гульбища — в оченья???
От
зазнóбушки грамотка письмо
(Девичья
II)
Слово
Зазолотеть Формы
Писатель
Сергеев-Ценский
Материал
Рассказы т. II
Цитата
с указ. произведения В лесной стене зазолотели верхушки. Сад.
Зазолотиться
— усь
Гусев-оренб.
«…Зазолотились
края…» («Страна отцовъ», т. 2)
Слово
Зазор Формы
Писатель
Материал
Н. Вр. 1906 XI/22 Письмо в ред.
Цитата
с указ. произведения Рельсы укладываются вплотную, без зазоров (13 стр.)
Слово
Зазорно Формы
Писатель
Ф. Солог<уб>
Материал
Книга превращений
Цитата
с указ. произведения «Вам будет зазорно» («Перина»)
Слово
Зазорно Формы
Писатель
Мариенгоф
Материал
Сб. «Явь»
Цитата
с указ. произведения «Кровью и моем зазорно» (1ая стр. ст<ихотворен>ия
без заглавия)
Слово
Зазорно Формы
Писатель
Мережковский
Материал
т. II Воскресшие боги
Цитата
с указ. произведения «Не сяду — зазорно мне сие» стр. 254.
Зазорный,
ая, ое
М.
Горький
Мать
(XVIII)
«Барышни
зазорного поведения»
Слово
Зазубренный, — ая, — ое Формы
Писатель
Ф. Солог<уб>
Материал
Собр. соч., т. 19
Цитата
с указ. произведения «Зазубренными краями листьев» («Твор. легенда»)
Слово
Зазубринка, ж. Формы
Писатель
Андрей Белый (Б. Н. Бугаев)
Материал
Цитата
с указ. произведения «Каждая обозначилась пылинка и каждая зазубринка на белом,
досчатом полу». «Серебряный голубь», ч. 1, гл. 1.
[…]
Слово
Зазыв, — а м.
Писатель
Шерш.
Материал
Цитата
с указ. произведения (Авт. пост.) …среди фейерверка зазывов и фраз…
Слово
Зазывáтель, — я м. Формы
Писатель
Клюев
Материал
Песнослов, кн. 2-я
Цитата
с указ. произведения Мой стих — зазывáтель в Христовы ряды… (Войти в
твои раны…)
Зазыватель
Русское
Слово 1904 г.
Мужик
теперь купец, в качестве зазывателя (Грибной торг)
Слово
Зазывать Формы
Писатель
Материал
Соврем. Мир 1911 I 205
Цитата
с указ. произведения Бьет в барабан и тарелки, зазывая в балаган почтеннейшую
публику
Слово
Зазывить, ? (так! — О. Н.)
Писатель
Шерш.
Материал
Цитата
с указ. произведения (Авт. пост.) Пусть зазывит верниссаж…
Слово
Заз³вно Формы
Писатель
Ив. Филипченко
Материал
Эра славы —Себя коллективу
Цитата
с указ. произведения Те на перекрестках сладострастно, заз³вно ржут.
(Кабак и храм)
Зазывно
Кузмин
Осенние
озера
Рог
охот звучит зазывно в тишине II, i, 20
[…]
Заз³вный,
ая, ое
Г.
Чулков
Сочинения
I изд. Шиповникъ
Заз³вных
таежных воев (Сулус III)
Слово
Зазывный, — ая, — ое Формы
Писатель
Шерш.
Материал
Цитата
с указ. произведения (Авт. пост.) Зазывный трехаршинный плакат…
Слово
Зазябнуть, — ну Формы
Писатель
Ф. Солог<уб>
Материал
Заклятие стен
Цитата
с указ. произведения «Зазябли ребятишки» («Нетопленные печи»)
Слово
Зазябнуть, ну Формы
Писатель
Телешов
Материал
Цитата
с указ. произведения …уши слышали сухой шум зазябших деревьев… Ночлег
Слово
Заигрáть Формы
Писатель
Маяковский
Материал
Неск. слов о моей маме.
Цитата
с указ. произведения Заиграет вечер на гобоях… 
Слово
Заиграть Формы
Писатель
Андрей Белый (Б. Н. Бугаев)
Материал
Цитата
с указ. произведения «С особенным Евсеич усердьем заиграем в шашки».
«Серебреный голубь», ч. 1, гл. 3.
Слово
Заиграть, — аю Формы
Писатель
Шерш.
