ИНКВИЗИЦИОННЫЙ
ПРОЦЕСС В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЕ: ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ И ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ ОПЫТ СТАНОВЛЕНИЯ
ЗАПАДНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Демьянов Вячеслав Владимирович
к.ф.-м.н, доцент


Содержание
Введение
Глава 1. Церковь и каноническое право
в Средневековой Европе
Глава 2. Возникновение и эволюция
инквизиции
Глава 3. Инквизиционный судебный
процесс: его формы и стадии
3.1 Розыск и арест подозреваемых в
ереси
3.2 Допрос и следствие
3.3 Вынесение приговора
3.4 Наказания
Глава 4. Деятельность инквизиции в
разных европейских странах
4.1 Инквизиция в Германии
4.2 Инквизиция во Франции
4.3 Инквизиция в Италии
4.4 Инквизиция на Пиренеях
Заключение
Библиография


Введение
В представлении
большинства слово «инквизиция» является квинтэссенцией таких понятий, как
бесчеловечность, всепроникающая неумолимость, предельная жестокость и полный
произвол судьи при решении судьбы подсудимого. Окончательно оформившись в
отдельный институт в первой трети XIII в., инквизиция довольно быстро доказала свою исключительную
эффективность в борьбе с инакомыслием. Но еще быстрее стало ясно, что
инквизитор, наделенный неограниченной судебной властью, именем Бога и от имени
Святой Церкви способен творить в своей провинции все, что угодно. С одной
стороны, инквизиция превратилась в разящий меч римских пап и надежную опору в
борьбе с любым проявлением недовольства идеей вселенской власти Римского
Епископа и непогрешимости Римско-Католической Церкви. И, вместе тем, будучи
подвластной только Риму, инквизиция пользовалась полной бесконтрольностью и
безнаказанностью своих деяний. Вследствие этого, деятельность инквизиционных
трибуналов стала подлинным бичом общественной и духовной и даже экономической
жизни во многих государствах Европы.
Невольно возникают
вопросы: «Зачем еще раз перелистывать эти кровавые страницы? К чему послужили
все эти ужасающие своей предопределенностью судебные процессы, чудовищные пытки
и казни?». Блестящий ответ на эти вопросы дал выдающийся историк В.О.
Ключевской, сказав, что это та история, которая ничему не учит, но наказывает
за незнание ее уроков.
Таким образом, актуальность
исследований вопросов организации инквизиционного процесса обусловлена
необходимостью выделить те характерные черты инквизиционного судопроизводства,
которые непременно нужно знать, помнить и не допускать их проявления в какой бы
то ни было форме при организации судебного производства в истинно правовом
государстве.
Предметом исследований данной работы является
инквизиционный судебный процесс в средневековой Европе. Цель
исследований заключается в осмыслении роли Церкви в процессе становления
государства и права стран Европы, определении основных этапов эволюции
инквизиции и особенностей ее функционирования в разных странах Европы, и,
главное, в выявлении основных характерных черт инквизиционного судебного
процесса.


Глава 1.
Церковь и каноническое право в Средневековой Европе
Новая религия –
христианство, в обстановке разложения и гибели Западной римской империи не
рассматривалась вначале как новая идея, способная объединить и возродить
общество. Во-первых, продолжал жить гордый дух республиканства, не допускающий
деспотической власти ни Бога, ни императора. Во-вторых, умирающий античный
строй категорически не признавал принципа равенства (хотя бы даже по идее)
между рабом и свободным и между гражданином и варваром[1].
И, наконец, новые идеи христианства, также попадали в перечень опасных
вольнодумств, и их последователи легко могли поплатиться головой.
Обстановка изменилась
после распада Империи на Западную и Восточную. Константин I, покинув республиканский по духу
Рим, принялся энергично создавать институт деспотической имперской власти в
Восточной части империи. И вот здесь христианство оказалось в высшей степени
подходящей государственной идеологией, способной обожествить и укрепить личную
власть императора над подданными, которые все равны в своем ничтожестве перед
обожествленной властью [2].
Кроме поддержки со
стороны светский власти, успехи новой религии были обусловлены ее сущностью,
основанной на идеях любви, милосердия, человечности, братства. Всего этого не
было ни в философских учениях, ни в верованиях античной религии. И, кроме того,
старая вера ничего хорошего не обещала человеку за порогом жизни, независимо от
того был ли он велик или ничтожен. Поэтому новому учению жадно внимали тысячи и
тысячи подданных империи, задавленных чудовищным бременем государственных
повинностей и произволом имперских чиновников.
Германские народы
(варвары), жившие у границ Империи ничего нового принести в духовную жизнь
гибнущей империи также не могли. Ослепленные величием, богатством и могуществом
Империи они стремились к ней, сперва, чтобы служить и перенимать достижения
материальной культуры, а позднее, чтобы овладеть имперскими землями и всем
достоянием. И под этим натиском Западная римская империя пала.
Но остался идеал – единый
мир под единым духовным и светским главой. Этот идеал стал, по — сути, лозунгом
всех Средних Веков. А проводником этой идеи стала правящая Церковь. Идея восстановления
такой империи воспламеняла воображение всех. И, главное, германцы оказались
весьма восприимчивы к новому христианскому учению. Переселившись на земли
Западной империи, продолжая составлять большинство в легионах императоров
Востока, германцы хорошо усваивали новое учение. Блаженный Августин в своем
труде «О граде Божьем» писал: «Чтобы соединить различные народы Империи, надо
создать нечто большее, чем мирские узы; эти узы нашлись только в христианстве»[3].
Так христианство явилось
объединяющим началом для народов Европы. Христианское духовенство внушало
варварам необходимые начала государственного порядка, мира и человечности; оно
сделало так, что языческое правительство варваров усваивало римскую гражданскую
цивилизацию. Во многом благодаря именно усилиям Церкви, было обеспечено
основополагающее влияние уже рухнувшей Западной Римской империи на историческое
развитие Европы. Римское право, сохранившееся во многих странах наряду с
обычным правом германских племен, легло в основу законодательств Англии,
Франции, Германии.
На протяжении всего
Средневековья христианская Церковь проводила в жизнь идею единства светских
владений под властью единого теократического владыки — Римского Епископа. И
усилия Церкви здесь трудно переоценить. Не будь поддержки Церковью королевской
власти против буйства вассалов, требования соблюдения условий «Божьего Мира» и
неприкосновенности церковных убежищ, продуманной и централизованной
законодательной деятельности, что стало бы с нарождавшейся Европейской
цивилизацией?
С другой стороны, все
перечисленные действия Церкви были, в конечном счете, направлены на
установление личной гегемонии римских пап над всем христианским миром. По их
замыслу эта империя должна была охватить всю Европу и Славянские земли. Это
была бы империя, которая превосходила бы все самые обширные государства, доселе
известные в истории. Следствием этих чаяний Св. Престола явилось длительное
противостояние пап и светской власти (борьба за инвеституру). Эта борьба существенно
ослабила феодалов и дала большой простор самостоятельности городов, которые
всегда служили источником прогресса в Средневековье. И в этом тоже видится
несомненная положительная роль Церкви в эволюционном развитии стран
Средневековой Европы.
Незыблемым основанием для
руководящей и направляющей роли Церкви в судьбах народов Европы на протяжении
многих столетий явилось каноническое право. Еще папа Геласий II во второй половине V в объяснил, что император – сын
Церкви, а не её властитель. Бог дал епископам и священникам право управлять
религиозными делами в соответствие с божественными законами (канонами).
Светский же владыка обретает свою власть также от Бога и не может, поэтому,
поступать вопреки установленному Богом порядку. Таким образом, каноническое
право содержало не только совокупность религиозно-правовых предписаний,
регулирующих отношения внутри церковной организации, но и регламентировало
отношения между церковью и светскими лицами в феодальном государстве и даже в
семье[4].
Изначально закрепив за
собой авторитет законодателя и учителя в делах не только церковных, но и
гражданских еще для молодых варварских народов, которые пришли на смену римской
цивилизации, могла ли Правящая Церковь отказаться от связанных с этим выгод в
дальнейшем? В отличие от римского права каноническое право с раннехристианского
периода основывалось на фиксированной письменной традиции. Уже в I в. начали
проводиться христианские собрания для принятия всеобщих решений, например, по вопросам
управления. Со временем возникло большое число постановлений крупных церковных
единств, подобных папским декреталиям, которые считались имеющими юридическую
силу. Таким образом, возникло не устно передаваемое традиционное право, а
письменное, авторитет которого в кругах, близких к церкви, в большой степени
зависел от того, как оно излагалось в документах. По причине высокой
аргументационной ценности и при всеобщей неграмотности населения и светских
владык Правящая Церковь получила в свои руки универсальное орудие. С помощью
этого орудия можно было укреплять и развивать церковную власть и перестраивать
социальную культуры общества в нужном Церкви направлении[5].
