Содержание
Введение
1. Лагеря смерти
2. Дети в
концентрационных лагерях
3. Послевоенная судьба
пленных и узников концлагерей
Заключение
Список использованных
источников
Введение
В годы
Великой Отечественной войны фашисты установили на территории СССР жестокий
оккупационный режим, который отличался исключительной жестокостью и зверствами
по отношению к населению – массовыми репрессиями, и уничтожением советских
граждан, разрушением и разграблениям народного хозяйства, культурных ценностей.
Сущность немецко-фашистского оккупационного режима вытекала из целей
германского фашизма в войне против СССР: политической — уничтожить
коммунистическую идеологию и Советское государство; экономической — превратить
Советское страну в аграрно-сырьевой придаток, источник дешёвой рабочей силы, во
внутреннюю колонию фашистской Германии. Эти цели были намечены задолго до
нападения на СССР. Идеологической основой оккупационной политики являлся
антикоммунизм и расизм. План «Барбаросса» — агрессивной войны фашистской
Германии против СССР — имел экономический раздел под названием «Ольденбург». С
начала войны фашистский генеральный план покорения Восточной Европы «Ост» был
конкретизирован для оккупируемой части СССР и распространён на неё. Ещё до
войны началось создание специального Восточного министерства для управления
предполагавшейся к захвату территории СССР.
С первых дней
вступления на советской территории войск фашистской Германии и её сателлитов
стал устанавливаться жестокий оккупационный режим, создавались различные
фашистские лагеря смерти и гетто, повсеместно проводились аресты и расстрелы
партийных, советских работников, деятелей науки и искусства, передовых рабочих
и колхозников. Захватив значительную часть советской территории, оккупанты
уничтожили суверенитет и территориальную целостность союзных республик,
советское административно-территориальное деление. В районах боевых действий
вся власть была сосредоточена в руках главнокомандующего немецко-фашистскими
сухопутными войсками, командующих группами войск и армий. На остальной
оккупированной советской территории политическое управление и вся полнота
власти передавались немецко-фашистской оккупационной администрации, входившей в
состав Восточного министерства.
На
оккупированных территориях гитлеровцы осуществляли массовый террор, который был
результатом заранее продуманной политики истребления части советского
населения. Особую жестокость оккупанты проявляли по отношению к коммунистам,
подпольщикам и партизанам. Фашистские захватчики на территории СССР,
подвергшейся оккупации, уничтожили около 11 млн. советских граждан, из них
около 7 млн. мирных жителей, стариков, женщин, детей и около 4 млн.
военнопленных. На территории УССР погибло свыше 5 млн. человек, в БССР — 2,2
млн. человек, в Литовской ССР – 0,7 млн. человек. Гитлеровские изверги расстреливали
советских людей, отравляли их газом в душегубках, вешали, заживо сжигали и
топили, подвергали чудовищным пыткам и истязаниям. Однако ни зверства, ни
произвол, ни грабёж, ни социальная демагогия и фашистская пропаганда не смогли
запугать советских людей, привлечь их к поддержке оккупантов. Советские люди
активно вели борьбу в тылу врага, срывая все его политические, экономические,
военные и идеологические планы и мероприятия оказывая тем самым большую помощь
Советской Армии, которая принесла им освобождение от фашистского ига и
уничтожила оккупационный режим.
Тема исследовательской
работы: «Дети в концлагерях или за колючей проволокой».
Цель работы
состоит в том, чтобы на основе исторических фактов и очевидцев, участников
событий раскрыть реальную ситуацию, которая складывалась в фашистских концентрационных
лагерях, рассказать о зверствах, которые чинились над пленными, в том числе
женщинами и детьми.
Предмет
исследования: концентрационные лагеря, которые находились на территории СССР и
других оккупированных стран.
Структура исследовательской
работы включает: титульный лист, содержание, введение, три раздела, заключение,
список использованных источников. Исследовательская работа выполнена на 32 листах
компьютерного текста.
1. Лагеря
смерти
Само по себе
понятие «концлагерь» изначально означало специально оборудованное место
массового содержания заключенных, гражданских и военнопленных, чаще всего, в
военное время. Однако вторая мировая война навсегда изменила мнение
человечества по поводу подобных учреждений [5. с. 78].
А началось
всё задолго до начала войны. Сразу же после прихода Гитлера и НСДАП к власти
стихийно начали возникать места содержания идейных и политических противников,
которые спешно и недисциплинированно организовывали штурмовики СА (Sturm
Abteilung). Они размещались, где приходилось. Под них приспосабливались любые
более-менее пригодные помещения. Век свой никому ненужная старая казарма с выбитыми
окнами обносилась колючей проволокой, бралась под охрану по периметру и
становилась концлагерем. То же «новое» назначение могли получить с лёгкой руки
штурмовиков цеха, древние крепости и любые подходившие здания.
С другой
стороны, в том же 1933г. стали появляться специально задуманные и построенные
под нужды партии стационарные лагеря, получившие после войны всемирную
известность. Были созданы главные внутригерманские лагеря в непосредственной
близости от крупнейших городов: Дахау (Мюнхен), Бухенвальд (Веймар),
Заксенхаузен (Берлин). Именно лагеря такого типа стали образцом, для сотен,
появившихся в течение всей войны других. В этих лагерях изначально содержались
нелояльные к режиму и простые уголовники. На раннем этапе многим удавалось
отбыть определенный срок и беспрепятственно покинуть лагерь, подписавшись о
неразглашении информации о происходивших за оградой событиях. 
С приходом к
управлению лагерями и их охраной Теодора Айхе, его «хозяйство» становилось всё
мощнее, и всё более систематизировалось, совершенствуясь в своих методах работы
с узниками. Охранники становились более и более дисциплинированными, а средства
влияния на инакомыслящих — всё изощреннее. Он так же провёл централизацию,
закрывая мелкие лагеря, концентрируя мощь своего «хозяйства» в более крупных
«учреждениях». Появился новый крупный лагерь Лихтенбург, а следствием аншлюса
(присоединения Австрии) стало появление Маутхаузена.
С началом
войны «учреждения» стали работать по двум основным направлениям: ликвидация
расово низших субъектов и трудовая деятельность. Особенно чётко это деление
стало происходить после того, как в 1942г. было принято решение про
«окончательное решение еврейского вопроса». Многие заключенные (чаще всего по
национальному – т.е. расовому признаку) подлежали немедленному уничтожению.
