В наше время проблема нравственности стала особенно актуальной, так
как происходит распад личности. В нашем обществе назрела потребность
говорить и размышлять об изменяющейся человеческой психологии о
взаимоотношениях между людьми, наконец, о том смысле жизни, который так
неустанно и так мучительно постигают герои и героини повестей и рассказов
В. Распутина. Сейчас мы на каждом шагу встречаем утрату человеческих
качеств: совести, долга, милосердия, добра. А в произведениях Распутина мы
находим ситуации, близкие к современной жизни, и они помогают нам понять
всю сложность этой проблемы.
      Произведения В. Распутина состоят из «живых мыслей», и мы должны уметь
их понимать хотя бы потому, что для нас это важнее, чем для самого
писателя, потому что от нас зависит будущее общества и каждого человека в
отдельности.
            В нынешней литературе есть имена несомненные, без которых
представить её уже не сможем ни мы, ни потомки. Одно из таких имен –
Валентин Григорьевич Распутин. В 1974 году в иркутской газете «Советская
молодёжь» Валентин Распутин писал: «Я уверен, что писателем человека делает
его детство, способность в раннем возрасте увидеть и почувствовать все то,
что даёт ему затем право взяться за перо. Образование, книги, жизненный
опыт воспитывают и укрепляют в дальнейшем этот дар, но родиться ему следует
в детстве». И собственный его пример лучше всего подтверждает верность этих
слов, ведь В. Распутин, как никто другой, пронёс через всю свою жизнь в
своём творчестве её нравственные ценности.
            Родился В. Распутин 15 марта 1937 года в Иркутской области, в
посёлке Усть — Уда, расположенном на берегу Ангары, в трёхстах километрах
от Иркутска. И рос он в этих же местах, в деревне с красивым, напевным
имением Аталанка.            Этого названия мы не увидим в произведениях
писателя, но именно она, Аталанка, явится нам и в «Прощании с Матерой», и в
«Последнем сроке», и в повести «Живи и помни», где отдалённо, но явно
угадывается созвучие Атамановка. Конкретные люди станут литературными
героями. Поистине, как говорил В. Гюго, «начала, заложенные в детстве
человека, похожи на вырезанные на коре молодого дерева буквы, растущие,
развёртывающиеся с ним, составляющие неотъемлемую часть его». А начала эти,
применительно к Валентину Распутину, немыслимы без влияния самой Сибири-
тайги, Ангары («Я верю, что и в моём писательском деле она сыграла не
последнюю роль: когда-то в неотъемлемую минуту вышел я к Ангаре и обомлел –
и от вошедшей в меня красоты обомлел, а также от явившегося из неё
сознательного и материального чувства Родины»); без родной деревни, частью
которой он был и которая впервые заставила задуматься о взаимоотношениях
между людьми; без чистого, незамутнённого народного языка.
            Сознательное детство его, тот самый «дошкольный и школьный
период», который даёт человеку для жизни едва ли не больше, чем все
оставшиеся затем годы и десятилетия, частично совпал с войной: в первый
класс аталанской начальной школы будущий писатель пришёл в 1944 году. И
хотя здесь не гремели бои, жизнь, как и везде в те годы, была трудной. «Для
нашего поколения был очень труден хлеб детства», — отметит спустя
десятилетия писатель. Но о тех же годах он скажет и более важное,
обобщающее: «Это было время крайнего проявления людской общности, когда
люди против больших и малых бед держались вместе».
            В период войны Распутин также чувствовал отношения людей друг к
другу и понимал их отношение к обществу. Это также наложило свой отпечаток
на юную душу будущего писателя. И позднее в своим творчестве Распутин
поставит в рассказах и повестях нравственные проблемы общества, которые он
постарается решить и сам.
            Далее, как он сам сообщает, « …перешёл в пятый класс». Но это
был не тот обычный перевод из одного класса в другой, к которому все мы
давно привыкли. Это была целая история, и к тому же драматическая, полная
переживаний. Окончив четыре класса в Аталанке и очень хорошо окончив, что
было отмечено всей деревней, то по одному, то по другому поводу
обращавшейся к самому грамотному ученику с просьбами, Распутин и сам,
конечно, хотел продолжать учебу. Но школа, в которой были пятый и
последующие классы, находилась только в районном центре Усть – Уда, а это –
целых пятьдесят километров от родной деревни. Каждый день не наездишься –
надо перебираться туда жить, одному, без родителей, без семьи. К тому же,
как напишет потом В. Распутин, «до того никто из нашей деревни в районе не
учился. Я был первым».
            Матери трудно было одной в те почти голодные годы поднимать
троих детей; не легче и отпустить старшего из них, Валентина, в
самостоятельную жизнь в таком возрасте. Но она решилась и, как узнаём мы из
рассказа «Уроки французского», съездила в райцентр, уговорилась со своей
знакомой, что сын будет квартировать у неё, и в последний день августа дядя
Ваня, шофёр единственной в колхозе полуторки, выгрузил мальчика на улице
Подкаменной, где ему предстояло жить, помог занести в дом узел с постелью,
ободряюще похлопал по плечу  и укатил. «Так, в одиннадцать лет, началась
моя самостоятельная жизнь. Голод в тот год ещё не отпустил…» (речь идет о
сорок восьмом годе). Мать с оказией передавала раз в неделю хлеб и
картошку, которых всегда не хватало, но он продолжал учиться. А поскольку
всё он делал только на совесть («Что мне оставалось? – затем я сюда и
приехал, другого дела у меня здесь не было… Едва ли осмелился бы я пойти в
школу, останься у меня не выученным хоть один урок»), то и оценивали его
знания только на отлично, кроме, разве что, французского: не давалось
произношение, «говорил по-французски на манер наших деревенских
скороговорок».
            О том, как чувствовал себя подросток в незнакомом городе, о чем
он думал и чем занимался, мы узнаем, перечитывая рассказ «Уроки
французского». Но, не зная о том, как прошло детство писателя, чем оно было
заполнено, невозможно глубоко, с полным пониманием читать его произведения,
поэтому необходимо остановиться на некоторых моментах школьного периода его
жизни: они, эти моменты, не канут в  вечность, не забудутся, прорастут, как
из зерна, в самостоятельные растения, в целый мир души.
            Рассказ «Уроки французского» — произведение автобиографическое.
Он помог В. Распутину найти его учительницу. Она прочитала рассказ и узнала
его и себя, только не помнила, как выслала ему посылку с макаронами.