Прежде всего,
каноническое право привело к тому, что церковная собственность стала
несравненно лучше администрированной и в связи с этим более экономически
рентабельной, чем соответствующие ресурсы мирских владык. Кроме того, церковь
получила большое богатства благодаря добровольным пожертвованиям путём развития
институтов завещания и дарения в соответствии со своими возможностями оказывать
религиозное давление на малограмотное население.
Характерный для
канонических судебных процессов до мелочей регламентированный порядок инстанций
и высокоразвитая процессуальная техника уже в XIII в обеспечивала большую
правовую защищенность духовных лиц, чем светские суды для мирян. Канонический
гражданский процесс признавал только письменный документ как исходный пункт для
открытия дела: ”того, чего нет в документах, не существует вообще2.
Таким образом, благодаря
высокому техническому уровню канонического права и возможностям церкви как
законодательной и судебной власти, во многих центральных областях права
развивались новые юридические конструкции канонического права, имевшие большое
значение для последующей истории права в целом. В качестве примера можно
назвать понятие вины в уголовном праве и каноническом процессе, которое в
обычной обвинительной форме и в форме процесса инквизиции произвело революцию.
В то же время мирской правопорядок в большинстве европейских стран оставался
весьма примитивным и с точки зрения судебного процесса, и с точки зрения
уголовного права.


Глава 2.
Возникновение и эволюция инквизиции
Инквизиция (от
латинского: inquisitio — разыскание, исследование, розыск) – это
судебно-следственный орган, созданный для выявления в Церкви ее замаскированных
врагов, их переубеждения и перевоспитания а в случае их неисправимости
отлучавший их от Церкви. Таким образом, деятельность инквизиции была направлена
на расследование преступлений против религии. К этим преступлениям, главным
образом, относились различные ереси, которые заключались в попытках осознать и
провести в массы населения альтернативные представления о религиозном
мировоззрении, религиозном культе и отношении к правящей Церкви1.
В Средние Века, когда
менталитет большинства населения значительно отличался от современного, ересь
считалась намного более серьезным преступлением, чем политические и уголовные
преступления. В те времена христианская идеология была государственной
идеологией, религия рассматривалась не только как основа нравственности, но и
вообще, как основа общественного порядка. Отрицание церковного авторитета
являлось мятежом также и против государственной власти и угрожало целостности
государства.
До учреждения инквизиции
духовные суды находились в ведении епископов[6]. Деятельность епископских
судов носила характер обособленный временный и несистематический. Епископы обычно
ожидали, когда народная молва укажет им на отдельного человека или группу
людей, подозреваемых в ереси. Далее необходимо было доказать вину обнаруженного
подозреваемого и наказать его. Однако, после альбигойских крестовых походов,
когда открытое сопротивление еретиков было сломлено, они начали тщательно
скрываться. Сектанты старательно выполняли все обряды веры и было очень трудно
найти внешние доказательства их вины. С другой стороны, духовенство, мало
сведущее в богословии, зачастую было не в состоянии распознать еретика и
добиться у него признания, поскольку еретики, привыкшие к глубоким
размышлениям, были более развиты, чем оно. Для этой цели требовались люди,
специально подготовленные к исследованию чужих убеждений.
Оказалось, что
нищенствующие ордены- доминиканцы и францискианцы — наиболее пригодны для
работы, которая была не под силу епископским судам. На их основе можно было
создать специальные и постоянные суды, предназначенные исключительно для
подавления ересей. Эти суды были изолированы от местных страстей и личных
счетов. Огромная популярность нищенствующих монахов обеспечивала усердное
содействие населения и могущественных местных сеньоров, чья поддержка была
необходима. Нищенствующие ордены были особенно преданы римским папам, которые
сделали из инквизиции на основе нищенствующих орденов мощное орудие для
усиления влияния Рима и уничтожения остатков независимости местных церквей. Так
что в XIII в устройство инквизиции, было
вручено попечению доминиканцев и францискианцев и оказалось весьма действенным
средством против ереси.
Некоторые историки
считают, что Инквизиция родилась 20 апреля 1233 г., когда папа Григорий IX подписал две буллы. Первая из них
была обращена к епископам, с «просьбой» передать полномочия по преследованию
ереси провинциальным учреждениям ордена Св. Доминика, но из «уважения и любви к
Святому Престолу» оказывать им всяческое содействие в выполнении этой задачи.
Вторая булла обращается к провинциальным «приорам и братьям ордена
проповедников, инквизиторам» с прямым указанием приступить к розыску, испытанию
и наказанию еретиков «призывая на помощь светскую власть, если в этом
встретится надобность» [7].
Таким образом, Григорий IX дал начало системе, которая стала
основой инквизиции: предоставлять провинциалу монашеского ордена (доминиканцев
или францискианцев) права назначать братьев, подготовленных к исполнению своей
задачи и которые в пределах своей провинции для розыска и испытания еретиков
пользовались властью, предоставленной им Святым Престолом. В первое время
существования инквизиции минимальный возраст инквизитора не оговаривался; были
случаи назначения молодых и неопытных людей. Позже этот вопрос был
урегулирован: Климент V
определил минимальный возраст инквизитора в 40 лет[8].
Дальнейшая эволюция
инквизиции заключалась в упорядочении взаимоотношений между полномочиями
инквизитора и епископа, уточнении принципов взаимодействия со светскими властями,
распоряжение денежными средствами, поступающими от конфискаций и штрафов. С
течением времени менялся и совершенствовался также состав инквизиционного
трибунала.
На первых порах, когда
инквизиторы получили поручение действовать, их власть, ответственность,
обязанности и права оставались совершено неопределенными. В инквизиторах еще
видели епископских помощников в отправлении старой судебной практики против
еретиков.
Чтобы определить главные
принципы, которыми должна была руководствоваться инквизиция, в 1243 и 1244 гг.
в Нарбонне было собрано большое совещание епископов окрестных провинций.
Результатом был длинный ряд канонов, ставший уставом инквизиции. Епископы
отказывались от права суда и приведения в исполнение решений. Решение по делу
должно отныне приниматься инквизитором, а если в судебном заседании участвует
епископ или другое важное лицо, то их упоминают как членов суда[9].
Передача юрисдикции по
делам еретиков от епископов инквизиторам вела к осложнению отношений между
ними. Инквизиторы сначала позволяли себе выносить решения от своего имени, не
упоминая епископов, но им было указано не осуждать еретиков и не накладывать на
них наказание без согласования решения с епископом. В течение некоторого времени
папы продолжали считать епископов ответственными за подавление ереси в их
епархиях и истинным источником духовного правосудия. Иннокентий IV в своих предписаниях в 1245 и 1247
гг указывает епископам без устали работать над обращением еретиков, а в случаях
вынесения приговора советоваться с инквизитором и другими сведущими людьми о
том, требуют ли спасение грешника и интересы веры, чтобы приговор был вынесен
или отменен. Однако, уже в 1248 г Валансьенский собор прямо обязал епископов
объявлять и исполнять решения инквизиторов под угрозой, что им будет запрещен
вход в собственные церкви2.
Довольно долго вопрос об
участии епископов в судопроизводственном процессе инквизиции вызывал споры и
противоречивые папские предписания. Лишь в 1273 г Григорий X указал, чтобы инквизиторы,
постановляя приговоры, влекущие тяжелые осуждения, советовались с епископами
или их доверенными. Впоследствии это решение Григория X никогда не отменялось[10]. Несмотря на
столкновения, на практике инквизитор и епископ почти всегда действовали
согласно не только в вынесении решения, но и во всем деле. Но в целом
деятельность инквизиторов была поставлена в полную независимость от епископа.