Материал
Цитата
с указ. произведения (Лош<адь> как лошадь) На нежных скрипках… заиграет
какой-нибудь скрипач…
Слово
Заиграть, — раю
Шерш.
Лош<адь>
как лошадь 
Ну,
а как если все слова любви заиграны, 
Будто
вальс «На сопках Манджурии[lxv]» 
Слово
Заигрáть, — аю Формы
Писатель
Клюев
Материал
Песнослов, кн. 2-я
Цитата
с указ. произведения Орган сладчайший заигрáл… (Два юноши…)
Слово
Заиграть, аю Формы
Писатель
С. Кондурушкин
Материал
Сирийские разсказы (так! — О. Н.)
Цитата
с указ. произведения «По губам его заиграла тонкая усмешка» (Два минарета)
Слово
Заигрывание ср. р. Формы
Писатель
Ф. Солог<уб>
Материал
Заклятие стен
Цитата
с указ. произведения «Заигрывания кота Коташки» («Задор»)
Слово
Заигрывать, — аю Формы
Писатель
Шмелев
Материал
Цитата
с указ. произведения Он сразу почувствовал эту разлитую кругом, притаившуюся и
заигрывающую силу. Иван Кузьмич, I
Слово
Заикание Формы Заиканий
Писатель
Фет
Материал
Погляди мне в глаза
Цитата
с указ. произведения Не стыжусь заиканий своих
Слово
Заикаться –юсь Формы
Писатель
Сивачев
Материал
Цитата
с указ. произведения «Верно, недельки через две крестьяне начали заикаться, что,
пожалуй, и Аким — ассер…» («Желт<ый> дьявол», гл. 5)
Заикнуться
Мережковский
Т.
XIX Ит. новеллы 
В
мое время девушки и заикнуться не смели о выборе жениха Стр. 10.
Слово
Заикнуться — нусь Формы
Писатель
Лесков
Материал
Полунощники
Цитата
с указ. произведения Плохо у него выходит… Заикнется и спятится 
Заилиться,
юсь
С.
Кондурушкин
Монах
«Камень
упадет в воду, […] и даже заилиться успеет» (Монах, 24)
Слово
Заимка ж Формы
Писатель
Телешов
Материал
Цитата
с указ. произведения Дорога вела сибирской заимкой. По сторонам направо и
налево раскрывались пашни… Против обычая I
Слово
Заимка Формы
Писатель
Материал
Рус. Бог. 1904
Цитата
с указ. произведения «Так возникает заимка, хутор, починок…»
[…]



[i] Строка зачеркнута.
[ii] Далее написано и зачеркнуто: облегчается.
[iii] Слово зачеркнуто.
[iv] Как и почти все его пометы в дневниках — автограф простым
карандашом.
[v] Далее в строке в круглых скобках следует начало
недописанного (и зачеркнутого Д. Н. Ушаковым) предложения: не по одному.
[vi] Так в тексте.
[vii] Слово приписано над строкой.
[viii] Слово приписано над строкой.
[ix] Указанное и последующее слова приписаны над строкой.
[x] В тексте символ, обозначающий мену порядка слов «живого»
и «русского».
[xi] Такое написание в тексте.
[xii] Далее в строке написано и зачеркнуто: область.
[xiii] Слово написано под зачеркнутым фрагментом: вносить в
конец.
[xiv] Далее следуют записи Д. Н. Ушакова от 9 / II и 16 / II
— пропускаем.
[xv] Далее следуют записи Д. Н. Ушакова от 6 / III, 16 / III,
23 / II, 30 /III — пропускаем.
[xvi] Указанное слово с предлогом приписаны над строкой.
[xvii] Такое написание в тексте.
[xviii] Указанная и следующая фамилии ученых зачеркнуты.
[xix] Предлог приписан над строкой.
[xx] В черновике указанное слово зачеркнуто.
[xxi] Далее в строке написано и зачеркнуто: составлении.
[xxii] Зачеркнуто.
[xxiii] Слово приписано над строкой.
[xxiv] Следующие три слова приписаны над строкой.
[xxv] Далее в строке написано и зачеркнуто: в том числе.
[xxvi] Указанное и следующее слова приписаны над строкой.
[xxvii] Слов приписано над строкой.
[xxviii] Слово приписано над строкой.
[xxix] Далее в строке написано и зачеркнуто: в Петрограде
особой группой был выбран подходящий мат<ериал> из не- (последнее слово
обрывается. — О. Н.).