Истинное добро со стороны того, кто творит его, имеет меньшую память со
стороны того, кто принимает. На то оно и добро, чтобы не искать прямой
отдачи. В рассказе «Уроки французского» В. Распутин повествует о мужестве
мальчика, сохранившего чистоту души, незыблемость своих нравственных
законов, несущего бестрепетно и отважно, как солдат, свои обязанности и
свои синяки. Мальчик привлекает ясностью, цельностью, неустрашимостью души,
а ведь ему намного труднее жить, намного труднее устоять, чем учительнице:
он маленький, он один в чужой стороне, он постоянно голоден, но всё равно
ни за что не склонится ни перед Вадиком ни перед Птахой, которые избивают
его в кровь, ни перед Лидией Михайловной, которая хочет ему добра.  В
мальчике органично сочетаются светлая весёлая, свойственная детству
беззаботность, любовь к игре, вера в доброту людей вокруг и недетские
серьёзные размышления о бедах, принесённых войной. Писатель вспоминает о
себе, одиннадцатилетнем мальчике, пережившем войну, послевоенные тяготы
жизни. Взрослым людям часто бывает стыдно перед детьми за плохие поступки,
свои и чужие ошибки, трудности.
            В этом рассказе писатель повествует не только об уроках
нравственности, уроках человечности, которые совсем не по правилам даёт
молодая учительница, но и о мужестве Лидии Михайловны, не побоявшейся
грозного директора.
            Усть — Удинскую среднюю школу В. Распутин закончил  в 1954
году. А через два месяца, в сентябре, уже успешно сдал вступительные
экзамены и стал студентом первого курса историко-филологического факультета
Иркутского Государственного университета. Он готовил себя к педагогическому
поприщу, хотел стать хорошим учителем, и поэтому учился столь же примерно,
как и раньше, много читал.
            Первые публикации материалов В. Распутина в газетах не случайно
совпали с годами учёбы в университете. Занятия журналистикой перешли затем
в самостоятельное литературное творчество. «От фактографического очерка я
переходил к рассказу; к увиденному и услышанному, журналистом я стал как бы
добавлять «от себя». Во мне словно проснулось авторское «Я», — скажет он
потом.
            Первый рассказ, написанный В. Распутиным, назывался «Я забыл
спросить у Лешки…» Он был опубликован в 1961 году в альманахе «Ангара» и
затем несколько раз перепечатывался. Он начинался как очерк после одной из
очередных поездок В. Распутина в леспромхоз. Но, как мы узнаём затем от
самого писателя, «очерк не получился – получился рассказ. О чем? Об
искренности человеческих чувств и красоте души». Иначе, наверное, и не
могло быть – ведь речь шла о жизни и смерти. На лесоповале упавшая сосна
случайно задела парнишку, Лёшку. Поначалу ушиб казался незначительным, но
вскоре возникла боль, ушибленное место – живот – почернело. Двое друзей
решили сопровождать Лёшку до больницы – полсотни километров пешком. В пути
ему стало хуже, он бредил, и друзья видели, что это уже не шутки, им стало
не до отвлеченных разговоров о коммунизме, которые вели они до того, ибо
они поняли, глядя на муки товарища, что «это игра в прятки со смертью,
когда ищет смерть и нет ни одного надёжного места, куда можно было бы
спрятаться. Вернее, такое место есть — это больница, но до неё далеко, ещё
очень далеко».
            Лешка умер на руках у друзей. Потрясение. Вопиющая
несправедливость. И в рассказе, пусть ещё и в зачаточном состоянии,
присутствует то, что станет затем неотъемлемым во всех произведениях
Распутина: природа, чутко реагирующая на происходящее в душе героя («Рядом
всхлипывала река. Луна, вытаращив свой единственный глаз, не отводила от
нас взгляда. Слезливо мигали звёзды»); мучительные раздумья о
справедливости, памяти, судьбе (« Я неожиданно вспомнил о том, что ещё
забыл спросить у Лешки, будут ли знать при коммунизме о тех, чьи имена не
вписаны на зданиях заводов и электростанций, кто так навсегда и остался
незаметным. Мне во что бы то ни стало захотелось узнать, вспомнят ли при
коммунизме о Лешке, который жил на свете немногим больше семнадцати лет и
строил его всего два с половиной месяца»).
            В рассказах Распутина всё чаще появляются люди с загадочным,
хотя и простым с виду, внутренним миром – люди, которые собеседуют с
читателем, не оставляя его равнодушным  к своей судьбе, мечтам, жизни. Едва
очерченные, их портреты в рассказе «В Саяны приезжают с рюкзаками»
дополняются живописными  мазками в облике старой охотницы, не умеющей и не
желающей понимать, зачем бывают на земле войны («Продолжение песни
следует»); глубже становится тема единства человека и природы («От солнца
до солнца»), тема взаимообогащающего общения людей друг с другом. (« На
снегу остаются следы»). Именно здесь появляется впервые образы распутинских
старух — камертонные, ключевые, стержневые образы дальнейших его
произведений.
            Такова старая тофаларка из рассказа «И десять могил в тайге», у
которой «было четырнадцать детей, четырнадцать раз она рожала, четырнадцать
раз платила за муки кровью, у неё было четырнадцать детей – своих, родных,
маленьких, больших, мальчиков и девочек, парней и девок. Где твои
четырнадцать детей?.. Двое из них остались в живых… двое из них лежат на
деревенском кладбище… десять из них разбросаны по саянской тайге растащили
звери их кости». Уж все о них и позабыли – сколько лет минуло; все, но не
она, не мать; и вот она вспоминает каждого, пытается вызвать их голоса и
раствориться в вечности: ведь пока кто-то хранит погибшего в своей памяти,
не разорвется тонкая, призрачная, нить связующая эти разные миры воедино.
Как только выдержало её сердце те смерти! Она вспоминает каждого: этот,
четырёхлетний, упал со скалы на её глазах – как она тогда кричала! Этот
двенадцатилетний, умер у юрты шамана оттого, что не было хлеба и соли;
девочка замёрзла на льду; ещё одного придавило во время грозы кедром…
            Всё это было давно, ещё в начале века, «когда вся Тофалария
лежала в объятьях смерти». Старуха видит, что теперь всё по-другому, она
дожила, — может быть, потому и дожила, что «оставалась их матерью, вечной
матерью, матерью, матерью» и кроме неё никто не помнит о них, а её и
держала на земле эта вот память и необходимость оставить её после себя,
продлить во времени; потому и называет она своих внуков именами умерших
детей, словно возрождает их к новой жизни – к другой, более светлой. Ведь
она – Мать.
