Российская Международная Академия Туризма
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ УПРАВЛЕНИЯ И ЭКОНОМИКИ ТУРИСТСКОГО БИЗНЕСА
Курсовой проект
По курсу: «Экономическая теория»
Тема: Особенности занятости населения России на современном этапе.
Выполнила студентка первого курса
группы ТМ (060328)
Специализация: менеджмент туризма
Рябова А. В.
Проверил: ст. преподаватель Филатова
Н. А.
Сергиев Посад
2007


Содержание
Введение
1. Занятость в социальной сфере России: противоречия роста
1.1 Международные сопоставления
1.2 Тенденции 90-х годов
1.3 Межрегиональная дифференциация
2. Структура российской рабочей силы: особенности и
динамика
2.1 Отраслевая структура занятости
2.1.1 Профессиональная структура занятости
2.2 Образовательная структура занятости
2.3 Воздействие сдвигов в отраслевой
и профессиональной структуре на образовательную структуру занятости
3. Неформальная занятость населения России
3.1 Масштабы и сферы распространения неформальной занятости
3.2 Влияние неформальной занятости на рынок труда России
Заключение
Список использованной литературы
Приложения


Реферат
Данная курсовая работа состоит из — реферата, оглавления,
введения, основной части, заключения, списка использованных источников, приложения.
Основная часть состоит из трех глав.
Курсовая работа состоит из — ____ страниц
Цель данной работы — привлечь внимание к малоизученным
аспектам занятости в социальном секторе России, попытаться объяснить рост занятости
в здравоохранении и образовании, а также ее межрегиональную дифференциацию, проанализировать
структуру российской рабочей силы, показать масштабы и сферы распространения неформальной
занятости населения.
Задачи исследования:
1) 
Занятость в социальной сфере России.
2) 
Структура российской рабочей силы.
3) 
Неформальная занятость населения России.
Объект исследования: Особенности занятости населения России
на современном этапе.
Предмет исследования: занятость населения в социальной
сфере России, структура российской рабочей силы, неформальная занятость в России.
Во введении раскрывается актуальность данной темы моего курсового
проекта. В первой главе характеризуются общемировые тенденции изменения занятости
в образовании и здравоохранении. Особо выделяются страны с переходной экономикой,
рассматривается ситуация в России в 90-е годы и дается анализ основных факторов,
определяющих динамику занятости в социальном секторе в регионах и в сравнительной
межрегиональной перспективе. Во второй главе дается описание отраслевой структуры
занятости. В-третьей главе дается характеристика неформальной занятости населения
в России, её масштабов и сферы распространения.
В заключении делаются краткие выводы по каждой главе.
В данной работе использовались журнальные статьи следующих авторов:
Монусова Г., Капелюшников Р., Кубишин Е.С.
В данной работе использовалось — 22 таблицы.


Введение

Цель данной работы — привлечь внимание к малоизученным
аспектам занятости в социальном секторе России, попытаться объяснить рост занятости
в здравоохранении и образовании, а также ее межрегиональную дифференциацию, проанализировать
структуру российской рабочей силы, показать масштабы и сферы распространения неформальной
занятости населения.
Задачи исследования:
4) 
Занятость в социальной сфере России.
5) 
Структура российской рабочей силы.
6) 
Неформальная занятость населения России.
Объект исследования: Особенности занятости населения России
на современном этапе.
Предмет исследования: занятость в социальной сфере России,
структура российской рабочей силы, неформальная занятость в России.
В данной работе использовались журнальные статьи следующих авторов:
Монусова Г., Капелюшников Р., Кубишин Е. С.
Актуальность данной темы состоит в том, что формирование
рыночных отношений в России неизбежно привело к становлению рынка труда и как следствие
— к экономической нестабильности и безработице.
Безработные — это часть трудовых ресурсов и соответственно часть
экономически активного населения. В каждой стране понятия, характеризующие безработицу
как социальное явление, имеют свою национально-историческую и социальную специфику.
В России под трудовыми ресурсами понимается население в трудоспособном возрасте
(мужчины — от 16 до 60 лет, женщины — от 16 лет до 55 лет), за исключением неработающих
инвалидов труда и войны I и II группы и лиц, получающих пенсию по
возрасту на льготных условиях, а также лица в нетрудоспособном возрасте (подростки
до 16 лет и пенсионеры по возрасту), занятые в экономике.
Экономически активное население (рабочая сила) — это та его часть,
которая обеспечивает предложение рабочей силы для производства товаров и услуг.
Экономически активное население включает всех занятых и всех безработных.
Занятыми в России считаются лица, которые:
·в
тот или иной период выполняли работу по найму за вознаграждение на условиях полного
или неполного рабочего времени;
·выполняли
работу не по найму, но приносящую доход;
·выполняли
работу на семейном предприятии без оплаты; временно отсутствовали на работе из-за
болезни, отпуска
(включая отпуск без сохранения содержания по инициативе администрации),
забастовки и других подобных причин.
Безработными в России считаются лица в возрасте 16 лет и старше,
которые в рассматриваемый период:
·не
имели работы или доходного занятия;
·занимались
поиском работы, т.е. обращались в службу занятости, использовали или помещали объявления
в печати, непосредственно обращались к работодателю, использовали другие способы
поиска работы, а также предпринимали шаги к организации собственного дела;
·были
готовы приступить к работе.
При отнесении лица к статусу безработного должны быть соблюдены
все три критерия, перечисленные выше.
используя при этом любые способы, с момента начала поиска работы
и до рассматриваемого периода.
К середине 1999 г. безработица достигла 12,5% экономически активного
населения. В стране не работал и не учился каждый восьмой трудоспособный россиянин.
Прогнозы специалистов на ближайшую перспективу малоутешительны.
Уровень безработицы в России определяется как удельный вес общего
количества безработных к численности экономически активного населения. При этом
в составе безработных учитываются как зарегистрированные в органах государственной
службы занятости, так и не зарегистрированные в этой службе.
Продолжительность безработицы в России определяется как промежуток
времени, в течение которого человек ищет работу, используя при этом любые способы,
с момента начала поиска работы и до рассматриваемого периода.
В мировой практике предельно-критический уровень безработицы
составляет 8 — 10%. Как видим, в России безработица неуклонно растет и практически
перешла рубеж критического уровня. С 1995 г. темпы роста безработных начали превышать темпы падения производства.
Средний возраст безработных — 34,3 года, 82% безработных это
люди в возрасте от 20 до 50 лет; 46,1% безработных женщины, 53,9% — мужчины; 76,7%
безработных — городские жители, 23,3% — лица, проживающие в сельской местности.
Самая высокая доля безработных среди лиц, имеющих общее среднее (31,7%) и среднее
профессиональное образование (28,1 %), а 10.3% безработных, т.е. каждый 10-й, имеют
высшее образование.
Проблема безработицы в России нашла отражение в целом комплексе
законов, указов и постановлений высших законодательных и исполнительных органов
власти. Первый Закон РСФСР «О занятости населения в РСФСР» был принят
19 апреля 1991 г. Существенные изменения и дополнения в решение проблемы были внесены Законом РФ «О занятости населения
в РФ» от 20 апреля 1996 г. Созданы Федеральная государственная служба занятости
населения РФ и Государственный фонд занятости населения РФ. Разработана классификация
статистических данных о составе рабочей силы, экономической активности и статусе
в занятости. Ежегодно Правительство РФ принимает Федеральные про граммы содействия
занятости населения. Разработана Федеральная целевая про грамма содействия занятости
населения Российской Федерации на 1998 — 2000 гг.
В России государство гарантирует безработным:
·выплату
пособия;
·возмещение
затрат в связи с переездом в другую местность для трудоустройства по предложению
органов службы занятости;
·возможность
участия в оплачиваемых общественных работах;
·зачет
в общий трудовой стаж времени получения пособия по безработице.
Пособие по безработице выплачивается в течение 12 месяцев, а
для лиц предпенсионного возраста — в течение 24 календарных месяцев. Размер пособия:
первые три месяца — 75% среднего заработка; с четвертого по шестой месяц — 60% заработка;
с седьмого месяца — 45% заработка. Но во всех случаях его размер не должен превышать
среднего заработка, сложившегося в данном регионе.
Как и во всякой другой стране, безработица породила в России
тяжелейшие социальные последствия: бандитизм, рост числа самоубийств и т.п. Не оправдались
надежды на малое предпринимательство в решении проблемы занятости. Доля работающих
на малых предприятиях в 1998 г. составляла 8,2% экономически активного населения.
Число занятых на них не испытывает тенденции к заметному росту.
Существенно изменилось отношение российского общества к безработице.
В 1990 — 1993 гг. среди политиков и ученых преобладало мнение, что безработица положительно
повлияет на эффективность труда тех, кто пока занят, и что в целом безработица
— это благо. Ныне, когда, миллионы российских граждан на личном опыте узнали, что
такое безработица, все более стала утверждаться мысль о том, что в социально ориентированной
рыночной экономике безработица недопустима и что ее рост может привести к социальному
взрыву. Предотвращение ускоренного роста безработицы и последующее сокращение ее
становятся важнейшей задачей социальной политики Правительства России.
Основной и самый радикальный путь борьбы с безработицей _ это
интенсивное развитие экономики, требующее притока дополнительной рабочей силы. В
конкретно российских условиях _ это задача исключительной трудности: экономического
роста производства нет; на предприятиях страны миллионы работников трудятся неполный
рабочий день или находятся в неоплачиваемых отпусках; в 1999 — 2000 гг. число трудоспособных
возрастет более чем на 1,5 млн. человек, поскольку в жизнь вступает поколение 1981
— 1982 гг., когда рождаемость была еще относительно высокой; финансовый кризис породил
безработицу и в малом бизнесе; идет сокращение армии, что увеличит нуждающихся в
работе на 200 — 300 тыс. человек.
Решение многих социально-экономических аспектов безработицы связано
также с трудовыми правоотношениями, которые ныне регулируются КЗоТом РСФСР, принятым
еще в 1971 г. В апреле 1999 г. Правительство Российской Федерации внесло в законодательные
органы страны проект Федерального закона «Трудовой кодекс Российской Федерации».
Предложенный проект откровенно усиливает права работодателей и ослабляет социальную
защиту наемных работников, что отрицательно повлияет на состояние занятости в России.
В связи с этим решающее значение приобретает социальная политика государства по
отношению к занятости и безработице.


1. Занятость в социальной сфере России: противоречия роста
Необходимость реформирования отраслей социального сектора (образования,
здравоохранения, культуры) в России не у кого не вызывает сомнения. В 90-е годы
было предпринято несколько робких и непоследовательных попыток перестроить механизмы
финансирования этой сферы. Однако узел разнообразных проблем здесь далеко не распутан,
что неблагоприятно сказывается как на здоровье и образовании граждан, так и на положении
работающих в этих отраслях людей. Врачи и учителя почти повсеместно получают мизерную
заработанную плату, да и ту не всегда регулярно. Их забастовки или голодовки стали
частым сюжетом выпусков новостей.
Низкооплачиваемые и малоквалифицированные работники социальных
отраслей вполне могут заблокировать любые реформы, сведя на нет все усилия реформаторов.
Более рациональному и эффективному функционированию этой реформы могло бы способствовать
усиление в ней рыночных начал, однако приватизация учреждений здравоохранения или
образования связанно с большими политическими сложностями и пока не стоит на повестке
дня.
Несмотря на сокращение финансирования социального сектора и отсутствия
средств на достойную оплату труда, занятость здесь в 90-е годы росла относительно,
а в отдельные годы и абсолютно. Россия опередила все бывшие социалистические страны
по доле этих отраслей в общей численности занятых. В то же время проблемы роста
занятости в образовании и здравоохранении практически выпали из научного обсуждения.