[xxx] Слово приписано над строкой.
[xxxi] Далее в строке написано и зачеркнуто: и приготовлено
оставало (последнее слово обрывается. — О. Н.).
[xxxii] Слово приписано над строкой. 
[xxxiii] Далее в строке написано и зачеркнуто: Обращая Ваше
вним (последнее слово обрывается. — О. Н.).
[xxxiv] Далее в строке написано и зачеркнуто: просить Вашего
содей (последнее слово обрывается. — О. Н.).
[xxxv] Далее в строке написано и зачеркнуто:
Н<аучно->Ис<следовательскому>. 
[xxxvi] Последующие три слова приписаны над зачеркнутым в
строке фрагментом: прежде всего.
[xxxvii] Далее в строке написано и зачеркнуто: бы. 
[xxxviii] Слово вставлено в строку.
[xxxix] Слово приписано над строкой.
[xl] Далее слово в строке написано неразборчиво и зачеркнуто.
[xli] Приписано над зачеркнутым в строке словом: В работе.
[xlii] Слово приписано над строкой.
[xliii] Мы цитируем автограф Д. Н. Ушакова, минуя мелкие
зачеркивания и приписки.
[xliv] В Архиве РАН сохранилось письмо из Главного управления
Государственного издательства РСФСР такого содержания:
Многоуважаемый
Дмитрий Николаевич, 
Крайне
необходимо получить от Вас подробнейшие сведения по истории подготовки издания
Словаря русск<ого> литер<атурного> яз<ыка> для составления
доклада, который имеет восходить до высших сфер. Каково участие Ленина?
Совнаркома? Когда началась работа? Кто участвовал? и пр. и пр. вплоть до
официальных документов с указанием чисел и №№. Это все в Ваших интересах и
интересах многих. Поэтому не откажите зайти в Госиздат и приволочить мне все
эти сведения.
Всегда
готовый к услугам
А.
Некрасов
(Архив
РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 96. Л. 34).
[xlv] Конец записи на этом листе, продолжение отсутствует.
[xlvi] Начало отсутствует.
[xlvii] Впереди зачеркнуто начало недописанного слова:
Сост[…].
[xlviii] Слово написано над зачеркнутым фрагментом: по
поручению.
[xlix] Слово написано неразборчиво, часть букв прочесть не
удалось. 
[l] Так в тексте: слово написано повторно.
[li] Указанное и последующее слова написаны над зачеркнутым
фрагментом: мною.
[lii] Над строкой приписана, очевидно, фамилия служащего:
Табазкин.
[liii] Слово написано неразборчиво. Прочтение
предположительное.
[liv] Вверху над числом стоит знак вопроса.
[lv] В деле отсутствует.
[lvi] По-видимому, рукой Д. Н. Ушакова это слово подчеркнуто,
далее следует знак вставки и внизу, после текста, приписано: т. е.
Л<енин>градские. Имеются в виду те материалы, которые готовила
петроградская группа во главе с Л. В. Щербой.
[lvii] Запись неразборчивая.
[lviii] Такое написание в рукописи.
[lix] Слово приписано над строкой.
[lx] Речь идет, разумеется, об изучении Шкловским и др.
учеными языка Ленина, см.: Шкловский В. Ленин как деканонизатор // ЛЕФ: Журнал
левого фронта искусств. № 1(5). М.-Л., 1924. С. 53–56; Эйхенбаум Б. Основные
стилевые тенденции в речи Ленина // Там же. С. 57–70; Якубинский Л. О снижении
высокого стиля у Ленина // Там же. С. 71–80; Тынянов Ю. Словарь
Ленина-полемиста // Там же. С. 81–110; Казанский Б. Речь Ленина (Опыт
риторического анализа) // Там же. С. 111–139; Томашевский Б. Конструкция
тезисов // Там же. С. 140–148.
[lxi] Далее в строке приписано карандашом: и метких слов.
[lxii] Сохранился черновик письма Д. Н. Ушакова Борису
Михайловичу (очевидно, Ляпунову) с рассказом о положении дела. Вот его текст
(фрагмент):
Многоуважаемый
Борис Михайлович!