Поскольку инквизиторы
назначались из числа братьев монашеских орденов, то в процессе развития
инквизиции подлежал урегулированию и вопрос о подчиненности инквизиторов своим
орденским генералам. Францискианцы старались привести своих инквизиторов к
повиновению, давая им полномочия на определенный срок. Доминиканцы этого не
практиковали. Главная проблема состояла в том, что инквизиторские полномочия
давались папой, и отнять их мог только он. Таким образом, возникла
противоречивая ситуация: инквизиторы были ответственны перед своими генералами
как монахи, но как инквизиторы они давали отчет в своих действиях только папе.
В 1418 г Мартин V распорядился,
чтобы инквизиторы, назначенные самим папой, не подчинялись своим орденским
начальникам и даже могли их преследовать. В 1439 г Евгений IV, а в 1474 г Сикст IV подтвердили постановление Климента IV, согласно которым инквизиторы, если
они не назначены самим папой, могли перемещаться решением генералов и
провинциалов орденов. За генералами орденов было признано право перемещать и
наказывать своих инквизиторов [11].
Еще одной проблемой было
решение вопроса о покрытии расходов инквизиции и распределение средств,
поступавших от штрафов и конфискаций. Касательно расходов на содержание
инквизиции, в разных землях установилась разная система. В Италии все расходы
на инквизицию несло государство. К северу от Альп это было не принято, но
король заботился о содержании инквизиции. Эта забота, по большей части,
выражалась в строительстве и содержании инквизиционных тюрем за королевский
счет. Иногда эту обязанность брал на себя соответствующий епископ.
Система распределения
доходов от штрафов и конфискаций со временем также менялась. В 1288 г папа Николай IV предписал все суммы, получаемые от
штрафов и конфискаций передавать людям, избранным с согласия епископа и
инквизитора и постановил, что эти суммы могут расходоваться только с разрешения
епископа и с предоставлением ему подробного отчета об их расходовании1.
Однако уже в 1304 г Бенедикт XI
запретил епископам требовать отчеты; отныне инквизиторы должны были
предоставлять их только в папскую канцелярию или особым папским уполномоченным1.
Это решение открыло широкое поле деятельности для инквизиторского произвола по
выколачиванию денег у населения.
Если имели место
колебания при упорядочении отношений между церковными судебными властями, то в
отношениях инквизиции со светской властью неопределенности не было. Уже с
первых шагов инквизиция оказывала услуги светской власти, подчиняя еретиков
светским законам. Поэтому светская власть стремилась дать инквизиции прочную
организацию, чтобы она могла еще эффективнее помогать раскрытию и наказанию
религиозных преступлений. Иннокентий III на Латеранском соборе 1215 г рядом постановлений определил отношение
Церкви к еретикам, а также обязанности светской власти уничтожать их под
угрозой обвинения в вероломстве[12].
Правителями католических
земель издавались суровые эдикты против еретиков. Из них наиболее знаменит
кодекс Фридриха II, изданный в
период с 1220 по 1239 гг рядом указов, и регламентировавший преследование
еретиков на основе канонов Латеранского собора. После учреждения папской
инквизиции, Фридрих II предоставил в
ее распоряжение все силы государства. Инквизиторы имели право требовать
вмешательства чиновников, чтобы схватить тех, кого они признавали еретиками и
держать их под арестом вплоть до произнесения приговора. Законы Фридриха были
внесены в Corpus Juris (Собрание законов), как основные положения
канонического права и номинально не отменены до XIX в[13].
Иннокентий IV 15 мая 1252 г издал буллу «Об истреблении», устанавливающую систематическое преследование еретиков как
существенный элемент каждого государства и каждого города. Государство было
обязано задерживать всех подозреваемых в ереси и заключать их в тюрьму,
препровождать их к инквизитору и в течении пятнадцати дней приводить в
исполнение любое решение, вынесенное по обвинению в ереси. Светская власть была
обязана по первому требованию применить пытку к тем, кто отказывается выдать
еретиков. Любое воспрепятствование или даже проволочка со стороны светских
должностных лиц с приведением в исполнение решений и требований инквизиторов по
делу о ереси влекло подозрение в сочувствии еретикам. Следствием этого могло
быть как минимум отрешение от должности. Таким образом, и частные лиц и
государство становились помощниками инквизиции под угрозой наказаний вплоть до
обвинения в ереси. Любые светские законы и постановления, мешавшие исполнению
инквизицией своих обязанностей, объявлялись не имеющими силы. Поэтому можно
говорить также, что инквизиция стала со временем подлинной хозяйкой
законодательства всех стран Европы, которые она могла изменять по своему
усмотрению.
Вначале деятельность
инквизиции ограничивалась пределами провинций нищенствующих орденов, из которых
каждая охватывала большое число епископий и провинциалы которых назначали
простых монахов, чтобы преследовать еретиков и выяснять степень их вины. Дела
велись одним инквизитором, иногда двумя. Поскольку провинции были обширны,
возникала необходимость разделять работу инквизитора. Однако право назначать
вместо себя полномочных представителей- комиссаров или викариев — было признано
за инквизитором только в 1262 г. Эти представители инквизитора были облечены
полной инквизиторской властью, и не могли только выносить решений, влекущих
костер для осужденных. Еще позднее в состав инквизиционного суда был введен
советник. Его официальное положение не было определено, но для судилища он был
крайне полезен в качестве эксперта, позволяющего избежать ошибок, которые могли
бы повредить доброму имени инквизиции [14].
Все судопроизводство
инквизиции, вопросы и ответы свидетелей записывались. Всякий свидетель и
обвиняемый были обязаны удостоверить правильность своих показаний. Таким
образом, текущие дела инквизиционных трибуналов давали груду бумаг, их все надо
было переписывать и удостоверять для архивов и пересылки в другие инквизиции. В
связи с этим состав инквизиционного судилища был дополнен нотариусом, которому
в помощь иногда приглашались писцы. В городах, где происходили постоянные
заседания судов инквизиции, нотариусам было определено постоянное жалование.
В конечном итоге,
систематическая работа по упорядочению и развитию института инквизиции привела
к тому, что всю континентальную Европу покрыла сеть инквизиционных судов, в
которых заседали люди, не имевшие прочих занятий. Их деятельность была профессиональна,
непрерывна и постоянна. Благодаря своим отлично составленным и
систематизированным регистрам инквизиция образовала прекрасно отлаженную
международную полицию. История любой еретической семьи за несколько поколений
легко могла быть извлечена из архивов разных судов инквизиции. Приметы бежавших
еретиков незамедлительно рассылались по всей Европе. Об арестах подозрительных
лиц трибуналы немедленно оповещали друг друга, и у несчастных не было
практически никаких шансов скрыться. Папская инквизиция стала всеведущей,
вездесущей и всемогущей.
Глава 3.
Инквизиционный судебный процесс: его формы и стадии
В качестве судьи
инквизитор охранял веру и карал оскорбления, нанесенные Богу ересью. Таким
образом, преступления, которые подлежали инквизиторскому преследованию, были
чисто духовными. Поэтому инквизитор рассматривался как духовник, который
призван бороться за спасение душ «заблудших» от вечной погибели. Он стремился
выполнить свою миссию, не стесняясь в выборе средств.
Из трех форм возбуждения
инквизиционного преследования – обвинение, донос и розыск- третья очень быстро
обратилась в правило. Обвинение, как форма возбуждения судебного преследования,
была устранена, поскольку она могла вызвать пререкания и дать обвиняемому
возможность защиты. Это было недопустимо, т.к. Святая Церковь не могла
ошибаться, а на обвиняемого заранее смотрели, как на виновного, уже по одному
тому, что он вызван на суд Инквизиции. Задача инквизиционного судопроизводства
заключалась только в уточнении степени уже установленной вины обвиняемого и,
главное, в принуждении его к раскаянию и отречению от ереси[15].
Донос на практике не был
широко распространен и являлся, скорее, следствием розыска, который энергично
проводил инквизитор. Поэтому розыск явился единственной формой возбуждения дела
и с него начинался процесс инквизиционного преследования.
Инквизиционный судебный
процесс можно разбить на следующие стадии: арест подозреваемого на основании
результатов розыска, допрос и следствие, приговор, наказание. Рассмотрим эти
стадии более подробно.
3.1 Розыск и арест подозреваемых в
ереси
После успешного искоренения массовых еретических движений к
концу XIII в, еретики и еретические общества
стали более редки и научились хорошо скрываться перед организованным
беспощадным преследованием. Поэтому для успешного проведения розыска инквизитор
был принужден совершать постоянные объезды подведомственной ему провинции.
