Левова И. Ю., Пашнина Л. А.
Воронежский государственный университет
(ВГУ)
Факультет Философии и Психологии, 5 курс,
отделение философии
Введение
Только в любви
человек становится человеком. Без любви он неполноценное существо, лишенное
подлинной жизни и глубины и не способное не действовать эффективно, ни понимать
адекватно себя и других людей. И если человек — центральный объект философии,
то тема человеческой любви, взятая во всей ее широте, должна быть одной из
ведущих в философских размышлениях.
Философский анализ
любви обычно проводится в двух основных направлениях:
— описание
многообразных конкретных видов любви;
— исследование тех
черт, которые присущи каждой из разновидностей любви.
Любовь возможно
понять как непосредственное, глубокое и интимное чувство, предметом которого
выступает, прежде всего, человек (но может быть и объект, имеющий особую
жизненную значимость). Любовь представляет собой средство социализации
человека, вовлечение его в систему общественных отношений на основе спонтанной
и вместе с тем внутренне мотивированной потребности в движении к более высоким
ценностям. Любовь — единственный способ понять другого человека в его
глубочайшей сущности.
Существует
множество типологий и определений любви, предлагаемых разными авторами, их
историко-культурный анализ предлагается в следующем разделе.
1. Этимологический анализ концепта
«любовь»
Внутренняя форма
этого концепта, т. е. Выражающих его слов — любить, любовь, не такая строгая и
ясная как можно ожидать от содержания. Она противоречива, разорвана и местами
как бы исчезает из ментального поля концепта.
Глагол любить по
своему происхождению и форме — каузативный, т. е. Означающий «вызывать в
ком-то или чем-то соответствующее действие, заставлять кого-то или что-то
делать это». По своей форме — любити — он в точности соответствует
древнеиндийскому lobhauati — «возбуждать желание, заставлять любить,
влюблять». Также возможно провести параллели к глаголу лыбнуться, корни
которого мы находим и русском языке: у-лыбнуть (обмануть), У-лыбнуться (пропасть),
лыбить, лыбиться, у-лыбиться, «улыбаться». В значении этого русского
глагола видны компоненты «обмануть», «исчезнуть», которые
можно объединить в одном — «сбить со следа». Такой в точности
семантический компонент представлен в древнеиндийских глаголах, которые совмещают
два значения — «заблудиться, сбиться с пути, прийти в беспорядок» и
«жаждать чего-либо».
Глагол лъбнуть в
такой форме долго не существовал, а стал по форме приближаться к другому
глаголу — льнути, лнути, лнуть «льнуть телом и душой к кому-либо». Словарь
Д. Н. Ушакова определяет его так: «Испытывая нежное, дружеское влечение,
стремится быть ближе к кому-либо». Каузативный глагол любить, покинув свое
исходное место и значение (вызывать любовь, влюблять), занял место глагола
лъбнуть и, в сочетании с приставкой по-, принял его значение — «впасть в
состояние любви, полюбить«. Глагол лъбети »пребывать в состоянии
любви, влечения к чему-либо или кому-либо», сохранялся дольше в виде
любети. С приставкой у- он означал « понравится, полюбиться». Улюбити
был активным глаголом действия «полюбить кого-либо, что-либо», а
улюбети глаголом неактивного состояния «понравится, полюбиться.
Фонетическое сходство любити и любети способствовало тому, что последний по
форме и семантике как бы влился в первый. Таким образом, глагол любить занял
место остальных глаголов и вобрал в себя их значения, были стерты смысловые
различия. Семантика старого глагола состояния проступает в причастии на -имъ,
которое сохраняет свое исконное не пассивное, а медиальное значение, т. е. Значение
действия, совершающегося «для себя», «внутри себя». Так,
старославянское лежимъ буквально «лежимый» значит не
«укладываемый», а лежащий; подобно этому любимъ значит не только
«любимый», но и «любящий». В старославянском языке оно
могло быть формой только глагола любити, а в древнерусском — формой как любити,
так и любети; у этого причастия, как и у глагола, к тому же сохранялось старое
управление — дательный падеж, указывающий на стремление к цели, вместо
внимательного.
В целом, завершая
раздел о глаголе любви, нужно сказать, что глагол, как бы не касаясь существа
концепта, оформляет отношения действий с концептом, и поэтому на первый план
выходят материальные отношения. Так, «улыбка», «улыбнуться»
становится действием-ответом на «возбуждение любви», а греческое
слово от того же корня как пассивное причасти означает не чувство, а тело —
продажную женщину, блудницу.
Слабости глаголов
в русском языке отвечает как бы слабость или не выраженность самого концепта. В
народном быту вместо люблю говорят жалко, жалею (кого). Жалеть — глагол того же
спряжения, что древнерусское любети, но передает не само чувство любви, а
физическое ощущение от него, его след в душе: жалеть — от того же корня, что
жалить. Опять-таки и при этом способе выражения концепт «Любовь остается
не затронутым и не выраженным, на него лишь извне, по внешним признакам
намекается.