Хоть
я и предвидел не без тревоги, что в вашем отсутствии дело издания задуманного
нами Толкового Словарика пойдет не так гладко, но то, что случилось, для меня
полная неожиданность. Т. т. Вепс и Михайлов объявили мне, что Красной Нови это
издание не подходит. Ни судить об этом, ни убеждать в противном я не берусь, но
я просто оторопел от того глупого положения, в котором я очутился. Да разве я
предлагаю издательству новую свою ему совершенно неизвестную работу? Разве не
Вы были инициатором этого дела, пригласили меня <…> обсудить Вашу идею —
извлечь для отдельного издания известный материал из МРЭ? Эту идею мы сообща
потом развернули шире и т. д. Для этого я проработал месяц в помещении МРЭ на
виду у всех сотрудников, выбрал из нее могущий подойти материал <…>
неужели все дело в моем “интеллигентском” отношении к делу (так в автографе. —
О. Н.) <…>» (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3. Ед. хр. № 122. Лл. 5—6 об. —7).
[lxiii] В автографе написано раздельно с предлогом.
[lxiv] Ниже у слова «зазывно» фамилия писателя передается с
одинарным «п».
[lxv] Так в автографе. Орфографическая норма: Манчжурии. 
Список
литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта
http://www.portal-slovo.ru/
О
Геннадиевской Библии
Никитин
О.В.
О,
человече! Геенны убоявся, возненавиди злаа дела, 
А
царства небеснаго въжелав – возлюби добрая дела!
А
[если] ты ни злых дел останешися ни на добраа подвигнешися, 
А
время твое течеть, аки речная быстрость…
Из
сочинений русских книжников XII-XIIIвв.
В
1499 году было завершено создание первого библейского свода Древней Руси, получившего
название Геннадиевская Библия. Сейчас нам едва ли возможно в достойной мере
оценить всю глубину и «стратегию» этого многолетнего труда, явившегося
исключительной вехой в истории духовной и культурной жизни всего православного
славянского мира. Знаменательно, что начатое святыми равноапостольными Кириллом
и Мефодием дело по переводу священных книг на славянский язык было продолжено
на священной Русской Земле – хранительнице православных традиций Афона и
Византии.
Как
и всякое событие общегосударственного масштаба, переработка Библии и создание
самого полного (по тому времени) свода священных книг есть не только явление
духовной жизни, но прежде всего особый национальный феномен Древней Руси, так
как Библия «охватывает, характеризует и сосредоточивает в себе целую эпоху, перелом
и напряжение народного организма».[i] Не случайно поэтому именно Новгород стал
тем миссионерским призванием блаженного Геннадия, которое он исполнял до конца
своих дней. Испокон веков древняя столица Русской Земли была средоточием на
духовной и светской мысли и литературы не только во времена своей
самостоятельности, но и позже, когда она стала под владычество великих
московских князей – в XV и XVI вв. Именно в Великом Новгороде в XVI столетии
проводится работа по составлению Четьих Миней митрополита Макария и многое
другое.
Благородной
деятельности Новгородского архиепископа предшествовали, однако, весьма
печальные события. Как повествуется в Житии владыки Геннадия, «тяжелое бремя
возложил на себя блаженный … Глухое, затаенное раздражение против Москвы
бродило среди новгородцев, недавно (в 1478 году) утративших свою
независимость»[ii]. Кроме личных и общественных притязаний, были и еще более
опасные духовные разногласия, или ереси, занесенные в начале 1470-х годов
евреями, выходцами из Литвы. Суть их злоучений, направленных на разложения
древа православной жизни, состояла в следующем. Они отрицали догмат Пресвятой
Троицы и признавали только «Единого Вседержителя». Они учили, что «Иисус Христос
есть не Бог, а простой человек, которого распяли евреи и который истлел во
гробе. Он не есть истинный Мессия»[iii]. Отрицая Бога, жидовствующие не
признавали и церковные каноны, принятые в православии: они отрицали таинства, не
соблюдали постов и праздников, не почитали святых угодников, кощунствовали над
храмами, отвергали монашество. Кроме прочего, еретики увлекались тайными
науками – звездочетством и чернокнижием. В те далекие времена православный люд
и местное священство были мало образованы. Достаточно сказать, что лишь при
архиепископе Геннадии были основаны первые училища для подготовки духовных лиц,
опять же – в целях поднятия общего нравственного уровня и религиозного
просвещения духовенства. Наверное, как и сейчас, к лженаукам и лжепроповедникам
тянутся тысячи душевно больных в надежде получить избавление, так и тогда
«диковинки» завлекали в свои сети немало нравственно и духовно неустойчивых
соотечественников. Примечательны слова глубокомысленного историка Русской
Церкви высокопреосвященного митрополита Московского и Коломенского Макария:
«Принесши столько вреда в области веры, слепая привязанность к обряду
сопровождалась едва ли еще не более гибельными последствиями в области
нравственности. Были, без сомнения, и тогда русские, которые хорошо понимали, в
чем должна состоять нравственность христианина, которые, исполняя как должно и
церковную обрядность, заботились вместе об очищении своей души от греха, об
исправлении своего сердца, об искоренении в нем худых влечений и привычек, об
утверждении себя в христианском самоотвержении и любви»[iv].
