СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
1. Ранние годы жизни гения
2. Деятельность М.В. Ломоносова
2.1 Естествознание
2.1.1 Молекулярно-кинетическая теория тепла
2.1.2 Физическая химия
2.1.3 Наука о стекле
2.1.4 Астрономия, опто-механика и приборостроение
2.1.5 Теория электричества и метеорология
2.2 Гуманитарные науки
2.2.1 Развитие риторики
2.2.2 Грамматика и теория стиля
2.2.3 Поэтическая теория и практика
2.2.4 История
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
 

ВВЕДЕНИЕ

Ломоносов принадлежит к
числу универсальных деятелей мировой культуры, которые в своем творчестве
воплощали непреходящую потребность человеческого рода постичь и освоить мир во
всем его многообразии, выражали извечное стремление человека к социальной и
нравственной свободе, словом и делом своим утверждали необходимость деятельной
любви к людям. 
«Столетьем безумным и
мудрым» назвал XVIII век А.Н. Радищев. Жизнь огромной страны, выведенной
петровскими реформами из состояния равновесия, отличалась в это время какою-то
всеобщей, небывалой дотоле стремительностью. На глазах одного-двух поколений
родилось новое общество, утвердилось новое отношение к человеку. Отныне не
порода, не «титлы» в первую очередь, а заслуги перед страной, реальная польза,
приносимая на общественный алтарь отдельной личностью, определяли ее ценность.
Люди сильные, энергичные, предприимчивые выдвигались на первые роли в государстве.
Стремительно рушились старые привилегии боярства и духовенства. Стремительным
было возвышение дворян, «служилых людей». Стремительно разворачивали свою
деятельность промышленники, купцы и иные предприниматели. И не менее
стремительно росло недовольство крепостных, чьим трудом и оплачивался этот
общегосударственный энтузиазм. 
Человек, который придал
России это стремительное ускорение, сам был весь порыв, весь движение. Уверовав
в то, что страна уже не может жить прежними идеалами, в прежнем ритме, он
торопил время. Его «революционная голова» (как писал Пушкин) работала над
скорейшим, по возможности немедленным, претворением в жизнь всех замыслов,
которые проносились в ней сумасшедшей вереницей. 
Грандиозные начинания
Петра I: новая армия, впервые созданный флот, новая столица, организация
светских учебных заведений (Инженерная, Навигацкая, Артиллерийская и
Хирургическая школы, горные школы в Карелии и на Урале), введение нового
календаря, гражданского шрифта, развитие издательского дела, появление первой
газеты, первого музея, учреждение Морской академии, основание Академии наук – все
это в соединении с такими государственными актами, как упразднение
патриаршества и установление коллегиального управления в церкви (Синод) под
эгидою царской власти, явилось зримым воплощением глубокого духовного перелома,
пережитого Россией в самом начале столетия. И все это было впервые, внове. 
Многих в ту
головокружительную пору позвала Россия, но избранником в полном смысле этого
слова стал лишь Михайло Васильевич Ломоносов, сын черносошного крестьянина,
великий человек, познавший Русь «от темной клети до светлых княжеских палат»[1],
первым из деятелей новой русской культуры завоевавший мировую славу. 
В данном исследовании мы
постараемся изложить основные жизненные достижения Михаила Васильевича
Ломоносова как выдающегося деятеля нашей страны XVIII века.
1.
Ранние годы жизни гения
В 1711 году,
в эпоху когда Пётр I совершал свои великие преобразования и когда плод этих
преобразований, Полтавская победа, – «наше русское воскресение», по выражению
Петра, – уже решила вопрос о будущности России, как могущественного
европейского государства, родился человек, который окончательно разделил науку
и искусство, чудесным образом сочетая и объединив их в своём творчестве,
«будущий славный русский учёный, вития и поэт»[2] – произошло это 19 ноября
в деревне Мишанинской Куростровской волости Двинского уезда Архангелогородской
губернии в довольно зажиточной семье крестьянина-помора Василия Дорофеевича
(1681–1741) и дочери просвирницы погоста Николаевских Матигор, Елены Ивановны
(урождённой Сивковой) Ломоносовых. О первых годах жизни Михаила Ломоносова имеются
крайне скудные сведения. Отец, по отзыву сына, был по натуре человек добрый, но
«в крайнем невежестве воспитанный». Мать М. В. Ломоносова умерла очень рано,
когда ему было девять лет. В 1721 году отец женился на Феодоре Михайловне
Усковой, дочери крестьянина соседней Ухтостровской волости. Летом 1724 года она
умерла. Через несколько месяцев, возвратившись с промыслов, отец женился в
третий раз на вдове Ирине Семёновне (в девичестве Корельской). Для
тринадцатилетнего Ломоносова третья жена отца оказалась злой и завистливой мачехой.
Историк,
славист Владимир Иванович Ламанский пишет: «в целой России в начале XVIII века
едва ли была какая иная область, кроме Двинской земли, с более благоприятной
историческою почвою и более счастливыми местными условиями»[3].
Личность М. В. Ломоносова можно понять только составив представление о природе
в окружении которой он вырос, о том, что он был выходцем из той части русского
народа, которая никогда не испытывала гнёта ига и не знала рабства. Здесь
обретались потомки новгородцев, не знавшие крепостного права, «черносошные»,
государственные крестьяне, строгие в нравах, деятельные, независимые, «умевшие
за себя постоять, сплотившись в «земские миры». Им неведома была барщина, бремя
государственных обложений они избывали деньгами, развивая товарное хозяйство,
торговлю и ремёсла. Поморы владели навигацией, ходили в Ледовитый океан, к Груманту,
к Новой Земле. На Мурмане – промысловые становища, лов вели огромными сетями,
охотились, варили соль, смолу, добывали слюду. Здесь богатая традиция
художественного рукоделия. При отсутствии школ, поморы учили грамоте друг
друга, переписывали и бережно хранили рукописные книги. 
