10. IV.
1895, Царское Село
(ныне Пушкин)-

31.
VIII. 1977, Ленинград.

Всеволод
Александрович
Рождественский
родился 29 марта
1895 г. в г. Царское
Село (ныне Пушкин),
в преподавательской
семье, там же
учился в гимназии,
которую закончил
уже в Петрограде,
в 1914 г. Осенью того
же года поступил
студентом в
Петроградский
университет
(филологический
факультет). В
конце 1916 г. был
призван к отбыванию
военной службы
в царской армии,
в запасной
электротехнический
батальон «на
правах вольноопределяющегося»
и в январе 1917 г.
после сдачи
соответствующих
экзаменов
получил чин
прапорщика
инженерных
войск.

После
свержения
самодержавия
в феврале 1917 г.
на должности
заведующего
учебными классами
оставался в
своей части,
входящей в
состав войск
военно-революционного
комитета.

После
победы Октября
вернулся в
университет
для продолжения
курса. Весной
1918 г. вступил
добровольцем
в Красную Армию,
принимал участие
в защите Петрограда
от банд Юденича,
продолжал
службу в учебно-опытном
минном дивизионе
в звании комвзвода.

В 1924 г.
демобилизовался
и вновь вернулся
в университет,
который и закончил
в 1926 г.

Так как
его воинская
часть все время
входила в состав
Ленинградского
гарнизона, он
имел возможность
заниматься
и основным
делом своей
жизни,

т.
е. литературой.
Еще в 1918 г. Алексей
Максимович
Горький привлек
его к работе
в основанном
им издательстве
«Всемирная
литература»
в качестве
поэта переводчика.
В 1921 г. он выпустил
первые свои
стихотворные
сборники «Лето»
и «Золотое
веретено». С
этого времени
началась его
работа как
профессионального
литератора.
В 1934 г. Рождественский
был принят
членом в Союз
писателей СССР.

За
почти пятидесятилетний
срок своего
творческого
пути Всеволод
Александрович
выпустил около
двух десятков
стихотворных
сборников, не
считая своей
постоянной
работы в области
перевода классиков
западной
прогрессивной
литературы.

Рождественский
принимал участие
в общественной
жизни Союза
писателей,
неоднократно
избирался в
члены правления
его Ленинградского
отделения,
участвовал
в выездных
Всесоюзного
правления. Ряд
лет вел творческие
семинары по
работе с молодыми
авторами. Состоял
членом редколлегии
журнала «Звезда»,
а позже – членом
редколлегии
журнала «Нева».

В
июне 1941 г. вступил
в армию народного
ополчения и
в качестве
военного
корреспондента
был назначен
в газету «На
защиту Ленинграда».
В январе 1942 г. был
переведен в
8- ю армию Волховского
фронта. Всю
войну провел
на фронтах:
Ленинградском,
Волховском,
Карельском
и закончил ее
демобилизацией
в мае 1945 г. в звании
военного
корреспондента,
капитана
административной
службы запаса.

В 1955 г. снят
с военного
учета по достижению
предельного
возраста.

Имел
ряд правительственных
наград за участие
в Великой
Отечественной
войне – орден
Отечественной
войны II
степени ряд
медалей.

По возвращении
с фронтов продолжал
свою литературную
деятельность,
которую считал
основным делом
своей жизни.

И я служу
народу моему
–

Быть
может, той
единственной
строкою,

Которую
твердит, готовясь
к бою,

Артиллерист
в грохочущем
дыму:

«И я служу
народу моему!»

Когда
в ночи, взрывая
дождь и тьму,

Взвивается
сигнальная
ракета,

Чтоб
взять на цель
последнюю
тюрьму, —

Строкою,
славящей победу
света,

И я служу
народу моему.

И в час,
когда на солнечной
поляне

Сойдемся
мы при кликах
ликований

Я, как
заздравный
кубок, подниму

Строфу
мою: в годину
испытаний

И я служу
народу моему.

* * *

Он стоял
над тем, что
было садом

Седину
склонив, не
видя слез

Точно
старый вяз,
который рядом

С разоренною
теплицей рос.

Солью
борода его
намокла,

И когда
побрел он вдоль
пруда,

Под ногой
похрустывали
стекла,

У колен
шуршала лебеда.

В свисте
ветра, в злом
грачином гаме

Яростно
сжимались
кулаки…

А уже
на запад за
лесами

Двигались
родимые полки.

* * *

Все выше
солнце. Полдень
серебрится.

Лес
провалился
по пояс в снега.

Кружок
бойцов. Обветренные
лица.

Суровых
истребителей
врага.

Остер
их глаз, а губы
плотно сжаты,

Шинель
осыпал колкий
снежный прах.

У каждого
родные автоматы,

Без промаха
разящие в боях.

Они в
кругу уверенном,
суровом

И закаленном
дружеством
войны

Летят
душой за командирским
словом,

Глядят
в простор морозной
целины.

Все крепче
стужа, глубоки
сугробы,

Но ширится
и рвется на
простор

Высокой
мести и священной
злобы

В снегах
блокады поднятый
костер.

* * *

Колеса
вздыбленной
трехтонки

Запутанные
провода,

И тут
же, в брошенной
воронке,

Как небо
синяя вода.

Здесь,
в предосенней
позолоте,

В лесу,
просвеченном
насквозь,

За шагом
шаг ползти
пехоте 

В огонь
и грохот довелось.

Но бой
ушел. Далеко
где-то

Рокочут
дымные леса


И – ветра
свежего примета-

Горит
заката полоса.

* * *

Могила
бойца

День
угасал, неторопливый,
серый,

Дорога
шла неведомо
куда, — 

И вдруг,
под елкой, столбик
из фанеры-

Простая
деревянная
звезда.

А дальше
лес и молчаливой
речки

Охваченный
кустами поворот.


Я наклонился
к маленькой
дощечке:

«Боец
Петров» и — чуть
пониже — год.

Сухой
венок из побуревших
елок,

Сплетенный
чьей- то дружеской
рукой,

Осыпал
на песок ковер
иголок,

Так
медленно скользящих
под ногой.

А тишь
какая, точно
не бывало

Ни взрывов
орудийных, ни
ракет…

Откуда
он? Из Вологды,
с Урала,

Рязанец,
белорус? — Ответа
нет.

Но в
стертых буквах
имени простого

Встает
лицо, скуластое
слегка, 

И серый
взгляд, светящийся
сурово,

Как русская
равнинная река.

Я вижу
избы, взгорья
ветровые, 

И, уходя
к неведомой
судьбе,

Родная
непреклонная
Россия,

Я низко-низко
кланяюсь тебе.