Сам
уклад церковной жизни глубинки был также далек от совершенства. Может быть, в
силу неутихающей боли потери самостоятельности «даже во времена архиепископства
Геннадия во многих новгородских церквах не молились за великого князя
московского и во всей области не чествовались самые знаменитые московские
святые»[v]. Еще одна особенность древнерусского духовенства, которая, наверное,
имела очень важное значение в те годы и что, к сожалению, во многом утеряно сейчас,
состояла в том, что служители Церкви не были так изолированы от паствы. Потому,
видя не всегда благопристойное поведение слуг Божьих и благоговея перед
церковностью вообще как истинно русским устройством быта и культуры, многие
истинную веру на стороне и уходили в секты. Подобные течения не были лишь, так
сказать, прозападной, нерусской ориентации. Знаменитый историк академик
Б.А.Рыбаков посвятил изучению этой проблемы любопытную книгу «Стригольники.
Русские гуманисты XIV столетия» (М., 1993), где рассказал об особой ереси –
своеобразном протесте русских людей, этом народном поиске христианской истины, который
имел идеологическую, художественную и духовную основу.
Наконец,
следует упомянуть еще об одном событии, которое повлияло на весь ход церковной
истории в те времена, вызвало смуту и ереси. Как повествует один из биографов
архиепископа Новгородского, «царствование Иоанна III, в которое жил и
действовал св. Геннадий, было началом разрыва иерархического союза русской
церкви с греческою, в продолжении 500 лет находившейся под благотворным
влиянием последней. Неблагоприятные следствия независимости русской церкви не
замедлили явиться»[vi].
Все
эти обстоятельства как бы предопределили служение святителя, направленное на
укрепление духовной и нравственной жизни Церкви. Его девиз был: «Открытая
правда и православие».
Прежде
чем мы обратимся к главному делу жизни архиепископа Геннадия, расскажем вкратце
его яркую биографию, наполненную благородными помыслами.
Геннадий
(Гонозов или Гонзов) родился в первой трети XIV столетия (точная дата не
установлена). Свое монашеское служение он начал на Валааме – обители
благочестия, где обретали мудрость подвига многие прославленные Русской
Церковью святые. Его духовным начальником, старцем был преподобный Савватий, будущий
игумен Соловецкого монастыря. Летописи говорят, что с февраля 1477 года
Геннадий подвизается в московском Чудове монастыре, где ревностно соблюдает
церковные каноны, строит храмы. Уже тогда он проявляет немалую твердость духа и
энергию воли, став однажды на пути великого князя и выступив против митрополита
Геронтия в церковных спорах, что в русской истории наблюдалось крайне редко. В
летописи рассказывается один случай, который говорит об исключительном
религиозном чувстве Геннадия. Этот эпизод показывает, «как крепко стоял он за
святыню старины, за священные обычаи предков и как смело и безбоязненно
противостоял против нарушителей их[vii]». Великий князь Иван III, расширяя
место своих владений в Кремле для обустройства великокняжеских дворов и сада, пожелал
«вынести оттуда вон несколько старых монастырей и церквей и даже коснулся
древнего кладбища, приказав выкинуть гробы предков и перенести их на
Дрогомилово»[viii]. В летописи далее говорится, что страшно возмущен был
Геннадий и в грамоте к митрополиту Зосиме высказал свой взгляд на поступок
великого князя: «А ныне беда стала земская да нечесть государьская великая:
церкви старыя извечныя выношены из города вон, да монастыри старые извечные
переставлены… да еще паки сверх того и кости мертвых выношены за Дрогомилово, ино
кости выносили, а телеса ведь туто остались, в персти разошлись; да на тех
местах сад посажен. А господин наш отец Геронтий митрополит о том не вспретил, то
он ведает каков ответ за то даст Богу. А гробокопателем какова казнь писана, а
ведь того для, что будет воскресение мертвых, не велено их с места двигнути
«исключая св. мощей». А что вынести церкви, да гробы мертвых, да на том месте
сад посадить, а то какова нечесть учинена? От Бога грех, а от людей сором».