Деревня
Мишанинская, позже слившаяся с деревней Денисовкой, находилась на Курострове,
против города Холмогоры, на одном из девяти островов дельты Северной Двины,
примерно в 140 км от места её впадения в Белое море. С давних времён эти
острова были густо заселены. Здесь имелись хорошие пахотные земли, богатые
выгоны для скота, а главное – открытый выход в море.
Лучшими
моментами в детстве М.В. Ломоносова были, по-видимому, его походы с отцом в
море, оставившие в его душе неизгладимый след. М.В. Ломоносов начал помогать
отцу с десяти лет. Они отправлялись на промыслы ранней весной и возвращались
поздней осенью. Вместе с отцом будущий учёный в детстве ходил рыбачить в Белое
море и до Соловецких островов. Нередкие опасности плавания закаляли физические
силы юноши и обогащали его ум разнообразными наблюдениями. Влияние природы
русского севера легко усмотреть не только в языке М.В. Ломоносова, но и в его
научных интересах: «вопросы северного сияния, холода и тепла, морских
путешествий, морского льда, отражения морской жизни на суше – всё это уходит
далеко вглубь, в первые впечатления молодого помора»[4].
Его окружали предания о великих делах Петра Великого, которых и доселе немало
сохранилось на севере.
Грамоте
обучил Михайлу Ломоносова дьячок местной Дмитровской церкви С.Н. Сабельников.
Он оказывал помощь односельчанам в составлении деловых бумаг и прошений, писал
письма. Рано, по-видимому, зародилось в Ломоносове сознание необходимости
«науки», знания. «Вратами учёности», по его собственному выражению для него
делаются откуда-то добытые им книги: «Грамматика» Мелетия Смотрицкого,
«Арифметика» Л.Ф. Магницкого, «Стихотворная Псалтырь» Симеона Полоцкого. В
четырнадцать лет юный помор грамотно и чётко писал. Жизнь Ломоносова в родном
доме делалась невыносимой, наполненной постоянными ссорами с мачехой. И чем
шире становились интересы юноши, тем безысходнее казалась ему окружающая
действительность. Особенно ожесточала мачеху страсть Ломоносова к книгам.
Страсть к
знаниям, тяжёлая обстановка в семье заставили Ломоносова принять решение –
оставить родной дом и отправиться в Москву. Узнав, что отец хочет женить его, Ломоносов
решил бежать в Москву. Он прикинулся больным, женитьбу пришлось отложить.[5]
Годы,
проведённые Ломоносовым в Поморье, сыграли большую роль в формировании его
мировоззрения, наложили свой отпечаток на интересы и стремления юноши, в
значительной степени определили направление его дальнейшего творчества.
2.
Деятельность М.В. Ломоносова

2.1
Естествознание

Михаил
Васильевич Ломоносов сумел объять в своём творчестве все главные области
знаний, фундаментальные, основополагающие их проблемы, и настолько глубоко
проникнуть в самоё сущность непонятых в его время явлений, настолько идти
впереди своего времени, что и сейчас лишёнными даже малого преувеличения звучат
слова В.И. Вернадского, сказанные более чем сто лет назад о М.В. Ломоносове,
как о предстающем «нашим современником по тем задачам и целям, которые он
ставил научному исследованию»[6]. 
Об энциклопедизме М.В. Ломоносова
с определённостью говорит и сам перечень трудов его, это отмечают как
представители естествознания, так и гуманитарии. Это признавали учёные его
века, сейчас факт многогранности его таланта очевиден, наследие учёного
достаточно хорошо изучено, в большинстве своём – понято и классифицировано. 
Основной
областью своей деятельности М.В. Ломоносов считал химию, но как показывает его
наследие, эта дисциплина, вступая на разных этапах его творчества во
взаимодействие с другими разделами естествознания, оставалась в неразрывной
связи с ними в контексте всего разнообразия его исследований, которые, в свою
очередь, пребывали во взаимосвязи между собой. Такое логическое единство
является следствием понимания им единства природы и существования немногих
фундаментальных законов, лежащих в основе всего целостного многообразия
явлений. Это логическое единство демонстрируют не только его труды, относящиеся
к естественным наукам и философии – оно прослеживается между ними и его поэтическим
творчеством, а учитывая вышесказанное, не только потому, что в отдельных
случаях оно становится «прикладным» по отношению к ним, выполняя функцию
своеобразной «рекламы» – когда он использовал весь дар своего красноречия, ища
поддержки изысканий, в целесообразности которых был твёрдо убеждён и страстно
заинтересован и как естествоиспытатель-теоретик, и как последовательный практик
(«Письмо о пользе Стекла»). Учёный мечтал построить всю свою «Натуральную
философию» на основе объединяющих идей, в частности, на основе идеи о
«коловратном (вращательном) движении частиц».[7] 
2.1.1 Молекулярно-кинетическая
теория тепла

Одним из
выдающихся естественнонаучных достижений М. В. Ломоносова является его
молекулярно-кинетическая теория тепла.
В середине
XVIII века в европейской науке господствовала теория теплорода, впервые
выдвинутая Робертом Бойлем. В основе этой теории лежало представление о некой
огненной (или, как вариант, холодообразующей) материи, посредством которой
распространяется и передается тепло, а также огонь.
М. В. Ломоносов
обращает внимание научного сообщества на то, что ни расширение тел по мере
нагревания, ни увеличение веса при обжиге, ни фокусировка солнечных лучей
линзой, не могут быть качественно объяснены теорией теплорода. Связь тепловых
явлений с изменениями массы отчасти и породили представление о том, что масса
увеличивается вследствие того, что материальный теплород проникает в поры тел и
остается там. Но, спрашивает М.В. Ломоносов, почему при охлаждении тела
теплород остаётся, а сила тепла теряется?
Опровергая
одну теорию, М. В. Ломоносов предлагает другую, в которой с помощью бритвы
Оккама он отсекает лишнее понятие теплорода. Вот логические выводы М. В. Ломоносова,
по которым, «достаточное основание теплоты заключается»:[8]
1.        