К существу
концепта приближается, насколько это возможно, не глагол, а имя — древнерусское
любъ. Это слово может выступать и как имя прилагательное любъ, люба, любо
«милый, милая, милое», и как наречие: любо «мило, хорошо»,
и как существительное — имя любви, «любось» — любы или любо.
Как
существительное древнерусское слово любо воспроизводит древнейший
индоевропейский способ образования абстрактных имен чувств, качеств и т. п. —
без всяких суффиксов от прилагательных, так, например, в латыни: verum
«истина», по форме просто прилагательное среднего рода
«истинное, верное». Позднее в истории каждого отдельного языка эти
первичные имена заменяются суффиксальными — латинское veritas, русское любы,
любовь.
Что означал сам
корень люб-?
Ближайшую и
единственно точную параллель к славянскому дает готский язык, где имелось
прилагательное liufs «милый, любимый» и производные от того же корня.
Однако это качество было лишь одним из значений данного корня. Косвенным
образом, по семантическим следам восстанавливают еще два значения:
«надежный», готское ga-laubjan «верить»;
«ценный», готское ga-laufs; все эти значения как бы совмещены в
древне-верхне-немецком ga-laub «возбуждающий доверие, приятный». Плюс
значение в современном немецком glauben «верить», Glaub муж.
«вера» (в том числе и в христианском смысле).
Эти семантические
признаки указывают на то, что концепт «Любовь» развивался по той же
семантической модели «взаимных отношений двух лиц». В зеркале языка
«Любовь » представляется как результат попеременной инициативы,
«круговорота общения», «себя» с «другим», агенса
А с агенсом В.
Глагол любить,
каузатив, первоначально означал, что некто, агенс А, «сам» возбуждает
желание, чувство любви в «другом», в агенсе В, после чего наступает
«состояние любви» у агенса А. Это заставляет обратить внимание на
элемент «попеременного сравнения», взаимного уподобления двух лиц.
Действительно, его
можно найти в русской и английской языковых моделях этого чувства — в концепте
«Нравится». Действию «нравления, которое будет протекать во мне,
в агенсе А, предшевстаует внутреннее состояние подготовки,
«приноровления», протекающее в «ней» или в «нем»,
в агенсе В. Это более точно выражается словами «подходят, начинают
подходить друг к другу» — здесь перед нами элемент сравнения.
В точности такой
же элемент мы находим в английской модели I like her (him) «Она (он) мне
нравится«, даже по буквальному, этимологическому, смыслу слова — »Я
подобен ей (ему)». Отличие от русской модели лишь в том, что агенс А (Я)
представлен здесь более активным — в субъектной, а не в объектной форме. Но
элемент сравнения подчеркнут определеннее. Глагол like «нравится,
любить« по происхождению то же самое слово, что like »подобный».
Предшествовали им исторически древнеанглийское lician «нравится»,
готское leikan с тем же значением основаны на словах со значением «тело,
плоть» — обще германское lika, древнеанглийское lic,
средне-верхне-немецкое lich, современное немецкое leiche женского рода
«труп», от которых происходят прилагательное со значением
«подобный» в английском языке. Не случайно и то, что такой способ
сравнения выступает в готском языке в композиции с прилагательным «милый,
любезный (сердцу)»; это слово служило переводом греческого слова,
означающего «внутреннее расположение» как агенса А к В, т. е. значит
«милый, любезный», так и агенса В к А, т. е. «
благосклонный».
Русское Норов
имеет индоевропейский прототип, который выступает таким же компонентом
сравнения в сложных прилагательных. Отличие от германской модели в том, что там
компонентом сравнения выступает «тело», а здесь «дух, характер,
нрав».
Компонент
«подобие» внутри концепта «Любовь» выступает не в
статичном, а в динамичном плане, — скорее как уподобление друг другу, чем
просто как «подобие». Это отражено в русском влюбить (в себя),
«заставить любить».
Резюмируя, следует
сказать, что внутренняя, языковая форма концепта «Любовь»
складывается из трех компонентов:
— «взаимное
подобие» двух людей;
—
«установление, или вызывание этого подобия действием»;
— осуществление
этого действия, или, скорее, цикла действий по «круговой модели».
Концепт
«Любовь в индоевропейской культуре пересекается с несколькими другими.
Концепт «Любовь пересекается с концептами »Слово» и
«Вера» через общий им структурный принцип — «круговорот
общения» двух человеческих существ, в процессе которого передается некая
«плотная сущность».
Целая группа
концептов «Любовь», «Вера», «Воля» пересекается с
другой группой — «Страх», «Тоска», «Грех»,
«Грусть»; связи двух групп служит концепт «Радость». В
«Радости» есть семантический компонент «Забота», этот
компонент как периферийный проходит в обеих названных группах. В результате
любовь предстает и как нечто отдельное от человека, нечто, что можно хранить и
лелеять.