1.1
Международные сопоставления
Обратимся к международной практике. Статистические данные свидетельствуют
о значительных межстрановых различиях занятости в здравоохранении и образовании.
Существенные колебания заметны не только в странах с разным уровнем экономического
развития, но и внутри экономически однородных кластеров стран (см. табл.1). К концу
90-х годов, к примеру, в Италии доля занятых в здравоохранении и образовании в общей
занятости составляла 13.1%, в Германии15.4, тогда как в Швеции — 26.8%.
Динамика занятости в этих отраслях в различных странах также
была не одинаковой. Например, в Канаде, Швеции, ряде стран Центральной и Восточной
Европы она несколько снизилась, а в Италии, Нидерландах, Финляндии практически не
изменилась. В тех странах, где занятость в социальной сфере (и в государственном,
и в частном секторах) росла, одновременно увеличивались и общая занятость, и удельный
вес социальных расходов в ВВП.
Остановимся более подробно на занятости в государственных социальных
учреждениях, существенно различающихся по странам. Например, в начале 90-х годов
в странах — членах ОЭСР эта занятость составляла: в Японии — 2.6%, в Италии — 7.7%,
а в Норвегии — свыше 18.3%.
Чем можно объяснить межстрановые различия в доле занятых в здравоохранении
и образовании? Поскольку рассматриваемые отрасли в большинстве стран являются преимущественно
государственными, попытаемся подойти к решению поставленного вопроса с помощью теорий,
объясняющих указанные различия применительно ко всему государственному сектору.
В течение многих лет экономисты считали, что он растет в соответствии
с так называемым законом Вагнера. Немецкий экономист конца XIX в.А. Вагнер предположил,
что размер государственного сектора должен коррелировать с уровнем богатства нации.
Действительно, экономический рост создаст как спрос на дополнительные социальные
услуги государства, так и дополнительные финансовые возможности для их обеспечения.
Однако исследования последних лет показывают, что эта закономерность, работавшая
в начале прошлого столетия, в настоящее время не является универсальной, а явно
проявляется только в кластере развивающихся стран. В странах ОЗСР величина государственного
сектора и занятости в нем не связана напрямую с уровнем экономического развития
страны. В США, например, в государственном образовании и здравоохранении работают
лишь 6.0% всех занятых, тогда как в Норвегии в три раза больше.
Ряд исследователей связывают увеличение занятости в бюджетной
сфере с перераспределительной политикой. Например, А. Алесина и его соавторы рассматривают
занятость в государственном секторе как инструмент скрытого перераспределения в
пользу бедных групп населения. Тем самым политики пытаются заручиться поддержкой
этих групп на выборах в условиях, когда прямые трансферты в их пользу политически
невозможны.
Д. Родрик предложил другую версию перераспределительной концепции:
в небольших и открытых экономиках государство создает стабильные рабочие места,
защищая тем самым население от рисков, связанных с возможными внешнеэкономическими
шоками.
Вышеприведенные теории могут частично объяснить склонность властей
к расширению занятости в здравоохранении и образовании. При этом здесь есть и свои
специфические отраслевые особенности. Расширение вариативности образования, внедрение
новых технологий, спрос на принципиально иные профессии (к примеру, специалистов
по компьютерам), повышение качества предоставляемых услуг трансформируют структуру
отраслевого спроса на рабочую силу, способствуя его увеличению.
Однако развитые страны пытаются противодействовать спонтанной
экспансии занятости в социальной сфере. Например, в здравоохранении стран ОЗСР упор
делается на повышение эффективности использования медицинского персонала, рост его
технической вооруженности. Акцент с количественных показателей (общей численности
врачей) переносится на показатели качества медицинских услуг и совершенствования
структуры занятых в здравоохранении (повышение доли врачей общей практики за счет
снижения доли узких специалистов). Создаются и институциональные ограничения для
притока новых врачебных кадров. В частности, предлагаются следующие меры по ограничению
предложения труда врачей: сокращение числа студентов-медиков (Великобритания, Франция),
ужесточение системы лицензирования новой врачебной практики в районах с обеспеченностью
специалистами выше среднего по стране уровня (Германия), поощрение раннего выхода
врачей на пенсию (Франция, Германия).
То же самое относится и к системе образования. Каждое государство
пытается найти баланс между постоянно растущими потребностями в увеличении вариативности
знаний и численностью преподавателей.
В мире произошло осознание того простого факта, что экстенсивное
наращивание персонала лишь усугубляет финансовые проблемы этих отраслей, а не решает
проблемы объема и качества оказываемых услуг.
Особого внимания заслуживает занятость в образовании и здравоохранении
в странах с переходной экономикой. В начале 90-х годов ее доля, приходящаяся на
государство, в общей занятости была здесь заметно выше. Она составляла в среднем
11.7% при З% в странах Латинской Америки, сопоставимых с бывшими социалистическими
странами по уровню ВВП на душу населения, и 7.1 % в странах ОЗСР, которые существенно
богаче.
Не удивительно, что многие специалисты отмечают в странах с переходной
экономикой избыточность медицинского персонала при крайне низкой его технической
вооруженности. То же самое можно сказать об образовании.
Характерно, что экономические реформы в странах Центральной и
Восточной Европы, вначале сопровождавшиеся значительным сокращением бюджетных расходов,
привели к стабилизации, а в отдельные периоды и к снижению общей численности занятых
в отраслях социального сектора.
Табл. I показывает динамику занятости в здравоохранении и образовании
в 90-е годы в странах с переходными экономиками. В Чехии, Словакии, например, она
медленно падала до 1999 г. Затем тенденция здесь изменил ась: доля работающих в
здравоохранении и образовании немного выросла. В Польше все эти годы занятость в
социальной сфере оставалась более или менее стабильной. Начиная с 1995 г. Венгрия приступила к активному сокращению занятости в этих отраслях. Общий диагноз для всех стран
с переходной экономикой был поставлен в докладе МОТ на примере Венгрии: «Здравоохранение
в Венгрии имеет чрезмерную занятость и недостаточное финансирование, что ведет к
низкой оплате и к низкой морали врачей. 
Недофинансирование врачей компенсируется в определенной степени
нелегальными платежами населения, имеет место огромный дефицит современного оборудования.
Технические сложности не могут компенсироваться дополнительным
числом врачей. Основная цель реформ — обеспечить условия для улучшения здравоохранения.
Здравоохранение должно развиваться как более компактная и эффективная организация,
что позволит повысить оплату врачебного персонала».
Заметным элементом реформирования социальной сферы в странах
с переходной экономикой было целенаправленное сдерживание там численности занятых.


1.2 Тенденции 90-х годов
К 2000 г. в России доля занятых в здравоохранении и образовании
составляла почти 17% их общего числа, тогда как в Румынии эта цифра была 7%, в Чехии
и Словении — около 12, в Польше чуть больше 13, в Венгрии и Латвии — 14, а в Эстонии
— 13 %, Словакии — около 15% (табл.1).
На протяжении 90-х годов занятость в социальной сфере России
относительно росла (см. табл.2), несмотря на низкие расходы консолидированного бюджета
на социальные цели и сокращение общей занятости в экономике.
В абсолютном выражении занятость в рассматриваемых отраслях в
1999 г. была примерно на уровне 1991 Г., но внутри периода были спады и подъемы
(пик был достигнут в 1996 г.). Лишь в 1999-2000 гг. появились признаки того, что
рост может остановиться.
Отечественная статистика занятости предлагает два основных источника
данных о численности занятых по отраслям экономики: баланс трудовых ресурсов (построенный
в основном на административной статистике) и обследования населения по проблемам
занятости.
Данные баланса охватывают весь период 90-х годов, тогда как обследования
(более предпочтительные во многих отношениях) доступны лишь с 1997 г. Рассмотрим динамику занятости в образовании и здравоохранении за 90-е годы.
Образование.
Данные баланса трудовых ресурсов (см. табл.2) показывают рост
доли занятых в этом секторе с 8.9% в 1992 г. до 9.4% в 1996 г., после чего она стабилизировалась. Абсолютная численность сократил ась с 6413 тыс. человек в 1992 г. до 5871 тыс. в 2000 г. Согласно же обследованиям (см. табл.3), в конце 90-х годов занятость в
образовании росла и относительно, и абсолютно. За 1997-2000 п. она увеличил ась
на 147 тыс. человек. В 1997 г. доля занятых в образовании составляла 9.5% всех занятых,
а в 1999 г.9.7%. Некоторое снижение этой доли в 2000 г. (до 9.4%) объясняется, прежде всего, увеличением всей занятости в посткризисный период. Приведенные
цифры отражают средние значения изменения занятости по отрасли. За 1990 — 1999 гг.
в дошкольных заведениях численность педагогов снизил ась на 35%, в общеобразовательных
школах и вузах поднялась на 25%, а в средних профессиональных заведениях не изменилась.
При этом если в вузах число студентов на одного преподавателя растет, то в школах
соотношение учеников и учителей уменьшается. За 90-е годы учителей в государственных
школах стало больше на 25% при увеличении числа учащихся в них лишь на 7.7%. В результате,
если в 1990 г. на одного учителя приходилось 14.2 ученика, то в 1999 г. — 12.3.
Здравоохранение. Здесь тенденция к росту
занятости выражена еще более ярко. Согласно обоим источникам данных (и балансу трудовых
ресурсов, и выборочным обследованиям занятости населения), до конца 90-х годов занятость
увеличивалась как абсолютно, так и относительно. По данным баланса, она поднялась
с 4.2 млн. человек (5.9% всех занятых в экономике) в 1992 г. до 4.5 млн. (7.0%) в 2000 г. Выборочные обследования показывают рост с 4.2 млн. человек в 1997 г. до 4.4 млн. в 2000 г. Доля занятых в течение этого короткого периода колебалась в пределах 7.1
— 17.3%.
Заметны разные тенденции в изменении численности отдельных профессиональных
групп. Например, численность среднего медицинского персонала, специалистов с немедицинским
образованием, провизоров и фармацевтов снижалась тогда как численность врачей и
младших медсестер увеличивалось. Причем отмечается как абсолютный рост количества
врачей, так и в расчете на 1000 жителей (с 40.7 в 1996 г. до 41.7 в 1999 г)
Итак, можно сделать вывод: в 90-е годы занятость в образовании
и здравоохранении в России имела тенденцию к росту.


1.3
Межрегиональная дифференциация
Все вышесказанное относится к России в целом. Тенденции же изменения
занятости в социальной сфере в регионах далеко не однозначны: одни регионы наращивают
занятость в здравоохранении и образовании, другие стараются ее снижать.
За 90-е годы межрегиональная дифференциация занятости в социальном
секторе значительно возросла. В табл.4 дана дескриптивная статистика по субъектам
Федерации. Средняя (невзвешенная) доля занятых в образовании и здравоохранении выросла
за 1992-1998 гг. с 17.1 до 20% при заметном увеличении вариации. В 1999 г. величина средней несколько уменьшилась, но вариация продолжала расти.
Удельный вес занятых в социальной сфере все эти годы был максимален
в Республике Тыва. В 1992 г. наименьшим он был в Орловской области, но в дальнейшем
резко возрос. В последние годы самый низкий показатель имеет Москва. В целом за
90-е годы только пять регионов снизили долю занятости в здравоохранении и образовании.
Это Москва, Ленинградская область, Дагестан, Бурятия и Амурская область. Все остальные
регионы ее увеличили.
В абсолютном выражении картина несколько иная. До 1996 г. более половины регионов увеличивали занятость в рассматриваемых отраслях. Начиная с 1997 г. в большинстве регионов (около 2/3) тенденция меняется: занятость, хотя и незначительно, начинает
снижаться. Однако треть регионов продолжала наращивать абсолютную численность работников
социального сектора и после 1997 г.
Имеющаяся литература и анализ российской ситуации позволяют предложить
несколько рабочих гипотез объяснения растущей межрегиональной дифференциации в занятости
в здравоохранении и образовании:
Гипотеза 1. Уровень занятости в социальной сфере в том
или ином регионе зависит от экономического развития этого региона: богатый регион
имеет более высокий уровень соответствующей занятости. Эта гипотеза исходит из идеи
закона Вагнера.
Гипотеза 2. Региональные власти пытаются поддерживать
и создавать такую занятость как средство против высокой безработицы. Чем выше уровень
безработицы в регионе, тем выше будет уровень занятости в социальном секторе.
Гипотеза З. Занятость в анализируемом секторе зависит
от региональных бюджетных ограничений. Поэтому финансовая поддержка региона из центра
(бюджетные трансферты) будет влиять на величину занятости в бюджетном секторе. Данная
гипотеза связана с упоминавшейся перераспределительной теорией, предложенной в работах
А. Алесины и его соавторов.
Для проверки выдвинутых гипотез воспользуемся регрессионным анализом.
Оцениваемые уравнения имеют следующий вид:
РЕt =
Ь () + ЫРЕ92 + blGDPt_1 +
b3UNEMPLt_1 +
+ lJ4TRANSFt_1 + СХ,
где РЕt — доля занятых
в здравоохранении, образовании и культуре в общей занятости в регионе в год t;
РЕ92 — то же в 1992 г.;
GDPt — 1 — валовой региональный
продукт на душу в году t — 1;
UNEMPLt — 1
— уровень общей безработицы в регионе в году t — 1;
TRANSPt — 1 — размер трансфертов
на душу населения из Федерального фонда финансовой поддержки регионов в году t
— 1;
СХ — вектор контрольных переменных. Уравнение оценивал ось отдельно
для каждого из трех лет в интервале1995-1997 гг. Все независимые переменные, соответствующие
нашим гипотезам, по отношению к РЕt взяты с лагом в один год (t — 1).
Занятость в социальной сфере зависит, очевидно, также от значительного
числа факторов, лежащих вне проверяемых гипотез. Например, на численность учителей
и врачей в регионе влияет общее количество детей дошкольного и школьного возраста,
численность населения пенсионного возраста, уровень урбанизации, административный
статус региона (республика, край, область) и т.п. Соответственно, при проверке наших
гипотез надо элиминировать влияние этих обстоятельств, то есть ввести в уравнение
регрессии соответствующие переменные как контрольные. В качестве контрольных мы
использовали следующие переменные: доля лиц в возрасте ниже трудоспособного (0-15),
доля лиц в возрасте старше трудоспособного (55); доля городского населения в регионе;
статус региона, Москвы и Петербурга, в частности, как городов федерального значения.
Чтобы учесть сильный разброс значений относительно линии регрессии,
стандартные ошибки оценивались как робастные и скорректированные методом Уайта.
Все расчеты проведены с помощью статистического пакета. Результаты представлены
в табл.5.
Все уравнения значимы. Переменные в правой части каждого уравнения
описывают около 80% всей вариации в доле бюджетной занятости в регионах. Анализ
полученных коэффициентов позволяет отвергнуть гипотезы 1 и 2. Коэффициенты перед
переменными, связанными с этими гипотезами (подушевой ВВП и уровень безработицы),
статистически малозначимы и, соответственно, слабо отличаются от нуля.
Гипотеза 3, предполагающая связь между уровнем занятости в социальном
секторе и подушевой величиной трансфертов в региональные бюджеты, наоборот, получила
подтверждение в уравнениях за все годы, по которым имеются данные. Другими словами,
рост величины трансфертов, перечисляемых в региональный бюджет в данном году, ведет
к увеличению доли занятых в здравоохранении и образовании в следующем году. Конечно,
утверждение о том, что связь между трансфертами и занятостью носит именно такой
характер, нуждается в дополнительной проверке. К
сожалению, тест Грангера, используемый для проверки причинности, в данном случае
неприменим, поскольку требует более длинных временных рядов. Однако анализ матрицы
корреляций свидетельствует, что наибольшие значения парных коэффициентов корреляции
достигаются тогда, когда значения трансфертов идут с обратным лагом, то есть, сдвинуты
во времени назад по сравнению со значениями занятости. Это подтверждает ту гипотезу
причинности, что заложена в анализ.
Переменная РЕ92, характеризующая начальный уровень занятости,
отражает роль инерции в динамике занятости в социальном секторе. Она остается значимой
во всех оцениваемых уравнениях, однако ее эффект постепенно угасает, что проявляется
в уменьшении значения коэффициентов.
Общая картина выглядит следующим образом: высокая занятость в
бюджетном секторе в начале периода требовала дополнительных средств на оплату труда.
Когда эти средства выделялись в составе трансфертов, они зачастую направлялись на
другие цели, увеличивая долги по зарплате, но при этом нанимались новые работники.
Учителя и врачи бастовали, требуя возврата долгов, что давало губернаторам дополнительные
козыри в торговле с центром за новые трансферты. Эта история повторялась ежегодно.