«в движении
какой-то материи» – так как «при прекращении движения уменьшается и теплота», а
«движение не может произойти без материи»;
2.        
«во внутреннем
движении материи», так как недоступно чувствам;
3.        
«во внутреннем
движении собственной материи» тел, то есть «не посторонней»;
4.        
«во вращательном
движении частиц собственной материи тел», так как «существуют весьма горячие
тела без» двух других видов движения «внутреннего поступательного и
колебательного», напр. раскалённый камень покоится (нет поступательного движения)
и не плавится (нет колебательного движения частиц).
Эти
рассуждения имели огромный резонанс в европейской науке. Теория, как и полагается,
более критиковалась, нежели принималась учеными. В основном критика была направлена
на следующие стороны теории:
1.        
Частицы М.В. Ломоносова
обязательно шарообразны, что не доказано (по мнению Рене Декарта прежде все
частицы были кубические, но после стерлись до шаров);
2.        
Утверждение, что
колебательное движение влечет распад тела и потому не может служить источником
тепла, тем не менее, общеизвестно, что частицы колоколов колеблются веками и
колокола не рассыпаются;
3.        
Если бы тепло
путем вращения частиц передавалось лишь передачей действия, имеющегося у тела,
другому телу, то «б и куча пороху не загоралась» от искры;
4.        
И так как,
вследствие затухания вращательного движения при передаче его от одной частицы к
другой «теплота Ломоносова купно с тем движением пропала; но сие печально б
было, наипаче в России»[9].
М.В. Ломоносов
утверждает, что все вещества состоят из корпускул – молекул, которые являются
«собраниями» элементов – атомов. В своей диссертации «Элементы математической
химии» (1741; незакончена) учёный дает такое определения: «Элемент есть часть
тела, не состоящая из каких-либо других меньших и отличающихся от него тел…
Корпускула есть собрание элементов, образующее одну малую массу».
В более
поздней работе (1748) он вместо «элемента» употребляет слово «атом», а вместо
«корпускула» – партикула (лат. particula) – «частица» или «молекула» (лат. molecula). «Элементу» он придаёт современное ему значение – в смысле
предела делимости тел – последней составной их части. Древние говорили: «Как
слова состоят из букв, так и тела – из элементов». Атомы и молекулы (корпускулы
и элементы) у М. В. Ломоносова часто также – «физические нечувствительные
частицы», чем подчёркивает, что эти частицы чувственно неощутимы. М. В. Ломоносов
указывает на различие «однородных» корпускул, то есть состоящих из «одинакового
числа одних и тех же элементов, соединенных одинаковым образом», и
«разнородных» – состоящих из различных элементов. Тела, состоящие из однородных
корпускул, то есть простые тела, он называет началами (лат. principium).[10]
Своей
корпускулярно-кинетической теорией тепла М. В. Ломоносов предвосхитил многие
гипотезы и положения, сопутствовавшие дальнейшему развитию атомистики и теорий
строения материи. В его тезисах, логических построениях и доказательствах можно
наблюдать следующие аналогии с представлениями, ставшими актуальными более чем
сто лет спустя: атомы – шарообразные вращающиеся частицы – следующий шаг был сделан
только с гипотезой электрона (1874; точнее, ещё позже – с появлением модели
вращательного движении частиц вокруг ядра – электронная конфигурация, вращательная
симметрия), увеличение скорости вращения сказывается повышением температуры, а
покой – предвосхищает мысль об абсолютном нуле и невозможности его достижения
(второе начало термодинамики – 1850; по Дж. Джоулю (1844) теплота – следствии
вращательного движения молекул; теплота, как следствие вращения частиц – у У.Д.
Рэнкина – при обосновании второго закона термодинамики); М. В. Ломоносов, при
ошибочной исходной тезе о соприкосновении частиц (но – вращательном!), тем не
менее, впервые использует геометрическую модель для доказательства, связанного
с формой, строением и взаимодействием разной величины шарообразных атомов;
опытным путём вплотную приблизился к открытию водорода; дал кинетическую модель
идеального газа, по отдельными положениям, при ряде поправок – соответствующую
принятой в дальнейшем; демонстрирует зависимость между объёмом и упругостью
воздуха, тут же указывает на дискретность её для воздуха при сильном его
сжатии, что определяет конечный размер его молекул – настоящая мысль применена
Я.Д. Ван-дер-Ваальсом в выводе уравнения реального газа; рассматривая тепло и
свет (1756–1757), М. В. Ломоносов приходит к выводам о вращательном
(«коловратном») распространении частиц тепла и волновом («зыблющемся») – частиц
света (в 1771 году тепловое излучение, «лучистую теплоту», рассматривает К.В. Шееле);
русский учёный говорит об одном происхождении света и электричества, что, при
определённых поправках на общие представления времени, сопоставимо с
положениями электромагнитной теории Д.К. Максвелла. Некоторые из этих
утверждений в той или иной форме в дальнейшем высказывались другими учёными, в
едином рассмотрении – никем. Справедливость этих аналогий и предшествие гипотез
М.В. Ломоносова достаточно убедительно показаны химиком и историком науки Н.А. Фигуровским
и многими другими учёными.[11]
Выводы
механической теории теплоты, подтвердив саму её, впервые обосновали гипотезу об
атомно-молекулярном строении материи – атомистика получила объективные
естественнонаучные доказательства. С корпускулярной теорией и молекулярно-кинетическими
взглядами М. В. Ломоносова напрямую связанно его понимание актуальности закона
сохранения вещества и силы (или движения). Принцип сохранения силы (или
движения) для него стал начальной аксиомой в рассмотрении им аргументов в обосновании
молекулярного теплового движения. Принцип этот регулярно применяется им в
ранних работах. В диссертации «О действии химических растворителей вообще»
(1743) он пишет: «Когда какое-либо тело ускоряет движение другого, то сообщает
ему часть своего движения; но сообщить часть движения оно не может иначе, как
теряя точно такую же часть». Аналогичны соображения о принципе сохранения
вещества, показывающего несостоятельность теории теплорода. Руководствуясь им,
М. В. Ломоносов выступает с критикой идей Р. Бойля о преобразовании огня в
«стойкую и весомую» субстанцию. 