Таким же предметом
заботы и охранения оказывается и человек-объект любви. Но человек делается
таковым не в силу какого-либо материального качества («proprium» —
если использовать латинскую терминологию учения Аристотеля), а в силу
приобретенного человеком качества относительного, как существа, в котором
поселилась перемещающаяся «плотная сущность» — Любовь. Такой объект
легко проецируется в будущее и предстает как нечто чего нужно достичь, как
объект еще не исполнившегося желания. В современном французском языке это
выражается как метафора: Lf femme que personne ne veut «Женщина, которой
никто не домогается, непривлекательная женщина», в итальянском: Io ti
voglio cosi «Я тебя так люблю = хочу», а в испанском querer
«хотеть», «любить» прямо указывает на свой исторический
источник — латинское quaerere «искать».
2. Историко-культурный анализ понятия
«любовь»
Когда возникла
любовь?
О любви говорится
в самых древних мифах Греции. Любовь ранней античности можно назвать античным
эросом. Это как бы предлюбовь, в ней еще много обще природного, свойственного и
животным. Тема любви выражается тогда в скульптуре, лирической поэзии,
трагедии. Уже тогда любовь получает психологическую окраску, понятие любви в
своей эволюции усложняется и сужается, любовь как чувство приобретает все
большую ценность. Любовь становится ценностью в результате распада древнего
синкретизма общества и личности, личность осознает все больше свои отдельные,
частные интересы. В лирике появляется (Овидий, Гомер, Архилох, Сапфо, Мосх,
Бион и т.д.) мотив верности любви, ревности; что можно считать признаком
появления индивидуальной любви.
Классической
типологией видов любви до сих пор считается античная типология, различающая
такие типы любви как: филия, сторге, агапе, эрос.
ФИЛИЯ — (philio —
греч. любовь-привязанность, симпатия, дружба на англ. Это будет синонимом не to
love, а to like). Означает связь индивидов, обусловленную социальным или личным
выбором. Духовная, открытая, основанная на внутренней симпатии любовь,
выражающая соединение подобных принципов.
СТОРГЕ —
(storge-греч. Привязанность) означает любовь-привязанность особого
семейно-родственного типа, это нежная, уверенная, надежная любовь, которая
устанавливается между родителями и детьми, мужем и женой, гражданами отечества.
Порождает чувство родовой общности. Сторге предполагает уже готовые,
сложившиеся социальные отношения вне свободы и сознательного выбора.
АГАПЕ — (греч.
Любовь к ближнему) понятие в дохристианском миропонимании, означающее
деятельную, озаряющую любовь в отличии от эроса или «страстной
любви». В последствии в раннехристианской обрядности таинство евхаристии
совершалось вечером, поэтому агаре — это «вечеря любви» или
«тайная вечеря». Предполагалось братское отношение верующих между
собой. Позже евхаристия и «вечеря любви» были жестко разграничены в
христианстве. Агапе — разумная любовь, возникающая на основе оценки какой-либо
особенности любимого, его черт характера и т.д. Эта любовь основана не
убеждении, а не на страстном чувстве.
ЭРОС — (греч.
Любовь) 1. Мифологическое олицетворение любви и сексуальности; 2.
Персонифицированное обозначение сексуального инстинкта жизни (влечение) и
сохранения. Словом, эрос обозначается чувства, направленные на предмет с целью
полностью вобрать его в себя. Любовь-страсть.
Эмпедокл, софисты
и пифагорейцы понимали любовь безлично, абстрактно.
Платон сыграл
важную роль в процессе формирования концепта любовь. Основными компонентами
креационного процесса выступают в его концепции «то, что рождается, то,
внутри чего совершается рождение, то, по образу чего возрастает рождающееся.
Воспринимающее начало можно уподобить матери, образец — отцу, а промежуточную
природу — ребенку» (Тимей). Однако мировоззренческие акценты поздней
эпической культуры обусловили доминирование в креационной структуре мужского начала:
креационный акт стал пониматься как деятельность, субъектом которой выступает
мужское начало (активное, а значит целеполагающее). Отцовский принцип выступает
в Платона носителем целегенезиса, т. е. образа (идеи) будущего продукта, бо
оформляет вещи по своему образу и подобию. Мир идей-образцов тождественен с
небом, постольку, поскольку относится к мужскому началу. Постичь мир
совершенных идей, пребывая среди сотворенных подобий, можно лишь посредством
приобщения к тем телесным предметам, где образы воплощены наиболее адекватно,
т. е. к прекрасным. Подняться к царству нетленных образцов может лишь влекомый
эросом. Платон строит свою знаменитую лестницу любви и красоты: от единичного
прекрасного тела — к прекрасным телам вообще — затем к красоте души — затем к
неукам и т.д. — «до самого прекрасного вверх» (Пир). Платоном
поставлена последняя точка в семантическом расслоении понятия любовь: любовь,
ведущая человека по первым, доступным большинству, ступеням означенного
восждения, он называет Афродитой Пандемос (всенародной); поднимающую же на
вершину лестницы, к самой идее прекрасного, — Афродитой Уранией (небесной).