            Такова и умирающая шаманка из рассказа «Эх, старуха…». Давно уж
она не шаманит; её любят, потому что хорошо умела трудиться вместе со
всеми, добывала соболя, пасла оленей. Что же мучит её перед смертью? Ведь
она не боится умирать, потому что «выполнила свой человеческий долг… её род
продолжался и будет продолжаться; она в этой цепи была надёжным звеном, к
которому прикреплялись другие звенья». Но только  такого, биологического
продолжения ей недостаточно; шаманство она считает уже не занятием, а
частью культуры, обычаев народа, и потому боится, что оно забудется,
потеряется, если она никому не передаст хотя бы внешние его приметы. По её
мнению, «человек, заканчивающий свой род, несчастен. Но человек, который
похитил у своего народа его старинное достояние и унёс его с собой в землю,
никому ничего не сказав, — как назвать этого человека?..»
            Я думаю, что В. Распутин правильно ставит вопрос: «Как назвать
такого человека?» (Человека, который смог бы унести с собой в могилу часть
культуры, не передав его в руки других людей).
            В этом рассказе Распутин поднимает нравственную проблему,
выраженную в отношении этой старухи к человеку и ко всему обществу. Я
думаю, что перед смертью она должна была передать свой дар людям, чтобы он
продолжал жить, как и другие достояния культуры.
            Лучшим произведением шестидесятых годов является рассказ
«Василий и Василиса», от которого потянулась прочная и явная нить к будущим
повестям. Рассказ этот впервые появился в ежедневнике «Литературная Россия»
в самом начале 1967 года и с тех пор неоднократно перепечатывался в книгах.
В нём, как в капле воды, собралось то, что не повторится в точности потом,
но с чем мы тем не менее не раз ещё встретимся в книгах В. Распутина:
старуха с твёрдым характером, но с большой, милосердной душою; природа,
чутко прислушивающаяся к переменам в человеке; вещий сон…
            Всю жизнь прожили рядом Василий и Василиса. Рядом, но не
вместе, потому что тридцать лет он живёт в амбаре, она – в избе с выросшими
детьми, и даже разговора между ними не получается. Не смогла Василиса
простить мужу давней, довоенной ещё обиды. Да и обида ли это, не больше ли?
Однажды, напившись, «он схватил топор, лежавший под лавкой, и замахнулся.
Василиса до смерти перепугалась, закричала не своим голосом и выскочила из
избы. В ту ночь у неё случился выкидыш. Вернувшись в дом, она растолкала
Василия и показала ему на порог:
 — Выметайся!
Двадцать лет прожили они вместе, у них было семеро детей, но то, чему
теперь стал виной Василий, гибель будущего ребёнка, она не смогла простить.
И на войну проводила без слёз, и встретила потом без радости, а на порог
так и не пустила. Он работал на приисках, уходил в тайгу, пытался вновь
устроить свою личную жизнь вместе с доброй хромоногой Александрой, —
Василиса словно ничего не замечала. Кажется, всё у них теперь настолько
разное, что нет ни одной точки соприкосновения, пересечения. Это
подчёркивается и описанием их ритма жизни, окружающего быта.
      Василиса просыпается рано и, одевшись, «срывается и начинает бегать.
Она затапливает русскую печь, лезет в подполье за картошкой, бежит в амбар
за луком, ставит в печь разные чугунки, готовит пойло для телёнка, даёт
корм корове, свинье, курам, доит корову, процеживает сквозь марлю молоко и
разливает его по всевозможным банкам и склянкам – она делает тысячу дел и
ставит самовар».
      «Василий поднимается не рано: рано подниматься незачем. Единственное,
как в бане, окошечко в его амбаре на ночь завешено: Василий не любит лунный
свет, ему кажется, что от луны несёт холодом. Кровать стоит изголовье к
окошечку, по другую его сторону стоит столик. У дверей на гвоздях развешены
охотничьи и рыболовные снасти… Он одевается молча, совсем молча не пыхтит,
не кряхтит, не стонет».
      Что не даёт ему вовсе уйти? Не теперь, когда совсем старый стал, —
раньше что не давало? Боязнь и нежелание оставить детей? Так они выросли,
сами родителями стали. Неумение устроить жизнь в другом месте? Вряд ли это
сдержало бы. Чувства, питаемые им к Василисе? Может быть. Но главное,
видимо, в том, что не давала покоя вина, осознанная им, тот моральный долг,
который нечем вернуть жене, кроме как – самим собою. Ему оставалось только
жить, и Василий жил, не слишком задумываясь с годами о том, почему он живёт
именно так и именно здесь: он понимал, что так надо. И только к концу
рассказа мы догадываемся, в чем она, мудрость этого простого «надо». Он,
Василий, не мог умереть вдали от жены. Грех, совершённый им десятилетия
назад, был столь велик, что даже жизнью его не искупить: ни словами, ни
делами, ни лаской — ничем. И только когда смерть заглядывает в этот амбар к
старому больному человеку, только тогда и Василиса в состоянии – нет, не
забыть! – отпустить ему грех («Он подаёт ей руку, она пожимает её и,
всхлипывая, поднимается»), и сам он в состоянии вздохнуть вольнее («Теперь
иди, — говорит он. –Теперь мне легче стало… Он улыбается, лежит и
улыбается»). Не так жизнь прожита, – но о том живым  судить. Для него
главное – так хотя бы умереть, не унести с собою тяжесть, которая висела на
душе дольше десятилетия. И она это понимает. Глубинная, корневая этика
диктовала свои законы, не подчиниться которым нельзя.
      «Василий и Василиса» – произведение, написанное как бы на стыке
жанров: то ли это большой рассказ, то ли маленькая повесть. С этого
рассказа начинается новый период в творчестве В. Распутина, который к тому
времени уже перешёл на профессиональную литературную работу. Он стал
самостоятельным писателем, прозаиком – со своим стилем, своим взглядом на
мир, своей житейской концепцией, которую в дальнейшем будет активно
удерживать.
                      Самая главная проблема в жизни – это страдание,
                      которое причиняешь, и самая изощрённая философия не
                      может оправдывать человека, истерзавшего сердце,
                      которое его любило.
                                        Бенжамен Констан.
      Нравственные проблемы В. Распутин ставит не только в рассказах, но и
в своих повестях.
      Повесть «Последний срок», которую сам В. Распутин назвал главной из
своих книг, затронула многие нравственные проблемы, оголила пороки
общества. В произведении В. Распутин показал взаимоотношения  внутри семьи,
поднял проблему уважения к родителям, очень актуальную в наше время,
раскрыл и показал главную рану современности – алкоголизм, поставил вопрос
о совести и чести, который затронул каждого героя повести.
