Минестерство образования Республики Казахстан
                   Алматинский институт Энергетики и Связи
                        Кафедра социальных дисциплин
                            Семестровая работа №1
               Роль Абая в развитии культуры Казахского народа
                                            Выполнил: студент группы РЭС98-8
                                                          Милевский Григорий
                                                            Проверил: доцент
                                                                  Шицко В.Л.
                                Алматы 1999.
    План:
    1. Введение
    2. Роль Абая в развитии духовной культуры на примере «Слов Назидания»
    3. Заключение
              Роль Абая в развитии культуры казахского народа.
    Известно, что ни одно из произведений великого  казахского  поэта  Абая
Кунанбаева (1845—1904) не увидело свет при его жизни. Лишь  через  пять  лет
после смерти поэта, в 1909 году, в Петербурге был издан сборник его  стихов.
А  прозаические  произведения,  представляющие  сугубо  специфический   жанр
литературы — так  называемые  «Гаклия»  (Слова-назидания)  или  «Кара  сёзь»
(слова в прозе), были опубликованы лишь в советское время. Но тем  не  менее
произведения Абая, как поэтические, так и прозаические, получили  на  родине
поэта широкое  распространение  в  рукописном  виде.  Стихи  переписывались,
заучивались и передавались  из  уст  в  уста,  а  прозаические  произведения
распространявшись   в   рукописных   списках   или   исполнялись   искусными
рассказчиками-толкователями.
    Какое место  занимают  «Гаклия»  или  «Кара  сёзь»  в  творчестве  Абая
Куканбаева? Мухтар Ауэзов, крупный  исследователь  творчества  Абая,  писал:
«Трудно назвать жанр, к которому можно было бы отнести «Назидания». Здесь  и
философско-моралистические,      и      общественно-публицистические,      и
изобличительно-сатирические высказывания поэта. Нося  в  целом  характер  то
мирной,  то  иронически-желчной,  то  глубоко  грустной  беседы   со   своим
читателем, эти «Слова»  прежде  всего  отличаются  исключительно  тщательной
стилистической отделанностью».
    Мухтар Ауэзов прекрасно понимал, для кого  и  с  какой  целью  написаны
Абаем назидания, эти сорок пять «Слов», содержащие как философские  раздумья
поэта  о  волнующих   жизненных   проблемах,   так   и   беседы-рассуждения,
«адресованные к слушателю собеседнику в форме устного  обращения  к  нему  с
глазу на глаз».  Слушателями  поэт  считал  преимущественно  людей  старшего
поколения. Он учитывал уровень их  мышления,  особенность  мировосприятия  и
поэтому  писал  свои  беседы-назидания  своеобразным,  доступным   для   них
образным языком, насыщенным афоризмами  и  народными  пословицами.  Очевидцы
свидетельствуют, что  «Слова»  пользовались  у  читателей  и  слушателей  не
меньшей популярностью, чем поэтические произведения, потому что в  них  Абай
в интересной, оригинальной форме выражал те же мысли и идеи, те  же  чувства
и настроения, что и в своих стихах. Вот как он представлял  себе  назначение
поэта:
    Против невежества, против зла
    Он обращает свой гнев, скорбя.
    Люди слово его пронесут
    Близким и дальним — из края в край.
    Суд справедливости, разума суд,
    Ты рассуди и ты покарай!
    Мухтар Ауэзов справедливо отметил, что Абай в прозаических обращениях к
слушателю-собеседнику «становится гневным судьей или печальником  народа,  и
в таких случаях его  «Слова»  превращаются  в  скорбную  исповедь  человека,
обреченного на одиночество в мрачный  век  господства  беспросветной  тьмы».
Как  «гневный  судья»  он  неустанно  обличал  социальные  пороки,   зло   и
несправедливость в обществе, а как  «печальник  народа»  горько  сетовал  на
отсталость и невежество, на дрязги и раздоры, которые, по  убеждению  поэта,
обрекали народ на униженное положение. Обличая и осуждая в своем  творчестве
все, что вредит народу, что мешает прогрессу и  просвещению,  Абай  верил  в
силу воздействия своего слова.  Но  действительность  не  оставляла  надежд,
принося поэту одни разочарования.  Философско-поэтические  слова  Абая  были
своеобразной  формой  борьбы   за   просветительский   общественный   идеал.
Девяностые годы XIX века,  когда  были  написаны  «Гаклии»,  являются  самым
плодотворным периодом всего творчества уже пожилого поэта.  В  первом  слове
«Гаклии» поэт написал: «Прожита жизнь — спорил  я,  боролся,  судился,  имея
одни хлопоты, и в них обессилел,  устал  и  убедился  в  бесцельности  всего
сделанного». И вот оказалось, что все, что было,  —  было  только  унижением
человека,  и  поэт  вопрошает  себя:  может  быть,  «править  мне  народом»,
«умножать ли мне знания», «заняться исполнением обрядов религии»,  «заняться
воспитанием детей»? И находит все  это  уже  невозможным  и  нереальным  для
себя. «Наконец решил, — пишет он, — буду развлекаться бумагой  и  чернилами,
буду писать подряд все, что вздумается».