2.
Структура российской рабочей силы: особенности и динамика
 
2.1 Отраслевая структура занятости
На рисунках 1 и 2 отражены изменения занятости В ОСНОВНЫХ отраслях
российской экономики по ПО ДВУМ ИСТОЧНИКАМ — БТР (за 1990 — 2004гг.) и ОНПЗ (за
1992-2004гг.). Налицо примерно одинаковая картина: согласно БТР, за 1990-2004 гг.
общая численность, занятых сократилась на 11,8% (с 75,3 до 66,4 млн. чел.); согласно
ОНГIЗ,: за 1992-2004гг. она сократилась па 5,3% (с 71,1 до 67,3 млн. чел.).




(а.‘: {)





Из рисунка 1как видно, за последние полтора десятилетия российская
промышленность потеряла 37% рабочих мест. Сопоставимые потери понесли и другие отрасли
«материального производства»: сельское хозяйство — 28%, строительство
— 42, транспорт — 21%. Однако самый масштабный «сброс» наблюдался в науке,
где численность работающих уменьшилось более чем наполовину. Что касается главных
«генераторов» рабочих мест, то ими выступали отрасли сферы услуг торговля
— 95%; финансы — 132%; государственное управление — 100%. Существенно (примерно
на 10%) возросла также численность работающих в здравоохранении и культуре, тогда
как в образовании она оста.1ась примерно на том же уровне, как и до начала реформ.
Под влиянием столь масштабных изменений отраслевая структура
российской занятости стала качественно иной (табл.1). Хотя самой крупной отраслью
экономики, как и прежде, остается промышленность (в ней, по имеющимся оценкам, сосредоточено
порядка 22-24% всех работников), по сравнению с дореформенным периодом ее вклад
в совокупную занятость резко уменьшился — почти на 9 п.п. Обратный процесс наблюдался
в торговле, вклад которой в совокупную занятость, напротив, увеличился на 9 п. п.
Это позволило ей переместиться на второе место в списке отраслей по численности
работников, так что сегодня она аккумулирует значительно большую долю рабочей силы,
чем сельское хозяйство, строительство или транспорт и связь. Заметно возросла также
доля занятых в государственном управлении (в настоящее время здесь трудится приблизительно
каждый двадцатый работник). Примерно по одному дополнительному процентному пункту
прибавили за годы реформ здравоохранение, образование и финансы, тогда как ЖКХ и
культура сохранили свое представительство практически на дореформенном уровне. Единственной
отраслью сферы услуг, удельный вес которой в совокупной занятости сократился (почти
на 2п. п.), была наука.
Достаточно широко распространено мнение, согласно которому по
масштабам развития сферы услуг Россия была и остается безнадежным аутсайдером. Однако
имеющиеся данные это нс подтверждают. В таблице 2 представлено распределение российских
работников по трем агрегированным секторам — первичному (Сельское хозяйство и примыкающие
к нему отрасли), вторичному (добывающая и обрабатывающая промышленность, строительство,
газо-, электро- и водоснабжение) и третичному (сфера услуг) в начале и в конце рассматриваемого
периода (1990 и 2005 гг.). Сюда же включены оценки по странам Центральной и Восточной
Европы (ЦВЕ) и Германии. (Отметим, что при их получении в целях сопоставимости использовалась
международная классификация отраслей ISIС-З.)
Дореформенную российскую экономику, когда во вторичном секторе
было сконцентрировано свыше 40% всех занятых (табл.2), можно было по праву считать
сверхиндустриализированной. Но в пореформенный период доля этого сектора уменьшилась
на 1/, — до 30%. За то же время доля занятых в сфере услуг увеличилась почти на
15 н.П., и сегодня здесь сосредоточено уже 60% всех российских работников.
Сравнение с другими странами приводит к достаточно неожиданным
выводом. Оказывается, что по масштабам занятости в сфере услуг Россия вплотную приблизилась
к Германии (отставание менее 7 п.п.). Более того, из стран ЦВЕ только Венгрию можно
поставить в этом отношении рядом с Россией. Таким образом, несмотря на то, что в
большинстве Стран ЦВЕ реформы, по общему мнению, проходили успешнее, чем в России,
с точки зрения секторальной структуры занятости наша страна сегодня находится ближе
к «западноевропейскому стандарту», чем они. Разумеется, это не исключает
существования серьёзных деформаций внутри самой сферы услуг. Действительно, на более
дезагрегированном уровне здесь обнаруживается немало отклонений от отраслевой структуры
занятости, которая типична для других постсоциалистических стран, не говоря уже
о развитых (табл.3).
По доле занятых в торговле (15%) Россия не уступает ЦВЕ. В то
же время удельный вес работающих на транспорте оказывается в ней непропорционально
велик — 9%. (Впрочем, у этого отклонения есть очевидное объяснение — размеры страны.)
Напротив, в общественном питании и финансовых услугах налицо очевидный и очень глубокий
провал. Здесь занято соответственно 1, 9% а 1,4% российских работников, что в полтора-два
раза меньше, чем в наиболее развитых странах ЦВЕ. Необходимо также отмстить, что
хотя в России достаточно много работников занято оказанием деловых услуг (почти
6%), значительная их часть трудится в науке и научном обслуживании (согласно ISIС-З,
наука относится к подсектору деловых услуг). В результате при исключении работающих
в науке и научном обслуживании российская занятость в «рыночных» деловых
услугах « съеживается» до крайне малой величины. Обратный пример демонстрируют
социальные услуги — здравоохранение и особенно образование. Здесь, наоборот, наблюдается
сверхвысокая концентрация рабочей силы — соответственно 6, 9% и 9, 1%. Парадоксально,
но в российской системе образования занято почти вдвое больше работников (в относительно
выражении), чем в германской. Как следствие, по сравнению с другими странами российская
структура занятости оказывается резко смещена от «рыночных» услуг в пользу
социальных.
И все же, несмотря на указанные отклонения, мы может констатировать,
что сегодня Россию уже нельзя относить к числу сверхиндустриализованных стран, как
это было до начала реформ. Поэтому ее вполне можно отнести к экономикам постиндустриального
типа или, по меньшей мере, к экономикам, вплотную к нему приблизившимся.
2.1.1 Профессиональная структура занятости
Как отмечалось выше, из-за имеющихся информационных ограничений
траектории изменения занятости в различных профессиональных группах удается с достаточной
степенью достоверности реконструировать лишь для периода 1997-2005 п. (рис.3). За
эти годы численность работников сферы обслуживания выросла почти в 1,5 раза, специалистов
высшего уровня квалификации — почти на 1/3, руководителей — на ¼, специалистов
среднего уровня квалификации, служащих, занятых подготовкой информации, и квалифицированных
рабочих — примерно на 10%. Численность полу квалифицированных рабочих осталась почти
неизменной. В то же время неквалифицированных рабочих стало меньше на 15%, а сельскохозяйственных
рабочих (без учета лиц, производящих. продукцию в ЛПХ для реализации на рынке)
— на 40%. Таким образом, опережающие типы роста демонстрировали наиболее квалифицированные
профессиональные группы (а также работники сферы обслуживания), тогда как численность
наименее квалифицированных групп либо сокращалась, либо оставалась неизменной.
Сегодня структура российской занятости, включает три примерно
равные части (табл.4), состоящие из групп с высокой (руководители, специалисты высшего
и среднего уровня квалификации), средней (квалифицированные рабочие, работники,
занятые подготовкой информации, работники сферы обслуживания) и низкой профессиональной
квалификацией (сельскохозяйственные, полуквалифицированные и неквалифицированные
рабочие).
Как профессиональная структура российской рабочей силы выглядит
в свете межстрановых сопоставлений? Обратимся к таблице.5, в которой приведены сравнительные
оценки по трем странам — России, Чехии и Германии. Верхнюю ступень в иерархии профессий
занимает группа руководителей. В России их насчитывается примерно столько же (в
относительном выражении), сколько в Чехии или Германии, — 7%.
Вместе с тем по сравнению с ними она располагает существенно большей армией специалистов
высшей квалификации: 16,9% против 10,7-14,4%. Особенно велик этот межстрановый разрыв
у женщин. (Например, женщин-специалистов высшей квалификации в России почти вдвое
больше, чем в Германии: соответственно 21%и 12%.). Зато при переходе на следующую
ступень профессиональной иерархии обнаруживается провал: специалисты средней квалификации
в России представлены слабо, причем в первую очередь — среди мужчин, Так, если в
России на их долю приходится около 9% всех работающих мужчин, то в Чехии и Германии
~ примерно 21%, Еще более глубокий провал наблюдается в следующей профессиональной
группе — «клерках» (в российской терминологии — «служащие, занятые
подготовкой информации! ‘», В России к ней принадлежат около 6% среди женщин
и менее 1% среди мужчин. Аналогичные оценки по Чехии и Германии в несколько раз
выше: соответственно 15-19% и 3-7%, Зато по представительству неквалифицированных
рабочих Россия выступает безусловным лидером, Их насчитывается в 1,5 раза больше,
чем в Чехии или Германии: 11% против 7-8%.
Таким образом, в России профессиональная шкала занятости имеет
U — образную форму, По сравнению с другими странами в России обнаруживается непропорционально
много работников, с одной стороны, с самой высокой и, с другой — с самой
низкой квалификацией, В то же время стране, похоже, недостает специалистов средней
квалификации и служащих, занятых подготовкой информации.
В результате, несмотря на, казалось бы, активное развитие сферы
услуг, в составе российской рабочей силы по-прежнему широко представлены работники
физического труда. В России общее соотношение между «белыми» и «синими»
воротничками составляет 55% против 45%, тогда как в Чехии — 58% против 42%, а в
Германии и того больше — 67% против 33%.
2.2 Образовательная структура занятости
В пореформенный период российская экономика продолжала активно
вовлекать работников со все более высокой формальной образовательной подготовкой
(рис.4). По данным переписей населения, за период 1989-2002 численность занятых
с законченным высшим профессиональным образованием возросла почти на 30%, с не законченньм
высшим — на 80% и со средним профессиональным — почти на 20~o. Таким о6разом, трансформационный
кризис не смог прервать долгосрочную тенденцию к опережающему росту численности
работников с дипломами вузов и ссузов. Напротив, группы, расположенные в центральной
и нежней части образовательной шкалы, быстро сжимались, Так, контингент работников
с начальным профессиональным и со средним (полным) общим образованием уменьшился
на 1/3 с основным общим — на 2/3, а с начальным и ниже — на 90%.
Эта разнонаправленная динамика во многом объяснялась чисто демографическими
факторами. Старшие поколения имели в своем составе сравнительно много лиц с низкой
и сравнительно мало лиц с высокой образовательной подготовкой. Среди младших поколений
ситуация была обратной. Соответственно по мере того, как, достигнув пенсионного
возраста, старшие когорты покидали рынок труда, численность работников основным
и начальным образованием сокращалась.
И наоборот: по мере того как молодые когорты достигали
трудоспособного возраста, поступали в ссузы или вузы, а затем выходили на рынок
труда, численность работников со средним и высшим профессиональным образованием
возрастала. Похоже, что уже в ближайшей перспективе этот механизм смены поколений
приведет к практически полному вымыванию с рынка труда лиц с невысокой образовательной
подготовкой. В результате очень скоро российская экономика может столкнуться
с острым дефицитом неквалифицированной рабочей силы: либо ее придется импортировать
из-за рубежа, все активнее привлекая мигрантов, либо резко повышать оплату за подобный
труд, делая его более привлекательным для лиц с достаточно высоким образованием.
Наглядное представление об образовательных характеристиках российской
занятости дает таблица 6. В настоящее время почти 2/3 российских работников имеют
третичное образование — либо высшее (26,3%), либо среднее специальное (35,7%). В
структуре занятости на долю закончивших ПТУ приходится 15,3%, закончивших средние
школы — 16,2%. В то же время доля малообразованных работников (с основным образованием
или начальным и ниже) составляет менее 7%.
Неудивительно, что по формальным признакам российская рабочая
сила предстает сегодня как одна из самых высокообразованных в мире. Чтобы поместить
российские показатели в сравнительный контекст, мы воспользовались данными ОЭСР.
В России доля лиц с образованием не ниже вторичного (то есть не ниже полного среднего
или начального профессионального) является самой высокой среди всех рассматриваемых
стран — 89%. Впрочем, практически такие же показатели демонстрируют Чехия, США,
Норвегия, Словакия и некоторые другие страны. гораздо удивительнее, что Россия оказывается
лидером и по доле лиц с третичным (то есть высшим или средним профессиональным)
образованием — 57%. Это почти на 15 п.п. больше, чем у следующей за ней Канады,
и в несколько раз выше, чем у других постсоциалистических стран, где данный показатель
не превышает даже 15%. Еще благоприятнее выглядит образовательная структура занятого
населения: и по доле работников с образованием не ниже вторичного (94%), и по доле
работников с третичным образованием (64%) Россия удерживает первое место в мире.
Так, занятых с третичным образованием оказывается в ней (в относительном выражении)
в два раза больше, чем в Великобритании, Германии или Франции! Конечно, в
значительной мере «первенство» России обеспечивается сверхвысокой пропорцией
лиц, имеющих среднее профессиональное образование. Однако и по доле лиц с высшим
образованием (21%) Россия входит в группу лидеров. Этот результат нельзя не признать
феноменальным — особенно если мы примем во внимание резкое отставание России от
большинства рассматриваемых стран по уровню экономического развития (табл.7).
Как соотносятся между собой отраслевые и образовательные характеристики
российской рабочей силы? Обладатели вузовских дипломов предпочитают работать в промышленности
(18%), торговле (12%), здравоохранении (9%), образовании (19%) и государственном
управлении (свыше 12%). К тем же отраслям тяготеют и выпускники ссузов. В отличие
от них работники с начальным профессиональным и средним (полным) общим образованием
отдают предпочтение промышленности, строительству, транспорту и торговле (табл.8).
Что касается рабочей силы с основным или начальным общим образованием, то для нее
ведущей сферой приложения труда оказывается не промышленность, как для всех остальных
групп, а сельское хозяйство. Здесь занято соответственно 31 и 59% работников, принадлежащих
к этим группам. Наиболее знаниеемкими отраслями российской экономики являются информационное
обслуживание, деловые услуги, геология, образование, наука, финансы и государственное