      Главное действующее лицо повести – старуха Анна, которая жила у
своего сына Михаила, была в возрасте восьмидесяти лет. Единственная цель,
оставшаяся в её жизни, — это увидеть перед смертью всех своих детей и со
спокойной совестью отправиться на тот свет. У Анны было много детей, и все
они разъехались, но судьбе было угодно собрать их всех вместе в то время,
когда мать находилась при смерти. Дети Анны – типичные представители
современного общества, люди занятые, имеющие семью, работу, но вспоминающие
о матери, почему-то очень редко. Их мать очень страдала и скучала по ним и,
когда пришёл срок умирать, только ради них осталось ещё на несколько дней
на этом свете и прожила бы она ещё сколько угодно, лишь бы они были рядом,
лишь бы было ей ради кого жить. И она, находясь уже одной ногой на том
свете, сумела найти в себе силы возродиться, расцвести, и всё ради своих
детей «Чудом это получилось или не чудом, никто не скажет, только увидав
своих ребят, старуха стала оживать». А что же они? А они решают свои
проблемы, и, похоже, что их мать не очень-то волнует, а если они и
интересуются ею, так только для приличия. И все они живут только для
приличия. Не обидеть кого, не заругать, не сказать лишнего – всё для
приличия, чтобы не хуже, чем у других. Каждый из них в тяжёлые для матери
дни занимается своими делами, и состояние матери их мало волнует. Михаил и
Илья ударились в пьянство, Люся гуляет, Варвара решает свои проблемы, и
никому из них не пришла в голову мысль уделить матери  больше времени,
поговорить с ней, просто посидеть рядом. Вся их забота о матери началась и
закончилась с «манной каши», которую все они бросились варить. Все давали
советы, критиковали других, но никто ничего не сделал сам. С самой первой
встречи этих людей между ними начинаются споры и ругань. Люся, как ни в чем
не бывало, села шить платье, мужчины напились, а Варвара даже боялась
остаться с матерью. И так проходили день за днём: постоянные споры и
ругань, обиды друг на друга и пьянство. Вот так дети провожали свою мать в
последний путь, так они заботились о ней, так её берегли и любили. Из
болезни матери они сделали лишь одну формальность. Они не прониклись
душевным состоянием матери, не поняли её, они видели лишь то, что она
поправляется, что у них есть семья и работа и что им нужно скорее вернуться
домой. Даже проститься с матерью они не смогли как следует. Её дети
упустили «последний срок» что-то исправить, попросить прощения, просто
побыть вместе, ведь теперь они вряд ли соберутся опять.
      В повести В. Распутин очень хорошо показал взаимоотношения
современной семьи и её недостатки, которые ярко проявляются в критические
моменты, раскрыл нравственные проблемы общества, показал чёрствость и
эгоизм людей, потерю ими всякого уважения и обыкновенного чувства любви
друг к другу. Они, родные люди, погрязли в злобе и зависти. Их волнуют лишь
свои интересы, проблемы, только свои дела. Они не находят времени даже для
близких и родных людей. Не нашли времени и для матери – самого родного
человека. Для  них на первом месте стоит «Я», а затем всё остальное.
Распутин показал оскудение морали современных людей и его последствия.
      Повесть «Последний срок», над которой В. Распутин начал работать в
1969 году, впервые была опубликована в журнале «Наш современник», в номерах
7, 8 за 1970 год. Она не только продолжала и развивала лучшие традиции
отечественной словесности – в первую очередь традиции Толстого и
Достоевского, — но и сообщала новый мощный импульс развитию современной
литературы, задавала ей высокий художественно-философский уровень. Повесть
сразу же вышла книгой в нескольких издательствах, была переведена на другие
языки, издана за рубежом – в Праге, Бухаресте, Милане и в других странах.
Пьесу «Последний срок» поставили в Москве (во МХАТе) и в Болгарии. Слава,
принесённая писателю первой повестью, была прочно закреплена.
      Одним из лучших произведений семидесятых годов явилась повесть «Живи и
помни».
      «Живи и помни» — новаторская, смелая повесть – не только о судьбах
героя и героини, но и о соотнесении их с судьбою народной в один из
драматичных моментов истории. В этой повести затронуты как нравственные
проблемы, так и проблемы взаимоотношений человека и общества, часто
возникающие в годы войны, также здесь присутствуют и проблемы.
      Об этой повести В. Распутина написано столь много и у нас в стране и
за рубежом, сколь, вероятно, ни о каком другом его произведении; она
издавалась около сорока раз, в том числе на языках народов СССР и на
иностранных языках. А в 1977 году она была удостоена Государственной премии
СССР. Сила этого произведения и в интриге сюжета, и в необычности темы.
      Да, повесть была высоко оценена, но далеко не все и не сразу
правильно её поняли, увидели в ней те акценты, которые были поставлены
писателем. Некоторые отечественные и зарубежные исследователи определили,
как произведение о дезертире, человеке, сбежавшем с фронта, предавшем
товарищей. Но это результат поверхностного прочтения. Сам автор повести не
раз подчёркивал: «Я писал не только и меньше всего о дезертире, о котором,
не унимаясь, талдычат почему-то все, а о женщине…»
      Исходная точка, с которой начинают жить герои Распутина на страницах
повести, — простая естественная жизнь. Они готовы были повторить и
продолжить движение, начатое до них, совершить круг непосредственной жизни.
«Настёна и Андрей жили, как все, ни над чем особенно не задумывались», —
работа, семья, очень хотели детей. Но было и существенное различие в
характерах героев, связанное с жизненными обстоятельствами. Если Андрей
Гуськов вырос в обеспеченной семье: «Гуськовы держали двух коров, овец,
свиней, птицу, жили в большом доме втроём», никакого горя с детства не
знал, привык думать и заботиться только о себе, то Настёна испытала многое:
смерть родителей, голодный тридцать третий год, жизнь в работницах у тетки.
Именно поэтому она «кинулась в замужество, как в воду, — без лишних
раздумий…» Трудолюбие: «Настёна терпела всё, успевала ходить в колхоз и
почти одна везла на себе хозяйство». «Настёна терпела: в обычаях русской
бабы устраивать свою жизнь однажды и терпеть всё, что ей выпадает» –
основные черты характера героини. Настёна и Андрей Гуськов являются
главными действующими лицами повести. Поняв их, можно понять нравственные
проблемы, поставленные В. Распутиным. Они проявляются и в трагедии женщины,
и в неоправданном поступке её мужа. Читая повесть, важно проследить, как в
«естественной» Настёне, оказавшейся в трагической ситуации, рождается
личность с обострённым чувством своей вины перед людьми, а в Гуськове
животный инстинкт самосохранения подавляет всё человеческое.