Являясь
противником теории флогистона, М.В. Ломоносов, тем не менее, вынужден был
делать попытки согласования её со своей «корпускулярной философией» (например,
объясняя механизм окисления и восстановления металлов, «состав» серы –
рационального понимания явлений не было, отсутствовала научная теорией горения –
еще не был открыт кислород), что было естественно в современной ему всеобщей «конвенциональности»
относительно теории «невесомых флюидов» – иначе он не только не был бы понят,
но его идеи вообще не были бы приняты к рассмотрению. Но учёный уже подвергает
критике Г. Э. Шталя: «Так как восстановление производится тем же, что и
прокаливание, даже более сильным огнем, то нельзя привести никакого основания,
почему один и тот же огонь то внедряется в тела, то из них уходит».
Основные
сомнения М.В. Ломоносова связаны с вопросом невесомости флогистона, который,
удаляясь при кальцинации из металла, даёт возрастание веса продукта
прокаливания – в чём учёный усматривает явное противоречие «всеобщему
естественному закону». М.В. Ломоносов оперирует флогистоном как материальным
веществом, которое легче воды – по существу указывая на то, что это – водород.
В диссертации «О металлическом блеске» (1745) он пишет: «…При растворении
какого-либо неблагородного металла, особенно железа, в кислотных спиртах из
отверстия склянки вырывается горючий пар, который представляет собой не что
иное, как флогистон, выделившийся от трения растворителя с молекулами металла
(ссылка на „Диссертацию о действии химических растворителей вообще“) и
увлеченный вырывающимся воздухом с более тонкими частями спирта. Ибо: 1) чистые
пары кислых спиртов невоспламенимы; 2) извести металлов, разрушившихся при
потере горючих паров, совсем не могут быть восстановлены без добавления
какого-либо тела, изобилующего горючей материей». К аналогичному выводу
(«горючий воздух» – флогистон, позднее названный водородом), более 20 лет
спустя пришел английский ученый Г. Кавендиш, который был уверен, что его
открытие разрешает все противоречия теории флогистона. Идентичный вывод М. В. Ломоносова
в работе «О металлическом блеске» (1751) остался незамеченным. 
М.В. Ломоносов
своей «корпускулярной философией» не только подвергает критике наследие алхимии
и ятрохимии, но, выдвигая продуктивные идеи, использовавшиеся им на практике –
формирует нов
2.1.2. Физическая
химия

В 1740-х
годах в М.В. Ломоносов в «собственноручных черновых тетрадях» «Введение в
истинную физическую химию» (лат. Prodromus ad verum Chimium Physicam), и «Начало физической химии
потребное молодым, желающим в ней совершенствоваться» (лат. Tentamen Chymiae Physicae in
usum studiuosae juventutis adornatum) уже дал абрис будущего курса новой науки, более строго
оформившийся к январю 1752 года, о чём учёный пишет в итогах 1751-го: «Вымыслил
некоторые новые инструменты для Физической Химии», а в итогах 1752-го –
«диктовал студентам и толковал сочиненные мною к Физической Химии пролегомены
на латинском языке, которые содержатся на 13 листах в 150 параграфах, со
многими фигурами на шести полулистах». Тогда М.В. Ломоносовым была намечена
огромная программа изучения растворов, которая не полностью реализована и по
сию пору.
М.В. Ломоносовым
были заложены основы физической химии, когда он сделал попытку объяснения
химических явлений на основе законов физики и его же теории строения вещества.
Леонард Эйлер говорит о М.В. Ломоносове не только и не столько как о
сформировавшем новую научную методику, сколько как о первенствующем в
основоположении новой науки – физической химии вообще.
Важной
особенностью той науки, основу которой заложил М. В. Ломоносов, явился его
метод, подразумевающий исследование связи физических и химических явлений.
Постоянно занимаясь практической наукой, он находит подтверждение в ней своим
теоретическим воззрениям, но не только тому служит эксперимент – учёный
применяет его для развития практики как таковой, опирающейся на понимание
закономерностей тех или иных процессов. Настоящая методика касается не только
химии и физики, но и вопросов химизма, сопровождающего электрические опыты и
оптические явления – свойств объектов исследования, химического их состав и
молекулярного строения. Все эти факторы говорят о хорошо осознанной,
разработанной и последовательно применяемой системе взглядов и приёмов,
которая, с точки зрения теории познания даёт корректное экспериментальное
подтверждение гипотезам, способным вследствие того становиться основой теории.
Этот методологический круг можно определить, перефразируя самого учёного, как
«оживляющий» теорию и делающий практику «зрячей».
2.1.3. Наука о
стекле

В своей
Химической лаборатории М. В. Ломоносов в 1752–1753 годах впервые за всю историю
науки читал курс физической химии студентам академического университета. А
разрешение на строительство этой лаборатории он смог получить только после трёхлетних
усилий – это была первая научно-исследовательская и учебная лаборатория в России.
В октябре
1748 года, когда она, наконец, была построена, и получила оборудование,
изготовленное по чертежам и проектам самого учёного, он начал проводить в ней
экспериментальные исследования по химии и технологии силикатов, по обоснованию
теории растворов, по обжигу металлов, а также – осуществлял пробы руд.
Здесь он
провёл более 4-х тысяч опытов. Им разработана технология цветных стёкол
(прозрачных и «глухих» – смальт). Эту методику он применил в промышленной варке
цветного стекла и при создании изделий из него. 
Стекольное
производство того времени имело в своём распоряжении весьма скудный ассортимент
реактивов, что, конечно, сказывалось на окраске изделий: производившееся
Санкт-Петербургским стеклянным заводом было в основном бесцветно, или окрашено
в синий и зелёный цвета. Немецкий стеклодел Иоганн Кункель ещё в XVII веке
обладал секретом красного стекла – «золотого рубина» (известен ещё в Древнем
Риме – включение золота при варке). Но и Кункель унёс в могилу свою тайну. М. В.