Других постигала та же участь в связи с их неспособностью к труду. Но очень
многие работали в лагерях на производстве необходимых для воюющей Германии
оружия, сырья и прочего. За саботаж на подобных производствах грозила
немедленная смертная казнь.
Заключенные
были разделены на определенные категории и носили на своей одежде
соответствующие признаки различия. Людей различали по национальному признаку,
по виду преступной деятельности (политический противник режима или уголовник),
по сексуальной ориентации. Каждому присваивался порядковый номер. Политические
противники режима отмечались красным треугольником, уголовники – зеленым. Социально
и политически неблагонадежные лица носили черный треугольник, гомосексуалисты –
розовый, а цыгане – коричневый. Евреи дополнительно отмечались шестиконечной
звездой Давида.
Обычно
лагерем руководили старшие офицеры СС, но бывали и исключения. Так, например,
комендантом Освенцима был Рудольф Гесс, заместитель фюрера по партии, улетевший
в мае 1941г. в Англию. Именно на основании его показаний, а также показаний
других проходивших по делу обвиняемых, свидетельств очевидцев, трофейных
документов и составлена приведенная в статье карта концлагерей Рейха.
Менее важные
должности занимали младшие офицеры, унтер-офицеры, рядовые, непосредственно
работавшие с узниками и проживавшие в казармах, по условиям лишь ненамного
лучше лагерных бараков. В среде заключенных руководством лагерей искусственно
нагнеталась вражда на любой пригодной почве для того, чтобы обезопаситься от
возможных бунтов. Будь то национализм, прежняя страна проживания, но чаще всего
уголовники назначались барачными старостами (т.н. «капо») и силой страха
наказания руководили запуганными сильными сокамерниками. Очень часто в лагерях
постоянно находились работники Гестапо (Geheine Staats Polizei), которые не
подчинялись руководству учреждений.
Документация
велась очень скрупулезно. Возможно, именно по этому Нюрнбергский процесс и смог
так убедительно доказать преступность подобной практики, опираясь на документы
и архивные материалы самих же обвиняемых. Как один из примеров, можно привести
обозначение в документах причину смерти специальным шифром:
14 f 1:
естественная смерть;
14 f 2:
самоубийство или смерть от несчастного случая;
14 f 3:
расстрел при попытке к бегству;
14 f I:
экзекуция;
14 f 13:
Особое распоряжение по поводу больных и слабых заключенных (акция 14 f 13,
согласно которой слабые и больные заключенные умерщвлялись).
Медицинские
эксперименты над пленными являются еще одним страшным примером методов работы с
узниками. Известны случаи умерщвления испытуемых (зачастую – советских
военнопленных) инъекциями бензина.
Часто
заключённых лишали фамилий, заменяя их номерами, размещёнными на лагерной
одежде. С 1942 г. было введено клеймение пленных. Заключённые лагерей
использовались преимущественно на тяжёлых, вредных и опасных работах. Рабочий
день продолжался 12-18 часов. В лагерях царила массовая смертность от голода,
холода, непосильного труда, избиений, эпидемий. Для выявления и уничтожения ослабевших
узников проводилась регулярная «фильтрация» (отбор). Расправы над заключёнными
сопровождались пытками и носили особо мучительный, садистский характер
(сожжение или закапывание живых людей, травля их собаками, казни под музыку и
т.п.), многих советских граждан гитлеровцы направляли в концентрационные лагеря
в Германию и Польшу. В некоторые лагеря, находившиеся на оккупированных
территориях СССР, привозились военнопленные и мирные граждане из других стран,
захваченных фашистами. 
За годы войны
на оккупированных территориях СССР действовало несколько сотен фашистских лагерей
смерти (в Белоруссии – около 260, на Украине только лагерей для военнопленных
180). Крупнейшие фашистские лагеря смерти в Белоруссии – Тростяницкий (около
Минска погибло свыше 200 тысяч человек), Гомельский (около 100 тысяч человек),
Витебский (около 90 тысяч человек), Минский (свыше 80 тысяч человек). На
Украине – Яновский (на окраине Львова, погибло 200 тысяч человек), Славутинский
(так называли Гросс лазарет в Хмельницкой области, 150 тысяч человек),
Дарницкий (68 тысяч человек), Сырецкий в Киеве (25 тысяч человек), в городе
Хорол Полтавской области (53 тысяч человек) и др., а также в Латвии –
Саласпилский, около Риги (свыше 100 тысяч), в Даугавпилсе (160 тысяч человек);
в Литве – лагерь Панеряй около Вильнюса (100 тысяч человек), в городе Аметус
(60 тысяч человек), в Каунасе (в 6-м форте – 35 тысяч человек, в 9-м форте – 80
тысяч человек); в Эстонии – лагеря в городе Нарва (30 тысяч человек). Ряд
крупнейших фашистских лагерей смерти действовал и на территории РСФСР. В
нечеловеческих условиях советские люди под руководством подпольных партийных и
антифашистских организаций и комитетов стойко сопротивлялись фашизму: спасали
своих товарищей от уничтожения, совершали побеги, совершали диверсии на
предприятиях, где работали заключённые. Население оккупированных районов,
рискуя жизнью, помогало бежавшим из лагерей (их укрывали, кормили, лечили,
одевали, связывали с партизанами). Подпольщики и партизаны провели много
операций по освобождению советских граждан из немецко-фашистских лагерей.
Злодеяния гитлеровцев в лагерях расследовались чрезвычайной государственной
комиссией. Ряд немецко-фашистских военных преступников и их пособников, зверствовавших
в фашистских лагерях смерти, были преданы суду в СССР [6 с. 32
К концу
1944г., когда немцы стали оставлять захваченные районы восточной Европы, где
было очень много лагерей, огромные массы заключенных перегонялись на запад,
чтобы и в дальнейшем служить рабочей силой, а следы зверств оккупанты старались
тщательно устранить. В этом движении людей участвовали порядка 700 000 человек,
из которых 200 000 были евреями. Многие из них погибли от голода и холода по
пути, а те, которые дошли до пунктов назначения еще были обречены на участие в
агонии Рейха, когда всем было очевидно, что конец близок, но не было понятно
насколько. Охрана тогда особенно свирепствовала и очень часто, убегая, убивала
столько измученных людей, месяцами не получавших и куска картофельной ботвы, на
скольких хватало патронов. Когда советские войска и союзники то и дело находили
всё новые и новые лагеря, полные не похожих на людей узников, их охватывал ужас
и недоумение, как люди могли так обращаться с людьми.