    Прошло девять лет, прежде чем Абай написал  все  сорок  пять  «Слов»  —
бесед и высказал в них свои сокровенные думы, чаяния и  скорбные  жалобы  на
равнодушных  к  голосу   поэта   современников.   Обращаясь   к   содержанию
прозаических  «Слов»  Абая,  нетрудно  установить   их   идейно-тематическое
сходство с большим циклом стихов поэта этих лет. Справедливости  ради  нужно
отметить,  что  критическое  начало  в  поэтических  произведениях   гораздо
острее, чем в прозаических «Гаклиях». Некоторая смягчённость тона  бичевания
пороков  в  «Гаклиях»,  видимо,  объясняется  тем,  что  Абай  свои   беседы
адресовал людям старшего  поколения  и  тем,  кого  поэт,  очевидно,  считал
своими ближайшими единомышленниками или последователями.  Вероятно,  поэтому
Абай делился с ними своими мыслями, в то время как в  поэзии  он  разоблачал
носителей зла.
    Абай во многих своих прозаических назиданиях как бы  расшифровывает  те
глубокие   философские-мысли,   которые   скульптурно   вылеплены   сложными
поэтическими образами в его стихах.
    По  объему  и  характеру  «Слова»  Абая  не  одинаковы,  не  однородны.
Несколько выделяется «Двадцать седьмое  слово»,  которое  написано  в  форме
диалога Сократа  со  своим  учеником  Аристодемом  на  тему  о  том,  какими
высокими качествами наделил человека бог и  каким  «вечным  должником»  бога
является человек за то, что он «удостоен  его  любви».  Несколько  особняком
также  стоит  «Тридцать  седьмое  слово».  Оно  состоит  из  двадцати   трех
афоризмов, не имеющих прямой связи с основной тематикой бесед.
    Если условно  выделить  эти  два  «Слова»,  которые  как  по  объему  и
тематике, так и по стилю отличаются от других, то  остальные  «Слова»  можно
сгруппировать вокруг нескольких  основных  тем.  Первая  —  это  «Слова»  об
общественном строе  и  административном  управлении.  К  этой  группе  можно
отнести третье, восьмое, двадцать второе, тридцать  девятое,  сорок  первое,
сорок второе «Слова». В них затрагиваются и другие темы.  Но  основными  все
же  являются  рассуждения,  связанные  с  формой  правления  в  степи.   Как
известно, во второй половине XIX века, когда жил и творил Абай, в  казахских
степях всюду был установлен институт  волостных  правителей,  избираемых  на
три года. Как и в поэзии, Абай во  многих  местах  своих  бесед-рассуждений,
особенно  в  перечисленных  «Словах»,  с  презрением  говорит  о   волостных
правителях и биях, сидящих на шее народа. «Кто же примет мудрый  совет?  Кто
послушает наставления? Ни волостной старшина, ни бий меня  не  услышат…  У
них в голове своя забота:  не  оказаться  виноватым  перед  начальством,  не
пропустить в аул разных смутьянов». «Уважать ли мне  волостного  старшину  и
бия?—пишет  он  в  «Двадцать  втором   слове».—Но   нет   биев   и   старшин
справедливых. А  биям  и  старшинам,  купившим  свои  места,  нет  основания
требовать к себе уважения». Абай не только не склонял голову  перед  «власть
имущими», но и всячески разоблачал их злодеяния  и  мошеннические  проделки,
сеявшие ложь, обман и  сплетни,  разжигавшие  ссоры  и  дрязги,  развивавшие
взяточничество, воровство, подкуп и подхалимство.
    По-видимому, питая иллюзии относительно возможности  улучшения  системы
волостного и бийско-судейского правления, Абай  предлагал,  как  и  до  него
Чокан Валиханов, свою  реформу  выборов  волостных  правителей  и  биев.  Он
хотел, чтобы волостной правитель был человеком,  получившим  образование  на
русском языке, избирался народом на долгий срок, защищал народные  интересы,
поддерживал полезный труд, ремесла, просвещение. Наряду  с  этим  он  считал
необходимым отменить введенное царским правительством положение об  избрании
судей и следователей из родовых биев,  так  как  они  не  могут  справедливо
решать споры и тяжбы, и вместо них предлагал  учредить  институт  третейских
судей, которые вели бы следствие на глазах у народа, что  совпадает  с  тем,
что некогда предлагал в «Былом и думах» Герцен. Подчеркивая  прогрессивность
предлагаемой реформы Абая, отражающей его демократическую,  просветительскую
позицию, Мухтар Ауэзов в то же время  отмечает  и  существенный  недостаток,
заключающийся в том, что Абай, как и до  него  Чокан  Валиханов,  предлагали
избирать  судей  на  пожизненный  срок.  В   этом   сказались   историческая
ограниченность    просветительско-демократического    мировоззрения    обоих
казахских деятелей.