Приезжая в тот или иной населенный пункт, он объявлял, так называемый, срок милосердия
(от 15 до 30 дней), в течение которого все окрестные еретики могли прийти,
покаяться перед лицом инквизиции и получить снисхождение. Это снисхождение
иногда могло быть полным, а иногда только смягчало окончательную меру
наказания.
По окончанию срока милосердия инквизитор уже никому не давал
пощады и начинал розыск, который должен был привести к выявлению и аресту
еретиков или подозреваемых в ереси. Никто из достигших возраста ответственности
за свои поступки не мог отказаться от обязанности давать показания перед
инквизитором. Этот возраст в различных землях колебался в очень широких
пределах: от 7 до 25 лет. Иногда даже назначали взрослого опекуна, под
прикрытием которого несовершеннолетнего пытали и казнили уже с 14-ти летнего
возраста[16].
Вообще розыск вошел в практику духовных судов еще до
учреждения инквизиции. В каноническое право было внесено положение, что в
случаях неявки подозреваемого, для его обвинения без прений и защиты вполне
достаточно сведений, добытых розыском. Если инквизитору указывали на некое
лицо, подозреваемое в ереси, то он начинал негласное расследование и собирал
все возможные свидетельства (даже сплетни и слухи) на сей счет. Если имелись
покаявшиеся еретики, то он заставлял их выдать своих бывших единоверцев. Если
же таковых не оказывалось, то инквизитор принуждал под присягой всех местных
жителей указать подозрительных или еретиков. Подозреваемого в ереси тайно
требовали в назначенный день и час явиться на суд. Если были подозрения, что
обвиняемый имеет намерение скрыться, с него брали поручительство или неожиданно
арестовывали и держали под стражей до суда.
3.2 Допрос и следствие
Арестовав вновь выявленных еретиков, инквизитор под конвоем
препровождал их в центр епископии, где и начиналась вторая стадия
инквизиционного процесса – допрос и следствие. Почти с первых же шагов
инквизиция начала применять шантаж и пытки, как физические, так и
психологические[17].
Инквизитор был уполномочен и подготовлен к тому, чтобы суд
его был короток. Он не стеснялся в методах дознания и не позволял, чтобы ему
мешали юридические правила и хитросплетения адвокатов (если таковые, что почти
невероятно, находились). Он сокращал процесс судопроизводства, лишая
обвиняемого обыкновенной возможности сказать хотя бы слово в свою защиту. Он не
давал обвиняемому право на апелляции и отсрочки.
Еще одной важной особенностью инквизиционного
судопроизводства, способствовавшей беззаконию, являлась глубокая тайна, которой
инквизитор облекал дело. Даже вызов подозреваемого в суд делался тайно, а о
том, что происходило после его явки туда, знали очень немногие «скромные люди»
и эксперты, которых приглашал инквизитор. Все эти люди обязывались инквизитором
хранить молчание обо всем, что им стало известно по делу[18].
Главной целью допросов было добиться от обвиняемого
признательных показаний. Признание всегда сопровождалось изъявлением обращения
и раскаяния. Наиболее убедительным доказательством искренности раскаяния была
выдача единомышленников (особенно друзей и близких родственников). Отказ
кающегося еретика выдать своих единомышленников принимался, как попытка не
раскаявшись избежать наказания. Это квалифицировалось как закоренелая ересь, а
обвиняемый передавался в руки светской власти на сожжение. Также не допускалось
настаивать на своей невиновности. Если при наличии свидетельств против него,
обвиняемый продолжал упорно настаивать на своей невиновности, его рассматривали
как закоренелого еретика и выдавали светской власти. Так что единственным
средством спастись для обвиняемого было «чистосердечное раскаяние» и согласие
на любую епитимью (духовное наказание), которое на него могли наложить1.
Как правило, только одно признание самого обвиняемого уже
устанавливало факт его ереси. Поэтому инквизитор стремился любой ценой вырвать
это признание уже заранее установленной вины у обвиняемого. При этом широко
применялись методы психологического давления, запутывания и запугивания.
Обвиняемого расспрашивали о разных незначительных подробностях и вдруг внезапно
объявляли ему, что он лжет и о нем все известно. К нему в камеру подсаживали
«сочувствующих», которые должны были войти к нему в доверие и натолкнуть его на
дачу этих показаний. Бывало даже, что в темницу к несчастному подсылали жену и
детей, чтобы они своими слезами смягчили его упорство и привели его к
«чистосердечному покаянию» перед «милосердным» отцом-инквизитором1.
Еще одной эффективной формой оказания психологического
давления на обвиняемого было испытание забвением. Между первым и вторым вызовом
обвиняемого, который упорствовал в своей невиновности, на допрос могло пройти
несколько лет, и все это время несчастный мучался в одиночной камере, мечась
между надежной и отчаянием и пребывая в полнейшем неведении относительно своего
дела и своей участи. И, наконец, если все перечисленные меры не склоняли
обвиняемого к сознанию своей вины, то инквизитор прибегал к последнему и самому
надежному средству — пытке. Причем пытке можно было подвергать и свидетелей по
делу, если имелись подозрения, что они скрывают правду от следствия.
Пытка противоречила основополагающим принципам христианства,
а также традициям Церкви. За исключением порочных и изнеженных благодатным
южным климатом вестготов, варвары, создавшие государства современной Европы не
признавали в своем законодательстве применения пыток. Однако в 1252 г Иннокентий IV одобрил применение пытки для
раскрытия ереси, но не уполномочил инквизиторов или их помощников лично
применять пытку к подозреваемым. Эта роль перекладывалась на светские власти,
которые должны были пыткой принуждать всех схваченных еретиков признаться и
выдать соумышленников. Церковные каноны запрещали духовным лицам даже присутствовать
на пытке. Но в 1256 г Александр IV дал
инквизиторам и их помощникам право взаимно отпускать грехи за «неправильности»:
отныне сам инквизитор и его помощники могли подвергнуть подозреваемого пытке[19].
В отношении законного обоснования условий применения пытки к
обвиняемому четкого установления не было. Одни считали, что человека с хорошей
репутацией можно пытать, если против него есть не менее двух свидетельских показаний,
а если репутация у обвиняемого дурная, то достаточно и одного неблагоприятного
для него свидетельства. Другие полагали, что независимо от репутации
обвиняемого, достаточно свидетельских показаний одного уважаемого лица. Третьи
вообще настаивали на том, что для применения к обвиняемому пытки довольно и
одной «народной молвы». В итоге, решение этого вопроса оставалось на
окончательное усмотрение самого инквизитора1. В этом можно указать
еще одну негативную особенность инквизиционного судопроизводства, которая также
вела к судебно-следственному произволу.
Применению пытки предшествовали угрозы намерением ее
применить. Обвиняемому объявляли о намерении подвергнуть его пытке, если он не
признает своей вины. Далее ему демонстрировали камеру и орудия пыток. Если
обвиняемый упорствовал, его раздевали и готовили к применению пытки,
демонстрирую каким орудием и как его будут пытать. В случае упорства
обвиняемого пытка начиналась.
По закону пытка могла применяться к обвиняемому только один
раз. Но достаточно было просто приказать продолжить, а не повторить пытку и это
законодательное ограничение на ее повторное применение снималось. При этом, как
бы ни был велик перерыв в пытке, ее можно было продолжать «один раз» до
бесконечности. Признательные показания, вырванные пыткой, заносились в протокол
с обязательной отметкой, что оно сделано добровольно, без угроз и принуждения[20].
Если позже обвиняемый отказывался от признания, вырванного
под пыткой, то пытку в его отношении можно было «продолжить». Но в любом случае
инквизиторы считали признание правдивым, а отречение — клятвопреступлением.
Такое клятвопреступление свидетельствовало о том, что обвиняемый –
нераскаявшийся еретик, которого следует выдать светским властям на сожжение.
Если вырванное пыткой, но взятое обратно признание обвиняло третьих лиц, то
либо оставляли в силе первое признательное показание или же наказывали
сделавшего это признание как лжесвидетеля.