Фашистские
лагеря смерти создавались гитлеровцами на оккупированной территории СССР для
массового уничтожения советских людей, подавления их сопротивления,
использования их для принудительного труда. При подготовке нападения на СССР
фашистским руководством ещё в марте 1941 г. были даны директивы об организации
лагерей для предполагаемых советских военнопленных и гражданского населения:
коммунистов, семей военнослужащих, евреев, жителей партизанских районов, мужчин
призывного возраста и др. Фашистские лагеря смерти были неотъемлемой частью
жестокого оккупационного режима, установленного гитлеровцами на захваченных
советских территориях. По официальным назначениям фашистские лагеря смерти
делились: для военнопленных, гражданского населения, женские, пересыльные,
штрафные и др. Лагеря для военнопленных находились в ведении военного
командования, остальные — в ведении СС и гестапо. Во всех фашистских лагерях
смерти был установлен жестокий режим террора.
2. Дети в
концентрационных лагерях
Европа до сих
пор содрогается, вспоминая об ужасах последней войны. Тяжкие испытания,
выпавшие на долю взрослых, прошедших застенки концлагерей, не обошли стороной и
детей. Самые страшные их детские воспоминания связаны с 1941-1943 годами, когда
фашисты бесчинствовали на оккупированных территориях: расстреливали мирное
население, сжигали в собственных домах и сараях, сгоняли на принудительные работы.
Детей увозили вместе с родителями – кого в концентрационные лагеря, кого на
принудительные работы в Прибалтику, Польшу, Германию или Австрию. И еще долгие
годы после войны люди, по чужой недоброй воле ставшие заложниками колючей
проволоки, скрывали прошлое, боясь не то что говорить, но даже думать о том,
что с ними произошло. Ведь многих ждало обвинение в измене родине и очередной
этап, теперь уже в сталинские лагеря. Дети-узники не были исключением, на них
тоже распространялся позор измены.
У них не было
детства, но и в зрелые годы прошлое не отпускало их. Пережитые в раннем
возрасте унижения, страх, бремя непосильного труда и обретенные вследствие
этого болезни не могли обеспечить им полноценной жизни [7 с. 12].
Фашисты
пригнали в концлагеря тысячи детей. Оторванные от родителей, испытывая все
ужасы концлагерей, большинство из них погибло в газовых камерах. Это были
еврейские дети, дети расстрелянных партизан, дети убитых советских партийных и
государственных работников.
Но, например,
антифашистам концлагеря Бухенвальд удалось поместить многих детей в отдельном
бараке. Солидарность взрослых защищала детей от самых ужасных издевательств,
чинившихся бандитами-эсэсовцами, и от отправки на ликвидацию. Благодаря этому
904 ребенка смогли выжить в концлагере Бухенвальд.
Война – это
не только человеческие жертвы, потери в бою, это и нравственные потери, это,
прежде всего изуродованное, искалеченное детство, отчаянье и горе матерей. Во
все времена, во всех войнах были убитые и пленные, но, ни в одной войне так не
страдали дети. Фашизм не признавал возрастного различия. Великолепно отлаженная
гитлеровская машина уничтожения людей перемалывала всех с одинаковой аккуратностью
и беспощадностью: дряхлых стариков, цветущих женщин, новорожденных младенцев.
День и ночь дымили крематории бесчисленных лагерей смерти на территории самой
Германии и на территориях оккупированных государств. Словно черная сыпь,
покрыла тело Европы сеть этих лагерей.
В годы второй
мировой дети оказались самыми незащищенными среди тех, кому пришлось жить на
оккупированной территории. Много было жертв в ходе военных действий, во время
бомбежек и артиллерийских обстрелов. Сотни тысяч детей с матерями или без них
оказались в концентрационных лагерях и в гетто. 
Детский труд
нещадно эксплуатировали на военных объектах третьего рейха, на секретных
заводах и полигонах, их использовали для проведения бесчеловечных медицинских
экспериментов, брали кровь на нужды Восточного фронта.
Вот реальная
история Пахомова Павла Дмитриевича – узника концентрационного лагеря. Родился в
1936 году в селе Сетуха Орловской области. И вот в 1941 году началась война. И
уже в октябре 1942 года в село Сетуха ворвались фашистские банды СС. В
результате их село было сожжено, скот убит. Мать Павла Дмитриевича была
потеряна, рядом с ним из родных людей осталась только тётя Мавра Захаровна и
другая тётя со своими детьми. На третий день после налёта их отправили на
Запад. Вагоны, в которых их везли, из воспоминаний Павла Дмитриевича были похожи
на вагоны для скота. По пути следования эшелон постоянно подвергался бомбёжкам.
Во время очередного обстрела в Белоруссии Павлу Дмитриевичу и его родным
удалось сбежать. Ночами они шли домой, а днём отсиживались в каких-нибудь
сараях, в стоге сена, на чердаках. В село Сетуха они пришли спустя несколько
месяцев. За такой длительный путь Пахомов перенёс корь и с тех пор у него
проблемы со слухом. Деревня была уничтожена, и они поселились в землянке. В
июне 1943 года снова облава немцев. Павел Дмитриевич спрятался под печку, но
его нашли и снова посадили в вагоны, которые направлялись в концлагерь под
названием Саласпилс. Саласпилс — посёлок близ Риги. Ещё в октябре 1941 года
немецко-фашистские оккупанты создали в этом посёлке лагерь смерти. Начиная с
мая 1942 года в Саласпилс доставляли заключенных из рижской центральной тюрьмы,
советских военнопленных из других лагерей, мирных жителей, заподозренных в связях
с партизанами. Сюда попал и Пахомов П.Д. со своими родственниками. Фашисты
уничтожили в Саласпилсе свыше 100 тысяч человек. В октябре 1944 года, стремясь
скрыть следы злодеяний, оккупанты уничтожили лагерь. Как вспоминал Павел Дмитриевич,
в этом лагере они жили в трехъярусных бараках. Однажды во время завтрака Мавра
Захаровна попыталась незаметно поделиться кашей со своим племянником, но
надзирательница, увидев это, подошла к тёте Павла Дмитриевича и ударила её по
голове. По воспоминаниям Павла Дмитриевича кормили очень плохо, давали брюкву
(которой обычно кормят скот), кружку кипятка и таблетку сахара.