Ломоносов был одним из первых, кто разгадал эту рецептуру. 
Учёный
работал со стёклами и другими силикатными расплавами ещё в процессе изучения им
технологии горнорудного и металлического дела в Германии. В 1751 году
Санкт-Петербургский Стеклянный завод через Академию наук заказал исследования
по разработке цветных стёкол М. В. Ломоносову. 
Эмпирическая
технология стеклоделия тогда применялась только практиками, не владевшими
никакими научными методами. М. В. Ломоносов и его однокашник Д. И. Воробьёв,
создатель русского фарфора, первыми заявляют о необходимости знания химии для
создания стёкол. М. В. Ломоносов сумел доказать необходимость лабораторного и
производственного персонала. 
Важной
стороной ломоносовской методологии явилась присущность ему качеств отличного
систематизатора, что сказывалось на теоретической упорядоченности исследований
и строго последовательном, контролируемом технологическом цикле.
В
четырёхлетних фундаментальных научных исследованиях по химии стекла, проводившиеся
М. В. Ломоносовым, и потребовавших упомянутых четыре тысячи опытов, можно
наблюдать три крупных этапа:
·          
Расширение
ассортимента исходных материалов.
·          
Получение
сравнительно чистых разных минеральных красителей – посредством химической
обработки природных и искусственных соединений.
·          
Изучение действия
красителей на стекло 
Работы
проводились на чрезвычайно высоком методическом уровне, для каждого из
вышеозначенных факторов производилась большая самостоятельная серия опытов,
когда количественное участие его систематически изменялось в очень широких
пределах. Были правильно организованы опытные плавки (точные размеры тиглей –
современные практически не отличаются от использовавшихся М. В. Ломоносовым);
строго соблюдалось единообразие условий опытов; впервые в практике соблюдалась
строгая дозировка компонентов; точное навешивание; строгая и аккуратная,
контролируемая система хранения тысяч эталонных образцов; регулярное и
неукоснительное ведение подробного лабораторного журнала (самим М.В. Ломоносовым);
впервые очень чётко сформулирован вопрос о влиянии состава стекла на его
свойства. Сейчас целесообразность такой постановки исследования очевидна, но в
то время это было новаторством – теоретическая часть особенно интересовала
учёного. Он пишет: «…прилагаю я возможное старание, чтобы делать стёкла разных
цветов, которые бы помянутым художествам годны были и в том имею нарочитые
прогрессы. При всех сих практических опытах записываю и те обстоятельства,
которые надлежат до химических теорий»[12]. 
Одновременно
он занимается и теорией цвета, что пребывает в отчётливой связи с настоящими и
другими его исследованиями. Он интересовался природой света и цветов с самого
начала своей научной деятельности. Тогда же, в ходе размышлений о природе цветов,
им был задуман ряд опытов с цветными стёклами. И в согласовании со своими
теоретическими исследованиями эти эксперименты М.В. Ломоносов получил
возможность проводить с 1748 года в своей Химической лаборатории, когда им были
получены такие стёкла, рецептуры которых нашли применение впоследствии, при
создании его мозаичных работ. Результатом этого комплкса научных исследований
явилось также создание им собственной теории света и цвета, основывающейся на
представлении о распространении света посредством колебания частиц эфира, заполняющего
мировое пространство.
Множество
разнообразно окрашенных стёкол было получено М.В. Ломоносовым при весьма
ограниченном наборе элементов, использовавшихся в качестве включений, влиявших
на цветность (ныне применяющиеся с этой целью хром, уран, селен, кадмий,
попросту ещё не были открыты в то время) – очень искусно варьируя приёмы
химической обработки в восстановительных и окислительных условиях при изменении
состава стекла за счёт введения свинца, олова, сурьмы и некоторых других
веществ.
Богатейшие
красные тона получены в результате добавки меди для смальт, называемых
мастерами мозаики «скарцетами» и «лаками». Очень большого умения требует их
варка, которая до сих пор не всегда бывает успешной. Медь использовалась учёным
также для получения зелёных и бирюзовых оттенков. И поныне знатоки мозаичного
искусства очень высоко ценят полихромные качества ломоносовских смальт, и
многие считают, что таких замечательных красных и зелёных оттенков крайне редко
и мало кому удавалось получить.
В 1753–1754
годах недалеко от Ораниенбаума в деревне Усть-Рудицы Копроского уезда М. В. Ломоносов
получает для строительства стекольной фабрикие земельный надел, а в 1756 году
земли были ему жалованы в вечное пользование. При постройке этой фабрики учёный
проявляет свои инженерные и иконструкторские способности, начиная с выбора
места строительства, расчётов строительных материалов и ориентации на
превоклассные ямбургские пески и достаточное количество леса для
стеклеплавильных печей и пережигания на золу; – пректирования цехов завода,
детальной разработкаи технологического процесса, конструирования лаборатрных и
производственных печей, оригинальных станков и инструментов; – и кончая
оофрмлением графических материалов, которые выполняются им также
собственноручно или при непосредственном его руководстве. Усть-Рудицкая фабрика
представляла собой своеобразное и в полной мере новое стекольное промышленное
предприятие, и поскольку руководил ею создатель науки о стекле, ведущее место
отведено было лаборатории, причём находившейся в процессе эксперимента и в
постоянном совершенствовании. Певрначально на фабрике выпускался только бисер,
пронизка, стеклярус и мозаичные составы (смальты). Через год появляются
различные «галантерейные изделия»: гранёные камни, подвески, броши и запонки. С
1757 года фабрика начинает выпускать столовые сервизы, туалетные и письменные
приборы – всё из разноцветного стекла, по большей части бирюзового.
постепменно, по прошествии нескольких лет, было налажено производство крупных
вещей: дутых фигур, цветников, украшений для садов, литых столовых досок. 