      Повесть «Живи и помни» начинается с пропажи топора в бане. Эта деталь
сразу задаёт повествованию эмоциональный настрой, предвосхищает его
драматический накал, несёт дальний отсвет трагического финала. Топор
является орудием убийства телёнка. В отличие от обозлённой на людей матери
Гуськова, лишённой даже материнского чутья, Настёна сразу догадалась, кто
взял топор: «… вдруг ёкнуло у Настёны сердце: кому чужому придёт в голову
заглядывать под половицу». С этого «вдруг» всё изменилось в её жизни.
      Очень важно то, что на догадку о возращении мужа подтолкнуло её
чутьё, инстинкт, животное начало: «Настёна села на лавку у окошечка и
чутко, по-звериному, стала внюхиваться в банный воздух… Она была как во
сне, двигаясь почти ощупью и не чувствуя ни напряжения, ни усталости за
день, но делала всё точно так, как и задумала… Настёна сидела в полной
темноте, едва различая окошко, и чувствовала себя в оцепенении маленькой
несчастной зверушкой».
      Встреча, которую героиня ждала три с половиной года, каждый день
представляя, какой она будет, оказалась «воровской и жуткой с первых же
минут и с первых же слов». Психологически автор очень точно описывает
состояние женщины во время первой встречи с Андреем: «Настёна с трудом
помнила себя. Всё, что она сейчас говорила, всё, что видела и слышала,
происходило в каком-то глубоком и глухом оцепенении, когда обмирают и
немеют все чувства и когда человек существует словно бы не своей, словно бы
подключённой со стороны, аварийной жизнью. Она продолжала сидеть, как во
сне, когда видишь себя лишь со стороны и не можешь собой распорядится, а
только ждёшь, что будет дальше. Вся эта встреча выходила чересчур
неправдашней, бессильной, пригрезившейся в дурном забытьи, которое канет
прочь с первым же светом.» Настёна, ещё не понимая, не осознавая этого
умом, чувствовала себя преступницей перед людьми. Она пришла на свидание с
мужем, как на преступление.  Начинающаяся внутренняя борьба, ещё не
осознаваемая ею, обусловлена противоборством двух начал ней – животного
инстинкта («зверюшка») и нравственного (свидание – преступление). В
дальнейшем борьба этих двух начал в каждом из героев Распутина разводит их
по разным полюсам: Настёна приближается к высшей группе героев Толстого с
духовно – нравственным началом, Андрей Гуськов – к низшей.
      Ещё не осознав всё случившееся, ещё не зная, какой они с Андреем
найдут выход, Настёна совершенно неожиданно для себя подписывается на заём
на две тысячи: «Может, хотела облигациями откупиться за мужика своего…
Кажется, о нём она в это время не думала, но ведь мог и за неё кто-то
подумать». Если у Гуськова из подсознания на войне прорывается животное
начало («звериный, ненасытный аппетит»  в лазарете), то в Настёне
бессознательно («вины она за собой всё-таки не чувствовала, не
признавала»), говорит голос совести, нравственный инстинкт.
      Настёна живёт пока только чувством, жалея Андрея, близкого, родного,
и в то же время ощущая, что он чужой, непонятный, не тот, кого провожала на
фронт. Она живёт надеждой, что со временем всё обязательно кончится хорошо,
стоит лишь выждать, потерпеть. Она понимает, что одному Андрею не вынести
свою вину. «Она ему не по силам. Так что теперь – отступиться от него?
Плюнуть на него? А может, она тоже повинна в том, что он здесь, — без вины,
а повинна. Не из-за неё ли больше всего его потянуло домой?»
      Настёна не упрекает, не обвиняет Андрея, а чувствует свою вину перед
ним, свою ответственность за него: «Что бы с ним теперь ни случилось, она в
ответе», готова взять вину на себя. Этот мотив вины проходит через всю
повесть. «Верила и боялась, что жила она, наверное, для себя, думала о себе
и ждала его только для одной себя».
      «Давай вместе. Раз ты виноват, то и я с тобой виноватая. Вместе будем
отвечать. Если бы не я – этого, может, и не случилось бы. И ты на себя
одного вину не бери».
      И поневоле возникает вопрос: правильно ли поступает Настёна? Был ли у
неё другой выход. Это неизбежно приводит к размышлению над тем, что несёт
женщина в мир, в чём проявляется её мудрость. Наверное, главное — это
любовь, доброта, милосердие, сострадание, жалость, способность к
самопожертвованию. Она мечтала о счастье, о любви и согласии, «причём любви
и заботы Настёна с самого начала мечтала отдавать больше, чем принимать, —
на то она и женщина, чтобы смягчать и сглаживать совместную жизнь, на то и
дана ей эта удивительная сила, которая тем удивительней, нежней и богаче,
чем чаще ею пользуются».
      Теперь обратимся к Гуськову. Когда началась война, «Андрея взяли в
первые же дни», и «за три года войны Гуськов успел повоевать и в лыжном
батальоне, и в разведроте, и в гаубичной батарее». Он «Приспособился к
войне – ничего другого ему не оставалось. Поперёд других не лез, но и за
чужие спины тоже не прятался. Среди разведчиков Гуськов считался надёжным
товарищем. Воевал, как все, — не лучше и не хуже».
      Животное начало в Гуськове на войне открыто себя обнаружило только
однажды: «… в лазарете его, глухого, прохватил звериный, ненасытный
аппетит». После того, как летом сорок четвёртого года Гуськов был ранен и
пробыл в новосибирском госпитале три месяца, он, не получив отпуска, на
который так надеялся, дезертировал. Автор открытым текстом говорит о
причинах преступления: «Он боялся ехать на фронт, но больше этой боязни
была обида и злость на всё то, что возвращало его обратно на войну, не дав
побывать дома». Настёне из госпиталя Гуськов «обиженно написал, что… его
отправляют обратно на фронт».
      Сходное состояние было у Гуськова три года назад, когда он уезжал из
Атомановки на фронт: злость, одиночество, обида, тот же холодный, угрюмый и
неотвязный страх. Андрей смотрел на деревню молча и обиженно, он почему-то
готов был уже не войну, а деревню обвинить в том, что вынужден её покидать.
Невольная обида на всё, что оставалось на месте, от чего его отрывали и за
что ему предстояло воевать, долго не проходило. И чем больше он смотрел,
тем ясней и непоправимей замечал, как спокойно и безразлично к нему течёт
Ангара, как равнодушно, не замечая его, скользят мимо берега, на которых он
провёл все свои годы, — скользят, уходя к другой жизни и к другим людям, к
тому, что придёт ему на смену. Его обидело: что же так скоро?
      Таким образом, автор сам выделяет четыре чувства в Гуськове: обиду,
злобу, одиночество и страх, причём страх далеко не главная причина
дезертирства. Всё это лежит на поверхности текста, но в глубине его есть и
другое, что открывается позднее, в «обоюдном», «вещем» сне Андрея и
Настёны.