Во время
своих агрессивных походов фашистский вермахт не щадил детей. И уже никогда не
будет установлено количество детей, уничтоженных или умерших в концлагерях. 
Первые дети
попали в лагерь уже в нюне 1939 года. Это были дети цыган, которые вместе с
матерями прибыли транспортом из австрийской земли Бургенланд, среди них — двух-
и трехлетние. С детьми в лагерь бросали и еврейских матерей. После начала второй
мировой войны матери с детьми прибывали из стран, подвергшихся фашистской
оккупации, — сначала из Польши, Австрии и Чехословакии, потом – из Голландии,
Бельгии, Франции и Югославии. Часто мать умирала, и ребенок оставался один.
Чтобы избавиться от лишенных матерей детей, их транспортом отсылали в Бернбург
или Освенцим. Там их уничтожали в газовых камерах.
10 июня 1942
года банды СС сровняли с землей деревню Лидице в Чехословакии. Мужчин
расстреляли, большинство детей отправили в «детские приюты», где их уничтожили.
Около двухсот женщин, девушек и маленьких детей – четыре поколения – в начале
июля прибыли в Равенсбрюк. Самой старой женщине – прабабушке – было девяносто
два года.
Для лагерного
начальства дети были ненужным балластом. О них имелись особые предписания.
Никто из них не смел, покидать блок; появляться на Лагерштрассе они могли лишь
в сопровождении блоковых или штубовых. Лагерное начальство полагало, что детям
достаточно свежего воздуха, пока они стоят на утренних и вечерних аппелях. Им
не разрешалось иметь игрушек, они должны были тихо сидеть в углу в дневном помещении.
Запрещалось чему-либо обучать детей. Если надзирательница видела плачущего
ребенка, она била его и запирала на несколько часов в темную кладовку. Если при
этом была мать, то надзирательница избивала и ее, грубо крича: «Лучше следи за
своим ублюдком!».
Плакать детям
запрещалось, а смеяться они разучились. Для детей не было ни одежды, ни обуви.
Одежда заключенных была для них слишком велика, но ее не разрешалось
переделывать. Дети в этой одежде выглядели особенно жалкими. Не по размеру
огромные деревянные башмаки они постоянно теряли, за что также следовало
наказание [8. с. 95].
Если
осиротевшее маленькое существо привязывалось к какой-нибудь узнице, она считала
себя его лагерной матерью – заботилась о нем, воспитывала его и защищала. Их
отношения были не менее сердечные, чем между родными матерью и ребенком. И если
ребенка посылали на смерть в газовую камеру, то отчаяние его лагерной матери,
сохранившей ему жизнь своими жертвами и лишениями, не знало границ. Ведь многих
женщин и матерей поддерживало именно сознание, что они должны заботиться о
ребенке. И когда их лишали ребенка — лишали смысла жизни.
Все женщины
блока чувствовали себя ответственными за детей. Днем, когда родные и лагерные
матери были на работе, за детьми присматривали дежурные. А дети охотно помогали
им. Как велика была радость ребенка, когда ему позволяли «помочь» принести
хлеб! Игрушки детям были запрещены. Но как мало нужно ребенку для игры! Его
игрушками были пуговицы, камешки, пустые спичечные коробки, цветные ниточки,
катушки из-под ниток. Оструганный кусок дерева был особенно дорог. Но все
игрушки нужно было прятать, ребенок мог играть лишь тайком, иначе
надзирательница отбирала даже эти примитивные игрушки.
В своих играх
дети подражают миру взрослых. Сегодня они играют в «дочки-матери», в «детский
сад», в «школу». Дети войны тоже играли, но в их играх было то, что они видели
в окружавшем их страшном мире взрослых: селекция для газовых камер или стояние
на аппеле, смерть. Как только их предупреждали, что идет надзирательница, они
прятали игрушки в карманы и убегали в свой угол.
Детей
школьного возраста тайно обучали чтению, письму и арифметике. Учебников,
конечно, не было, но узницы и тут находили выход. Из картона или оберточной
бумага, которая выбрасывалась при выдаче посылок, вырезали буквы и цифры,
сшивали тетради. Лишенные всякого общения с внешним миром, дети не имели
представления о самых простых вещах. При обучении нужно было проявлять большое
терпение. По вырезанным картинкам из иллюстрированных журналов, которые изредка
попадали в лагерь с вновь прибывшими и отбирались у них при поступлении,
объясняли им, что такое трамвай, город, горы или море. Дети были понятливы и
учились с большим интересом.
Рассказ о праздновании
дней рождения в семье звучал для них как сказка. Они не знали, как выглядит
обычный дом, комната или кухня. Они не знали иной посуды, кроме коричневых
жестяных мисок, а ярко разрисованной чашке дивились бы как чуду.
Дети не знали
животных. В лагерях они, правда, знакомились с кровожадными собаками. Большая
лошадь, которая вывозила очистки и потому часто стояла перед кухней, казалась
им огромным чудовищем. Вшей и крыс они боялись. Птиц, пролетавших над лагерем,
провожали внимательным взглядом. А когда детям рассказывали сказки и там
встречались звери, то приходилось их подробно описывать. Дети не знали и
фруктов. Они вертели в ручонках круглые розоватые плоды, не зная, что с ними делать.
Наконец угощавшая разрезала яблоки и сунула каждому по кусочку в рот. Они
осторожно стали жевать, потом их глазёнки засияли от необычного лакомства. Из
цветов они видели только несколько анютиных глазок.
Особенно
страдали дети более старшего возраста, которые еще помнили прежнюю жизнь на
родине. У взрослых были определенные политические убеждения, они верили в
победу социализма. Но какую моральную опору взрослые могли предложить этим
детям? Если они понимали, что война скоро кончится и власть фашизма рухнет, то
взрослые были рады, что у них тоже появлялась надежда, которая могла их
поддержать. Ведь сильнее всего они тосковали по родине.
С самой
большой заботой относились к старшим девочкам. Уже с двенадцати лет их посылали
работать на производство. От непосильного труда большинство из них заболевали
туберкулезом и многие умирали. Товарищи пытались устроить этих девочек на более
легкую работу, но это не всегда удавалось. Если видели, что девочка слишком
слаба для работы на производстве, то говорили об этом с коммунистками, которые
в управлении лагеря вели списки заключенных, и они уменьшали ее возраст.