Отдельно стоит сказать об использовании свидетельских показаний
в инквизиционном судебном процессе. Для сбора материалов, подтверждавших
степень виновности обвиняемого, инквизитор не гнушался заведомой клеветой, а
также слухами, сплетнями и доносами, которые вымогал у свидетелей и обещаниями
и угрозами. Свидетельским показаниям придавали большое значение, если они
давали повод к задержанию и обвинению, а также если они могли служить средством
устрашения. С самого начала деятельности Святых Трибуналов действовало правило:
«Обвиняемые не могут быть осуждены, если только сами не сознаются или не будут
уличены свидетелями. Но при этом надо сообразовываться не с обычными законами,
как при обычных преступлениях, а с частными узаконениями и привилегиями,
предоставленными инквизиторам Святым Престолом, ибо есть много иного такого,
что свойственно одной только инквизиции» [21].
Проблема добычи и квалификации свидетельских показаний
состояла в том, что не существовало четкого определения ереси. Поэтому добытые
свидетельские показания были настолько же ничтожны и неосязаемы, как и те
факты, которые ими требовалось подтверждать. Инквизиторы не только
предоставляли свидетелям право, но даже и убеждали их говорить все, что
вздумается. Все, что могло повредить обвиняемому тщательно собиралось и
записывалось, а это могли быть даже самые вздорные слухи и сплетни. Все, что
нельзя было истолковать благоприятно для обвиняемого, обращалось против него.
В качестве свидетелей могли привлекаться и люди заведомо
нечестивые и опороченные и даже еретики (если они свидетельствовали против
других еретиков), хотя таковые не допускались законом в качестве свидетелей по
обычным уголовным делам. Этот принцип был принят повсеместно в католических
странах и внесен в каноническое право. Если бы было иначе, то инквизиция
попросту бы лишилась одного из наиболее действенных приемов для преследования
еретиков[22].
Возраст свидетелей, привлекаемых по делам о раскрытии ересей,
также не был четко определен и этот вопрос оставался на усмотрение инквизитора.
В деле об открытии гнезда еретиков в Монсегюре в 1244 г имел место случай, когда осуждение целой группы еретиков из более чем 70 человек произошло во
многом на основании показаний 10-летнего ребенка. Жены, дети и слуги обвиняемых
не могли свидетельствовать в их пользу, но если их показания были
неблагоприятными для обвиняемых, то эти показания безусловно принимались1.
При таком дифференцированном отношении к свидетельским
показаниям осуждение за ересь выносилось намного легче, чем по любым другим
делам и все, опять таки, практически полностью зависело только от воли
инквизитора.
Единственным поводом отвода свидетелей являлась его
смертельная вражда к обвиняемому. Но здесь нужно отметить еще одну характерную
черту инквизиционного судопроизводства: уже в 1244 и 1246 гг соборы в Безье и
Нарбонне запрещают инквизиторам объявлять имена свидетелей, мотивируя это якобы
заботой об их безопасности[23]. Таким образом,
обвиняемый не мог точно назвать в числе свидетелей своего злейшего врага.
Единственным шансом здесь было называть своих смертельных врагов, надеясь, что
свидетель попадет в их число.
Тайна свидетелей и свидетельских показаний отражалась и в
том, что обвиняемого судили на основании показаний, которых он не слышал и
исходили они от неизвестных обвиняемому свидетелей. Если свидетель обвинения
отказывался от своих показаний, то это держалось в тайне от обвиняемого. Такая
таинственность освобождала свидетелей от всякой ответственности, вызвала массу
злоупотреблений и дала всем и каждому полную возможность удовлетворять свою
личную ненависть. Даже если такой свидетель уличался в лжесвидетельстве и
подвергался за это наказанию, то его показания все равно сохранялись и могли
иметь решающее влияние на вынесение приговора.
Указанное отношение к свидетелям и свидетельским показаниям –
яркий пример характерной тенденции в любом инквизиционном судебном процессе:
создавать как можно меньше преград инквизиционным трибуналам и давать им в деле
преследования ересей неограниченные полномочия.
3.3 Вынесение приговора
Судопроизводство инквизиции, по сути, было формальным,
поскольку инквизитор имел все возможности представить любое дело так, как сам
его понимал. Для вынесения приговора он обычно созывал так много сведущих
людей, что детальное рассмотрение многих дел в короткий срок было невозможно.
Инквизитор, строго соблюдая внешнюю форму, всегда считал себя вправе
действовать по своему усмотрению. В приговорах, выходивших после протоколов
судебных заседаний, частенько встречались имена осужденных, о которых на
заседании речи не было.
Еще более усугубляло произвол инквизиции то, что обвиняемого
лишали права иметь защитника. Хотя ранее, в епископских судах, бедным часто
предоставляли бесплатного защитника. Декреталий Иннокентия III, внесенный в каноническое право,
запрещал адвокатам и нотариусам оказывать содействие еретикам и сочувствующим,
а также выступать за них в суде. Принципом канонического права стало: адвокат
еретика должен быть отрешен от своих обязанностей и навсегда заклеймен пятном
бесчестия. К помощи защитника можно было прибегнуть только для отвода
свидетелей на основании установления факта их смертельной вражды к обвиняемому[24].
Приговор выносился на основании установленной степени
причастности обвиняемого к ереси. Различали три вида еретиков и лиц,
подозреваемых в ереси[25]:
а) Еретики, отказавшиеся от ереси, раскаявшиеся и вернувшиеся
в Церковь, а также лица оказавшиеся под легким или сильным подозрением в ереси,
подвергались наложению духовной епитимьи на усмотрение инквизитора.
б) Еретики, в обращении которых были обоснованные сомнения
(когда сознание и раскаяние было дано из страха перед наказанием) и лица,
попавшие под тяжелое подозрение в ереси — пожизненно заключались в тюрьму.
в) Еретики, упорствующие в ереси (закоренелые еретики) или
отказавшиеся от нее, но опять вернувшиеся к ней (еретики-рецидивисты),
передавались светским властям для сожжения живыми.
Из приведенного перечня видно, что виной в инквизиционном
судопроизводстве признавался не только факт причастности к ереси, но и
подозрение в ереси. Юридические права инквизиции распространялись на защитников
ереси и людей ей сочувствующих. Все, кто давал еретикам пристанище, милостыню
или покровительство, кто просто своевременно не доносил на них властям, все эти
люди, как бы не была известна их преданность католицизму, навлекали на себя
подозрение в ереси. Если подозрение в ереси было тяжелое, то оно приравнивалось
к ереси, если же оно было сильное или легкое, то это также представляло
значительную опасность для обвиняемого.
Степень подозрения в ереси предоставлялось определять
инквизитору. Вообще считалось, что подозреваемые в ереси еще не суть еретики и
при вынесении приговора на них следует налагать более легкие наказания. Но это
правило не распространялось на случай тяжелого подозрения в ереси. В последнем
случае обвиняемый, даже если он совершенно не был еретиком, не мог выставить
свидетелей, подтверждающих его правоверие. И если он имел неосторожность не
отречься от ереси, настаивая на своей невиновности (т.е. косвенно сознавался в
своей мнимой вине), то он подлежал выдаче в руки светской власти, как
закоренелый еретик. Если же обвиняемый сознавался и просил о воссоединении с
Церковью, то его следовало пожизненно заключить в тюрьму1.
В случае легкого или сильного подозрения в ереси обвиняемый
должен был представить несколько соприсяжников, которые клятвенно бы
подтвердили его невиновность. Эти соприсяжники должны были принадлежать к
одному сословию с обвиняемым, а их число менялось на усмотрение инквизитора и
согласно степени подозрения.
Признание подозрения в ереси виной значительно облегчило
инквизиции процесс вынесения обвинительных приговоров. Эдиктом Фридриха II предписывалось, что подозреваемые в
ереси должны были в течение года доказать свою невиновность, в противном случае
их уже на законном основании осуждали как еретиков[26].
При оправдании от подозрения в ереси, от обвиняемого в любом
случае требовали отречения от ереси вообще, в частности и от той ереси, в
которой его обвиняли. Это отречение хранилось в деле обвиняемого и если
впоследствии против него снова возникало обвинение, то при вынесении приговора
предыдущая вина учитывалась и являлась основанием для вынесения более сурового
приговора. Более того, если позднее обвиняемый привлекался к ответственности,
как еретик, но на следствии не сознался в своей предыдущей вине, от которой
очистился соприсягой и отречением, то это рассматривалось как закоренелая
ересь, влекущая костер[27].
Не ускользали от суда инквизиции и мертвые. Если устанавливалось,
что покойный был подозреваем в ереси, то его останки подлежали выкапыванию и
разбрасыванию. Если же, умерший оказывался нераскаявшимся еретиком или
еретиком-рецидивистом, его останки подлежали сожжению. При возбуждении дела
против умершего на суд для его защиты вызывались его дети или наследники.