управление, где высшее образование имеют от 1/3 до 2/3 всех занятых. Противоположный
полюс представлен сельским хозяйством, а также транспортом и ЖКХ, где вузовские
дипломы есть лишь у 7-14% работников.
Как полученное образование связано с профессиональной принадлежностью
работников? Среди обладателей вузовских дипломов подавляющее большинство принадлежат
либо к руководителям (17%), либо к специалистам высшей квалификации (62%). Выпускники
ссузов чаще всего являются специалистами средней квалификации (37%) или квалифицированными
рабочими (14%). Большинство работников с начальным профессиональным образованием
трудятся в качестве квалифицированных (32%) или полуквалифицированных (24%) рабочих,
а также работников сферы обслуживания (19%). Преобладающей сферой приложения труда
работников с законченным средним образованием являются профессии квалифицированных
(20%), полуквалифицированных (19%) неквалифицированных (22%) рабочих, а также работников
сферы обслуживания (20%). Примерно в тех же профессиях сконцентрирована и занятость
работников с незаконченным средним образованием с той только разницей, что неквалифицированных
ра60чих среди них существенно больше (около 30%). Кроме того, среди них почти каждый
пятый занят сельскохозяйственным трудом (чаще всего в ЛПХ). Чрезвычайно специфичен
профессиональный профиль низшей образовательной группы. Видимо, открывающийся перед
работниками с начальным образованием выбор крайне невелик: либо становиться неквалифицированным
рабочим (28%), либо заниматься сельским трудом (45%), который, напомним, во многих
случаях сводится просто к работе на приусадебных или садовых участках. Даже доступ
к профессиям полуквалифицированных рабочих или работников сферы обслуживания для
них серьезно ограничен (0.1. табл.9).
Большинство российских руководителей имеют либо высшее (59%),
либо среднее (26%) профессиональное образование. Среди специалистов высшей квалификации
вузовские дипломы имеют практически вес. Специалисты средней квалификации, как правило,
оканчивают ссузы (66%).
Среди работников сферы обслуживания преобладают выпускники ссузов,
ПТУ и средних общеобразовательных школ. Квалифицированные и полуквалифицированные
рабочие распределяются по трем основным группам — со средним профессиональным, начальным
профессиональным, а также со средним общим образованием. На каждую из них приходится
20-35% работников, имеющих эти специальности. Наконец,
среди неквалифицированных рабочих преобладают выпускники средних школ, доля которых
в этой профессиональной группе превышает 40?:, (см. табл.9).
2.3 Воздействие сдвигов в отраслевой и профессиональной
структуре на образовательную структуру занятости
Как мы убедились, в образовательной структуре российской рабочей
силы в пореформенный период произошли значительные сдвиги. Возникает вопрос: в какой
мepe улучшение образовательных характеристик российской рабочей силы определялось
изменениями ее отраслевых и профессиональных характеристик, а в какой — протекало
автономно, вне прямой связи с этими изменениями? Скажем, в какой мере увеличение
доли обладателей вузовских дипломов было обусловлено ростом спроса на специалистов
высшей квалификации? Или: насколько уменьшение доли работников, не пошедших дальше
начальной школы, было связано с сокращением занятости в сельском хозяйстве?
Принято считать, что распределение занятых по отраслям и — это
явление более глубинного порядка, находящееся в более тесной и прямой зависимости
от потребностей производства, чем их распределение по уровню образования. В первом
приближении та часть, изменений в образовательных характеристиках рабочей силы,
которая оказывается обусловлена изменениями в ее отраслевых и профессиональных характеристиках,
может рассматриваться как выражение возросшего спроса на обученных работников. Оставшуюся
часть можно рассматривать как результат их возросшего предложения, то есть как следствие
автономного развития сферы образования. (В этом случае фактически речь идет об изменениях
в образовательной структуре занятости, которые наблюдались внутри отдельных
отраслей или профессии).
Конечно, развитие образования во многом определяется социальными
и культурными факторами и некогда не находится в абсолютной зависимости от изменений,
протекающих в экономике. Более того рост образовательного потенциала может способствовать
росту производительности и эффективности труда в пределах одних и тех же отраслей
или профессий. Тем не менее представляется чрезвычайно важным проанализировать,
в какой мере улучшение образовательных характеристик российской рабочей силы в течение
пореформенного периода определялось структурной перестройкой экономики, а в какой
— протекало автономно.
Для этого мы воспользовались данными ОНПЗ за 1992-2005гг, которые
позволяют оценить, какая часть изменений в образовательной структуре российской
занятости была продиктована:
1) изменениями в ее отраслевой структуре;
2) изменениями в ее профессиональной структуре; и, наконец, З)
их совокупным воздействием»‘.
В более строгой форме логика нашего анализа может быть представлена
так. Обозначим,10.110 (в %) работников в отрасли i в начальный момент времени как ai,
долю работников с профессией j — как bj
и долю работников с уровнем образоваиня k
— как Сk — Соответственно
Сjk будет
обозначать долю работников с образованием k занятых в отрасли i; а Cjk — долю работников с образованием k, имеющих профессию j. Тогда представляющее
собой изменение (измеренное в процентных пунктах) доли работников с уровнем образования
k в течение рассматриваемого периода, может быть разложено
на три составляющих:
Первая часть этого выражения показывает, каким был бы прирост
Сk, если бы в каждой из отраслей доля работников с образованием k оставалась на уровне
базисного года, то есть если бы изменения коснулись только отраслевой структуры
занятости. Вторая часть показывает, каким был бы прирост Ck, если бы изменилась доля работников с образованием
k внутри отраслей, но отраслевая структура занятости оставалась
бы при этом прежней. Наконец, представляет собой прирост Ck в результате перекрестного
воздействия межотраслевых сдвигов и изменений в доле работников с образованием k
внутри каждой из отраслей. Эта остаточная величина подлежит распределению
между первыми двумя компонентами. Поэтому в конечном счете изменение доли работников
с образованием k распадается на две части — обусловленную межотраслевыми
и обусловленную внутриотраслевыми факторами. Разделив их на Ck,. можно оценить относительный вклад, который внесли в увеличение
представительства работников с образованием k оба упомянутых
фактора.
Сходным образом можно определить, в какой мepe изменения в образовательной
структуре занятости следовали за изменениями в ее профессиональной структуре,
а в какой протекала независимо от них:
Наконец, более сложный вариант расчета позволяет учесть взаимодействие
между отраслевыми и профессиональными переменными:
Первая часть этого выражения отражает вклад в изменение доли
работников с о6разованием k отраслевых сдвигов, вторая ~ вклад
профессиональных сдвигов, третья — «автономный» вклад самой образовательной
динамики, четвертая — их перекрестное воздействие. Суммируя показатели, относящиеся
к отдельным группам, можно получить интегральные оценки, характеризующие
общую степень зависимости изменений в образовательной структуре занятости от изменений
в ее отраслевой структуре:
Аналогичным образом могут быть рассчитаны интегральные оценки
и для двух других вариантов декомпозиции.
К сожалению, некоторые варианты расчета оказываются возможны
лишь для коротких, достаточно ограниченных по времени подпериодов. Важно также иметь
в виду, что оценки относительного влияния «неавтономных и »автономных»
факторов во многом зависят от степени дробности используемых классификаторов отраслей
и профессий. Поэтому в каждом случае мы будем указывать не только то, к какому периоду
относятся результаты, но и то, классификаторы какой степени дробности при этом использовались.
Приводимые в таблице 10 опенки позволяют увидеть, что в пореформенный
период изменения в распределении российских работников по уровню образования лишь
на 13% диктовались изменениями в их распределении между отраслями, тогда как вклад
внутриотраслевых «автономных» факторов достигал 87%. Другими словами,
сдвиги в образовательной структуре занятости происходили практически независимо
от сдвигов в ее отраслевой структуре. Оценки по отдельным 06раювательным группам
говорят о том же: так, при рост доли работников со средним! профессиональным образован
нем был лишь на 22% обусловлен отраслевой перестройкой экономики, а прирост доли
работников с высшим профессиональным образованием и того меньше — всего на 7%.
При этом между более ранним и более поздним этапами переходного
периода имелись серьезные отличия. Если в первой половине 1990~x годов примерно
1/1 всех изменений в распределении работников по уровням образования происходила
под воздействием изменений в их распределении по отраслям, то в более поздний период
(1997~2004 гг.) этот показатель упал до мизерной величины 5,5%. Явное доминирование
факторов предложения над факторами спроса прослеживалось в эти годы и для такой
важнейшей группы, как обладатели вузовских дипломов: по нашим оценкам их ускоренный
приток на рынок труда не более чем на 10% мог объяснить активным расширением занятости
в знаниеемких отраслях.
2. Анализ воздействий, обусловленных перестройкой профессиональной
структуры занятости, приводит к сходным результатам (табл.11). В 1992 — 1996 гг.
их относительная значимость была примерно такой же, как и воздействий,
связанных с перестройкой отраслевой структуры занятости, — 18,5%. Для периода
1997 — 2005 гг аналогичный показатель оказывается еще скромнее — 13,4%. Это
означает, что изменения в распределении работников по уровню образования происходили
не столько за счет изменений в их распределении по профессиям, сколько
за счет перекомпоновки их образовательного состава внутри отдельных
профессиональных групп.
Особый случай представляют обладатели вузовских дипломов. В начальные
годы реформ их ускоренный приток на рынок труда был практически никак не связан
с той политикой, которой подвергалась в то время профессиональная структура занятости.
Но в более поздние годы он стал определяться ею почти наполовину. Однако
и тогда «неавтономная» составляющая этого притока (о6условленнаямежпрофессиональными
сдвигами) все равно осталась меньше, чем «автономная» (не о6условленная
ими): 47% против 53%. Другими словами, рост относительной численности работников
с высшим образованием в большей мере происходил за счет увеличения их представительства
внутри отдельных профессиональных групп, чем за счет вытеснения менее «интеллектуальных
видов» профессиональной деятельности более интеллектуальным.
3. Наконец, в таблице12 приведены результаты третьего более сложного
варианта расчета. К сожалению, он возможен только для подпериода 1997 — 2001 гг.
Полученные нами оценки свидетельствуют о почти полной независимости изменений в
распределении работников по уровню образования от изменений в их распределении,
как по отраслям, так и по профессиям: суммарный вклад всех «неавтономных»
факторов едва превышает 10%. С известным преувеличением можно утверждать, что примерно
с середины 1990-х годов накопление человеческого капитала в российской экономике
стало протекать преимущественно в «автономном» режиме, слабо связанном
с перестройкой ее отраслевой или профессиональной структуры.
Конечно, отсутствие зависимости образовательной динамики от межотраслевых
и межпрофессиональных сдвигов не следует интерпретировать как однозначное свидетельство
того, что наплыв 06ученпоii рабочей силы опережал потребности экономики. Прежде
всего caмо отождествление межотраслевой/межпрофессиональной компоненты с действием
факторов спроса, а внутриотраслевой/внутрипрофессиональной компоненты с действием
факторов предложения является достаточно условным. Технология и организация производства
в рамках одних и тех же отраслей, одних и тех же профессий не остаются неизменными.
Усложнение процесса труда может резко повышать как внутриотраслевые, так и внутрипрофессиональные
требования к уровню формальной подготовки работников. Для работы на новом, технически
более совершенном оборудовании, для освоения новых, более современных технологий
может требоваться более образованная и квалифицированная рабочая сила в пределах
каждой отдельной отрасли, каждой отдельной профессиональной группы.
Значимости полученных результатов свидетельствуют о почти полной
утрате связей между сдвигами в образовательной структуре занятости и сдвигами в
ее отраслевой и профессиональной структуре на более позднем этапе переходного процесса.
Начиная со второй половины 1990-х годов рост образования российской рабочей силы
направлялся факторами, действие которых распространялось на все отрасли по профессии,
но которые имели при этом достаточно отдаленное отношение к процессам реструктуризации
экономики.
Как показал анализ, в пореформенный период структура российской
занятости претерпела кардинальные изменения и во многих отношениях стала более
«стандартной». Так, наблюдалось резкое сжатие вторичного сектора экономики
с параллельным расширением третичного сектора, в результате чего основная часть
российской рабочей силы оказалась сконцентрирована в сфере услуг. Правда, распределение
работников по отраслям внутри самого третичного сектора выглядит достаточно необычно
— из-за явно выраженной смещённости от деловых услуг в пользу социальных.
С известными оговорками можно говорить также и о тенденции к
нормализации профессиональной структуры занятости. Однако многие специфические черты
сохраняются. Например, по международным меркам в составе российской рабочей силы
сверхпропорционально представлены наиболее и наименее квалифицированные профессиональные
группы, тогда как профессиональные группы средней квалификации все еще представлены
слабо. При этом в большинстве случаев отклонения в профессиональной и в отраслевой
структуре занятости взаимосвязаны: высокий удельный вес специалистов высшего уровня.
квалификации можно считать естественным коррелятом активного развития сферы социальных
услуг.
Однако самая сильная печать «атипичности» (можно сказать,
уникальности) лежит, несомненно, на образовательной структуре российской рабочей
силы. По доле работников с третичным образованием Россия прочно удерживает первое
место в мире, а по доле работников с вузовскими дипломами входит в группу лидеров.
Для страны с не слишком высоким уровнем экономического развития, лишь недавно·
вышедшей из глубокой и затяжной трансформационной рецессии, подобное достижение
нельзя не признать поразительным.