      Андрей Гуськов говорил Настёне: «На люди мне показываться нельзя,
даже перед смертным часом нельзя; у тебя была только одна сторона: люди,
там, по правую сторону Ангары. А сейчас две: люди и я. Свести их нельзя,
надо, чтобы Ангара пересохла».
      Единственной ниточкой, связывающей их с людьми, сохраняющей надежду
на спасение, на жизнь, была женская любовь. «Ты для меня свет в окошке», —
признаётся Гуськов Настёне. Настёна, трудолюбивая и терпеливая, готовая
разделить с мужем вину: «Я бы пошла с тобой куда угодно, на какую хошь
каторгу, — куда тебя, туда и я», — стоит рядом, воплощая собой высший тип
русского женского национального характера.
      Андрей Гуськов, узнав от Настёны, что она ждёт ребёнка, «негромко и
истово взмолился… Вот оно, вот… Я знаю… Теперь я знаю, Настёна: не зря я
сюда шел, не зря. Вот она судьба… Это она толкнула меня, она распорядилась.
Это ж всё – ни какого оправдания не надо. Это больше всякого оправдания».
Очень важно заметить то, что Гуськов в своём сне, который приснился ему два
года назад, вспоминает только после ошеломляющих слов о ребёнке. Кроме того
выясняется, что сон был «обоюдным»: «Обоюдный сон – такого она, сколько
жила, не знала. Обоюдный – стало быть, не простой, вещий. Его и разгадывать
не надо, он весь на виду».
      Героям Распутина приснился сон о том, как Настёна неоднократно в
течение ночи приходила к Андрею на передовую и звала его домой: «Чего это
ты здесь застрял? Я там с ребятишками замучилась, а тебе и горя мало. Я
уйду и опять ворочаюсь, и опять ворочаюсь, а ты никак в толк не возьмёшь:
нет и нет. Я хочу намекнуть и не могу. Ты сердишься на меня, гонишь. А вот
как было в последний раз, не помню. Сон-то, сам видишь, какой. На две
стороны. В одну ночь, поди, и приснился обоим. Может, то душа моя к тебе
наведывалась. Оттого всё так и сходится».
      «Естественный человек» Гуськов два года не откликался на зов самой
природы в лице Настёна и честно воевал, подчиняясь наравственным законам –
долга и совести. И вот, переполненный обидой и злостью на «госпитальное
начальство», несправедливо отказавшее ему в отпуске («Разве это правильно,
справедливо? Ему бы только один – единственный денёк побывать дома, унять
душу – тогда он опять готов на что угодно»), Гуськов оказывается во власти
природных инстинктов – самосохранения и продолжения рода. Подавляя в себе
голос совести и чувство долга перед людьми, перед Родиной, он самовольно
отправляется домой. Устоять перед этим зовом природы, напоминающим и о
святости природного долга человека, Гуськов не может: «Пускай теперь что
угодно, хоть завтра в землю, но если это правда, если он после меня
останется… Это ж кровь моя дальше пошла, не кончилась, не пересохла, не
зачахла, а я-то думал, я-то думал: на мне конец, всё, последний, погубил
родову. А он станет жить, он дальше ниточку потянет. Вот ведь как вышло-то,
а! Как вышло-то Настёна! Богородица ты моя!»
      В обоюдном сне героев Распутина можно выделить два плана: первый –
это зов природы. Сложность, не очевидность этого объясняется тем, что
инстинкт самосохранения (страх) заявляет о себе в полный голос и осознаётся
самим Гуськовым (к концу войны «всё больше росла надежда уцелеть и всё чаще
подступал страх»), а инстинкт продолжения рода действует подсознательно,
как веление судьбы. Второй план – пророческий, как предвестие трагического
финала повести («Всё ещё надеясь на что-то, Настёна продолжала
допытываться: «И  ни разу, ни разу ты меня после того с ребятёнком не
видел? Вспомни хорошенько».- «Нет, ни разу»).
      «Остря каждую минуту глаза и уши», тайно, волчьими тропами вернувшись
домой, он в первую же встречу заявляет Настёне: «Вот что я тебе сразу
скажу, Настёна. Ни одна душа не должна знать, что я здесь. Скажешь кому-
нибудь – убью. Убью – мне терять нечего». То же он повторяет во время
последней встречи: «Но запомни ещё раз: скажешь кому, что я был, — достану.
Мертвый найду и стребую. Запомни, Настёна…»
      Нравственное начало в Гуськове (совесть, чувство вины, раскаяние)
полностью вытесняется звериным желанием выжить любой ценой, главное –
существовать, хоть волком, но жить. И вот он уже научился выть по-волчьи
(«Пригодится добрых людей пугать» — со злорадной, мстительной гордостью
подумал Гуськов).
      Внутренняя борьба в  Гуськове – борьба между «волком» и «человеком» –
мучительна, но исход её предопределён. «Ты думаешь, легко мне здесь
зверюгой прятаться? А? Легко? Когда они там воюют, когда я тоже там, а не
здесь обязан находиться? Я здесь по-волчьи научился выть?»
      Война приводит к трагическому конфликту социального и природного в
самом человеке. Война часто калечит души людей, слабых духом, убивает в них
человеческое, пробуждая низменные инстинкты. Война превращает Гуськова,
хорошего работника и солдата, который «среди разведчиков читался надёжным
товарищем», в «волка», в зверюгу лесную? Это превращение мучительно. «Всё
это война, всё она – снова принялся оправдываться и заклинать. – Мало ей
убитых, покалеченных, ей ещё понадобились такие, как я. Откуда она
свалилась? – на всех сразу? – страшная, страшная кара. И меня, маня туда
же, в это пекло, — не на месяц, не на два – на годы. Где было взяться мочи,
чтобы вынести её дольше? Сколько мог, я дюжил, и не сразу, я принёс свою
пользу. Почему меня надо равнять с другими, с заклятыми, кто с вреда начал
и вредом кончил? Почему нам уготовано одинаковое наказание? Почему нам
уготовано одинаковое наказание? Им даже легче, у них хоть душа не мается, а
тут когда она ещё свернётся, станет бесчувственной…
      Гуськов отчётливо понимает, что «судьба его свернула в тупик, выхода
из которого нет». Злоба на людей и обида за себя требовали выхода,
появилось желание досадить тем, кто живёт открыто, не боясь и не прячась, и
Гуськов ворует рыбу без крайней на то необходимости, по сидев на чурбане,
выкатывает его на дорогу («кому-то придётся убирать»), с трудом справляется
с «лютым желанием» поджечь мельницу («так хотелось оставить по себе жаркую
память»). Наконец, первого мая он жестоко убивает телёнка, убивает обухом
по голове. Поневоле начинаешь испытывать чувство жалости к бычку, который
«от обиды и страха заревел… обессилел и надорвался, надорвался памятью,
понятьем, чутьём всем, что в нем было. В этой сцене, образе телёнка, сама
природа противостоит преступникам, убийцам и грозит им возмездием.