При вынесении приговора инквизиционная система
предусматривала: если обвиняемый отказывается защищаться, это признавалось
равным отказу явиться в суд. В этом видели акт признания и обвиняемого выдавали
в руки светской власти на сожжение. Нельзя было оправдываться и невежеством.
Того, кто упорно отрицал свою вину, хотя и выражал полную готовность
исповедовать веру и во всем повиноваться Церкви, считали закоренелым еретиком и
выдавали светским властям. При всяком положении дела обвиняемый должен был
полностью признать обвинительное заключение, в противном случае его немедленно
выдавали в руки светским властям на сожжение.
В теории можно было обжаловать судопроизводство инквизитора
перед Св. Престолом. Но жалобу нужно было подать до вынесения приговора,
который был окончательным. Вообще папское вмешательство противоречило
каноническим законам и было исключением. Осуждение в той или иной форме все
равно было неизбежным. Даже если все доводы обвинения падали совершено (что
иногда случались), то выносился вердикт: «Обвинение не доказано». Эта формула
давала инквизитору возможность в любое время вновь возбудить преследование и
осудить обвиняемого уже как закоренелого еретика или, по — меньшей мере, как
лицо, находящееся под тяжелым подозрением в ереси.
Таким образом, при вынесении приговора общее правило
инквизиционного судопроизводства состояло в том, что никто не должен быть
оправдан. Инквизиторов обязывали никогда и никого не объявлять невиновным,
поскольку это стало бы помехой впоследствии возбуждать дело на основании новых
обвинений. И еще, все приговоры инквизиции заканчивались стереотипным
выражением, оставлявшим за инквизитором право по произволу изменять, смягчать,
увеличивать и возобновлять наказания. Уже в 1241 г Нарбоннский собор предписал инквизиторам оставлять за собой это право, и с течением времени
это вошло в неизменное правило[28].
3.4 Наказания
Теоретически, в задачу инквизиции не входило наложение
наказаний. Ее миссия заключалась в спасении душ заблудших и наставлении их на
путь истинный. Таким образом, наказания, которые все же накладывались на
обвиняемых, вступивших на путь спасения, рассматривались как духовное лекарство
— епитимья для очищения и искупления грехов.
Инквизитор никогда не приговаривал к смертной казни, он
просто лишал покровительства Церкви закоренелого и нераскаявшегося еретика или
рецидивиста. При этом объявлялось, что для осужденного было сделано все, чтобы
спасти его заблудшую душу и, что он безумно отверг протянутую ему милосердную
руку помощи. Еретик, упорствовавший в своем непослушании, упрямо отказывающийся
сознаться в своей ереси и твердивший о своей невиновности, не мог быть спасен
путем наложения на него духовного наказания. Естественным следствием этого
являлась выдача такого обвиняемого в руки светской власти на сожжение. Но и
здесь Церковь до последней минуты готова была проявить «милосердие» к
обвиненному: если он все же сознавался в последний миг и готов был покаяться,
его подвергали удушению, прежде чем запылает очистительное пламя костра[29].
Самым суровым наказанием, которое мог наложить сам
инквизитор, было тюремное заключение. Это представлялось, как средство для
кающегося очиститься от своих заблуждений путем наложения на себя бессрочного
поста на хлебе и воде. Это наказание накладывалось только на обратившихся
еретиков. Сначала срок тюремного заключения был не определен, но позднее
решением Нарбоннского собора стали приговаривать к тюрьме всегда пожизненно.
Существовало два вида тюремного заключения: строгое и
смягченное. В обоих случаях заключенный получал только хлеб и воду, содержался
в одиночной камере и не мог иметь ни с кем общения из боязни, чтобы его не
совратили другие или он не совратил кого-либо. Строгое заключение состояло в
содержании заключенного в ножных оковах, прикованным к стене, в узкой темной
камере. Это наказание налагалось на виновных в соблазне или в нарушении присяги
путем дачи неполных признаний. Но вообще, выбор вида тюремного заключения,
опять же, всецело зависел от воли инквизитора[30].
Если обвиняемый умирал после сознания и раскаяния, он все
равно нес то наказание, которое понес бы, оставаясь в живых. При этом
выкапывание тела из земли заменяло заключение в тюрьму. Наследники умершего
подвергались легкой епитимье, которую можно было заменить денежным штрафом. В
случае смерти обвиняемого до произнесения им отречения и раскаяния, он попадал
в число нераскаявшихся еретиков, его останки подвергались сожжению, а имущество
конфискации. Наказаниям подвергались также дети и внуки умерших и
нераскаявшихся еретиков, которые подвергались ограничению прав на занятие общественных
должностей, отрешались от занимаемых должностей и подвергались конфискации
имущества.
Более легким видом наказания были епитимьи, налагаемые по
усмотрению инквизитора. Наиболее легкими считались епитимьи в виде чтения
молитв, посещения храмов, строгого исполнения обрядов, посты, паломничества по
святым местам и благотворительные пожертвования.
Обычным условием епитимьи было самобичевание. Соборы в
Нарбонне и Безье в 1244 и1246 гг, а также собор в Таррагоне в 1242 г упоминают о бичевании как легком наказании, налагаемом на добровольно обращенных и кающихся в
течение срока милосердия. Эта епитимья часто длилась до самой смерти
осужденного[31].
Паломничество считалось одной из самых легких форм наказания,
но это лишь в сравнении с другими наказаниями. Паломничества, налагаемые
инквизицией делились на большие (Рим, Компостелло, Кэнтерберри и. др) и малые
(к местным святыням). За какие преступления налагалось это наказание видно из
приговора 1322 г по делу трех обвиняемых. Вся их вина состояла в том, что они
видели вальденских наставников в доме своих родителей, не зная кто это. В
первое время инквизиции назначались паломничества в Палестину, куда кающиеся
должны были отправляться в качестве крестоносцев.
Далее шли епитимьи позорные и унизительные: ношение крестов,
нашитых на верхнюю одежду и ношение позорного одеяния еретиков — “санбенито”.
Тип санбенито зависел от характера греха, и осужденные должны были носить его в
определенное время. Одним предписано было надевать эту одежду по праздникам и
воскресеньям, другим же постоянно. В практике испанской инквизиции санбенито
надевали на приговоренных к тюремному заключению, когда в праздники их выставляли
у дверей церкви в назидание правоверным католикам[32].
Нарбоннский собор 1229 г предписывал ношение крестов всем обращенным, кто добровольно отрекся от ереси. Собор в Безье в 1234 г грозил конфискацией имущества всем, кто откажется носить эти знаки позора или будет скрывать
их. Собор в Валансьене в 1248 г постановил, что такого рода ослушники должны
будут загладить свою вину, а в случае повторения с ними должно поступить как с
нераскаявшимися еретиками[33].
И, наконец, существовало еще одно, хотя и не прямое (по
приговору инквизитора), но от того не менее тяжкое наказание: конфискация или
штраф. Конфискация не была прямым делом инквизитора, но она сама собой вытекала
из его приговора. Иннокентий III в
своем эдикте объявил: «Мы повелеваем, чтобы имущество еретиков подвергалось
конфискации; чтобы эта мера применялась светскими князьями под страхом
наложения на них духовных наказаний. Имущество еретиков, отрекшихся от ереси,
не будет возвращено им, если только не будет кому-нибудь благоугодно сжалится
над ними…». Когда духовные суды объявляли кого-либо еретиком, то конфискация
делалась сама собой; наложение запрещения на имущество было в обязанности
светской власти и только от нее зависело пощадить имущество виновного.
Конфискация была неотделима от приговора к тюрьме. Поскольку
конфискации подвергалось и имущество умерших еретиков, то иногда даже в
приговорах умерших объявляли им приговор к тюремному заключению с единственной
целью лишить наследников права наследования имущества еретиков. Вообще
конфискация применялась повсеместно и с неумолимой жестокостью. Одно ничтожное
проявление ереси автоматически лишало человека права на собственность. Зато
возврат имущества и воссоединение раскаявшегося с Церковью был актом милосердия
и требовал особого мотивированного постановления[34].