Образовательная структура занятости





3.
Неформальная занятость населения России
Обширная сфера неформальной занятости сложилась в российской
экономике с начала 90-х годов. Ее масштабы, как представляется, значительно выше,
чем в большинстве развитых стран, и сопоставимы по размеру с теневым рынком труда
Италии (ЗG — 48% экономически активного населения) и развивающихся стран (25-45% экономически
активного населения).
Хотя проблемы неформальной занятости стали в последние годы объектом
пристального внимания специалистов, они до сих пор недостаточно научно проработаны.
Это связано, во-первых, с характером самого объекта, скрытого от глаз исследователя.
Во-вторых, с размытостью границ сферы неформальной занятости. В-третьих, со сложностью
определения масштабов и оценки параметров явления из-за недостатка достоверной информации
о нем и существенного расхождения результатов, получаемых различными оценочными
методами. И, наконец — с отсутствием ясного и структурированного понятия, определяющего
исследуемый объект, и четких критериев, позволяющих отнести к нему тот или иной
вид трудовой деятельности, квалифицируемый как занятость населения.
Для разработки теоретических подходов к проблеме неформальной
занятости и оценки ее количественных параметров в августе-сентябре 2001 г. был проведен пилотный опрос специалистов-трудовиков.
3.1 Масштабы и сферы распространения неформальной занятости
Свыше трети опрошенных специалистов не рискнули количественно
определить масштабы неформальной занятости не только по России в целом, но даже
в своем регионе, и ограничились замечанием, что эти масштабы велики и имеют тенденцию
к росту. Оценки же тех, кто отважился это сделать, варьируют в широких пределах:
от 3-5 до 4050 и даже 80% занятого населения. При этом чаще других в анкетах встречал
ась оценка — 25-30% экономически активного населения, что составляет от 18 до 22
млн. чел.
Столь большое расхождение оценок вызвано, как представляется,
с одной стороны, сложностью проблемы и практически полным отсутствием информации,
с другой — не разработанностью понятия и отсутствием четких критериев отнесения
населения к категории неформально занятых. В результате самые высокие оценки могут
быть следствием более широкой трактовки понятия ·респондентом.
Наиболее часто встречающиеся в анкетах оценки не опровергают
содержащихся в специальной литературе. Согласно таким оценкам, в России неформально
занято приблизительно 30% взрослого населения, или от 25 до 30 млн. чел., а всего
с теневой экономикой так или иначе связано 58-60 млн. чел.
Таким образом, масштабы неформальной занятости в России значительно
шире, чем в большинстве развитых стран, и сопоставимы по размерам с теневым рынком
труда в развивающихся странах, где его доля составляет от 25 до 45%. Это означает,
что сфера неформальных трудовых отношений — вполне сложившийся самостоятельный сегмент
рынка труда со значительной численностью занятых, определенными сферами деятельности,
сложившимися социально-демографическими и профессионально-квалификационными характеристиками
работающих.
Среди неформально занятых больше всего местных жителей, на долю
которых, по оценкам респондентов, приходится примерно половина численности данного
контингента. За ними идут граждане стран ближнего зарубежья (примерно 25-30% неформально
занятых), среди которых (в порядке снижения частоты упоминания) преобладают граждане
Украины, государств Закавказья, Молдовы, республик Средней Азии, Беларуси и Казахстана.
Третью позицию — примерно 15-20% — занимают жители других регионов России, среди
которых, по мнению респондентов, преобладают выходцы с Северного Кавказа. Причем
двое ответивших особо подчеркнули, что контингент неформально занятых формируют
представители всех регионов России. И, наконец, примерно 5% неформалов приходится
на долю граждан государств дальнего зарубежья (в порядке уменьшения частоты упоминания
— Китай, Вьетнам, Афганистан, Турция, Корея, прочие страны Азиатского региона, государства
Балтии и Югославия).
Таким образом, не менее трети неформально занятых в экономике
России составляют, согласно данным анкетного опроса, лица, которых можно квалифицировать
как нелегальных иммигрантов, что превосходит даже самые смелые оценки специалистов
по миграции населения2
Свыше 75% респондентов отметили, что больше всего неформальная
занятость распространена в Москве и Московской области, Петербурге и вообще в крупных
городах (миллионщики, столицы субъектов Федерации и т.п.). Далее следуют Центральный,
затем Южный федеральные округа (особо в этом отношении были выделены республики
Северного Кавказа и Краснодарский край как регионы, где велика численность беженцев
и вынужденных переселенцев) и Дальневосточный регион (особенно Приморский и Хабаровский
края). Отдельные респонденты назвали также Поволжье, Урал, Западную и Восточную
Сибирь, регионы российского Севера и моногорода. При этом в одной из анкет было
подчеркнуто, что данное явление свойственно всем регионам страны.
Отраслями, Где преимущественно распространена неформальная занятость,
являются, по мнению специалистов, торговля и общественное питание, строительство,
сфера услуг и сельское хозяйство (табл.1). Эти данные корреспондируются теми сферами
приложения труда неформалов, которые были отмечены при ответе на вопрос анкеты о
видах неформальной занятости.
В числе прочих отраслей упомянутых наука, здравоохранение, образование.
В трех случаях было отмечено, что неформальная занятость распространена во всех
отраслях экономики.
Отраслевая структура неформальной занятости свидетельствует о
том, что в России ее интенсивное развитие в последнее десятилетие тесно связано
с процессами разгосударствления экономики: именно в торговле, строительстве, сфере
обслуживания начали развиваться и получили наибольшее распространение негосударственные
формы собственности, благоприятствующие распространению неформальных трудовых отношений.
Участники опроса явно недооценили промышленность как сферу применения
труда неформалов, хотя распространение негосударственной формы собственности способствует
росту неформальной занятости и в этой сфере, ~ том числе и на государственных предприятиях.
Так, проведенное в первом полугодии 2001 г. Центром исследований рынка труда Института экономики РАН обследование показало, что на 20% обследованных
предприятий на протяжении года, предшествовавшего этому, имел место наем работников
без оформления документов с немедленной оплатой по выполнении работы. При этом почти
в30% случаев такие работники составляли от 5 до 40%. Распределение указанных предприятий
по отраслям и формам собственности представлено в табл.2. Обращает на себя внимание
тот факт, что именно на государственных предприятиях доля случайных работников,
занятых на неформальной основе, оказалась наибольшей.
Уровень неформальной занятости в промышленности России должен
быть существенно выше, поскольку охваченная упомянутым обследованием категория включает
далеко не всех неформально занятых на промышленных предприятиях. Так, информация,
полученная в ходе обследования домашних хозяйств, предприятий и организаций Брянской
области (исследовательский проект ТACIS «Определение параметров теневой экономики»),
позволила оценить масштабы совокупной занятости (с учетом ее неформального компонента)
на предприятиях области, которые оказались на 19% выше списочной численности работающих.
Наличие неформальной занятости в промышленности подтверждает
также обследование, проведенное в Нидерландах, которое показало, что в швейной промышленности
страны от 6 до 46% фирм применяют нелегальный труд, на долю которого пришлось около
половины совокупной занятости в отрасли. В пищевой промышленности таких фирм от
6 до 20%, в металлообработке — от 3 до 10%.
Нидерландское обследование показало также, что за рубежом отраслями-лидерами
в использовании нелегального труда являются сфера услуг (особенно гостиничный бизнес),
общественное питание, сельское хозяйство и строительно-монтажные работы, на долю
которых в общем объеме нелегальной занятости в стране приходится не менее двух третей
Это в целом подтверждает высказанное в ходе опроса мнение российских специалистов
относительно отраслевого распределения неформальной занятости.
В России одной из ключевых сфер неформальной занятости является
торговля, особенно мелкооптовая рыночная. Городские вещевые и продуктовые потребительские
рынки представляют собой крупнейшую составляющую современной неформальной экономики
везде в мире, являясь средоточием не только юридически неоформленных отношений найма,
но и местами концентрации нелегальных мигрантов и теневого предпринимательства.
В России, согласно экспертным оценкам, эти рынки вбирают до 15 % экономически активного
населения (т.е. не менее 10 млн. чел.) в качестве наемных работников и предпринимателей,
причем более 90% последних, являясь по сути самозанятыми, не имеют и не стремятся
приобрести легальный статус и, следовательно, не несут связанных с этим статусом
обязанностей (уплата налогов, оформление сделок, предоставление отчетности, сертификация
товара и т.д.).
Мелкооптовые потребительские рынки весьма неоднородны в этническом
отношении. Помимо численно преобладающих русских (по оценкам, от 60 до 70% персонала
рынков) на них присутствуют представители стран ближнего (Украина, Беларусь, Молдова,
государства Закавказья) и дальнего зарубежья (Китай, Вьетнам, Афганистан, Индия
и др.). Большинство из них с полным правом можно отнести к категории нелегальных
мигрантов.
Важной сферой неформальной занятости, к сожалению, переплетающейся
практически со всеми остальными ее видами, является криминальная и иная антисоциальная
деятельность: наркобизнес, контрабанда (включая торговлю людьми и нелегальную переправку
их через границу), торговля оружием, изготовление фальшивых документов и денежных
знаков, производство и реализация порнографической продукции, рэкет, проституция,
сутенерство и сводничество, заказные убийства, бандитизм и иная силовая поддержка
организованной преступности. Эти виды деятельности теснейшим образом связаны с масштабной,
коррупцией в органах государственной власти.
Оценить размеры этого вида неформальной занятости крайне трудно
в силу ее «подпольного характера, а также вследствие того, что очень часто’
она выступает «в форме вторичной занятости, будучи официально »прикрыта
каким-либо вполне легальным видом деятельности (учеба в вузе, работа в охранных
структурах и т.п.). По оценке МВД РФ, численность тех, кого можно безоговорочно
отнести к криминальной составляющей неформальной занятости (криминальные авторитеты
и их «рабочая сила»: торговцы наркотиками и оружием, рэкетиры, бандиты,
грабители, наемные убийцы, сутенеры, проститутки и проч.), достигает примерно 9
млн. чел., или не менее 12,5% экономически активного населения страны.
Одним из наиболее одиозных неформальных (занятий» в последние
полтора десятилетия стала проституция, причем Россия не только поставляет женщин
на мировые рынки сексуальных услуг, но и сама стала активным принимающим центром
этого бизнеса, организованного по сугубо криминальным законам и ставшего (с учетом
производства и распространения порнографической продукции) одной из ведущих
«отраслей» криминальной экономики.
Участники опроса отметили, что неформальная занятость наиболее
распространена среди молодежи и лиц среднего возраста, причем в этой возрастной
категории мужчин несколько больше, чем женщин (примерно 55 и 45%). Далее неформальная
трудовая активность резко падает, однако в большей степени у мужчин (в 3,5 раз),
чем у женщин (в 1,5-2 раза). Поэтому с возрастом среди неформалов, по мнению опрошенных,
начинают преобладать женщины.
Необходимо, однако, учесть, что более низкие показатели неформальной
занятости среди более старших групп населения (отмеченные и ВЦИОМ) могут быть следствием
того, что они утаивают дополнительную занятость, которая по преимуществу носит именно
неформальный характер. Молодежь, как показали исследования, обычно не скрывает неформальную
занятость.
3.2 Влияние неформальной занятости на рынок труда России
Характеризуя мотивы, побуждающие работающих к неформальной занятости,
а работодателей — к ее использованию, подавляющее большинство респондентов безоговорочно
поставили на первое место стремление заработать и поддержать или повысить уровень
жизни свой и семьи. Следом по значимости идут стремление работодателей снизить издержки
и скрыть доходы от налогообложения. Значительно меньшую роль, по мнению специалистов,
играет необходимость заполнения не престижных рабочих мест и более гибкого использования
рабочей силы.
Среди других мотивов были названы необходимость заработать на
учебу в вузе, которая стала по преимуществу платной, не востребованность той или
иной специальности на рынке труда, а также — что особенно примечательно сложность
процедуры оформления и регистрации предпринимательской и: трудовой деятельности,
без которой оказывается проще, легче и быстрее получить заработанные деньги. Таким
образом, созданные государством высокие барьеры вступления на рынок (включая рынок
труда) — одна из важнейших причин (если не самая важная) ухода в тень российской
экономики и сферы занятости. Без устранения этих барьеров вряд ли можно ожидать
существенного сокращения масштабов неформальной занятости.
С мнениями опрошенных относительно мотивов распространения неформальной
занятости в России в значительной степени корреспондирует их точка зрения о причинах,
способствующих развитию неформальных трудовых отношений. Однако разброс точек зрения
по этому вопросу оказался значительно более существенным (табл.4).
Данные табл.4 свидетельствуют, что главной причиной роста неформальной
занятости в стране является, по мнению подавляющего большинства опрошенных специалистов,
несовершенство действующего законодательства, с одной стороны, открывающего достаточно
возможностей уклониться от соблюдения законов, с другой — предусматривающего слишком
слабые и недостаточные санкции за их нарушение. Этот фактор отметили почти 60% респондентов.
Готовность неформалов работать без оформления трудового договора,
гарантирующего соблюдение социальных гарантий, за низкую заработную плату заняла
по значимости третье место (данный ответ был отмечен почти в половине присланных
анкет). С такой позицией корреспондирует содержащееся в нескольких ответах мнение
(попавшее в категорию «другое.») о недостаточности существующих социальных
гарантий занятым и фактической платности многих официально бесплатных социальных
услуг (таких как образование, здравоохранение и т.п.), что нередко побуждает людей
полагаться во всем на собственные средства, включая поиск путей их добывания.
Обращает на себя внимание тот факт, что две другие, едва ли не
важнейшие, на наш взгляд, причины («низкий уровень оплаты труда в формальном
секторе экономики, общий низкий уровень жизни населения, толкающие на любые приработки»
и «трудности, связанные для работодателей с соблюдением действующего законодательства»)
отметили лишь 20 и 21 % респондентов. Такая позиция не совсем согласуется с мнениями
ответивших относительно мотивов распространения неформальной занятости (см. табл.3)
и, видимо, свидетельствует об устойчивом стереотипе мышления (в том числе и среди
специалистов), когда на государство возлагается вся ответственность и функция принуждения
к соблюдению законов. Заметим, что среди опрошенных явно преобладает точка зрения
о широких возможностях законодательного воздействия на сферу неформальной занятости.
Среди других причин в анкетах отмечены отсутствие социальной
ответственности работодателей, депрессивное состояние экономики, несоответствие
спроса и предложения на рынке труда, высокий уровень фактической безработицы (в
отличие от ее регистрируемого уровня).
Мнение специалистов о том, как влияет неформальная занятость
на рынок труда России, представлено в табл.5. Из всех респондентов 95 % не ставят
под сомнение серьезность влияния неформальной занятости на рынок труда. Однако 60%
ответивших не смогли точно’ определить это влияние, охарактеризовав его односложно
как «позитивное» или «негативное».
Отмеченное в анкетах негативное влияние неформальной занятости
на рынок труда заключается в следующем.
Неформальная занятость представляет собой серьезную деформацию
трудовых отношений. Отсутствие надлежащего оформления занятости ведет к игнорированию
работодателями норм трудового права и бесправию работников, отсутствию для них социальных
гарантий и правовой защиты. Это означает возможность хищнической эксплуатации рабочей
силы, в частности, за счет заниженной оплаты труда труда, несоблюдения требований
и норм охраны труда и его использования (высокая интенсивность и чрезмерная продолжительность
труда, отсутствие выходных, оплачиваемых отпусков и т.п.). Заниженная оплата труда
неформалов, в свою очередь, сокращает стимулы к совершенствованию производства и
внедрению новой техники. Все это ведет к утрате здоровья работниками, деквалификации
рабочей силы, снижению качества труда и производимого продукта, т.е. в конечном
итоге — к снижению качества трудового потенциала России. Наконец, оплата труда
«черным налом,) ведет к сокрытию полученных доходов и недополучению социальных
и налоговых платежей. Последнее, в свою очередь, ограничивает возможность повышения
оплаты труда в бюджетной сфере
Неконтролируемость процессов в сфере занятости вкупе с многообразными
нарушениями законодательства ведет к криминализации рынка труда.
Вместе с тем неформальная занятость имеет и существенные позитивные
моменты. Такое мнение высказали почти 40% участников обследования, причем свыше
трети этой группы респондентов убеждены, что она оказывает на рынок труда только
позитивное влияние (разумеется, это не касается криминальной составляющей неформальной
занятости). Вот их аргументы.
Неформальная занятость — это прежде всего сокращение фактической
безработицы и снижение напряженности на рынке труда. Она дает населению возможность
не только подработать, но и заработать, а для многих (в частности, для лиц с пониженной
конкурентоспособностью на рынке труда) это нередко единственная возможность выжить
в трудных условиях. Неформальная занятость способствует заполнению, не престижных
рабочих мест, совершенно непривлекательных для работников на официально предлагаемых
условиях занятости и особенно — оплаты (это касается, в первую очередь, строительных
специальностей и водителей, вакансии которых, согласно информации региональных и
местных органов занятости, остаются незаполненными длительное время). Неформальная
занятость, кроме того, открывает широкие возможности гибкого использования рабочей
силы, что представляет интерес не только для работодателей, но и для многих категорий
работников. А заработки неформалов, в свою очередь, ведут к увеличению спроса на
товары и услуги, стимулируя тем самым их производство.
Неформальная занятость, таким образом, способствует развитию
конкуренции, в том числе и на рынке труда. Наконец, она ведет к увеличению предложения
относительно дешевых товаров и услуг, обеспечивая тем самым потребление беднейших
слоев, составляющих около трети населения страны. В этой социальной роли неформальной
занятости и заключается, на наш взгляд, одна из важнейших причин живучести и развития
данного феномена в России.
Однако большая часть исследователей все же считает неформальную
занятость в основном негативным феноменом, который может дать некоторые преимущества
использующим ее предприятиям (увеличение прибыли), работникам (получение возможности
трудиться) или потребителям (возможность приобретать товары и услуги по более низким
ценам), но наносит серьезный ущерб государственному бюджету и косвенно — другим
экономическим агентам, действующим в рамках закона. Подавляющее большинство респондентов
подчеркнули, что развитие неформальной занятости создает как на федеральном, так
и на региональном уровне серьезные проблемы, игнорировать которые невозможно.
В числе важнейших экономических проблем опрошенные специалисты
в первую очередь отметили недополучение социальных платежей и налоговых поступлений
в бюджеты всех уровней, что оборачивается нехваткой инвестиций и недофинансированием
социальной сферы, что не. позволяет существенно повысить социальные выплат. и оплату
труда в бюджетной сфере. Далее названы снижение затрат на модернизацию производства
и торможение научно-технического прогресса из-за возможности использования относительно
дешевого труда и как результат — низкое качество производимой продукции и услуг
(при отсутствии надлежащего контроля за ним со стороны уполномоченных на то органов);
снижение качества рабочей силы вследствие ее деквалификации, хищнической эксплуатации
и отсутствия охраны труда; отток квалифицированных и высококвалифицированных специалистов
(особенно из бюджетной сферы) в неформальный сектор, где можно больше заработать,
пусть даже ценой снижения качественных параметров занятости.
К наиболее серьезным социальным проблемам большинство респондентов
отнесли произвол работодателей и социальную незащищенность неформально занятых,
многочисленные нарушения трудового законодательства по отношению к ним; усиление
социальной напряженности (прежде всего конфликты на национальной почве по отношению
к нелегально занятым иностранцам) и враждебности в обществе, общее ухудшение криминальной
обстановки; деградацию населения и ухудшение демографической ситуации, в частности,
утрату здоровья, нехватку времени на нормальный отдых, семью и воспитание детей.
Экономический эффект от неформальной занятости может быть рассмотрен
на трех уровнях.
На уровне предприятия использование неформальной занятости
представляется, как правило, выгодным, так как приводит к снижению издержек и росту
прибыли. Однако в случае применения к предприятию санкций (штрафов, запретов на
деятельность и проч.) эффект может оказаться и негативным. В каждом конкретном случае
предприниматель сам соизмеряет выгоду от использования неформалов с риском, которому
он при этом подвергается. Но всевозможные санкции не могут стать панацеей в борьбе
с неформальной занятостью, если нередко, как показал анкетный опрос, это единственная
возможность получения средств для существования. Кроме того, в России труд неформалов
широко используется прежде всего незарегистрированными фирмами, которые не имеют
официального статуса и потому не могут быть подвергнуты санкциям. Зарубежные исследования
показывают, что чаще всего неформальная занятость используется либо молодыми фирмами,
еще находящимися в стадии становления и не достигшими стабильности, либо теми, которые
балансируют на грани выживания. Для таких предприятий отказ от неформального труда
может обернуться крахом.
На отраслевом уровне результативность неформальной занятости
зависит, в первую очередь, от ее распространенности в Конкретной отрасли и от того,
какой объем отраслевого производства осуществляется неформально. Сферы, где таким
образом создается значительное количество отраслевого продукта, могут понести существенные
потери при отказе от использования труда неформалов.
Дать оценку экономического эффекта неформальной занятости на
макроуровне чрезвычайно трудно. Даже если удастся с достаточной степенью точности
определить масштабы данного явления в целом, остается неясно, как отказ от использования
неформального труда отразится на Производительности труда и насколько это будет
способствовать (и будет ли вообще) росту занятости на формальной основе. Пока эти
вопросы мало исследованы как в теоретическом, так и в практическом плане.
Помимо экономического эффекта неформальной занятости необходимо
учитывать и ее социальное воздействие. Анкетный опрос. специалистов продемонстрировал,
что в условиях переходной экономии и неформальная занятость служит важным фактором
поддержания уровня жизни и роста благосостояния как самих неформалов, так и населения
России в целом (а через миграцию — и жителей стран СНГ).
Оценивая социальные и экономические последствия неформальной
занятости, необходимо учитывать и порождающие ее причины, среди которых немаловажную
роль играют недостаточная гибкость рынка Труда, ограниченность легальных возможностей
достойно заработать, низкая правовая культура населения и его Осознанное нежелание
действовать в рамках формальных структур. Причем в России, как представляется, действуют
все указанные причины. По мнению ряда исследователей, к настоящему моменту в стране
сложил ась определенная этика теневых отношений, которые стали привычными для большинства
населения и не вызывают с его стороны никакого морального осуждения.