Аристотель уделял
немного внимания проблеме любви. Понятие любви гармонично входит в его
общефилософскую концепцию: в движении небесных сфер проявляется некая
вселенская любовь к духовному принципу движения — неподвижному перводвигателю.
В целом, в
античности любовь выступает как некая безличная сила, а эстетический идеал
калокагатии, характерный для классического полиса, задавал установку на изначальное
единство и имманентную гармонию тела и духа. Грек не задавался вопросом о
природе и сущности любви.
4. Христианство
Идеал, внесенный
христианством — идеал всеобъемлющей любви как основы человеческого бытия. Этот
идеал сформировался в позднеантичном мире.
В Ветхом Завете
главным принципом взаимодействия Бога с человеком был страх, в Новом Завете уже
любовь, подчинившая страх себе. Воплощение Сына Божия рассматривается как акт
любви Бога к людям. Любовь к ближнему — необходимое условие любви к Богу.
Любовь, таким образом, становится главной ценностью в христианскую эпоху.
Всепрощающая любовь к ближнему делает человека равным Богу. Любовь в Новом
Завете — высшая ценность, высшее благо, без которого и вне которого все
позитивное в мире утрачивает свой смысл; это предел нравственного и бытийного
совершенства человека. Всеобъемлющая, всепрощающая любовь к людям — главное
орудие в руках христиан против существующего зла и насилия, вся
раннехристианская культура устремлена к воплощению идеалов христианского
гуманизма в жизнь. Августин — для него истинное познание Бога возможно через
любовь, любовь к ближнему у Августине не самодовлеюща, она есть лишь путь к
Богу. В этом и есть высшая ценность любви. Августин проводил резкую грань между
вожделением и любовью. Разврат — это не удовлетворение желания. А наслаждение
им. Порочность заключается в вожделении наслаждения, поэтому наслаждение
рассматривается как порок. Любовь не должна быть наслаждением, она должна быть
во имя здоровья, продолжения рода. Всякая любовь всегда стоит ниже любви к
Богу. В грехе повинно не тело, а душа.
Григорий Нисский —
пишет «Познание осуществляется любовью»; т. е. цель познания — Бог
достижима только через посредство любви. В этом ее ценность.
Максим Исповедник
— любовь у него также предстает как важный гносеологический фактор. Высшее
знание обретается человеком на путях и в акте безмерной любви к Абсолюту.
Слияние с Богом в акте божественной любви — блаженство. Это делает возможным
спасение и бессмертие. Он различает пять видов любви:
— «ради
бога»;
— «по
естеству»;
— «из
тщеславия»;
— «из
корыстолюбия»;
— «из
сластолюбия». Только первый вид достоин похвалы.
Григорий Палама —
предлагает образ: душа человека это светильник, масло — добрые дела, фитиль —
любовь. Он выделяет два вида любви: «любовь к Богу», являющаяся
корнем и началом добродетели, «любовь к миру» как причина
существующего зла. Борьба духовной и телесной любви происходит в каждом
человеке.
Таким образом,
любовь в христианско-патристической традиции является практически центральной
философско-мировоззренческой категорией, связующей воедино сферы онтологии,
гносеологии, этики и эстетики. С помощью понятия любовь пытались проникнуть в
«святая святых» жизни и бытия в целом.
Христианской
ортодоксией жестко противопоставлено возвышенная жертвенная любовь к Господу
«любовь небесная» и «любовь земная», рассматриваемая лишь в
аспекте греховности. Эта антитеза сказалась на дальнейшем развитии европейской
культуры, задав попытки ее преодоления в качестве доминанты эволюции
европейского искусства, европейской морали и философии. Все многообразные
стратегические модели для разрешения данной проблемы, предложенные европейской
культурной традицией могут быть объединены в четыре группы.
1. Модели,
декларативно постулирующие гармоническое единство тела и духа и восполняющие
концептуальную недостаточность пафосностью своего претворения в жизнь. К таким
моделям может быть отнесена ренессансная парадигма истолкования любви,
дерзнувшая в условиях христианского культурного контекста прокламировать тезис
о безгрешности человеческого тела в качестве аксиомы.
2. Модели,
пытающиеся органично вписать в христианское мировоззрение идею одухотворенности
земной любви. К таковым можно отнести позднее францисканство, где феномен
красоты рассматривался как свечение божественной благодати Творца в творении.