Мальчиков еще
до исполнения им двенадцати лет безжалостно отрывали от матерей и посылали на
работу в мужской лагерь.
Антисемитизм
стал официальной политикой фашистского государства, хотя евреи составляли менее
1% населения, нацисты обвинили их в том, что они якобы стали хозяевами
Германии. Для достижения своих целей гитлеровцам необходимо было лишить евреев
возможности участвовать в жизни общества. Этот процесс начался в апреле 1933
г., когда нацистская партия и власти призвали к бойкоту еврейских магазинов и
фирм. В результате многие евреи бежали из Германии, но в целом бойкот не достиг
поставленной цели. Нацистские лидеры поняли, что антиеврейская политика требует
более тщательной разработки. С этого момента они пытаются заручиться либо
активной поддержкой населения, либо, по меньшей мере, его молчаливым согласием.
И поэтому
неудивительно, что еврейские дети страдали на войне больше остальных. Узника
Освенцима – Биркенау Залмана Левенталя заставили работать в зондеркоманде. В
1961 г. в тайнике неподалеку от места, где был один из лагерных крематориев,
был найден его дневник. Вот запись о событиях 20 октября 1944 г.:
«Среди бела
дня к нам на площадь привели шестьсот еврейских мальчиков в возрасте от
двенадцати до восемнадцати лет. На них были длинные, очень тонкие арестантские
робы и башмаки на деревянной подошве… Начальник лагеря приказал им раздеться.
Дети заметили валящий из трубы дым и сразу поняли, что их собираются убить. В
ужасе они начали бегать по площади и от безысходности рвать на себе волосы.
Многие рыдали и звали на помощь. 
Наконец,
подавленные страхом, они разделись. Голые и босые, они жались друг к другу,
чтобы избежать ударов охранников. Один смельчак подошел к стоявшему рядом
начальнику лагеря и попросил сохранить ему жизнь – он был готов выполнять любую
самую тяжелую работу. Ответом ему был удар дубинкой по голове. 
Некоторые
мальчики подбегали к евреям из зондеркоманды, бросались к ним на шею, умоляли о
спасении. Другие нагишом разбегались в разные стороны в поисках выхода.
Начальник подозвал еще одного эсэсовского охранника, вооруженного дубинкой. 
Звонкие
мальчишеские голоса становились все громче и громче, пока не слились в один
жуткий вой, который, наверное, был слышен далеко вокруг. Мы стояли буквально
парализованные этими воплями и рыданиями. А на лицах эсэсовцев блуждали
самодовольные улыбки. С видом победителей, не выказывая ни малейших признаков
сострадания, они загоняли мальчишек в бункер страшными ударами дубинок.
Многие дети
все еще носились по площади в отчаянной попытке сбежать. Эсэсовцы, раздавая
удары направо и налево, гонялись за ними до тех пор, пока не заставили
последнего мальчика войти в бункер. Надо было видеть их радость! Неужели у них
нет собственных детей?»
Бесчинства и
зверства творились не только на территории Германии и Советского Союза. На всех
оккупированных территориях создавались лагеря смерти, в том числе и для детей.
Так, после своего третьего неудавшегося наступления на освобожденные
партизанами территории Югославии весной и летом 1942 года немцы с остервенением
обрушились на безоружных людей. Массовое уничтожение населения они назвали переселением
беженцев из «районов, находящихся под угрозой». 
Карательные
отряды, действовавшие на всей территории Боснии и Герцеговины и Хорватии,
арестовывали и угоняли в лагеря не только целые партизанские семьи, но и все
население некоторых сел и даже краев. 
Только с
территории Босанска-Крайны, из района предгорий Козары они отправили в лагеря
более 5 тыс. стариков и женщин, но больше всего детей. В концентрационные
лагеря был превращен целый ряд небольших городов и сел, расположенных по обе
стороны рек Сава и Уна поблизости от лагерей Ясеновац и Стара-Градишка. 
В результате
этого «переселения беженцев» погибли тысячи югославских детей, пострадали
тысячи семей. 
Из
концентрационных лагерей узников «переселяли» группами, как правило,
насчитывавшими тысячи людей, в лагеря «ожидания смерти» Уштице,
Ябланац, Млака и другие известные места массового уничтожения людей. 
Оттуда
«нежелательные элементы» — женщин и мужчин, больных и немощных
стариков — «переселяли» в Ясеновац с целью ликвидации. Остальных же,
прежде всего женщин и детей, отправляли в лагерь Стара-Градишка, а с июня 1942
года преимущественно в новый концлагерь для матерей и детей, в так называемый
«центр по переселению беженцев» в Сисаке. 
Это началось
в лагере Стара-Градишка. Отобрав около 70 детей, усташи (хорватское фашистское
движение) разместили их на чердаках и в подвалах, лишив их пищи и ухода. Дети
заболевали и умирали. 
При этом
усташи оставляли больных детей рядом со здоровыми, мертвых — рядом с живыми.
Истощенных и ослабленных детей они затем стали ликвидировать в массовом
порядке. Только в течение нескольких месяцев 1942 года в Стара-Градишке было
уничтожено более 7 тыс. детей-узников [4. с. 65].
В июле в
лагерь прибыла немецкая комиссия по набору рабочей силы. Было объявлено, что
дети тех матерей, которые добровольно изъявят желание поехать на работу в
Германию, будут освобождены из лагеря и переданы до их возвращения под опеку
Красного Креста. 
Для
партизанских детей были созданы специальные концентрационные лагеря. Менее чем
за месяц в эти лагеря из смешанных лагерей было переселено 10 тыс. детей в
возрасте от нескольких дней до 14 лет. В результате и без того измученные дети
остались совершенно одни, без матерей и близких, в лагерях, где их ожидала
неизбежная смерть. 
Переселением
детей занималась социальная служба усташского правительства, а также Красный
Крест, который использовался, как прикрытие с целью успокоить матерей и
общественность. Но обман скоро обнаружился, и матери стали отказываться
отдавать детей, предпочитая умереть вместе с ними. Тогда усташи стали отнимать
детей силой. 