Эта страница деятельности
М.В. Ломоносова – яркий пример органичного сочетания всего разнообразия его
способностей: как увлечённого учёного-теоретика, в совершенстве владеющего
экспериментом, практика, очень удачно реализующего найденное в ходе расчётов и
опытов, умелого организатора производства, вдохновенного художника-дилетанта,
наделённого природным вкусом, умеющего с толком применить свои познания и в
этой области.
2.1.4
Астрономия, опто-механика и приборостроение

Работы
настоящего раздела находятся в очевидной связи с ломоносовской наукой о стекле,
но соприкасаются одновременно с другими дисциплинами: физикой, принципиально
иным приборостроением и оптикой.
26 мая 1761
года, наблюдая прохождение Венеры по солнечному диску, М. В. Ломоносов
обнаружил наличие у неё атмосферы.
Это
космическое явление было заранее вычислено и с нетерпением ожидаемо было
астрономами мира. Исследование его требовалось для определения параллакса, позволявшего
уточнить расстояние от Земли до Солнца (по методу, разработанному английским
астрономом Э. Галлеем), что требовало организации наблюдений из разных географических
точек на поверхности земного шара – совместных усилий учёных многих стран.
Они
производились в 40 пунктах при участии 112 человек. На территории России организатором
их был М.В. Ломоносов, обратившийся 27 марта в Сенат с донесением,
обосновывавшим необходимость снаряжения с этой целью астрономических экспедиций
в Сибирь, ходатайствовал о выделении денежных средств на это дорогостоящее
мероприятие, он составил руководства для наблюдателей и т. д. Результатом его
усилий стало направление экспедиции Н.И. Попова в Иркутск и С.Я Румовского – в
Селенгинск. Немалых усилий также стоила ему организация наблюдений в
Санкт-Петербурге, в Академической обсерватории, при участии А.Д. Красильникова
и Н.Г. Курганова. В их задачу входило наблюдение контактов Венеры и Солнца –
зрительного касания краёв их дисков. М. В. Ломоносов, более всего
интересовавшийся физической стороной явления, ведя самостоятельные наблюдения в
своей домашней обсерватории, обнаружил световой ободок вокруг Венеры.
Эффект
увидели многие наблюдатели: Шапп Д’Отерош, С.Я. Румовский, Л.В. Варгентин, Т.О.
Бергман, но только М.В. Ломоносов правильно понял его и объяснил рефракцией
солнечных лучей, происходящей в наличествующей у Венеры атмосфере. В астрономии
этот феномен рассеяния света, отражение световых лучей при скользящем падении
(у М.В. Ломоносова – «пупырь»), получил его имя – «явление Ломоносова».
Интересен и
другой эффект, наблюдавшийся астрономами с приближением диска Венеры к внешнему
краю диска Солнца или при удалении от него. Данное явление, открытое М. В. Ломоносовым,
не было удовлетворительно истолковано, и его, по всей видимости, следует
расценивать как зеркальное отражение Солнца атмосферой планеты – особенно
велико оно при незначительных углах скольжения, при нахождении Венеры вблизи
Солнца. 
Труд М.В. Ломоносова
«Явление Венеры на Солнце, наблюденное в Санктпетербургской Императорской
Академии Наук Майя 26 дня 1761 года» (Санкт-Петербург: Типография Академии
наук, 1761) был напечатан на русском и немецком языках и, следовательно, были
известны в Западной Европе, поскольку публикации Академии рассылались в её
крупнейшие научные центры, однако открытие атмосферы на Венере приписывалось
И.И. Шретеру и Ф.В. Гершелю. Председатель Американского химического общества
профессор Колумбийского университета А. Смит в 1912 году писал: «Открытие,
сделанное при этом Ломоносовым о наличии атмосферы на этой планете, обычно
приписывают Шретеру и Гершелю», Любопытно, что сам М.В. Ломоносов этому
открытию не придавал большого значения, во всяком случае, оно даже не упомянуто
в составленном им списке работ, которые он относил к наиболее важным в своём
научном творчестве.
Учёным было
сконструировано и построено несколько принципиально новых оптических приборов,
им создана русская школа научной и прикладной оптики. М.В. Ломоносов создал
катоптрико-диоптрическую зажигательную систему; прибор «для сгущения света»,
названную им «ночезрительной трубой», предназначавшаяся для рассмотрения на
море удалённых предметов в ночное время или, как говорится в его статье тому
посвящённой «Физическая задача о ночезрительной трубе» (1758) – служившую
возможности «различать в ночное время скалы и корабли» – 13 мая 1756 года он
демонстрировал её на заседании Академического собрания (этот проект вызвал ряд
возражений со стороны академиков С. Я. Румовского, А.Н. Гиршова и Н.И. Попова,
а академик Ф. У.Т. Эпинус пытался доказать «невыполнимость на практике» этого
изобретения), М. В. Ломоносов до конца своих дней продолжал заниматься
созданием приборов для ночных наблюдений, но ему не суждено было увидеть
реализацию этой своей идеи – для снаряженной по его же проекту полярной
экспедиции капитана 1 ранга В.Я. Чичагова наряду с другими приборами было
собрано 3 ночезрительных трубы; оптической системы, «через которую узнавать
можно рефракцию светлых лучей, проходящих сквозь жидкие материи».[13]
М.В. Ломоносовым
разработан и построен оптический батоскоп или новый «инструмент, которым бы
много глубже видеть можно дно в реках и в море, нежели как видим просто. Коль
сие в человеческой полезно, всяк удобно рассудить может». Большой интерес
представляет созданная учёным конструкция «горизонтоскопа» – большого перископа
с механизмом для горизонтального обзора местности. М. В. Ломоносов –
талантливый изобретатель и приборостроитель, в то же время стоит у истоков
русской теоретической оптики.
2.1.5. Теория
электричества и метеорология

В 1752–1753
годах, занимаясь изучением атмосферного электричества, М.В. Ломоносов ставит
задачу написания труда, посвящённого общей теории электричества. К работе над
латинской рукописью учёный приступил только в апреле 1756 года, но уже в мае
переключившись на «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы
происходящих», – оставляет первую, не завершив.