3. Периферические
(по отношению к ортодоксии) модели, пытающиеся с помощью сложных семиотических
построений «легализовать» феномен телесности, задав ему особую
символическую интерпретацию. Сюда относятся: корреляция любви и ратной славы
(любовь как награда за подвиг), погружение эротических сюжетов в особое игровое
пространство (поэзия трубадуров), сопряжение любви с познанием истины (от
ортодоксальных мистиков до сожженного ортодоксами Бруно).
4. Модели, предлагающие
отказаться от попыток преодоления упомянутой разорванности, предлагающие не
уповать на исчезновение аксиологического дуализма в интерпретации любви, а
пытаться выстроить стиль и образ жизни в условиях конфликтного миросозерцания
(От интеллектуалистических концепций рафинированных философов (Декарт и т.д.)
до страстных воззваний пламенных проповедников (типа Савонаролы)).
Ни одна из
названных программ не решает в полной мере задачи создания непротиворечивой
концепции любви как целостного феномена. Проблема противостояния телесного и
духовного аспектов любви дает о себе знать и в рамках философии двадцатого
века.
5. Эпоха Возрождения
В эпоху
Возрождения тема любви расцвела в обстановке общего и острого интереса ко всему
земному и человеческому, освобождающемуся из под контроля церкви. Любовь
возвратила себе статус жизненной и философской категории, который она имела в
античности, и который был заменен в средние века на религиозно-христианский. Но
религиозный оттенок не исчез совсем. Возрожденческий эрос говорит о гармоничном
единстве природного и божественного. Такое понимание заложено в пантеистической
модели мира. Так как весь мир наполнен Богом, а природа и Бог неразрывны, то
нет ничего предосудительного в культе красоты и вожделения.
Наивысшего предела
ренессансное представление о сущности и значении любви достигло в философском
учении Дж. Бруно. В работе «О героическом энтузиазме» он отделяет
любовь от нерационального порыва и стремления к чему-то неразумному. Любовь —
героическая огненная страсть, окрыляющая человека в его борьбе и стремлении к
познанию великих тайн природы. Она укрепляет человека в его презрении к
страданию и страху смерти, зовет его на подвиги и сулит восторг единения с
бесконечной природой. Т.о., любовь у Дж. Бруно-всепроникающая космическая сила,
которая делает человека непобедимым. «Любовь — это все и она воздействует
на все, и о ней можно говорить все, ей можно и все приписывать». Если
любовь — «это все», то есть в ней место и совершенно земному
эротическому чувству. В эпоху возрождения нехватки в нем не было, и особой
моральной разборчивости тоже.
6. Философия Нового Времени
В 17 веке
возникают иные концепции.
Рене Декарт в
работе «Страсти души» дает психологически-механическое определение
души «…любовь есть волнение души, вызванное движением духов, которые
побуждают душу добровольно соединиться с предметами, которые кажутся ей
близкими».
Лейбниц особое
внимание уделяет любви-дружбе, которая развивает в человеке черты жертвенной и
бескорыстной самоотверженности. Лейбниц критиковал Декарта за то, что тот не
отделял бескорыстное и светлое чувство любви от эгоистичного и темного
тяготения к наслаждению. Подлинная любовь по Лейбницу означает стремление к
совершенству, и она заложена в самых сокровенных глубинах нашего Я.
Чем ближе приближалась
французская революция, тем легкомысленнее становилось отношение к этому
чувству. Любовь века рококо — это уже не любовь, а лишь подражание ей.
Ламетри, например
не находит принципиальной разницы между животным инстинктом совокупления и
человеческим чувством.
Конец 18-го —
начало 19-го века — период романтизма. Апогей гуманистического толкования любви
в периоды немецкого Просвещения был достигнут в творчестве И. В. Гете, который
демонстрирует неисчерпаемую палитру состояний человеческих душ в разные эпохи у
разных народов. Любовь формирует личность, окрыляет ее и вселяет в нее
мужество, делая ее способной идти наперекор всему, даже собственной жизни
(«Страдания юного Вертера»), бросая вызов предрассудкам губит в своей
роковой судьбе, но и спасает и очищает («Фауст»).
И. КАНТ — провел
различие между «практической» любовью (к ближнему или к богу) и
«патологической» (чувственное влечение). Кант относит любовь к
чувственной сфере и тем самым исключает ее из этики, так как нравственный
человек — это человек, перешагнувший чувственную сферу. Поэтому любовь — это
благоволение, имеющее своим следствием благодеяние. Любовь у Канта — один из
моментов долга и моральной обязанности.
Л. ФЕЙЕРБАХ —
любовь это не только совершенно земная любовь между полами, но и вообще между
всеми людьми, она соединяет их наподобие религиозного братства. Но Фейербах
отделяет свое понимание любви от любви в христианской религии » Любовь
является неверующей, потому что она не знает ничего более божественного, чем
она сама». Поэтому любовь у Фейербаха — символ единства человека с
человеком и главная социологическая категория.