    Следующая  тематическая   группа   прозаических   «Слов»   состоит   из
рассуждений  и  наставлений  Абая  об  образовании,  знании  и   воспитании.
Пожалуй, это самая животрепещущая из  всех  тем,  волновавших  поэта.  Всюду
речь  идет  об  отсталости  казахского  народа  в  экономической  жизни,   в
образовании, в науке и культуре, в чем поэт обвиняет  «сильных  мира  сего»:
царских чиновников, волостных правителей, баев и биев, а также  всех  тупых,
невежественных,  раболепствующих  и   пресмыкающихся   перед   ними   людей.
Беспощадно бичуя все, что держит народ в беспросветной  тьме,  что  тормозит
прогресс и просвещение, Абай  всеми  силами  доказывал  необходимость  нести
казахам науку и культуру, чтобы стать вровень с другими народами.
    Образованию, знанию и науке Абай придавал первостепенное  значение.  Он
укоряет тех родителей, которые, имея возможность учить  детей,  не  учат  их
или учат не так и не тому, попусту растрачивая  свое  богатство.  «Но  я  не
встречал  еще  человека,  который,  подлостью  разбогатев,  нашел  бы  потом
достойное   применение   своему   состоянию».   Такая   резкая    социально-
изобличительная критика заканчивается следующим: «Без науки  «нет  блага  ни
на том, ни на этом свете». Воспитание в детях хороших  человеческих  качеств
также  связывается  Абаем  с  образованием  и  наукой.  Примечательно,   что
последнее «Сорок пятое слово» заканчивается словами:  «Тот,  у  кого  больше
знаний, любви, справедливости, — тот мудрец,  тот  ученый,  тот  и  обладает
миром».
    Мысли об обучении детей, о воспитании в них лучших человеческих качеств
постоянно  занимают  Абая-наставника.  Они  разбросаны  почти  во  всех  его
«Словах». Именно на них возлагает Абай свои надежды, думая о  судьбе  своего
народа. «Надо создать школы,—писал он в «Сорок  первом  слове»,—надо,  чтобы
население дало  средства  на  эти  школы,  надо,  чтобы  учились  все,  даже
девушки.  И  вот  тогда,  когда  молодежь  вырастет,  а  состарившиеся  отцы
перестанут вмешиваться в  дела  и  разговоры  молодежи,  может  быть,  тогда
казахи исправятся».
    Абай-просветитель свято верил в силу воспитания и наряду  с  осуждением
все время  наставлял  своих  слушателей-собеседников  на  то,  чтобы  каждый
исправлял свои недостатки и недостатки своих детей. «Если  б  в  моих  руках
была  власть,  я  отрезал  бы  язык  всякому,  кто  говорит,   что   человек
неисправим», — писал он в «Тридцать седьмом слове».
    В беспощадной критике зла и несправедливости с целью  преодоления  всех
отрицательных черт и свойств человеческого характера и доведения Абай  видел
одну из своих основных задач.
    «Двадцать пятое слово» целиком посвящено размышлению о значении русской
культуры и русской науки  для  просвещения  казахского  народа.  «Главное  —
научиться русской науке. Наука, знание, достаток,  искусство  —  все  это  у
русских. Для того, чтобы избежать пороков и достичь добра, необходимо  знать
русский  язык  и  русскую  культуру».  Трудно  переоценить   значение   этой
программы  для  просвещения   казахского   народа,   для   его   исторически
сложившейся дружбы с великим русским народом и приобщения к его культуре.  В
своих  стихах  Абай  учил  отличать  русский  народ  и  его  демократическую
культуру от царских колонизаторов и  их  политики.  Абай  призывает  казахов
изучать русский язык, русскую науку и  культуру  для  того,  чтобы  принести
пользу родному народу. А в «Двадцать пятом слове» мы  читаем  прямой  призыв
Абая-педагога к родителям: «Не торопись  женить  сына,  обучай  его  русской
науке, хотя бы пришлось тебе для этого заполнить все свое имущество».
    Многое в высказываниях Абая напоминает взгляды  представителей  русской
демократической мысли.
    Как и в поэзии, в прозе Абая солидное место занимает тема труда. Многие
пороки современников подвергались поэтом критике и осмеянию.  Об  этом  Абай
особенно  страстно  пишет  в   сорок   втором,   сорок   третьем   «Словах».