В
незаконченную рукопись «Теории электричества, изложенной математически»
исследователем включены отдельные разработанные им на тот момент к настоящему вопросу
относящиеся положения: о тождественности атмосферного и искусственного
электричества, о предопределяющем электрические явления движении частиц эфира и
тому подобные. Рукопись начинается с плана, включающего восемь глав, из коих М.
В. Ломоносовым закончена была только первая и частично – вторая. Рассматривая
именования шести остальных разделов, можно придти к выводу о том, что учёный
имел в предположении попытку рассмотрения всех известных к тому времени
электрических явлений, снабжая их осмыслением, опирающимся на понимание
строения вещества в свете корпускулярной теории: «1. Содержит предварительные
данные; 2. Об эфире и огне; 3. О строении чувствительных тел; 4. О получении
производного электричества; 5. О получении производного электричества; 6.
Объяснение искусственных явлений; 7. Объяснение природных явлений; 8.. О
будущих успехах учения об электричестве». 
В работах
М.В. Ломоносова, посвящённых исследованию электричества особенно ценным
является направленность их от качественных наблюдений к установлению количественных
закономерностей – формированию основ теории электричества. Занимаясь независимо
этими исследованиями, он с Г.В. Рихманом и Б. Франклин добились наиболее
убедительных результатов.
В ходе этих
совместных с М.В. Ломоносовым исследований в 1745 году Г.В. Рихманом разработан
первый электроизмерительный прибор экспериментального наблюдения –
«электрический указатель», который, в отличие от уже использовавшегося
электроскопа, был снабжён деревянным квадрантом со градусной шкалой для
измерения «степени электричества» (Г. В. Рихман). «Громовая машина», созданная
ими, имела принципиальные различия с приборами других учённых, в том числе и с
«электрическим змеем» Б. Франклина, давала возможность стабильного наблюдения
при любом изменением электричества, содержащегося в атмосфере при любой погоде.
26 ноября
1753 года им был сделан большой доклад – «Слово о явлениях воздушных, от
электрической силы происходящих» и, что немаловажно – на русском. М. В. Ломоносовым
была представлена его строго научная теория атмосферного электричества, которая
в полной мере соответствует современным взглядам, данных явлений касающихся. В
обстоятельном «Изъяснениях, надлежащих к Слову об электрических явлениях»
(неотъемлемой части «Слова», сопровождаемой описание наблюдений, опытов и пояснением
чертежей и рисунков) учёный убедительно показывает, что результаты его самостоятельных
иссследований и, сделанные на их основе выводы, существенно отличаясь от
найденного и показанного Б. Франклином, началом имеют предшествующие тому
изыскания, относящиеся к значительно более раннему времени, – «сие слово было
уже почти готово, когда я о Франклиновой догадке уведал» – отмечает он; в
частности ода «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого
северного сияния» (1743), напечатанная в 1747 году в «Риторике», со всей
очевидностью указывает на выявленную им природу северного сияния. 
Очень важно в
рассмотрении М.В. Ломоносовым света и электричества, в контексте его
корпускулярно-кинетической теории тепла, единое толкование их волновой природы.
2.2 Гуманитарные науки

С пятидесятых
годов учёный облекает плоды размышлений и исследований в живую форму своих
речей, произносимых на собраниях Академии и в качестве представителя науки
перед общественностью – когда он свободно высказывает свои теоретические
взгляды, не стесняясь требований полноты и строгости академического мемуара – и
здесь объединив в своём лице оратора, естествоиспытателя, популяризатора
научного знания и литератора – он «даёт указания, выражает надежды,
вырабатывает планы новых снарядов и опытов, приводит …результаты собственных
изысканий в лаборатории и кабинете»[14].
2.2.1 Развитие риторики

Нельзя
сказать, что до Ломоносова в России совершенно никто не интересовался
риторикой. Были и учебники по этому предмету. Но все они составлялись либо на
церковнославянском языке, либо на латыни, а Ломоносов в 1743 написал «Краткое
руководство к риторике» на русском языке. Основной труд Ломоносова по риторике –
«Риторика» 1748 года, которая стала, по сути, первой в России хрестоматией
мировой литературы, включавшей также лучшие произведения отечественной словесности.
Пособия Ломоносова были первыми общедоступными руководствами по красноречию. 
В «Риторике»
выделены три традиционных раздела: об изобретении, украшении, расположении. В
своем труде он выделяет собственно риторику – учение о красноречии вообще;
ораторию – наставление к сочинению речей в прозе; поэзию – наставление к сочинению
поэтических произведений. Первая попытка Ломоносова создать учебник риторики –
событие большого исторического значения. На основе «Риторики» впоследствии были
написаны учебники по русскому красноречию.
2.2.2 Грамматика и
теория стиля

«Российская
грамматика» – основы и нормы русского языка, в которой Ломоносов разработал
понятия о частях речи, правописание и произношение того или иного слова.
Орфоэпические рекомендации «Российской грамматики» опираются на специфику
«московского наречия»: «Московское наречие не только для важности столичного
города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается»[15].
Ломоносов ввёл понятие художественно-выразительных приёмов.
Разработал
стилистическую систему русского языка – теорию трёх штилей (книга «Рассуждение
о пользе книг церковных»).
2.2.3 Поэтическая теория и практика

М.В. Ломоносов осуществил
совместно с В. К. Тредиаковским силлабо-тоническую реформу («Письмо о правилах
российского стихотворства»), причём именно опыты Ломоносова были восприняты
поэтами в качестве образцовых. Создал по немецкому образцу классический русский
четырёхстопный ямб, первоначально «тяжёлый» полноударный (оды Иоанну Антоновичу,
«Вечернее размышление»), затем облегчённый пропусками ударений. Основоположник
русской торжественной (обращённой к правителям) и философской оды. Поэзия
Ломоносова насыщена научной, космической и натурфилософской образностью
(дидактическое послание к Шувалову, «Размышления»); он внёс вклад в русскую
сатиру («Гимн бороде», эпиграммы). Неоконченная поэма «Пётр Великий» стала
попыткой национального эпоса. 
