ИСКУССТВО ПЕРИОДА ФЕОДАЛЬНОЙ
РАЗДРОБЛЕННОСТИ
(ВТОРАЯ ТРЕТЬ XII-XIII
ВВ.)



Введение

На протяжении XII столетия в жизни
древнерусских княжеств все более выявляется одна тревожная тенденция, которую
позже автор знаменитого «Слова о погибели Русской земли» верно
определит как «болезнь крестьян»: усиление княжеских распрей и
междоусобиц, мешавших общественному развитию Руси и ставивших под угрозу самую
ее независимость. Эта тенденция, впрочем, была закономерным следствием
прогресса в развитии производительных сил и производственных отношений русских
феодальных княжеств, что при слабости экономических связей между отдельными
землями делало их все более автономными по отношению к Киеву и питало
политический сепаратизм.
Отражением этих многообразных перемен в общественной жизни
явилось обособление материальной и духовной культуры и искусства отдельных
русских земель. В каждой из них формировался свой культурный климат,
вырабатывались собственные эстетические идеалы, новое понимание и выражение
красоты. Именно период феодальной раздробленности породил отличные от киевской
формы художественной культуры Новгорода и Пскова, Владимира и Суздаля,
Смоленска и Полоцка, Галича и Владимира-Волынского, каждая из которых внесла
свой вклад в формирование будущего искусства феодальной России, а также Украины
и Белоруссии. Эпицентры художественной жизни медленно и не сразу смещались с
территории киевской и черниговской земель к недавним окраинам. Киев еще не стал
лишь хранителем дедовских сокровищ. В нем по-прежнему велось интенсивное
храмовое строительство (в котором господствует теперь новый тип одноглавого
четырехстолпного сооружения статической композиции), создавались блестящие
произведения живописи (например, фрески Кирилловской церкви). Сюда, как и
раньше, свозились выдающиеся произведения искусства из Византии (например,
икона «Богоматери Владимирской» начала XII в.,
до 1155 г. находившаяся в Вышгороде) и Западной Европы. Не отставал и соседний
Чернигов, переживший во второй половине XII в. эпоху
кратковременного подъема, одним из свидетельств которого явилась церковь
Пятницы на Торгу (конец XII — начало XIII в). Ее зодчий (по-видимому, упомянутый в летописи Петр
Милонег, с именем которого связывают также церковь Василия в Овруче), следуя,
вероятно, полоцким образцам, дал пример оригинального решения верха,
устремленного ввысь и превращающего здание в стройную пирамиду. В XIII в. в историю Руси входит новая трагическая реальность — нашествие
монголов. Разорение и обескровление сначала северо-восточных, а затем южных и
юго-западных русских княжеств, массовая гибель и угон в неволю населения,
установление тяжкого иноземного ига вызвали кризис в развитии культуры. В одних
землях культурная традиция оказалась на многие годы прерванной, в других
наступил длительный период застоя.