Вскоре,
12 декабря 1484 года, Геннадий, был избран архиепископом «на престол святыя
великия Софии» и зимой 1485 года отправляется в Новгород, где «должен был стать
проводником великокняжеской политики»[ix]. Надо сказать, что новгородскому
предстоятелю потребовалось немало усилий, чтобы убедить духовенство и мирян
признать московского государя, приучить почитать не только местных, но и
московских святынь. Но основная борьба архиепископа была направлена на
лжеучения, что встретило яростное сопротивление жидовствующих и осложнение
взаимоотношений архиепископа с Москвой. Как пишет летописец, он явился для
еретиков «яко мечь обоюдоостр, посекая студеяние их и яко пламень, пожигая
плевелы нечестивого замышления их и стадо от таковыя прелести свобождая
<…> и душу свою полагая за порученную ему паству»[x]. Геннадий начал
производить розыски еретиков и просил разрешения придать их смертной казни, что
не было поддержано великим князем. Иван III и митрополит Геронтий посылают
Геннадию грамоты о придании «тамошних еретиков духовной и градской казни, смотря
по тому, что окажется по розыску»[xi]. В одной из таких грамот митрополит писал
Геннадию: «Да обыскивал бы еси, сыну, то дело прилежно, чтобы христианство в
возмущеньи не было, а церковь бы Божиа безмятежна была. Да будет тебе милость
Божия и нашего смирениа благословение»[xii].
Поскольку
еретики выводили свое учение из Священного Писания, искажая его и «домысливая»,
то было ясно, что одних запретительных мер недостаточно, и силой эту проблему
не решить. «тем самым, — как заметил один из исследователей Геннадиевской
Библии, — [они] вызывали своего обличителя на пользование тем же
оружием»[xiii]. Библейская литература была известна в Новгороде с давних времен,
но канонически книги Священного писания не были собраны в единый свод, а
существовали в виде отдельных частей. Единого книжного канона, которому могли
бы следовать, верующие не было. Тогда новгородский архиепископ начинает
разыскивать и собирать нужные книги по монастырям для того, чтобы проверить их
подлинность и иметь практическое оружие против борьбы с неверными. Так, после
1492 года, начался труд по собиранию священных книг в единый текст славянской
Библии[xiv]. Геннадий не был одинок в своих благородных стремлениях и находил
опору не только в пастве, но и в среде духовных просветителей. Известно, что
Иосиф Волоцкий был также причастен к борьбе с жидовствующими и своими
полемическими трактатами во многом способствовал развенчанию облика лжепастырей
и их учений. В создаваемую Геннадием и его сподвижниками Библию вошли не только
известные, но выверенные канонические тексты, но и отсутствующие в
восточнославянской традиции ветхозаветные книги Товит, Юдифь, Неемии, 1-2 книги
Паралипоменон, 1-4 книги Ездры, 1-2 Маккавейские книги, книги Премудрости
Соломона, частично Эсфирь, книги Иеремии, Иезекииля[xv]. Как повествует один из
биографов новгородского архипастыря, «нет сомнения, что список Библии Геннадия
был его частным, личным делом, вызванным борьбою с жидовствующими, но это
частное, личное дело скоро получило общенародное, общецерковное значение»[xvi].
Нужные
книги переводились не только с греческого, но и с латинского языков, а основным
источником для Геннадия и его сподвижников послужила Вульгата. Мирополит
Макарий (Булгаков) объясняет это тем, что «Геннадий не отыскал ни списка
греческой Библии, ни, главное, переводчиков с греческого языка, между тем как и
латинская Библия, уже печатная, и переводчики с латинского нашлись»[xvii]. Как
полагают, собирание всех книг Священного Писания Ветхого и Нового Завета было
окончено в 1493 году, но древнейший список, дошедший до нашего времени, относится
к 1499 году[xviii].
Геннадиевская
Библия послужила впоследствии одим из основных источников знаменитой Острожской
Библии (1580-1581).