В старом
замке в селе Горня Риека, в хорватском Загорье, с первых дней оккупации располагался
известный лагерь для евреев, преобразованный в июне 1942 года в лагерь для
детей. Он получил название «детский дом» и находился под
покровительством ведавшего социальной службой усташского министра Ловре Сушича
и под управлением фашистской организации «Усташская молодежь». Здесь
в помещениях, зараженных сыпным тифом, было размещено 300 партизанских детей,
мальчиков в возрасте от 10 до 14 лет, которых доставили тремя партиями — 24
июня, 13 июля и 2 августа 1942 года. К 13 августа 1942 года в «детском доме»
умерло 150 детей, а 150 было отправлено в больницы Загреба. Благодаря
профессору Камило Бреслеру, которому вместе с группой женщин удалось вовремя
вывезти их из «детского дома», было спасено около 100 детей. 
В июне 1942
года был создан специальный лагерь для детей в Сисаке, функционировавший и в
1943 году. Он назывался «приютом для детей беженцев», находился под
опекой Женского союза усташского движения и должен был служить местом
пребывания только для детей, матери которых находились в концентрационном
лагере в Сисаке. Однако сюда доставлялись дети и из других лагерей, а также из
сел.
Лагерю в
Сисаке принадлежит особое место среди всех лагерей, так как в нем нашли приют
новорожденные, грудные и малолетние дети. Здесь жесточайшим пыткам подвергались
матери и их дети — самые невинные создания на свете. 
Детский дом,
существовавший в Яске еще до войны, использовался до июня 1942 года в качестве
концентрационного лагеря. Затем он был расширен и превращен в специальный
лагерь для детей. Он функционировал с 11 июля до конца октября 1942 года под
названием «сборный пункт для детей беженцев». Управление лагерем
находилось в руках монахинь конгрегации св. Винко Паульского. Здесь детей
подвергали самым изощренным пыткам, в чем особое рвение проявляли монахини. 
На основании
того, что писал в самом начале войны официальный усташский орган
«Хорватский народ» в N 116 от 10 июня 1941 года, можно утверждать,
что речь шла о целой программе: 
«…Все
дети, в отношении которых будет установлено, что у них нет родителей или
кормильцев либо родители или кормильцы о них не заботятся, ввиду чего дети
предоставлены улице, будут размещены вначале в сборных пунктах. Из этих пунктов
уроженцы г. Загреба будут направляться в село Клинча, дети родом из любого
другого края на территории Независимого Государства Хорватии — в детские дома в
Осиеке, Яске и Орославле. Дети, определенные в исправительные дома, разместятся
в Глине и Госпиче, где сейчас имеется достаточно мест. Будет также решен и вопрос
о беспризорниках в возрасте от 14 до 17 лет. Их отправят на принудительные
работы, для чего уже сейчас создаются специальные трудовые лагеря по образцу
лагерей великих дружественных соседних стран — Германии и Италии. В этих
лагерях беспризорникам в возрасте от 14 до 17 лет будет предоставлена
возможность заниматься полезным трудом, овладевать каким-либо ремеслом и таким
образом стать полезными членами общества. Органы государственной власти всеми
имеющимися в их распоряжении средствами решают этот вопрос, полицейские
управления всех областей уже получили необходимые указания на этот счет. Тем
самым будет полностью и окончательно решен вопрос о малолетних беспризорниках…»
Но даже и в
последние годы войны, когда, казалось бы, ее исход предрешен, жизнь детей в
концлагерях не улучшилась. К тому времени лагеря, находившиеся на освобожденных
территориях, переносились на пока еще оккупированные территории. Так, например,
в конце осени 1944 года начались первые этапы из Аушвица (фашистский лагерь в
Польше) в Берген-Бельзен, Гросс-Роден, Заксенхаузен и другие лагеря. В то время
как в армиях союзников продолжалась дискуссия о «возможной пользе воздушной
бомбежки Аушвица« — лагерь »разбирали». Сначала перевезли в
укромное место в Германию ценности, скопившиеся на складах, т.е. личные вещи и
одежду убитых, после этого переправили и узников. 
12 января
1945 года Гиммлер принял Миси на вторую беседу и обсудил с ним необходимость
решения еврейского вопроса. Они пришли к договоренности, что каждую неделю в
вагонах 1-го класса 1200 евреев, в том числе и детей, будут переправляться в
Швейцарию. В обмен на это Гиммлеру, среди прочего, было обещано уменьшение
антинемецкой пропаганды в мире (пробный поезд прибыл из Терезиенштадта в
Швейцарию 5 февраля, и о его прибытии было опубликовано в Берне и в Нью-Йорке,
в New York Times). По версии Шелленберга, об этом стало известно Гитлеру, и
«операции Миси» прекратились. Через несколько дней, в середине
января, Гиммлер издал приказ об эвакуации узников, «способных
шагать». Этот приказ оказался смертным приговором для тысяч обессиленных,
ибо коменданты лагерей и эсэсовцы делали свое дело как следует. В этой ситуации
опять же больше всего страдали старики и дети. Именно им сложнее всего было
проделать столь долгий и нелегкий путь.
Об этих
«походах» нам известно из свидетельств спасшихся, по описаниям
случайных очевидцев. Эти муки застали узников уже в последние месяцы войны —
вереницы призраков, колонны человеческих скелетов, прокладывали себе дорогу в
Германию. Дни и ночи двигались длинные процессии людей по заснеженным дорогам,
без пищи и нужной одежды. Ослабевших и больных добивали выстрелом в затылок,
другие умерли, замерзая на обочинах или обессилев там от голода. Лишь немногие
дошли до цели. 
По данным на
15 января 1945 года, число узников концлагерей — 714211 человек, из них 511537
мужчин 202674 женщины. Предполагается, что, по крайней мере, треть всех этих
узников настигли муки насильственной эвакуации. 
«Они
шли… женщины и дети, мужчины и подростки из всех стран света… преследуемые
народы, подгоняемые окриками сумасшедших, свистом пуль, лаем собак. Шли,
обессилевшие от холода и голода, и от их деревянных башмаков вздрагивала земля.
Шли, и шаги по спящей земле отдавались жутким эхом и болью пяти лет мук в
лагерях…» 
Приказ об
эвакуации был отдан в середине января 1945 года, после приближения Красной
армии к Висле. 16 января был освобожден город Ченстохов, и два дня спустя
началась окончательная эвакуация 58 тысяч узников Аушвица. На месте остались
лишь больные и обессиленные с группой врачей и медсестер — всего около 7 тысяч
человек, в основном, евреи. 27 января лагерь был освобожден войсками Первого украинского
фронта маршала Конева. Аушвиц, этот город ужасов, стал своеобразным символом —
«планетой, наполненной трупами», который лежит тяжким грузом на
совести всего мира. 