1. Искусство западнорусских княжеств

Одной из наиболее рано обособившихся от Киева территорий
была лежавшая далеко на север в бассейне Западной Двины полоцкая земля. Если не
считать Софийского собора, выстроенного в киевских традициях, то ее древнейшая
культура известна нам по памятникам XII в. И эти
памятники отмечены уже самобытным и новаторским характером. Например, в
Спасском соборе Спасо-Евфросиньева монастыря (до 1159 г) создана оригинальная
пирамидальная конструкция с пониженным алтарем, над которым как бы возносится
вверх основной куб с высоким световым барабаном, установленным на тяжелом
квадратном постаменте. Тесный интерьер Спасской церкви, сдавленный мощными
пилонами, содержит уникальную фресковую роспись, до сих пор лишь фрагментарно
раскрытую из-под более поздних наслоений и ожидающую исследования. Большинство
композиций и изображений отдельных фигур (последние, по-видимому, преобладали) отличается
подлинным монументализмом, суровым аскетическим пафосом. Лики исполнены
напряженной духовности. Манера письма с акцентом на плоскостное, графическое
начало роднит полоцкие фрески с новгородскими. Большой интерес представляют
фрагменты полустертой росписи южной камеры на хорах, где, по преданию,
находилась келья основательницы монастыря полоцкой княжны Евфросиньи (Предславы).
Изображения здесь, в отличие от храмовых, написаны в миниатюрном масштабе. С
большим трудом можно опознать несколько сцен из жития, вероятно, самой
Евфросиньи, умершей в Палестине и перезахороненной в Киеве в 1186 г. (в росписи
сохранились лишь остатки двух сцен погребения), а также изображение двухрядного
иконостаса с царскими вратами.
В развитии культуры и искусства соседней с полоцкой
смоленской земли наряду с феодальными, княжескими и церковными кругами активную
роль играли торгово-ремесленные слои города. Достижения смоленского искусства
сосредоточены для нас сейчас главным образом в его зодчестве, вдохновлявшемся
прежде всего строительной инициативой местных князей. Центральным памятником
смоленской архитектуры является придворный собор архангела Михаила,
воздвигнутый князем Давидом Ростиславичем в 1191 — 1194 гг. По словам
галицко-волынского летописца, церковь была так хороша, что «такое же несть
в полунощной стране, и всим приходящим к ней дивитися изрядней красоте ея».
Зодчие храма архангела Михаила исповедовали прогрессивные архитектурные идеи: центральный
куб здания выглядит высокой башней, вознесенной над окружающими ее с трех
сторон притворами. Смоленские храмы имеют свою ярко выраженную
индивидуальность, сложившуюся на основе сплава местных художественных традиций
с архитектурным опытом других русских земель, Византии, Балкан и не в последнюю
очередь романского Запада. Кирпич церковных стен здесь обычно скрыт под
побелкой, тогда как для соседнего Полоцка, например, характерна «полосатая»
кладка. В смоленских памятниках встречаются перспективные порталы, прямоугольные
апсиды. Большой размах каменного строительства и вызванное этим формирование
квалифицированных строительных артелей, а также разнообразие культурных
контактов местных зодчих способствовали влиянию смоленской архитектурной школы
на зодчество ряда русских земель.
2. Живопись