Решительные
действия Геннадия вызывали неудовольствия в среде высшей московской светской и
духовной власти, куда многие из еретиков бежали и смогли обрести доверие у
митрополита и великого князя. В 1504 году по доносу Геннадия вызвали в столицу
и учинили допрос. Вскоре, после обследования дела, его «свели с кафедры на
Москву» 12 июня 1504 года[xix]. Перед лишением архиепископского сана от него
потребовали отреченную грамоту, в которой он по собственной вили и «ради
немощи» оставлял епископию (из ее текста: «…берегучи своея душа и от сетей
неприязненных и духов лукавствия…»). Последние месяцы Геннадий провел в Чудовом
монастыре, где скончался 4 декабря 1505 года. Погребен же он был «на том месте,
где прежде почивали мощи св. Алексия митрополита»[xx].
Блаженный
Геннадий известен и как автор других сочинений: это грамоты и послания, «Начало
пасхалии преложно на осьмую тысячу лет», молитвы и др.[xxi] Отличительной
особенностью полемических писательских трудов новгородского пастыря были
простота изложения, доступный язык, понятный простому русскому человеку.
Справедливо отмечалось, что Геннадий за истину был готов идти на подвиг. Имея
ясный ум, обладая нравственной твердостью и деятельным духом, вся его жизнь
была наполнена служением порядку и законности. Замечательна одна характеристика
блаженного Геннадия: «Он отделял дух религии от форм религии и всегда отдавал
предпочтение первому». 



[i]Евсеев
И.Е. Геннадиевская Библия 1499 г. // Труды XV Археологического съезда в
Новгороде 1911 г. Т. II. М., 1916. С. 2.
[ii]Жития
святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-миней св. Димитрия
Ростовского. Кн. доп. 1. М., 1908. С. 455.
[iii]Там
же. С. 455.
[iv]Макарий
(Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн.
IV. Ч. 2. М., 1996. С. 162.
[v]Грандицкий
М. Геннадий, архиепископ Новгородский. (Церковно-историческая монография)//
Православное обозрение. М., 1878. № 9. С. 85.
[vi]М.Л.
Геннадий, архиепископ Новгородский // Чтения в Обществе любителей духовного
просвещения. М., 1875. № 5. С. 463.
[vii]Там
же. С. 495.
[viii]Там
же. С. 495.
[ix]Лурье
Я.С. Геннадий // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2. Ч. 1. Отв.
Ред. Д.С.Лихачев. Л., 1988. С. 145.
[x]Цит.
по изд.: Жития святых… С. 456.
[xi]Цит.
по изд.: Левочкин И.В. Кодикологическая характерстика Геннадиевской Библии //
Федоровские чтения – 1981. Отв. ред. Е.Л.Немировский. М., 1985. С. 94; см.
также: Памятники XI-XIV вв.// Русская историческая библиотека. Т. VI. Изд. 2-е.
СПб., 1908. Стлб. 759-764.
[xii]Памятники
XI-XIV вв. … Стлб. 764.
[xiii]Евсеев
И.Е. Указ. соч. С. 1.
[xiv]Подробнее
о переводах Библии и их истории см.: Евсеев И.Е. Рукописное предание славянской
Библии // Христианское чтение. СПб., 1911. Т. CCXXXV. Ч. 2. С. 435-450.; его
же: Очерки по истории славянского перевода Библии // Там же. СПб., 1912. Т.
CCXXXVIII, № 11. С. 1261-1285.
[xv]См.:
Платонова И.В. О переводческой технике в Геннадиевской Библии 1499 года //
Славяноведение. 1997. № 2. С. 60 и далее.
[xvi]Грандицкий
М. Указ. соч. (окончание) // Православное обозрение. М., 1880. № 12. С. 773.
[xvii]Макарий
(Булгаков), митр. Указ. соч. Кн. IV. Ч. 1. М., 1996. С. 302.
[xviii]Там
же. С. 305.
[xix]Цит.
по изд.: Русский биографический словарь. Издание Императорского Русского
Исторического Общества [Т. 4]. СПб., 1914. С. 401.
[xx]Цит.
по изд.: Евгений  (Болховитинов).
Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина греко-римской
Церкви. Изд. 2-е. Т. 1. СПб., 1827. С. 91.
[xxi]См.
об этом подробнее: Словарь книжников и книжности… С. 145-146; Русский
биографический словарь. Т. 4. С. 401-402 и нек. др.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/