После
эвакуации Аушвица пришел черед и других лагерей — началась отправка узников в
саму Германию. Точная формулировка приказа об этой переправке неизвестна,
сохранился текст приказа от 22 января 1945 года, отданный позднее
штурмбанфюрером СС Хоппе, коменданту лагеря Штутгоф. Опираясь на приказ своего
шефа, генерала СС Кацмана, он приказал переправить узников пешком, оставив
больных и неспособных идти на месте и добавив к ним немного рабочей силы для разрушения
лагерных построек. Для выполнения последнего задания было приказано мобилизовать,
по возможности, узников-немцев. 
Можно
предположить, что сам первоначальный приказ об эвакуации лагерей был более
подробным, соответствующим инструкциям полиции безопасности от 20 июля 1944
года, когда там начали обсуждать судьбу узников тюрем и лагерей в окрестностях
Кракова. В этих инструкциях говорилось, что «необходимо разбомбить тюрьмы
и трудовые лагеря, если переправить их в другое место невозможно», а
заключенных и евреев ни в коем случае не отдавать живыми в руки врага, то есть
Красной армии или польских партизан. 
Заметим, что
Вислицени сообщил о приказе Эйхмана комендантам лагерей в Польше
«строжайшим образом» карать любую попытку сопротивления во время
эвакуации. По его мнению, эсэсовцы отлично поняли этот намек и во время
переходов убивали как можно больше узников. Вислицени же рассказывал, что в его
присутствии в кабинете Эйхмана в Берлине пришла телеграмма от Гунше с запросом,
что делать с Терезиенштадтом в случае вторжения русских. Эйхман мгновенно
ответил, что «евреев нужно уничтожить полностью». 
По-видимому,
незадолго до поражения нацистское руководство занималось проблемой узников
лагерей, и евреев, в частности. Эта проблема возникла в ходе беседы Гитлера,
Гиммлера, Кальтенбруннера и Риббентропа. Известно, что сам фюрер приказал
уничтожить узников лагерей, «чтобы они не стали победителями в конце
войны». Некоторые из его приближенных стали свидетелями его гнева, когда
он узнал, что узники Бухенвальда были освобождены американской армией,
практически в лагере осталось меньше половины узников. 28 тысяч, в основном,
евреи, были переправлены в другие места до освобождения. Он потребовал оставлять
в лагерях только больных и «переводить» всех остальных. 
Имеются
доказательства, что в начале апреля 1945 года, по мере приближения американской
армии к Цюдхарцу, Гиммлер приказал уничтожить в одной из подземных газовых
камер узников лагеря Дора-Мительбау. Лишь случайные обстоятельства
предотвратили исполнение этого распоряжения, и в середине апреля их перевели в
лагерь Берген-Бельзен, где бушевала эпидемия тифа! К планам уничтожения лагерей
добавили операции «Облако А — 1» и «Дымовая завеса»: приказ
Кальтенбруннера разбомбить лагеря Дахау, Маутхаузен и Терезиенштадт со всеми их
обитателями. 
«Уничтожение
узников» хотя и упоминалось на Нюренбергском процессе, но Кальтенбруннер
на допросе отрицал отданные им приказы, самоубийство Гиммлера сделало
невозможным для Международного трибунала проведение основательного следствия по
этому вопросу — и потому, за отсутствием документов, этот эпизод обвинения
остался невыясненным до настоящего времени. 
Давление на
Гиммлера прекратить эвакуацию лагерей заставило его 12 марта 1945 года дать
своему личному врачу Феликсу Керстену письменное обещание прекратить эвакуацию
узников и передать их в целости и сохранности армиям союзников. Но «урок
Берген-Бельзена», публикации в мировой прессе об ужасах, увиденных там
британцами, убедил его в том, что лучше переправлять узников, чем оставлять их
живым свидетельством происходившего — и этапы продолжались вплоть до прихода
освободителей [3. с. 19].
В январе и
феврале длинные колонны заключенных шагали по дорогам к предназначенным им
заранее путевым пунктам, но в апреле связи между руководителями и конвоями были
прерваны, и узники продолжали кочевать с места на место, не имея определенной
цели своего пути. Открытые вагонные платформы, набитые замороженными скелетами,
бесцельно скитались по дорогам, а освобождение запаздывало. 
Нет точных
данных о количестве спасшихся евреев в общем списке лиц, вызволенных из
гитлеровских лагерей — примерно две трети миллиона человек. Считается, что
примерно их было около ста тысяч: еще 80-100 тысяч погибли буквально в
последние месяцы войны. Только в одном Берген-Бельзене погибло 40000 человек! В
послевоенные годы ужасы «маршей смерти» потускнели, по-видимому, на
общем фоне ужасов Уничтожения — газовых камер, медицинских опытов — потрясших
общество. 
И сегодня
историки склонны видеть в «акциях эвакуации» побочное явление общей
анархии в Германии. Возможно, это покажется парадоксом, но некоторым узникам
удалось спастись, благодаря беспорядку и растерянности, возникавшим вследствие
приближения армий союзников и поступавших в конвой противоречивых указаний
начальства. 
Итак, даже в
этот самый последний период войны, вопреки данным обещаниям «сохранить
жизнь еврейским узникам», в подсознании нацистских руководителей и рядовых
нацистов все еще продолжала господствовать идея «ликвидации еврейского
вируса« и »очистки Европы от евреев» — перед самым
освобождением. 
Акция истребления
была огромной, в ней участвовало множество исполнителей. Вопреки этому,
информация о происходившем просачивалась лишь по крохам, и полная картина не
была известна долгое время, даже после Холокоста. Причиной этого феномена были
обширные акции по маскировке и заметанию следов, предпринятые организаторами
«окончательного решения». 
Напрашивается
вопрос: почему же они так старались замести следы, если уничтожение евреев было
официально провозглашенной целью, причем гордо провозглашенной! На этот вопрос
имеются три ответа: 
а)
Тактическая цель: для того, чтобы акция убийства проходила упорядоченно, при
минимуме сопротивления со стороны евреев и других «чувствительных»
(по терминологии нацистов), нужно было сохранять ее в тайне до самой последней
стадии. 