Заключение
В ходе моей
курсовой работы были рассмотрены следующие задачи: Занятость в социальной сфере
России, структура российской рабочей силы, неформальная занятость населения
России.
Исследуя первую задачу можно сделать вывод, что в 90 — ые годы
занятость в образовании и здравоохранении в России в целом имела тенденцию к росту.
Для объяснения межстрановых различий в доле занятых в образовании и здравоохранении
существует несколько теорий (Вагнера, Алесина, Родрика), но все они лишь частично
объясняют склонность властей к расширению занятости в упомянутых областях. Изменения
занятости в социальной сфере в регионах неоднозначны: одни регионы наращивают занятость
в образовании и здравоохранении, другие стараются её снизить. Для объяснения межрегиональной
дифференциации приведено три гипотезы. Согласно расчетам, проведённым в анализе,
третья гипотеза привела наиболее полные и достоверные данные, объясняющие факт растущей
межрегиональной дифференциации. Это означает, что увеличение уровня занятости в
социальном секторе зависит от роста величины трансфертов, перечисляемых в региональный
бюджет.
Проанализировав вторую задачу я пришла к выводу, что большие
потери рабочих мест наблюдались в российской промышленности и других отраслях материального
производства, а самые масштабные — в науке. Главными «генераторами» рабочих
мест выступали отрасли сферы услуг: торговля, финансы, государственное управление.
Имеющиеся данные свидетельствуют, что с точки зрения секторальной структуры занятости
Россия сегодня находится ближе к западноевропейскому стандарту, чем страны ЦВЕ.
С точки зрения распределения рабочей силы доминирующим сектором российской экономики
выступает сектор услуг, где сосредоточено почти 2/3, всех занятых.
Анализируя профессиональную структуру занятости, я узнала, что
в России обнаруживается непропорционально много работников, с одной стороны,
с самой высокой и, с другой — с самой низкой квалификацией, В то же время стране
недостает специалистов средней квалификации и служащих, занятых подготовкой информации.
Другими словами, в отличие от отраслевой профессиональная структура российской занятости
все еще сохраняет индустриальный характер.
В образовательной структуре занятости за период с 1989 по 2002 г.г. наблюдается увеличение численности работников с высшим и со средним профессиональным образованием
и уменьшение численности работников с не высокой профессиональной подготовкой. Напрашивается
вывод: в условиях российского рынка труда аттестат о полном средние образовании
уже перестал быть пропуском на хорошие рабочие места. Чтобы получить к ним доступ,
необходимый идти дальше и получать более высокое образование. В то же время представленные
данные позволяют предположить, что у значительной части российских работников полученное
образование является избыточным по отношению к той квалификации, которая реально
необходима для работы по избранным ими профессиям.
Произведенные расчеты в этой задаче оценивающие, какая часть
изменений в образовательной структуре российской занятости была продиктована:
1) изменениями в ее отраслевой структуре;
2) изменениями в ее профессиональной структуре;
3) их совокупным воздействием показали о почти полной утрате
связей между сдвигами в образовательной структуре занятости и сдвигами в ее отраслевой
и профессиональной структуре на более позднем этапе переходного процесса.
Изучив третью задачу я сделала выводы о том, что масштабы неформальной занятости не только по России в целом, но даже в регионе достаточно
велики и имеют тенденцию к росту. Они значительно шире, чем в большинстве развитых
стран, и сопоставимы по размерам с теневым рынком труда в развивающихся странах.
Не менее трети неформально занятых в экономике России составляют нелегальные иммигранты,
а так же примерно половина численности местных жителей. Сферы распространения неформальной
занятости является торговля, общественное питание, строительство, сфера услуг и
сельское хозяйство. Одной из ключевых сфер неформальной занятости в России является
торговля, особенно мелкооптовая рыночная. Неформальная занятость распространена
среди молодежи. Мотивами, побуждающими работающих к неформальной занятости, а работодателей
к ее использованию является стремление заработать, поддержать или повысить уровень
жизни свой и семьи, стремление работодателей снизить издержки и скрыть доходы от
налогообложения. Главной причиной роста неформальной занятости в стране является,
по мнению подавляющего большинства опрошенных специалистов, несовершенство действующего
законодательства. Другими причинами являются отсутствие социальной ответственности
работодателей, депрессивное состояние экономики, несоответствие спроса и предложения
на рынке труда, высокий уровень фактической безработицы. Согласно таблице №5 неформальная
занятость в большинстве случаев оказывает серьезное и негативное влияние на рынок
труда в России, порождает большие проблемы как на федеральном уровне, так и на региональном.
Но вместе с тем неформальная занятость имеет существенные позитивные моменты. В
сфере социального воздействия неформальная занятость выступает своеобразным социальным
стабилизатором ситуации в обществе, хотя она вызывает беспокойство своими масштабами
и наличием существенной криминальной составляющей.