      Злость на людей, резко возросшая и переполняющая Гуськова после
дезертирства, как бы перешла к нему от матери, над которой до старости в
Атомановке посмеивались за её произношение, цоканье), «а она злилась и не
умела скрыть свою злость, а потому сторонилась людей, старалась оставаться
одна». С отцом у Гуськова не существовало никаких отношений («каждый жил
сам по себе»). Судьба Гуськова связана и с судьбой родной деревни. Видимо,
не случайно деревня «построилась когда-то на отшибе» и прежние название
было «Разбойниково».
      Если в Гуськове борьба между «волком» и «душой»,
которой «всё выгорело до тла», заканчивается победой животного начала, то в
Настёне в полный голос о себе заявляет «душа». Впервые чувство вины перед
людьми, отчуждение от них, осознание того, что «не имеет права ни говорить,
ни плакать, ни петь вместе со всеми», пришло к Настёне, когда в Атомановку
вернулся первый фронтовик – Максим Вологжин. С этого момента мучительные
терзания совести, осознанное чувство вины перед людьми не отпускают Настёну
ни днём, ни ночью. А день, когда вся деревня ликовала, отмечая окончание
воины, казался Настёне последним, «когда она может быть вместе с людьми».
Затем она остаётся одна «в беспросветной глухой пустоте», «и с этого
момента Настёна словно тронулась душой».
      Героиня Распутина, привыкшая жить простым, понятными чувствами,
приходит к осознанию бесконечной сложности человека. Настёна теперь
постоянно думает о том, как жить, ради чего жить. Она до конца осознаёт,
«как стыдно жить после всего, что случилось. Но Настёна, несмотря на
готовность идти с мужем «на каторгу», оказывается бессильной спасти его, не
в состоянии убедить его выйти и повиниться перед людьми. Гуськов слишком
хорошо знает: пока идёт война, по суровым законам времени его не простят,
расстреляют. А после окончания войны уже поздно: процесс «озверения» в
Гуськове принял неоратимый характер. Спасти Андрея Настёна не могла, но
спасти ребёнка была обязана.
      Только вера в Бога, в высшую справедливость могла спасти Настёну,
дать ей необходимую силу и терпение вынести всё («Устала она. Знал бы кто,
как она устала и как хочется отдохнуть! Не бояться не стыдиться, не ждать
со страхом завтрашнего дня, на веки вечные сделаться вольной, не помня ни
себя, ни других, не помня ни капли из того, что пришлось испытать»).
      Скрывая мужа – дезертира, Настёна осознаёт это как преступление перед
людьми: «Близок, близок суд – людской ли, Господень, свой ли? – но близок.
Ничего в этом свете даром не даётся». Настёне стыдно жить, больно жить.
«Что ни увижу, что ни услышу, только на сердце больно».
      Настёна говорит: «Стыдно… всякий ли понимает, как стыдно жить, когда
другой на твоём месте сумел бы прожить лучше? Как можно смотреть после
этого людям в глаза?.. Даже ребёнок, которого ждёт Настёна, не может
удержать её в этой жизни, ибо и «ребёнок родится на стыд, с которым не
разлучиться ему всю жизнь. И грех родительский достанется ему, суровый,
истошный грех, — куда с ним деться? И не простит, проклянёт он их – по
делам».
      Именно совесть определяет нравственное ядро русского национального
характера. У неверующей Настёны, как было показано выше, всё определяет
голос совести, сил для дальнейшей борьбы за спасение уже не мужа, а своего
ребёнка у неё не осталось, и она поддается искушению всё кончить разом и
таким образом совершает преступление перед не родившимся ребёнком.
      Первой её заподозрила Семёновна, и, узнав, что Настёна ждёт ребёнка,
свекровь выгоняет её из дома. Но Настёна «не обижалась на Семёновну – что
тут, в самом деле, обижаться? Этого и следовало ждать. И не справедливости
она искала, но хоть мало-мальски сочувствия от свекрови, её молчаливой и
вещей догадки, что ребёнок, против которого она ополчилась, ей не чужой. На
что тогда рассчитывать на людей?»
      И люди, сами уставшие и измученные войной, не пожалели Настёну.
«Теперь, когда прятать живот было ни к чему, когда каждый, кому не лень,
тыкался в него глазами и опивался, как сластью, его открывшейся тайной.
Никто, ни один человек, даже Лиза Вологжина, своя в доску не подбодрила:
мол, держись, плюнь на разговоры, ребёнок, которого ты родишь, твой, не чей-
нибудь ребёнок, тебе и беречь его, а люди, дай время, уймутся. Только что
ей жаловаться на людей? – Сама от них ушла». А когда люди стали ночью
следить за Настёной и «не дали увидаться с Андреем, она совсем потерялась;
усталость перешла в желанное, мстительное отчаяние. Ничего ей больше не
хотелось, ни на что не надеялась, в душе засела пустая, противная тяжесть
«Ишь что взнамерилась, — угрюмо кляла она себя и теряла мысль. – Так тебе и
надо».
      И в следующую ночь, когда Настёна поплыла к Андрею через Ангару, её
уже в открытую преследовала лодка, в которой были и Иннокентий Иванович, и
Нестор, и первым вернувшийся с фронта Максим Вологжин. Конечно, они хотели
не Настёну погубить, а поймать преступника, дезертира, который мог
натворить ещё много дел. О последнем чувстве Настёны, раскрывающем
состояние её души, автор говорит так: «Стыдно… всякий ли понимает, как
стыдно жить. Но и стыд исчезнет, и стыд забудется, освоботит её…» Я думаю,
что люди виноваты только отчасти, что они подтолкнули, ускорили то, к чему
Настёна внутренне была уже готова. Повесть заканчивается следующей фразой:
«После похорон собрались бабы у Надьки на немудрёные поминки и всплакнули:
жалко было Настёну».
      В повести Распутина «Живи и помни», как ни в каком другом
произведении, отражены нравственные проблемы: это и проблема
взаимоотношения мужа жены, человека и общества, и способность поведения
человека в критической ситуации. Повести В. Распутина очень помогает людям
понять и осознать свои проблемы, увидеть свои недостатки, т.к. ситуации,
разобранные в его книгах, очень близки к жизненным.