В первое время существования инквизиции не было определено,
имеют ли инквизиторы право налагать штраф. Нарбоннский собор 1244 г в своих инструкциях инквизиторам предписывает не подвергать виновных денежным штрафом в
интересах сохранения доброго имени монашеского ордена. Иннокентий IV в булле от 1245 г повелевает, чтобы штрафы получали два лица, избранные епископом и инквизитором. Эти средства
должны были идти на постройку и содержание инквизиционных тюрем. Однако, в
связи с лихоимствами, уже в 1251 г он же запретил инквизиторам накладывать
штрафы во всех случаях, когда можно наложить другое наказание1. Со
временем инквизиторы добились отмены этого указания и присвоили себе право
накладывать штрафы по своему усмотрению и к своей вящей выгоде.
От штрафа нельзя отделять также замену наложенных наказаний
уплатой известной суммы. Иногда такие суммы собирались на нужды Церкви папскими
уполномоченными в обмен на смягчение или отмену наказания. Смерть обвиняемого
не освобождала от уплаты штрафа его наследников. Даже в том случае, если дело
шло только о легких подозрениях в ереси, наследникам умершего подозреваемого
все равно вменялось подчиниться всякому денежному наказанию, которое было бы по
закону наложено на умершего[35].
Глава 4. Деятельность инквизиции в
разных странах Европы
Несмотря на кажущуюся вездесущесть инквизиционных трибуналов
в Средневековой Европе, ее действие имело неодинаковую силу в различных
европейских странах. Прежде всего нужно отметить, что наиболее бурная
деятельность инквизиции наблюдалась в южных странах: Италии, Франции и на
Пиренейском полуострове. Вместе с тем по мере продвижения на север ее
активность и значимость заметно ослабевает. Хотя римскими папами были
предприняты попытки послать братьев-инквизиторов в страны Скандинавии, но
история не сохранила никаких следов их реальной деятельности в этих землях. По
мере движения на Восток к славянским землям влияние инквизиции также спадает.
Причины такого неравномерного распространения инквизиции по
территории Европы составляют предмет отдельного исторического исследования.
Здесь же укажем только основные из них. Во-первых, инквизиция наиболее активно
действовала там, где в ней была наибольшая необходимость: на юге Франции, на
христианских землях Пиренеев и в Италии. В указанных землях (главным образом на
юге Франции и в Пиренеях) проживало чрезвычайно смешанное население — от белых
европейцев-католиков до чернокожих мусульман-арабов. Первым следствием такого
смешения культур и религий была исключительная веротерпимость светских властей
и благодатная почва для возникновения всяческих еретических сект и движений. В
то же время в этих землях по той же причине было самое развратное, испорченное
и равнодушное к делам веры духовенство. В Италии шла перманентная борьба за
инвеституру, а города очень рано получили большую автономию и стали
рассадниками свободной мысли и просвещения. Вторая причина более широкого
распространения инквизиции в южных землях была чисто материальная. Доходы от
штрафов и конфискаций делились между духовными и светскими властями, немалая
доля перепадала и для инквизиции. А южные земли были богаты всегда, не в пример
северным.
В северных станах инквизиция чувствовала себя менее уверенно.
С одной стороны, суровый климат меньше располагал к еретическим размышлениям, а
больше к труду о хлебе насущном. После того, как под ударами пап Гогенштауфены
сошли с политической и исторической арены, на землях Германии забыли о
единовластии императора. Множество удельных властителей в борьбе за личное
влияние далеко не всегда уделяли большое внимание вопросам сохранения чистоты
веры, а без их поддержки инквизиторы могли не так уж много. В Англии знать,
возмущенная позорным подчинением Иоанна Безземельного воле Римского
первосвященника в 1215 г, потребовала «Хартию Вольностей» и безраздельное
единовластие в Англии также закончилось.
Что касается восточных земель Европы, то эти земли лишь
теоретически находились под духовной властью Рима. Здесь сильно ощущалось
влияние Православия, а позднее возникла реальная угроза со стороны Османской
империи. Кроме этого, в славянских землях было много самовластных правителей,
на соперничестве которых, конечно Рим мог играть, но ни на кого из них в итоге
не мог опереться в деле защиты чистоты католической веры. В силу указанных
политических причин все пытки папства (включая крестовые походы) установить на
славянских землях католицизм и привить для его защиты институт инквизиции в
конечном счете не увенчались заметным успехом.
4.1 Инквизиция в Германии
К 1235 г ереси быстро распространялись в Германии, и туда был назначен папским инквизитором фанатик
Конрад Марбургский. Он энергично взялся за дело так, что теперь просто
необдуманного высказывания или общения с тем, кого подозревали в ереси, было
достаточно, чтобы предстать перед папским инквизитором. Жестокие преследования
вызвали волну народных возмущений и Конрад с помощниками был убит.
Папа Григорий IX пришел в ярость и приложил все
усилия, чтобы убийцы его верных слуг были сурово наказаны. Однако по позициям
инквизиции был нанесен удар, и, хотя она продолжала формально существовать, в
Германии она не стала реальной силой. Папа Урбан V, недовольный положением в
Германии, направил туда доминиканцев. Боясь отлучения от церкви, император
принял новых инквизиторов с почетом и ввел цензуру печати. В XV—XVI вв. влияние
инквизиции было подорвано еще больше. Наступило время таких выдающихся
мыслителей, как Иоганн Вессель и, главное, Мартин Лютер. Он продолжал свои
проповеди, а после его смерти в 1546 г. его последователи составили сильную
оппозицию католической церкви. Инквизиция в Германии потеряла всякую силу[36].
4.2 Инквизиция во Франции
Во Франции благодаря победе в альбигойских войнах инквизиция
имела более твердые позиции. И все же, когда там появился папский инквизитор —
Гильом Орно, поддерживаемый папой Григорием IX, его жестокость так обозлила
людей, что он и его помощники были убиты, как Конрад в Германии. Однако папы
были полны решимости установить инквизицию во Франции, и началась длительная
борьба между папами и французскими королями за верховенство в этой стране.
Она достигла высшей точки
при короле Филиппе IV Красивом, занявшем трон в 1285 г. Он стремился ограничить власть и влияние церкви в своем королевстве. Король заявил о своем
желании провести реформу церковного законодательства, и в результате в Рим было
отправлено послание с заявлением о том, что папа лишен права вмешиваться в
светские дела государства. После смерти Папы Бонифация VIII, Филипп стал самым
могущественным человеком в Европе. Более того, новый папа, Климент V, перенес
резиденцию из Рима в Авиньон, который хотя и был папским владением, но
находился во Франции, под контролем короля. Этот период (около 60 лет) прозвали
“авиньонским пленением пап”. Так король Филипп установил власть французских
королей над папами и сделал инквизицию послушным орудием для достижения своих
целей. Самой яркой иллюстрацией к этому служит известное дело тамплиеров, когда
«карманный папа» французского короля подтвердил все нужные ему решения
инквизиционного трибунала для уничтожения ордена тамплиеров и присвоения
французской короной всех орденских богатств[37].
В 1334 г. Филипп VI подтвердил привилегии инквизиции, при условии, что она будет выполнять волю
французской короны. Жестокие преследования еретиков и заподозренных в ереси
продолжались. При Франциске I произошла кровавая расправа с вальденсами, но и
прежде были казни еретиков. В 1534—1535 гг. в Париже были сожжены 24 человека,
а многих других ожидала не лучшая участь. Сам Франциск I при всем том не был моралистом. Его жестокости диктовались
политическими соображениями, в остальных случаях преследования инакомыслящих
были не столь частыми. Его гонения на вальденсов получили особенно неприятную
известность1.
Все эти гонения и
убийства во Франции отвратительны и преступны, но совершены они были не
инквизицией. “Огненная палата” (особый суд при Генрихе II) была учреждена
государством. Со времен борьбы Филиппа Красивого с папством Священная палата
инквизиции уже не имела прочных позиций во Франции.


4.3 Инквизиция в Италии
В Италии инквизиция
первоначально обрела большую силу. Ее оплотами стали Рим, а также Флоренция.
Было и там немало ревностных преследователей еретиков, но в Италии суть
конфликта не сводилось к борьбе за твердость католической веры, так как он там
осложнялся политическим противоборством между двумя партиями — гибеллинами и
гвельфами.
Венеция отказалась
учредить у себя инквизицию, и туда стали стекаться беглецы из других
государств. Вскоре папа потребовал покончить с этим, и власти Венеции сочли за
благо не идти на конфликт. Правда, там инквизиция подчинялась городским
законам, и имущество, конфискованное у еретиков, поступало в городскую казну, а
это ослабляло рвение инквизиторов. Карл Анжуйский, захватив Неаполь, создал там
инквизицию, но дал понять, что там она будет под контролем государства, что
также ограничило влияние папства.