Список
использованной литературы
1. 
Монусова, Г. Занятость в социальной сферу России: противоречия роста. [Текст]
/ Монусова Г. // Мировая экономика и международные отношения. — 2002. — № 4. — С.70-79.
2. 
Капелюшников, Р. Структура российской рабочей силы: особенности и динамика.
[Текст] / Капелюшников Р.
// Вопросы экономики. — 2006. — №10. — С. 19-40.
3. 
Кубишин, Е.С. Неформальная занятость населения России. [Текст] / Кубишин
Е.С. // ЭКО. — 2003. — №2. — C.160 – 176


Приложения

Приложение 1
Таблица 1. Доля
занятых в здравоохранении и образовании в общей занятости, % (по данным
национальных выборочных обследований населения)






















































































































1995Г
1996Г
1997Г
1998Г
1999Г


Страны ОЭСР


Австрия
13.0
13.1
13.6
13.9
13.9


Дания
22.6
24.2
24.5
24.4


Испания
10.7
11.2
11.4
11.4
11.2


Финляндия
20.6
20.5
20.7
20.8
20.5


Германия
13.8
14.7
14.9
15.2
15.4


Нидерланды
20.0
19.9
19.6
20.2


Норвегия
24.8
25.1
25.3
25.1
25.5


Швеция
27.8
27.3
26.6
26.7
26.8


Великобритания
18.0
18.6
18.4
18.6
18.9


Канада
17.1
16.9
16.8
16.8
16.6


Страны с переходной экономикой


Чехия
12.0
11.6
11.7
11.3
12.2


Венгрия
15.4
15.0
14.5
14.7
14.3


Польша
13.4
13.3
13.2
13.2


Словакия
14.5
14.4
14.3
14.2
15.0


Румыния
7.0
7.1
7.2
7.0
7.0


Словения
11.3
11.3
10.6
11.1
11.8


Эстония
14.1
14.3
14.8
14.3
14.6


Латвия
14.9
15.6
14.0
13.5
14.3


Россия
16.6
16.8
16.9





Приложение 2
Таблица 2. Занятость
в социальной сфере РФ, в тыс. чел. и % от общей занятости.




































1992 г.
1994 г.
1996 г.
1998 г.
1999 г.
2000 г.


Здравоохранение
4227 (5.9%)

4394 (6.4%) 

4531 (6.9%)
4453 (7.0%)
4496 (7.0%)
4503 (7.0%)


Образование
6413 (8.9%)
6245 (9.1 %)
6191 (9.4%)
5919 (9.3%)
5935 (9.3%)
5871 (9.1%)


Культура и искусство
1108 (1.5%)
1138 (1.7%)
1122 (1.7%)
1114 (1.8%)
1129 (1.8%)
1144 (1.8%)


Итого
11748 (16.3%)
11777 (17.2%)
11844 (17.9%)
11486 (18.0%)
11560 (18.1%)
11519 (17.9%)





Приложение3
Табл.3. Занятость
в социальной сфере РФ, в тыс. человек и % от общей занятости 


























1997 г.
1998 г.
1999 г.
2000 г.


Здравоохранение
4245 (7.1 %)
4202 (7.3%)
4417 (7.3%)
4410 (7.1%)


Образование
5687 (9.5%)
5621 (9.7%)
5883 (9.7%)
5834 (9.4%)


Культура
1600 (2.7%)
1548 (2.7%)
1596 (2.6%)
1721 (2.8%)


Итого
11532 (19.3%)
11371 (19.6%)
11896 (19.7%)
11965 (19.4%)





Приложение 4
Таблица 4.
Межрегиональная дифференциация занятости в здравоохранении, образовании и культуре
по ее доле (%) в общей занятости: дескриптивная статистика










































































Годы
Среднее значение доли
Стандартное отклонение
Вариация
Размах
Минимальное значение
Максимальное значение
Число регионов


1992
17.07
2.37
5.60
17.20
10.09
27.29
78


1993
17.18
2.55
6.49
18.29
11.32
29.61
78


1994
18.55
2.52
6.33
17.43
12.72
30.1 5
78


1995
19.32
2.48
6.16
14.29
15.22
29.51
79


1996
19.61
2.68
7.18
18.21
14.71
32.92
79


1997
19.64
2.82
7.94
17.53
15.54
33.07
79


1998
20.04
3.00
8.98
18.81
15.52
34.33′
79


1999
19.29
3.09
9.53
20.96
14.94
35.90
79





Приложение 5
Прирост численности
занятых по отраслям, по данным БТР, 1990 — 2004 гг. (а %, 1990=100%) 

















Управление


Финансы


Наука


Культура и искусство


Образование


Здравоохранение


ЖКХ


Оптовая и розничная торговля


Связь


Транспорт


строительство


Сельское и лесное хозяйство


Промышленность


Другие отрасли


Всего





Приложение 6
  Прирост численности занятых
по отраслям, по данным ОНПЗ, 1992-2004 гг. (а %) 
















Управление


Финансы


Наука


Культура и искусство


Образование


Здравоохранение


ЖКХ


Оптовая и розничная торговля


строительство


Транспорт и Связь


Сельское и лесное хозяйство


Промышленность


Другие отрасли


Всего





Приложение 7
Таблица 1. Распределение
занятых по основным отраслям российской экономики, по данным БТР (1990 и 2004 п.)
и ОНП3 (1992 и 2004 гг.) (%). 










































































Отрасли экономики
БТР
ОНПЗ


Промышленность
30.3
21.5
31.2
24.0


Сельское и лесное хозяйство
13.2
10.8
13.3
9.4


Строительство
12.0
7.9
7.6
7.5


Транспорт
6.6
6.6
8.4
1.6


Связь
1.2
1.4
6.5


Оптовая и розничная торговля
7.8
17.2
8.1
15.6


Жилищно-коммунальное хозяйство
4.3
4.8
3.8
4.8


Здравоохранение, физическая культура и социальное обеспечение
5.6
7.1
5.9
7.3


Образование
7.9
9.0
8.3
9.1


Культура и искусство
1.7
1.9
1.4
1.7


Наука и научное обслуживание
3.7
1.8
2.8
1.2


Финансы, кредит, страхование, пенсионное обеспечение
0.5
1.4
.0.9
1.5


Управление
2.1
4.8
4.2
7.1


Другие отрасли
3.1
3.8
4.1
2.6





Приложение 7
Таблица 2. Секторальная
структура занятости в экономике различных стран, 2004г. (в %) 










Страны
Первичный сектор
Вторичный сектор
Третичный сектор



Болгария
Венгрия
Польша
Румыния
Словакия
Словения
Чехия
Россия (1990)
Россия (2005)
Германия


9.7
5.3
18.0
31.6
5.1
9.6
4.3
13.9
10.2
2.3


33.1
32.8
28.8
31.2
39.0
35.9
39.2
40.1
29.8
30.8


57.2
61.9
53.2
37.2
55.9
54.4
56.5
46.0
60.0
66.9






Приложение 8
Таблица 3. Отраслевая структура занятости в сфере услуг различных стран, 2004г. (в %)

























































































































Отрасли
Болгария
Венгрия
Польша
Румыния
Словакия
Словения
Чехия
Германия
Россия


Торговля
14.9
14.0
14.5
10.3
12.0
12.7
13.4
14.0
15.2


Гостиницы и рестораны
4.8
3.8
1.7
1.6
3.9
4.0
3.7
3.4
1.9


Транспорт и связь
7.2
7.6
6.0
5.0
6.5
5.9
7.7
5.5
9.2


Финансовая деятельность
1.2
2.1
2.0
0.9
2.1
2.3
2.0
3.6
1.4


Операции с недвижимым имуществом, аренда и предоставление деловых
услуг
4.5
7.0
5.8
2.5
5.5
6.1
6.0
9.2
5.9


Государственное управление
7.6
7.7
6.3
5.9
7.0
5.9
6.9
8.1
7.1


Образование
7.2
8.5
7.7
4.4
7.4
6.9
5.9
5.7
9.1


Здравоохранение и предоставление социальных услуг
5.4
6.9
6.0
3.9
7.1
5.1
6.9
11.4
6.9


Предоставление прочих услуг
4.4
4.3
3.2
2.6
4.1
5.5
3.9
5.5
3.3


Предоставление услуг по ведению домашних хозяйств
0.1
0.0
0.1
0.3
0.0
0.1
0.4
0.0


Вся сфера услуг
57.2
61.9
53.2
37.2
55.9
54.4
57.2
66.9
60.0




  
Приложение 9
Рис.3 Динамика численности различных профессиональных
групп, по данным ОНПЗ, 1997 — 2005 гг. (в %, 1997 г.= 100%, занятое население 15 — 72 года)












Все


Руководители


Специалисты высшего уровня


Специалисты среднего уровня


Служащие, занятые подготовкой информации


Работники сферы обслуживания


Квалифицированные рабочие сельского хозяйства


Квалифицированные рабочие промышленности


Полуквалифицированные рабочие


Неквалифицированные рабочие





Приложение 10
Таб.4. Распределение
занятых в российской экономике по профессиональным группам, 1997 и 2005 гг. (в %).































1997 г.
2005 г.


Руководители
6.3
7.0 (7.2)


Специалисты высшего уровня квалификации
14.8
16.9 (17.5)


Специалисты среднего уровня квалификации
15.0
14.2 (14.7)


Служащие, занятые подготовкой информации
3.2
3.1 (3.2)


Работники сферы обслуживания
10.8
13.9 (14.4)


Квалифицированные рабочие сельского хозяйства
2.8
4.9 (1.6)


Квалифицированные рабочие промышленности
17.0
16.0 (16.5)


Полуквалифицированные рабочие
14.8
12.8 (13.3)


Неквалифицированные рабочие
15.2
11.2 (11.6)





Приложение 11
Таблица 5. Профессиональная структура занятости (в %)









































































































Профессиональные группы
Россия (2005 г.)
Германия (2004 г.)

Чехия
(2004 г.) 