Вторая половине 19
века — начало 20 века
А. ШОПЕНГАУЭР —
«Мир как воля и представление», 44 глава: «Метафизика половой
любви». Охваченный чувством любви человек выступает как марионетка во
власти Мировой Воли. Все остальное — индивидуальная избирательность в любви,
видящая все в радужном свете страсть и верящая только в худшее ревность, вообще
вся широкая гамма чувств и настроений — все это представляет собой лишь маскировку,
открывающую ту истину, что любовь — коварная ловушка природы, а все остальное —
обманчивая надстройка. Мужчина и женщина ищут лишь соответствующего
взаимодействия своих физических и умственных способностей для самого удачного
потомства и называют это любовью. При этом человек в состоянии преодолеть
слепоту биологического устремления при условии, что он преобразует половое
чувство в сострадании. Так Шопенгауэр приходит к всечеловеческому альтруизму.
З. ФРЕЙД —
возвышает физиологически-психологическую форму любви. Мощная сила сексуального
влечения стесняется и деформируется условиями социальной жизни.
Основания невроза
содержатся не в самой сексуальности, а в психике.
КАРЛ ЮНГ —
пытается отойти от такого понимания и любовь для него лишь одно из проявлений
жизненных потенций человека.
М. ШЕЛЕР — любовь
укореняет человека в бытии: » Ранее, нежели ens cogitas или ens volens,
человек есть ens amanes … ему сущностно доступна лишь часть всего, что может
быть любимым …». Шелер выводит закон преимущества любви над познанием.
Любовь по Шелеру, как и всякие другие ценности, существует независимо от наших
представлений о ней. Она материальна, но не в привычном понимании материи, а
как начало чувственности. Чтобы любовь стала действительностью, необходимо
чтобы был хотя бы один любящий человек. Этот человек не вносит в мир любовь, а
своей любовью открывает мир. Шелер выделял три основные ступени развития любви
как ориентации на определенные ценности: любовь к добру, любовь к высшим
обретениям культуры и любовь к священному.
Ж. П. САРТР —
выступает против натурализации любви. Сартровский человек в любви утверждает
себя при помощи другого, так как от другого он добивается признания ценности и
реальности своего бытия. Он выявляет неустранимое противоречие в любви — что
называют садомазохистским комплексом: пленить свободу другого, стать для него
всем — вот идеал любви (фактичность человека оправдывается).
Э. ФРОММ
«Искусство любви» Обвиняет современную цивилизацию в девальвации
любви. Господство товарных отношений и рыночной экономики стимулирует
узкоэгоистические чувства. Любовь должна утвердить себя как творческая сила.
Фромм исходит из того, что любовь предполагает некое знание, методику и
технику, и поэтому является искусством, которое надо постигать.
Русская философия
В русской
философской традиции особое внимание проблеме любви уделяли Соловьев В. и Н.
Бердяев.
СОЛОВЬЕВ В.
«Смысл
любви»: любовь — средство продолжения рода. Половая любовь в этом смысле
является вершиной любви, т. к. затрагивает человека целиком. При этом Соловьев
отличает любовь от внешнего соединения. Человеческой любви предшествует идеал
Божьей любви. Бог как единое, соединяет с собой все другое, т. е. Вселенную. И
это другое имеет для него образ совершенной, вечной женственности. Она является
предметом любви для человека, хотя конкретная форма вечной женственности может
быть приходящей. Поэтому земная любовь может повторяться.
БЕРДЯЕВ Н.
Жалость агапе
должна спирить жестокость эроса. Любовь — это раскрытие тайны другого человека
в глубине его бытия. Сексуальная активность закрывает эту тайну.
Это приводит к
отчужденному отношению к сексуальности у Бердяева.
7. Аксиологический
анализ понятия «любовь»
Как показал
культурно-исторический анализ, в разные эпохи, в различных направлениях
философской мысли в понятие любви вкладывались различные смыслы. Поэтому
аксиологический анализ понятия любви тесно взаимосвязан с историко-культурным
аспектом анализа.
В античности
любовь была понята как онтологический принцип. Понятие любви выступает как
инструментальная ценность для понимания сотворения мира. В этом плане любовь
является ценностью «свободы-от». Ценность любви рационально
просчитана, т. е. понятие любви имеет ценность как философская категория,
объясняющая онтологию. Понятие любви имеет аксиологический статус для
философских систем: оно выступает как бы «философским костылем», т.
е. когда у философа не хватает рациональных аргументов для объяснения
какого-либо момента своей концепции, он прибегает к понятию любви: Эрот у
Платона выступает в роли любителя мудрости, философа, как посредник между миром
вещей и миром идей. Понятие Филиа использовал также Эмпедокл для объяснения
начала сотворения мира: кроме четырех причин, являющихся пассивными, он
выделяет активные начала — Нейкос (вражду) и Филиа (любовь), привносящие в мир
творческий момент. Любовь увеличивает человеческую свободу и в этом плане
опять-таки является ценностью «свободы-от».