б) Личные
цели: некоторые ответственные лица, особенно к концу войны, опасались, что
раскрытие их преступлений нанесет тяжелый урон Германии, ее солдатам, попавшим
в плен, и особенно, конечно, самим исполнителям, в случае если они будут
пойманы. Об этом свидетельствовал Дитер Вислицени, помощник Эйхмана, в 1946
году, и то же мы читали в статье Роткирхен в предыдущем параграфе. 
в) Но главную
причину нужно искать в ином направлении. Руководители «окончательного
решения» считали, что большая часть германского общества еще не готова
духовно и идеологически «понять этот необходимый шаг». 
В известной
речи Гиммлер изложил эту причину так: «Еврейский народ будет уничтожен, —
говорит каждый член партии, — это ясно написано в нашей теории: ликвидация
евреев, уничтожение их — и мы это исполним». Но вдруг они все приходят,
восемьдесят миллионов честных немцев, и у каждого — свой порядочный еврей.
Разумеется, все остальные свиньи, но тот, его, один — это еврей отличный».
Исполнители
истребления считали себя идеологическими лидерами, исполняющими важнейшую
идеологическую миссию, смысл которой большинство понять все равно неспособно,
оно до этого не дозрело и, может быть, никогда и не дозреет.
Не меньшую
жестокость фашисты проявляли к еврейским детям. Из художественной литературы
известны многочисленные факты героического спасения еврейских детишек русскими
женщинами: когда малышей выдавали за своих. Так вот, эти рассказы опираются н
реальные факты военных дней.
3. Послевоенная
судьба пленных и узников концлагерей
По статистике,
которая велась в нашей стране, в годы войны, попали в фашистский плен более 4,5
млн. граждан СССР (по статистическим данным Германии — 5,7 млн. человек).
Причины
пленения были самыми различными. По всей видимости, Германия включила в это
число и так называемых перемещённых лиц. Это было в основном гражданское
население оккупированной территории СССР.
Судьба этих
людей была поистине трагичной. С подачи Сталина на них закрепилось клеймо
«предатели». Вырвавшись из фашистского плена, они попадали в объятия ГУЛАГА.
Репрессиям подвергались их родственники и дети. Глубокий страх засел в душах
этих людей. По возможности они меняли фамилии и давали себе обет молчания на
всю оставшуюся жизнь. Эта страница истории наглухо была закрыта. Об этом не
говорилось и не писалось. Но это вовсе не значит, что мы не должны об этом
знать.
При
возвращении на Родину при пересечении границы их не посчитали необходимым
внести в списки, а считали, как скот, по головам, по этой причине многие не могли
получить необходимых документов. Малолетних узников считали в чем-то
виноватыми, они находились под подозрением, как будто добровольно остались на
оккупированной территории, добровольно поехали в Германию, пошли в концлагеря,
поэтому «лишены голоса».
В результате
осуществления на оккупированной территории по отношению к детям геноцида в
живых не оказалось целого поколения, которому надлежало стать будущим страны.
Произошел разрыв в «демографической цепи». Этим, по мнению ученых, объясняются
многие сложности послевоенного развития. Особо трагична судьба родившихся в
1924-1926 годах. Надо, чтобы новые поколения знали о героизме своих ровесников,
шагнувших из детства в бессмертие, вечно оставшихся подростками. Чтобы их
биографии стали для подрастающих поколений не только легендой, но и высоким
образцом любви к своему Отечеству, достойным восхищения и подражания. За честь
Отчизны они отдали свои юные жизни. Эти герои ходили теми же улицами, по
которым прогуливаются нынешние школьники, учились в тех же школьных классах.
Самое
заветное наше желание узников «лагерей смерти», чтобы они были последним
поколением, у которого война отняла детство и здоровье. 
Заключение
С каждым
годом становится всё меньше и меньше участников и свидетелей Великой
Отечественной войны. Люди начинают забывать тех, кто спас нашу страну от
фашистской Германии. Практически ничего мы не знаем о тех, кто побывал в
фашистских концлагерях, многое забылось или просто замалчивалось. Огромное
количество наших бабушек и дедушек было зверски убито за пределами нашей
Родины, в германских концлагерях. Действительно, сами цифры уничтоженных
мужчин, женщин и детей поражают многих до сих пор. Ведь счёт шёл ни на сотни,
ни на тысячи, даже ни на десятки тысяч, а на миллионы. Единицы, кто смог
выжить. 
Многим
жертвам плена, оставшимся в живых, Германия выплачивает компенсацию, но уже
никто не сможет вернуть этим людям их детство и уже никто не вернёт загубленные
детские души.
Быть
практически одиноким и, несмотря на это, суметь выжить в тяжёлых условиях
оккупационного режима, бороться с трудностями, наверное, смог бы не каждый ребёнок.
Великая
Отечественная война унесла миллионы жизней, а как сделать так, чтобы это
никогда не повторилось? Это одна из важнейших проблем нашего времени и мы
должны её решать.
Список
использованных источников
1.    Великая Отечественная
война: Вопросы и ответы Бобылев П.Н., Липицкий С.В., Монин М.Е., Панкратов Н.Р.
— М.: Политиздат, 1984.
2.    Великая Отечественна
война 1941-1945: энциклопедия. — Гл. ред. М.М. Козлов. — М.: Сов. Энциклопедия,
1985.
3.    Всеобщая история
государства и права: Учебник/ Под ред. проф. К. И. Батыра – М., 2002. 
4.    Дмитренко В.П., Есаков
В.Д., Шестаков В.А. История Отечества. ХХ век: Пособие для общеобразовательных
школ. — М.: Дрофа, 1997.
5.    Краткая история Второй
мировой войны — («Тема») /Смирнов В.П.; Смирнов В.П.; 2009.
6.    Кто был кто в Великой
Отечественной войне 1941 – 1945г. Краткий справочник. Изд. Республика. М.
1995г.
7.    Летопись Великой
Отечественной 1941-1945. Краткий справочник. Москва «Молодая гвардия» 1985г.
8.    С.С. Авдеев. Немецкие и
финские лагеря для советских военнопленных в Финляндии и на временно
оккупированной территории Карелии 1941—1944 г.г. Петрозаводск, 2001.
9.    Энциклопедия «Великая
Отечественная война 1941-1945». М., 1985г.
10.  Художественная книга
«Слесарная команда Равенсбрюка». Воспоминания заключённой № 10787. М., 1985г.