Однако в Италии
инквизиция имела более прочные корни и действовала более продолжительный срок,
чем во Франции. Даже в 1448 г. был организован крестовый поход против еретиков.
Но он не имел успеха, и вальденсы продолжали процветать в горных районах.
Инквизиция в Италии была, все же ослаблена из-за противодействия населения,
из-за побегов из районов, ею контролируемых, а также из-за позиции светских
правителей, как, например, в Неаполе или Венеции[38].
4.4 Инквизиция на Пиренеях
В ходе Реконкисты на
Пиренейском полуострове образовалось несколько христианских королевств. Но
инквизиция действовала и развивалась в каждом из них по разному.
Королевства Кастилия и
Леон, занимавшие большую часть Пиренейского полуострова, почти не испытали на
себе тяжести средневековой инквизиции. Эти государства пользовались большей
независимостью от Рима, чем прочие страны Европы в ту эпоху. Кодексы Альфонса
Мудрого от 1255 и 1265 гг считаются с инквизицией и упорядочивают с помощью
светского закона отношения между Церковью и светской властью. Ересь была
подсудна духовным судам, но Альфонс считал, что забота о чистоте веры это
обязанность государства, а дело Церкви — только определить виновность
обвиняемого. Каноническое право в Кастилии не применялось и провинциал
доминиканского ордена не мог назначать здесь инквизитора[39].
В Португалии до 1418 г также нет сведений о сколь либо значимой деятельности инквизиции. Когда в 1418 г в Португалии была образована независимая доминиканская провинция, то все провинциалы, согласно
буллы Бонифация XI становились
генерал-инквизиторами. Ряд этих инквизиторов продолжался до 1531 г, когда была основана новая государственная инквизиция[40].
Наиболее активно
инквизиция проявила себя в Арагоне, где к середине XIII в наиболее активными еретиками были вальденсы. В 1226
Иаков II запретил еретикам въезд в
государство. Духовник короля Раймунд де Пенафорте в 1228 г убедил его просить папу Григория IX прислать в
страну инквизиторов, чтобы очистить ее от ереси. Но здесь еще не шло речи о
папской инквизиции. Инквизиторы-доминиканцы появляются в Арагоне по настоянию
Григория IX в 1237 г: виконт Кастельбо, ленник
Урхельского епископа предоставил инквизиции полную свободу действий в своих
землях. В 1238 г инквизиция в Арагоне была основана официально. Нищенствующим
монахам было приказано энергично расследовать ересь, применяя папские статуты и
обращаясь при необходимости за помощью к светской власти[41].
В 1242 г собор в Таррагоне опубликовал кодекс, определяющий отношение Церкви к еретикам, который долгое
время применялся не только в Испании, но и во Франции. К 1262 г Урбан VI окончательно передал инквизицию в
Арагоне в ведение провинциала доминиканского ордена. Однако арагонской
инквизиции удалось отстоять свою независимость. В 1351 г провинциал Арагона получил от Климента VI
право назначать и увольнять инквизиторов[42].
Завершающий этап
становления инквизиции на Пиренеях связан с объединением земель под властью
Фердинанда-Католика и его жены Изабеллы. С началом их царствования с середины XV в здесь начинает действовать не
папская, а испанская инквизиция, которая обслуживала исключительно
религиозно-политические интересы испанской короны. При Изабелле и Фердинанде
порядок в стране был восстановлен. Им удалось положить конец анархии. Говорят,
что Изабелла, как женщина большого благочестия, дала обет своему духовнику
Торквемаде, что если придет к власти, то посвятит себя искоренению ересей в
стране. Вскоре ей напомнили об этом обете. Католические государи считали, что невозможно
объединить страну, если все подданные не будут придерживаться одной веры. Этого
они хотели добиться мирным путем, а если не получится, то путем насилия[43].
Так родилась испанская инквизиция, но это предмет отдельного исследования.
Заключение
Несмотря на существующее
отрицательное представление и в целом негативную оценку итогов 600-летнего
периода деятельности инквизиции необходимо отметить следующее. Сама
продолжительность периода деятельности этого института говорит о его
устойчивости и исторической необходимости. В условиях Средневековья ересь несла
смертельную угрозу незыблемости системы «Церковь-Государство». Но в Средние
века Церковь, как это показано выше, имела руководящую и направляющую роль в
деле развития гражданских законов и образования гражданского общества.
Рациональный подход к познанию себя и мироздания не основанный на твердых
морально-нравственных устоях может привести к катастрофе (отчасти мы видим это
в наши дни). Правильное понимание идеи непреложной справедливости, которая
составляет суть римского права, также возможно только при правильном
нравственном воспитании. Но на заре Европейской цивилизации массовое
нравственное сознание еще пребывало в глубокой темноте и потребовались века,
чтобы закрепить в этом сознании основы христианского мировоззрения. А до этого
более или менее стабильное гражданское общество на большой территории вряд ли
смогло бы существовать вне системы «Церковь-Государство».
В начальный период своего
существования инквизиция выполнила возложенную на нее роль по сохранению
пошатнувшейся централизованной духовной власти Св. Престола, пресечению
разногласий между местной церковью и Римом и, главное, сохранила руководящее
положение Церкви в государстве и обществе. Однако для выполнения своих задач
инквизиция была облечена чрезмерной властью, и после уничтожения основной силы
еретических движений эту власть с инквизиции так и не сняли. Все дальнейшие
злоупотребления инквизиции берут начало отсюда.
В качестве отрицательных
моментов сторон инквизиционного судопроизводства необходимо отметить следующее.
Главное- это презумпция заведомой виновности обвиняемого, на которой
основывался весь процесс инквизиционного судопроизводства. Это давало
инквизитору полную власть творить произвол над любым человеком, попавшим хоть
раз в поле зрения инквизиции. Во-вторых, отсутствие четкой квалификации
преступлений и процессуальных положений и, следовательно, полнейшая свобода
инквизиторов в истолковании и представлении суду материалов и фактов по делу, а
также при вынесении окончательного приговора. В-третьих, полнейшая
таинственность инквизиционного судебного процесса. Это развязывало инквизитору
руки в выборе методов и средств ведения следствия и практически освобождало его
от ответственности за свои действия. То же касалось работы со свидетелями и
свидетельскими показаниями, которые легко можно было передергивать и менять как
угодно инквизитору. И, конечно, такая таинственность лишала обвиняемого любой
возможности защиты. И, наконец, серьезную опасность представляло отсутствие
сколь-нибудь эффективной системы надзора за деятельностью Святых трибуналов,
что неизбежно порождало чудовищные злоупотребления со стороны инквизиции.
Выполнив свою основную
задачу и не ограниченная своевременно в своих полномочиях, инквизиция
превратилась в чудовищного монстра. Она опозорила религию, породив болезненное
возбуждение общества против любых отступлений от догмата Церкви. Она дала неограниченную
власть и возможности беспринципным и алчным негодяям безнаказанно утолять свое
честолюбие и жадность. Она извратила понятие правосудия, вины и справедливости,
ибо зачастую ее жертвами становились весьма достойные люди. Но она дала нам
всем, ныне живущим, необходимый урок. В стремлении к немедленному избавлению
общества от современных бед и зол нельзя бездумного разрушать существующее социальное
здание. Полезно оглянуться назад, чтобы не повторить чудовищных ошибок предков
и оценить по — достоинству уже имеющийся прогресс в деле построения правового
государства и общества.
Библиография
1.        
Данилов В.А.
Заметки о средневековой инквизиции / священник В.А.Данилов. Сайт Российского
Гуманитарного Университета http://www.i-u.ru/biblio/.
2.        
История древнего
мира. Упадок древних обществ / Под ред. И.М.Дьяконова, В.Д.Нероновой, И.С.
Свенцицкой. — М.: Наука, 1983. — 292 с.
3.        
Ли Г.Ч. История
инквизиции в Средние века / Пер. с франц. А.В. Башкирова. –Смоленск: Русич,
2002. – 640 с.
4.        
Льоренте Х. А.
История испанской инквизиции. Т.1 — М.: Центрполиграф, 2002. — 622 с.
5.        
Осокин Н.А.
История средних веков / Н.А. Осокин. — Минск: Харвест, 2003. – 672 с.