Живопись Смоленска известна в настоящее время лишь по крайне
незначительным фрагментам фресковых росписей (например, храма на Протоке — рубеж
XII-XIII вв.). Большую часть
работы смоленские монументалисты, как, впрочем, и художники других княжеств,
выполняли по сухой штукатурке в темперной технике. Их палитра отличалась
многоцветностью.
Культура и искусство Червонной Руси — галицко-волынской
земли — известны нам больше по летописям, чем по реальным памятникам. Исчезли с
лица земли многие ее мощные крепости, прекрасные дворцы и храмы вместе с их
драгоценным убранством.
Немногочисленные свидетельства архитектурного творчества
мастеров далекой окраины волынской земли — Городенского княжества (Борисоглебская
церковь в Гродно на Коложе и остатки «нижней церкви» детинца) своеобразны
по архитектурной композиции, тяготеют к динамичному асимметрическому решению
верха, наконец, имеют не встречающуюся более нигде полихромную декорацию
фасадов цветными гранитными и гнейсовыми валунами и майоликовыми плитками и
даже зелеными поливными блюдами и чашами. Примечательно, что так декорированы
не только культовые здания, но и башни гродненского кремля. Это говорит о
глубокой самобытности местного зодчества.
Оригинальную и интересную картину представляло развитие
архитектуры в крупнейшем центре Юго-Западной Руси — Галиче. В отличие от
церквей Волыни и Гродно, строительным материалом для которых служила плинфа,
галицкие памятники возводились из тесаного известияка — «белого камня».
Лежащие сейчас в руинах церкви Галича были удивительно разнообразны по своему
облику. Тут и шести — и четырехстолпные храмы, и бесстолпные обычного типа, и
храмы-ротонды (круглые в плане). Главный храм Галича — Успенский собор,
построенный около 1157 г. могущественным Ярославом Осмомыслом, по своему плану
напоминал Десятинную церковь в Киеве. Однако обилие резных белокаменных деталей
в архитектурной декорации сближает этот памятник с сооружениями романского
Запада. Еще более древние пласты культурных контактов галицко-волынской земли,
связи ее архитектуры с архитектурой Великоморавского государства вскрывают
многочисленные церкви-ротонды (этот тип культового здания в различных
модификациях развивался здесь в течение нескольких столетий). Очень интересен
подробный рассказ галицко-волынской летописи о церковном строительстве Даниила
Романовича Галицкого, одного из могущественнейших властителей первой половины XIII в., в Холме — его новой столице. Здесь в самом красивом
из храмов — Иоанна Златоуста — были каменные предалтарные колонны, четырехликие
капители и «римские стекла» (витражи) в окнах, роспись купола
напоминала небесный свод «со звездами златыми на лазури». Особое
восхищение вызывали порталы, выложенные «каменьем галичкым белым и зеленым
холмским», с раскрашенными скульптурными изображениями Спаса и Иоанна. Их
автором был «хытрец» Авдий. Пол («помост») храма «от
меди и олова чиста» блестел как зеркало.
В настоящее время единственным «живым» свидетелем
славной истории галицкого культового зодчества является церковь Пантелеймона
близ Галича (начало XIII в), сохранившая великолепные
порталы (один из них перспективный) с точеными колоннами, украшенными ажурной
резьбой капителями, обильно декорированными архивольтами.
Больших успехов достигло и гражданское, оборонное зодчество.
Князья Даниил и Василько Романовичи, а также их наследники вели интенсивное
крепостное строительство, что способствовало выдвижению замечательных мастеров.
Во второй половине XIII в. среди горододельцев особенно
славился Алекса — «муж хитр», «поставивший», в частности,
Каменец на Волыни. Для внешнего облика галицко-волынских городов характерны
высокие каменные «столпы» (башни). Подобный столп, воздвигнутый
князем Владимиром Васильковичем, сохранился в Каменце («столп камен
высотою 17 саженей, подобен дивлению всем зрящим нань»). Аналогичное
сооружение в Холме увенчивалось каменной геральдической скульптурой орла.
Об изобразительном искусстве Галицко-Волынской Руси из-за
гибели фресок и случайности немногочисленного иконного материала судить еще
труднее, чем о зодчестве. Древнейшая из известных галицко-волынских икон —
«Покров» (XIII в) — оригинальна по
иконографии, но примитивна по исполнению. Напротив, изображение Георгия на
черном коне из Львовского музея отличается совершенством и выразительностью
художественного языка и может быть отнесено к лучшим произведениям южнорусской
школы этого времени. Неоднородны по качеству миниатюры галицко-волынских
рукописей, среди которых есть памятники и примитивистски-заурядные (например,
Добрилово евангелие 1164 г), и восходящие к комниновским и предпалеологовским
традициям и отмеченные высочайшим мастерством (служебник Варлаама Хутынского и
Евангелие-апракос начала XIII в. в Государственной
Третьяковской галерее).
В своих передовых течениях искусство Галича и Волыни играло
на Руси роль распространителя прогрессивного художественного опыта Византии и
православного Востока, южных славян и католического Запада — роль, которую не
могла в такой степени сыграть ни одна другая русская земля. Свидетельством
высокого художественного уровня изобразительного искусства в Галицко-Волынской
Руси являются известия о работе ее мастеров далеко от родины.
Но как бы ни были интересны в основных тенденциях своего
развития перечисленные выше художественные школы, наиболее важную роль в
формировании основных черт древнерусского искусства сыграли
владимиро-суздальская и новгородская земли. Здесь сохранилось наибольшее число
первоклассных памятников XII — XIII
столетий.