Все
Мужчины
Женщины
Все
Мужчины
Женщины
Все
Мужчины
женщины


Руководители
7.0
8.4
5.5
7.0
8.2
5.4
6.2
8.0
4.0


Специалисты высшего уровня квалификации
16.9
12.7
21.2
14.4
16.2
12.2
10.7
9.2
12.5


Специалисты среднего уровня квалификации
14.2
8.9
19.6
20.9
16.1
26.7
20.8
17.6
25.0


Работники сферы обслуживания
3.1
0.6
5.7
12.3
7.2
18.5
8.0
2.8
14.7


Квалифицированные рабочие сельского хозяйства
13.9
8.1
19.9
12.2
5.8
20.0
12.3
7.8
18.2


Квалифицированные рабочие промышленности
4.9
4.5
5.3
1.9
2.4
1.3
1.8
1.9
1.6


Полуквалифицированные рабочие
16.0
23.9
7.8
15.8
26.0
3.4
19.3
30.0
5.5


Неквалифицированные рабочие
12.8
22.0
3.4
7.3
11.2
2.6
13.5
17.6
8.2


Неквалифицированные рабочие
11.2
10.8
11.7
8.2
6.8
9.9
7.4
5.2
10.3





Приложение 12
Рис.4 Динамика численности с различными уровнями образования,
по данным переписей населения 1989 и 2002 гг. (в %, 1989 г. = 100%, занятое население 15 лет и старше)











Все


Высшее профессиональное


Не полное высшее профессиональное


Среднее профессиональное


Начальное профессиональное


Среднее (полное) общее


Основное общее


Начальное общее


Не имеют начального общего





Приложение 13
Табл.8. Распределение
занятых в российской экономике по отраслям и уровню образования.


















































































































































































































































































































































Отрасли
Группы работников в зависимости от уровня полученного образования


Высшее профессиональное
Неполное высшее профессиональное
Среднее профессиональное
Начальное профессиональное
Среднее (полное) общее
Основное общее
Начальное общее, не имеют начального общего
Всего


Распределение образовательных групп по отраслям


Промышленность
18.3
20.5
23.0
31.9
26.0
22.1
13.1
24.0


Сельское хозяйство
2.7
4.4
5.5
8.7
14.2
31.1
58.7
9.4


Транспорт
4.3
6.4
7.1
10.9
9.2
6.2
2.4
7.5


Связь
1.4
2.0
1.9
1.4
1.6
1.2
0.9
1.6


Строительство
5.4
6.2
5.6
9.5
6.5
6.6
4.0
6.5


Торговля
11.5
20.2
16.6
17.1
18.2
12.7
5.5
15.6


Информационно-вычислительное обслуживание
0.7
0.4
0.2
0.1
0.0
0.0
0.0
0.2


Операции с недвижимостью
0.7
0.7
0.3
0.1
0.2
0.1
0.0
0.3


Общая коммерческая деятельность по обеспечению рынка
1.3
1.5
0.3
0.2
0.2
0.2
0.0
0.5


Геология и разведка
0.4
1.5
0.2
0.2
0.2
0.1
0.0
0.2


ЖКХ
2.3
4.0
4.6
6.8
6.1
5.6
5.0
4.8


Здравоохранение
8.7
4.9
13.1
2.7
3.9
4.3
4.0
7.3


Образование
19.4
9.8
9.1
3.4
4.5
4.4
3.0
9.1


Культура и искусство
2.5
3.1
2.2
0.9
1.1
0.9
0.9
1.7


Наука и научное обслуживание
3.5
0.9
0.7
0.5
0.5
0.3
0.1
1.2


Финансы
3.5
2.6
1.5
4.2
0.5
0.2
0.1
1.5


Управление
11.8
10.3
6.9
4.2
5.8
3.1
1.6
7.1


Другие отрасли
1.6
2.1
1.2
1.2
1.4
0.8
0.7
1.3


Образовательная структура отраслей


Промышленность
18.0
1.7
25.3
23.4
25.1
6.1
0.4
100


Сельское хозяйство
6.7
0.9
15.0
16.2
35.0
22.0
4.2
100


Транспорт
13.5
1.7
25.1
25.5
28.5
5.5
0.2
100


Связь
21.2
2.4
31.0
15.9
23.8
5.2
0.4
100


Строительство
19.6
1.9
22.7
25.7
23.0
6.7
0.4
100


Торговля
17.5
2.6
28.0
19.3
27.0
5.4
0.2
100


Информационно-вычислительное обслуживание
69.1
2.9
18.7
4.0
4.3
1.0
0.0
100


Операции с недвижимостью
49.9
4.4
22.9
6.1
14.7
2.1
0.0
100


Общая коммерческая деятельность по обеспечению рынка
61.5
5.8
16.5
6.1
7.6
2.4
0.0
100


Геология и разведка
38.8
1.1
26.1
12.4
17.9
3.7
0.0
100


жкх
11.4
1.6
24.9
24.6
29.1
7.7
0.7
100


Здравоохранение
28.1
1.3
47.4
6.6
12.4
3.9
0.4
100


Образование
50.1
2.1
26.2
6.6
11.4
3.2
0.2
100


Культура и искусство
34.5
3.6
34.0
9.1
15.1
3.4
0.4
100


Наука и научное обслуживание
66.9
1.4
14.9
6.7
8.5
1.5
0.1
100


Финансы
55.7
3.5
26.1
5.3
8.5
1.0
0.1
100


Управление
39.4
2.9
25.5
10.3
18.9
2.9
0.1
100


Другие отрасли
28.2
3.2
24.0
16.0
24.2
4.1
0.4
100





Приложение 14
Табл.9. Распределение
занятых в российской экономике по профессиям и уровню образования.
















































































































































































Группы по профессиям
Группы работников в зависимости от уровня полученного образования


Высшее профессиональное
Неполное высшее профессиональное
Среднее профессиональное
Начальное профессиональное
Среднее (полное) общее
Основное общее
Начальное общее, не имеют начального общего
Всего


Распределение образовательных групп по профессиям


Руководители
17.0
8.9
7.1
2.0
1.9
1.0
0.4
7.0


Специалисты высшего уровня
61.6
14.9
5.3
0.6
0.7
0.3
0.1
16.9


Специалисты среднего уровня
7.8
22.4
36.8
6.7
4.8
2.2
1.2
14.2


Служащие, занятые подготовкой информации
1.8
7.5
4.4
2.6
3.7
1.1
0.2
3.1


Работники сферы обслуживания
5.2
17.5
13,7
19.4
19.5
12.7
6.4
13.9


Квалифицированные рабочие сельского хозяйства
0.8
2.9
2.5
3.2
7.9
19.9
45.3
4.9


Квалифицированные рабочие промышленности
2.7
12.0
13.9
31.6
20.1
17.5
9.8
16.0


полуквалифицированные рабочие
1.7
7.2
9.7
23.7
19.1
16.0
8.6
12.8


Неквалифицированные рабочие
1.6
6.7
6.7
10.2
22.3
29.3
28.1
11.2


Образовательная структура различных профессиональных групп


Руководители
59.2
2.4
26.1
5.3
6.1
0.9
0.0
100


Специалисты высшего уровня
88.6
1.7
8.0
0.7
1.0
1.0
0.0
100


Специалисты среднего уровня
13.3
3.0
66.3
8.7
7.7
1.0
0.1
100


Служащие, занятые подготовкой информации
14.2
4.6
36.5
15.4
26.9
2.4
0.0
100


Работники сферы обслуживания
9.0
2.4
25.1
25.7
31.6
5.9
0.3
100


Квалифицированные рабочие сельского хозяйства
3.8
1.1
13.0
12.4
36.9
26.4
6.5
100


Квалифицированные рабочие промышленности
4.0
1.4
22.2
36.5
28.3
7.1
0.4
100


полуквалифицированные рабочие
3.2
1.1
19.4
34.3
33.6
8.1
0.5
100


Неквалифицированные рабочие
3.5
1.1
15.1
16.9
44.8
16.8
1.7
100





Приложение 15
Табл.10.
Вклад межпрофессиональных и внутрипрофессиональных факторов
























































































Группы работников в зависимости от уровня полученного образования


Высшее профессиональное
Неполное высшее профессиональное
Среднее профессиональное
Начальное профессиональное
Среднее (полное) общее
Основное общее
Начальное общее, не имеют начального общего
Всего


Период 1992 — 2004 гг.


Прирост доли отдельных групп в общей численности занятых
7.48
0.23
 — 5.27
7.87
 — 7.82
 — 2.49
15.6


Вклад межпрофессиональных факторов, %
7.1
52.0
22.0
8.9
14.8
11.8
13.4


Вклад внутрипрофессиональных факторов, %
92.2
48.0
78.0
91.1
85.2
88.2
86.6


Подпериод 1992 — 1996 гг.


Прирост доли отдельных групп в общей численности занятых
2.65
 — 0.04
1.71
0.35
 — 3.06
 — 1.61
4.71


Вклад межотраслевых факторов, %
16.6
35.3
48.5
37.4
19.5
7.2
24.7


Вклад внутрипрофессиональных факторов, %
83.4
63.7
51.5
62.6
80.5
92.8
75.3


Подпериод 1997 — 2004 гг.


Прирост доли отдельных групп в общей численности занятых
3.51
0.14
 — 6.31
11.44
 — 3.47
 — 3.67
 — 1.65
15.09


Вклад межотраслевых факторов, %
8.2
39.0
6.7
0.4
8.7
10.2
8.4
5.5


Вклад внутрипрофессиональных факторов, %
91.8
61.0
93.3
99.6
91.3
89.8
91.6
94.5




Приложение 16
Табл.11.
Вклад межпрофессиональных факторов и внутрипрофессиональных факторов и
изменение образовательной структуры занятости, 1992 — 2005 гг.
































































Группы работников в зависимости от уровня полученного образования


Высшее профессиональное
Неполное высшее профессиональное
Среднее профессиональное
Начальное профессиональное
Среднее (полное) общее
Основное общее
Начальное общее, не имеют начального общего
Всего


Подпериод 1992 — 1996 гг.


Прирост доли отдельных групп в общей численности занятых
2.65
 — 0.04
1.71
0.35
 — 3.06
 — 1.61
4.71


Вклад межпрофессиональных факторов, %
20.0
33.7
17.9
38.0
13.6
13.3
18.5


Вклад внутрипрофессиональных факторов, %
80.0
66.3
82.1
62.0
86.4
86.7
81.5


Подпериод 1997 — 2005 гг.


Прирост доли отдельных групп в общей численности занятых
4.56
0.05
 — 7.10
12.31
 — 4.27
 — 3.94
 — 1.64
16.92


Вклад межотраслевых факторов, %
46.7
68.1
4.9
3.3
23.1
13.5
14.4
13.4


Вклад внутрипрофессиональных факторов, %
53.3
31.9
95.1
96.7
76.9
86.5
85.6
86.6





Приложение 17
Табл.12. Вклад
автономных и неавтономных факторов в изменение образовательной структуры занятости,
1997 — 2004 гг.















































Группы работников в зависимости от уровня полученного образования


Высшее профессиональное
Неполное высшее профессиональное
Среднее профессиональное
Начальное профессиональное
Среднее (полное) общее
Основное общее
Начальное общее, не имеют начального общего
Всего


Прирост доли отдельных групп в общей численности занятых
3.44
0.10
 — 6.60
11.57
 — 3.36
 — 3.47
 — 1.61
15.11


Вклад межотраслевых факторов, %
0.4
28.7
1.3
0.1
1.9
2.6
1.6
1.2


Вклад межпрофессиональных факторов, %
45.1
12.4
6.1
2.4
18.7
5.4
1.7
10.1


Вклад автономных факторов, %
54.5
58.9
92.5
97.5
79.4
92.1
96.7
88.7





Приложение 18
Табл.1 Ответы
специалистов на вопрос об отраслевой структуре неформально занятых в России, %




















Отрасль
% ответов


Промышленность
7.1


Сельское хозяйство
42.4


Строительство
62.4


Транспорт
24.7


Торговля и общественное питание
74.5


Сфера услуг
60.0


Жилищно-коммунальное хозяйство
7.1


Прочие отрасли
5.9





Приложение 19
Табл.2 Распределение
обследованных промышленных предприятий России, использующих труд случайных и разовых
рабочих на неформальной основе по отраслям и формам собственности.


















































Отрасль
Количество предприятий
Доля случайных работников, принятых на неформальной основе, %
Форма собственности
Количество предприятий
Доля случайных работников, принятых на неформальной основе, %


Машиностроение
36
3.2
Гос. предприятие
8
9.25


Пищевая
17
3.9
ООО
16
5.5


Легкая
23
4.3
ЗАО
25
2.1


Химическая
4
2.0
ОАО
51
3.6


Деревообрабатывающая
15
6.5
ИЧП
2
8.5


Промышленность строительных материалов
11
3.3
Прочие формы собственности
4
1.5


Всего
106
4.0
Всего
106
4.0





Приложение 20
Табл.3. Распределение респондентов на вопрос об основных
мотивах 
















Мотив
% ответов


Стремление работодателей снизить издержки и увеличить обьемы производства
за счет экономии на социальных выплатах, затратах на охрану труда, увеличение
его продолжительности, более низкой заработной платой
79


Необходимость гибкого использования рабочей силы
16


Необходимость заполнения непрестижных рабочих мест, непривлекательных
для занятости на формальной основе
34


Возможность сокрытия налогов от налогообложения
76


Стремление заработать и повысить уровень жизни свой и семьи
81


Другое
14





Приложение 21
Табл.4. Распределение
респондентов на вопрос о факторах, способствующих развитию неформальной занятости
в России, %
















Фактор
% ответов


Несовершенное законодательство в данной области
72


Готовность работать без оформления трудового договора и социальных
гарантий, в том числе за низкую плату
49


Низкий уровень оплаты труда в формальном секторе экономики; общий
низкий уровень жизни населения, толкающий на любые подработки.
20


Трудности для работодателей, связанные с соблюдением действующего
законодательства
21


Недостаточные санкции к работодателям за нарушение законодательства
58


Другое
11





Приложение 22
Табл.5. Распределение
респондентов на вопрос: «Какое влияние оказывает, по вашему мнению, неформальная
занятость на рынок труда России?»
















Всего ответивших
85



Из них считают:
Неформальная занятость оказывает серьезное влияние на рынок труда
России

81


Только негативное влияние
48


Только позитивное влияние
12


Влияет на рынок труда и негативно, и позитивно
21


Неформальная занятость не оказывает никакого влияния на рынок труда
2


Не определились с ответом
2