В средние века
любовь также является онтологическим принципом, но тут уже акцент делается на
любовь, как методологический принцип, приближающий человека к познанию Бога.
Любовь является одновременно и инструментальной ценностью (как принцип, с
помощью которого человек может познать себя и Божественное откровение), и
финальной (в том плане, что Бог есть любовь). Человек увеличивает свою свободу
в результате обретения любви (т. е. любовь дана не каждому, ее надо еще
«заслужить»).
В эпоху
Возрождения и в философии Нового Времени понятие любви является
методологическим принципом. Но, в отличие от средневековья, когда через любовь
возможно было приблизиться к познанию или пониманию некоей трансцендентальной
сущности, здесь речь уже идет о любви как инструменте познания этого мира. Это
— следствие пантеизма: Бог есть природа, поэтому через познание, через
«прочтение Книги Природы» возможно приблизится к познанию Бога, что
увеличит человеческую свободу, в конечном счете.
Философия И. Канта
обозначила поворот к аксилогической проблематике. До Канта мы можем лишь
«вычленять» аксиологическую проблематику из различных философских
концепций, он же, разведя сущее и должное по различным областям, делает их
автономными. Этим самым он показывает невозможность «чистой»
метафизики, философия начинает «обслуживать» другие науки. Для
эволюции понятия любви это имеет следующие следствия: есть два царства:
необходимости и свободы; в царстве свободы ведущую роль играет практический
разум, и понятия, относящиеся к его сфере «выходят за пределы возможного
опыта». Сюда же относится и понятие любви. Любовь для Канта — момент
долга, моральной обязанности, и в этом плане выступает как категория
аксеологии.
Далее в трактовках
понятия любви надо отметить явную тенденцию к биофизиологизации (Фрейд). Это
привело позже к концепциям Шелера, Сартра и Фромма как реакциям на излишнюю
натурализацию любви.
Но какие бы концепции
любви не предлагали, после философии И. Канта это уже были именно концепции,
говорившие о любви как самодостаточной аксиологической категории.
«Что такое
любовь с философской точки зрения? Это вечный вопрос. Значит, что полного
ответа на него быть не может.
Одно из
определений философии — это стремление рационально осмыслить иррациональное.
Таким образом, мы имеем классический философский вопрос. Любовь — это чувство,
а чувство постичь и выразить разумом невозможно. Исходя из этого, постараюсь по
порядку ответить на вопрос, проанализировать это чувство, но помните — чем
полнее, чем «лучше» будет ответ, тем меньше будет оставаться Любви.
Философия требует
всестороннего рассмотрения вопроса. Поэтому, если писать
«телеграфно», необходимо выделить:
Любовь как элемент
системы (какой?) (Любовь-подсистема).
Любовь как
система, включающая элементы (какие?) (Любовь-система).
Любовь-состояние
(духовное, душевное, психофизическое).
Любовь-процесс
(развитие во времени).
Любовь-действие
(внутреннее и внешнее, духовное и физическое).
Любовь как общее
понятие.
Любовь как
уникальное событие, состояние Единственного и неповторимого человека (пары).
Любовь как
ценность (Любовь-зло, Любовь-добро, Любовь-красота, Любовь-безобразное,
Любовь-истина, Любовь-ложь). Если поднапрячься, то можно еще продолжить такое
анатомирование. Но всем ведь нужен сущностный ответ! Я, пожалуй, перейду от
аналитического стиля к стилю потока сознания. Философия такое допускает, а
применительно к анализу Любви такой способ изложения, на мой взгляд, даже более
адекватный.
Любовь — это
волнующее, тревожащее чувство, которое однажды просыпается в человеке и
наполняет жизнь смыслом, радостью, болью, тревогой, мыслью, жаждой, снами,
грезами, планами, делами. Это дар Божий, который может быть наградой, а может и
наказанием. И дается он не всем. Но Любовь как потребность, имманентно присущая
человеку — дана всем. Кто отрицает Любовь — утверждает свою неполноценность,
агрессивно признается-раскаивается в своей неудовлетворенной потребности. Без
Любви жить проще, но зачем? Как? Как незаменимы вода и воздух для жизни тела,
так незаменима Любовь для эмоциональной жизни, для духовной жизни, для полноты
жизни. Любовь — глоток прохладной воды в жаркий день, но нельзя пить вечно. Все
познается в сравнении. У всего есть границы, начало и конец. Любовь-вспышка,
Любовь-состояние, Любовь-процесс. Уникальность Любви — непостижимая
многоликость универсального чувства, как неповторимо-вечное мерцание звезд, как
зыбь на поверхности океана, как трепет листьев, как изгибы пламени…
Любовь-потребность
— это предчувствие Любви, это догадка о Тайне и жажда Разгадки. Любовь —
удовлетворенная потребность — это праздник, переходящий в будни.