«Пристрастие казаха к дурному объясняется бездельем. Если  бы  он  занимался
хлебопашеством или  торговлей,  у  него  не  оставалось  бы  и  мало-мальски
свободного времени на глупости». Далее автор рисует картину  и  плоды  этого
безделья. Он считает, что именно  «безделье  превратило  казаха  в  бродягу.
Выпросив у кого-нибудь на время лошаденку, он скитается  из  одного  аула  в
другой, чтобы жить на дармовщину, или  собирает  сплетни,  стараясь  вовлечь
людей в интриги н рассорить их, или же сам вместе с  подобными  себе  строит
другим козни. Честный труженик посчитал бы такую жизнь «собачьей». Отсюда  и
страстный призыв Абая к честному труду, к  ведению  хозяйства,  к  овладению
ремеслом, к занятию земледелием, скотоводством и т. д.
    Философски осмысляется Абаем высокая роль и значение труда  в  жизни  и
историческом развитии человечества. Причину прогресса, успехов и  достижений
в области экономики и культуры он видит в честном труде на  благо  человека,
народа и родины. «Ум  и  знания—плоды  труда»,—пишет  он  в  «Сорок  третьем
слове».  Однако  и   тут   ограниченность   просветительско-демократического
воззрения казахского мыслителя  не  позволила  ему  подняться  до  понимания
классового характера труда.
    Вместе с тем следует отметить, что гуманист  Абай,  резко  бичуя  своих
современников за антиобщественные, безнравственные  поступки,  винит  в  них
местных правителей — волостных  и  биев,  которые  не  только  не  слушаются
добрых советов и наставлений, но и сами разжигают низменные  страсти,  винит
богачей, которые считают, что  «все  можно  купить  за  скот»,  что  «честь,
бесчестье, разум, наука, вера, народ для них не дороже скота».
    Общественно-литературная  деятельность  Абая   протекала   в   условиях
начавшегося разложения феодально-патриархальных отношений  под  воздействием
буржуазной экономики, в тяжелых условиях  царской  колонизации,  во  времена
сильного  влияния  религиозных  преданий  адата  и   шариата,   национальной
раздробленности и низкого  уровня  грамотности  казахского  народа,  ведшего
кочевой образ жизни.
    Абай  решительно   осуждал   строй   насилия,   эксплуатации,   родовые
междоусобицы, боролся с культурной отсталостью, звал  народ  к  просвещению.
Своим творчеством Абай содействовал  пробуждению  и  развитию  национального
самосознания  казахского  народа.   Тяготеющий   к   русским   революционным
демократам, но ограниченный  условиями  казахского  общества,  Абай  не  мог
подняться   до   осознания   необходимости   революционных   преобразований,
Сторонник просветительских идеалов, он переоценивал роль  образования,  видя
в нем единственный путь к новой жизни.
    Не   будучи   атеистом,    Абай    призывал    людей    к    моральному
самоусовершенствованию, боролся за  улучшение  нравов.  Но  Абай  не  был  и
религиозным догматиком, в религии  он  искал  ответы  на  морально-этические
вопросы и, естественно, не мог их найти.
    Некоторые ценные и закономерные для его времени моральные  сентенции  в
нашу  эпоху  потеряли  свою  актуальность  и   могут   рассматриваться   как
исторический документ.
    Одной из пяти главных тем прозаических  назиданий  и  наставлений  Абая
являются  вопросы,  связанные  с  религией.  Будучи  идеалистом   по   своим
философским воззрениям, Абай  в  своих  нравоучениях  «иногда  ссылается  на
моралистические догмы ислама. При этом апологетику ислама  он  истолковывает
в духе идеалистической морали» (М. Ауэзов). Но его  отношение  к  служителям
ислама — муллам,  хазретам,  ишанам  и  т.  д.  всегда  сугубо  критическое,
саркастическое.
    Различая эксплуататорскую верхушку своего народа и  бедноту,  Абай  все
острие критики направляет  на  тех,  кто  сидит  на  шее  народа.  О  бедном
трудовом народе он постоянно пишет с сочувствием и любовью.  Характерно  его
собственное признание: «А если  бы  не  любил,  то  не  разговаривал,  бы  с
сородичами, не советовался, не доверял бы им свои сокровенные мысли».  В  то
же время он выступал за искреннюю дружбу с другими народами,  за  то,  чтобы
родной народ учился у передовых «великой цели», «общей  правде».  С  позиций
интернационализма и гуманизма Абай писал: «Если человек, не отделяющий  себя
от народа, желает дружбы своего народа с другими, то уже одно это говорит  о
нем, как о сознательном и честном человеке».
    Список Литературы:
     1) Слова назидания Абая
     2) А.Х. Касымжанов «Портреты штрихи к истории степи»
     3)