2.2.4 История

М. В. Ломоносов
как историк является представителем либерально-дворянского направления[16]
в российской историографии XVIII в. Он был сторонником сарматской теории.
Считал, что русы, роксоланы происходят с побережья Чёрного моря. Используя «Окружное
послание патриарха Фотия», опровергал норманнскую теорию. В указанном сочинении
упоминаются «вагры». Ломоносов приравнивает их к варягам. В религиозных верованиях
роксоланов присутствует поклонение Перуну. Отсюда, отождествление их со славянским
населением. Кроме того, «варягами» назывались многие народы, живущие по побережью
Балтики. Вывод: были варяги-русы и варяги-скандинавы. В русском языке отсутствуют
элементы скандинавских языков. Следовательно, нет оснований говорить о том, что
варяги, упоминаемые в «Повести временных лет», – скандинавы. Этногенез русских
вообще, по его мнению, происходил на основе смешения славян и т. н. «чуди» (в
терминологии Ломоносова – это финно-угры). Местом начала этнической истории русских,
по его мнению, является междуречье Вислы и Одера.
Основной труд
по истории – «Древняя Российская история». М. В. Ломоносов сравнивает
российскую историю с историей Римской Империи. Сравнительный анализ античных
верований и верований восточных славян. Множество сходных элементов. По его
мнению, корни формирования языческого пантеона одни и те же.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Правильное понимание
Ломоносова возможно лишь с учетом всех его многообразных устремлений. «Историк,
ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все
проник…» – эти пушкинские слова ориентируют на рассмотрение ломоносовского
наследия в его совокупности. В дореволюционной литературе о Ломоносове примером
широкого охвата его деятельности могут служить разыскания, предпринятые
профессором Б.Н. Меншуткиным и легшие в основу его книги («Михайло Васильевич
Ломоносов. Жизнеописание»), написанной к 200-летнему юбилею Ломоносова, в 1911
году. 
В советское время
пушкинскую традицию в подходе к Ломоносову с блеском развил выдающийся ученый,
академик С.И. Вавилов. Обозревая историю восприятия Ломоносова русской публикой
и отмечая, что вплоть до пушкинского времени он был известен прежде всего как
литератор, а начиная «со второй половины прошлого века до наших дней
поэтическое наследие Ломоносова отодвигается на задний план, и внимание почти
целиком сосредоточено на Ломоносове-естествоиспытателе», С. И. Вавилов писал:
«Обе крайности, несомненно, ошибочны. Великий русский энциклопедист был в
действительности очень цельной и монолитной натурой. Не следует забывать, что
поэзия Ломоносова пронизана естественнонаучными мотивами, мыслями и
догадками… Поэтому часто встречающееся сопоставление Ломоносова с Леонардо да
Винчи и Гёте правильно и оправдывается не механическим многообразием видов
культурной работы Ломоносова, а глубоким слиянием в одной личности
художественно-исторических и научных интересов и задатков». 
По сути дела, может быть,
только сейчас начинают появляться реальные предпосылки для всестороннего
осмысления ломоносовской деятельности. 
В пользу этого заключения
говорит и характер современного культурного развития, в ходе которого все
большим и большим числом людей осознается насущная необходимость целостного
подхода как к наследию прошлого, так и к духовным процессам настоящего, – то
есть все очевиднее становится неразрывная связь всех видов человеческой
деятельности и культуры. 
Вот почему опыт
Ломоносова – его жизнь и борьба, его литературное, философское, естественнонаучное
наследие – обладает для нас не только исторической, но и вполне актуальной
ценностью. 
СПИСОК
ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1.   Вернадский В.П. О значении трудов М. В.
Ломоносова в минералогии и геологии. – М., 1900.
2.   Грацианский П.С. Политическая и
правовая мысль России второй половины XVIII в. – М.: Наука 1984.
3.   Евтюхин В.Б. «Российская Грамматика» М.В.
Ломоносова [Электронный ресурс]:
http://www.ruthenia.ru/apr/textes/lomonos/add02.htm
4.   Качалов Н.Н. Стекло. – М.: Издательство
АН СССР. 1959.
5.   Ламанский В.И. Михаил Васильевич
Ломоносов: Биографический очерк. – СПб., 1864.
6.   Лебедев Е.Н. Ломоносов. – М: Молодая
гвардия, 1990.
7.   Летопись жизни и творчества М.В. Ломоносова.
– М.; Л.: Наука, 1961.
8.   Ломоносов М.В. Избранные
произведения. Т.2. – М.; Л.: Изд. АН СССР, 1951.
9.   Ломоносов М.В. Избранные произведения
в 2-х томах. – М.: Наука. 1986.
10.     
Любимов Н. Жизнь
и труды Ломоносова. Часть первая. – М.: Университетская типография (Катков и
К°) на Страстном бульваре, 1872.
11.     
М. В. Ломоносов в
воспоминаниях и характеристиках современников. – М.: Изд. АН СССР, 1962.
12.     
Меншуткин Б. Н. Жизнеописание Михаила Васильевича
Ломоносова. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947.
13.     
Михаил Васильевич
Ломоносов – Биография [Электронный ресурс]: http://www.lomonosow.org.ru/lib/sa/author/100002
14.     
Предки и потомки
М. В. Ломоносова [Электронный ресурс]: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BA%D0%B8_%D0%B8_%D0%BF%D0%BE%D1%82%D0%BE%D0%BC%D0%BA%D0%B8_%D0%9C._%D0%92._%D0%9B%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B0
15.         
Русская
виртуальная библиотека – Михайло Васильевич Ломоносов [Электронный ресурс]:
http://www.rvb.ru/18vek/lomonosov/
16.         
Фигуровский Н. А.
Очерк общей истории химии. От древнейших времен до начала XIX в. – М.: Наука,
1969.