Любовь-страдание — вот та сладкая мука, которая больше всего нас страшит,
привлекает, интересует. Именно ее мы пытаемся понять, постигнуть Разумом, чтобы
освободиться от боли, власти Непостижимого, но так, чтобы оставить сладость
чувства, посильную тревогу и взволнованность. Любовь-страдание несет смерть и
жизнь, убивает и оплодотворяет, превращает в раба и делает Свободным, дает шанс
ответить на вопрос «Кто ты есть?»: Человек или животное, Раб или
господин, сильный или слабый, достойный или недостойный (чего?). Каждый
отвечает сам, как может, как хочет. В Любви человек также одинок, как при встрече
Смерти («Кровь рифмуется с Любовь…»). Культура — единственный
помощник, позволяющий Человеку выстоять, выжить, пережить Любовь-страдание.
Культура мысли — осмыслить, культура чувства — сохранить, культура поведения —
сохранить достоинство. Культура — искусство выжить, сохранить себя как
личность, да и чисто физически: не сойти с ума, не повеситься, т.е. не
разрушиться как индивид и как личность. Культура налагает запреты, дает
ориентиры, устанавливает иерархию ценностей. Кроме Любви-вспышки, Любви-инстинкта,
Любви-пожара, есть Долг, Ответственность, Достоинство, в конце концов —
Ненависть! Нельзя «зацикливаться», но нужно ценить.
Культура мысли
помогает уменьшить боль, которую причиняет Любовь-страдание. Понять, осмыслить
— значит проанализировать, проанатомировать, расчленить, убить чувство. Это
необходимо для того, чтобы выжить. Любовь сама приходит, сама и уходит. С ней
нельзя шутить. Она требует высокой культуры — искусства жить. Это как езда на
велосипеде: можно выделывать финты и выкрутасы, а можно и ляпнуться,
довыделываться (извините за вульгаризацию). Хорошее средство от Любви-страдания
— письмо. Не зря писала Онегину Татьяна Ларина:
Вывод!
Любовь — это труд!
Труд души, ума и тела.
Любовь — это
жертва! Ради другого, ради чистоты самой Любви!
Любовь — это
психофизическое, эмоциональное состояние, которого остается тем меньше, чем
больше мы понимаем его. Не дай нам Бог понять, что такое Любовь!!!
Передо мной еще
один вопрос: «Является ли полное взаимопонимание идеалом Любви?». И
да, и нет. Крайности сходятся. Если будет полное понимание — не останется места
Любви. В Любви должно быть «Нерефлексивное понимание»,
«экзистенциальное понимание», т.е. должна быть «слитность»,
«единство» мыслей, чувств, переживаний, которые переживаются,
проживаются, экзистенциально реализуются, но менее всего осознаются Разумом,
«понималкой», Рассудком.
Но я могу
ошибаться! Возможен и другой ответ: не единство в одинаковости, единство в
разнообразии, взаимодополняемость комплиментарность.» /Евгений
Смртрицкий/. 
Список литературы
Фромм Э.
«Мужчина и женщина»
Гильдебранд Д. фон
«Метафизика любви» — СПб.: Алетейя: ступени, 1999;
Меняйлов А. А.
«Катарсис: Подноготная любви: Психоаналитическая эпопея». — М.: КРОН
— Пресс, 1997;
Войтила, Кароль
« Любовь и ответственность» — М.: Кругъ, 1993;
О любви и красотах
женщин: трактаты о любви эпохи Возрождения/ М.: Республика, 1992;
Любовь от
пробуждения до гармонии. — М.: Прогресс, 1992;
Сосновский А. В.
«Лики любви: очерки истории половой морали» — М.: Знание, 1992;
Русский эрос, или
философия любви в России. — М.: Прогресс, 1991;
Соловьев В. С.
«Смысл любви» — Киев: Лыбидь — АСКИ, 1991;
Эрос: страсти
человеческие. — М.: Сов. Писатель, 1991;
Кама сутра, или
искусство любви и секса от древности до наших дней. — Рига: Авотс, 1990;
Философия любви. —
М.: Политиздат.1990;
Размышления о
любви. — М.: Знание, 1989;
Давыдов Ю. Н.
«Этика любви и метафизика своеволия». — М.: Молодая гвардия, 1989;
Райх, Эрих
«Функции оргазма»;
Фромм Э.
«Искусство любви»;
Шелер М.
«Сущность и формы симпатии»;
Степанов Ю. С.
«Константы. Словать русской культуры», М.: 1997;
Гете И. В.
«Страдания юного Вертера»;
Шопенгауэр А.
«Метафизика половой любви»;
Вейнингер
«Пол и характер»;
Розанов «Люди
лунного света»;
«Мир и
эрос». — М.: Наука, 1991;
Фрейд З.
«Недовольство культурой»;
Викторов Э. М.
Спецкурс на философском факультете ВГУ «Философия пола».