      Нравственным проблемам посвящено и одно из последних произведений В.
Распутина – это рассказ «Женский разговор», напечатанный в 1995 году в
журнале «Москва». В нём писатель показал встречу двух поколений — «внучки и
бабушки».
      Внучка Вика – это рослая, налитая девка шестнадцати лет, но с детским
умишком: «головка отстаёт», как говорит бабушка, «задаёт вопросы там, где
пора бы с ответом жить», «скажешь – сделает, не скажешь – не догадается».
«Затаённая какая-то девка, тихоомутная»; в городе «связалась с компанией, а
с компанией хоть к лешему на рога». Бросила школу, стала пропадать из дому.
И случилось то, что должно было случиться: Вика забеременела и сделала
аборт. Теперь её «на перевоспитание» отправили к бабушке, «пока не
опомнилась». Чтобы лучше понять героиню, нужно дать ей речевую
характеристику. Вика – «затаённая какая-то», — говорит сам автор, это
заметно и по её речи. Говорит она мало, фразы короткие, решительные. Часто
говорит нехотя. В её речи много современных слов: лидер – человек, ни от
кого не зависимый; целомудрие – строгая нравственность, чистота,
девственность; рифма – созвучие стихотворных строк; целеустремлённость –
имеющая ясную цель. Но понимают эти слова они с бабушкой по-разному.
Бабушка о современной жизни говорит так: «На какой-то холодный, продуваемый
простор выгнан человек, и гонит его неведомая сила, гонит, не давая
остановиться». И вот эта современная девушка оказывается в новой для себя
обстановке, в глухой деревне. Деревенька, видимо, небольшая. В домах печное
отопление, телевизора нет у бабушки, за водой надо идти к колодцу.
Электричество бывает в доме не всегда, хотя рядом – Братская ГЭС. Люди рано
ложатся спать. Сюда отправили Вику, потому что хотели «оторвать» её от
компании. Может быть понадеялись на то, что бабушка сумеет заставить Вику
взглянуть на жизнь по-новому. До сих пор никто не сумел подобрать ключи к
душе Вики. Да и некогда было это сделать другим в общем гоне.
      О бабушке Наталье мы узнаём, что она прожила долгую, трудную, но
счастливую жизнь. В восемнадцать лет «перешила старое платье под новое» и в
голодный год невенчанной вышла замуж. Бабушка Наталья считает, что ей
повезло с мужем: Николай мужик твёрдый, ей за ним было легко жить: «Знаешь,
что и на столе будет, и во дворе, и опора для ребятишек». Жену свою Николай
любил. Он погибает на войне, наказав своему фронтовому другу Семёну опекать
Наталью. Долго не соглашалась Наталья выйти за Семёна, но потом поняла, что
нужна она ему, что без неё «он долго не протянет». «Смирилась и позвала
его». «Он пришёл и стал за хозяина». Думается, что Наталья была счастлива.
Ведь она так хорошо говорит о своём втором муже Семёне: «Когда он
прикасался ко мне… струнку за стрункой перебирал, лепесток за лепестком.
Чужой так не сумеет».
      В речи бабушки Натальи много таких слов, какие она произносит по-
своему, вкладывая в них глубокий смысл. В её речи много выражений,
наполненных знанием жизни, человеческих взаимоотношений. «Только – только в
дверку скребутся, где люди живут, а уж на доело!..» Потрата – тратить,
отдавать часть самого себя. Целомудрие – мудрие, мудрость. Целеустремлённая
– это самая разнесчастная баба, похожая на гончую собаку, которая гоняет по
жизни, никого и ничего не замечая.
      «Улыбистая, — говорит Наталья о себе. – Во мне солнышко любило
играть, я уж про себя это знала и набиралась солнышка побольше».
      И вот эти разновозрастные, живущие под одной крышей, родные по крови
женщины заводят разговор о жизни. Инициатива в руках бабушки Натальи. И на
протяжении их разговора мы понимаем состояние Вики. Она говорит: «Всё
надоело…». По-своему Вика переживает за себя, понимает, видимо, что
поступила не так, как надо. А как надо, не знает. Вика говорит о
целеустремлённости, но сама целей и интереса к жизни не имеет. В ней явно
что-то сломалось, и она не знает, как жить дальше.
      Бабушке важно услышать от Вики ответ на свой вопрос: «… сройство у
тебя это было или грех? Как ты сама-то на себя смотришь?»
      Бабушка не простила бы никогда сознательного греха. С каждым грехом
человек теряет часть самого себя. Недаром бабушка говорит: «Такую потрату
на себя приняла!»
      А для Вики этот поступок был своеобразным геройством.
      Наталье хочется, чтобы внучка собрала себя, сохранила себя по
капельке, подготовила себя к замужеству. У Натальи своё представление о
невесте. «Ласковая, да чистая, да звонкая, без единой трещинки, какая
белая, да глядистая, да сладкая». Также мы уз наём о том что значит любить
в представлении Натальи и какой была их любовь с Семёном. «Любовь была, как
не быть, да другая, ранёшная, она куски, как побирушка, не собирала. Я как
думала: не ровня он мне. Зачем мне себя травить, его дурить, зачем людей
смешить, если никакая мы не пара? На побывку к себе брать не хотела, это не
для меня, а для жизни устоятельной ровня нужна». Было уважение друг к
другу, внимание, забота, общая цель, жалость, сочувствие – это и составляло
основу жизни, было любовью «ранёшной».
      Этот разговор важен для обеих: бабушка, рассказывая о себе, передаёт
свой жизненный опыт, взгляды на жизнь, поддерживает внучку, вселяет в неё
уверенность, создаёт основу для дальнейшей жизни – устою, как она говорит
сама.
      А для Вики этот разговор – начало новой жизни, осознание своего «я»,
своего назначения на земле. Разговор затронул Вику, «неспокойно засыпала
девочка – подёргивались, одновременно вздрагивая, плечи, левая рука, лица
гнезда, оглаживала живот, дызание то принималось частить, то переходило в
плавные неслышные гребки». Хочется верить, что Вика найдет свой путь, не
смотря на жизненные преграды.
      Читая этот рассказ, вместе с героями переживаешь трудную жизненную
ситуацию и понимаешь, что надо готовить себя к жизни «устоятельной», как
говорит Наталья, потому что без «устои так тебя истреплет, что и концов не
найдёшь».
      Последнее произведение В. Распутина – это рассказ «В ту же землю». Он
так же, как и другие рассказы, посвящён нравственным проблемам современного
общества. И на протяжении всего произведения прослеживается проблема
посвящённая отношения детей к своим матерям. В. Распутин расскрывает перед
нами судьбы народные на примере матери Пашуты. Общий фон жизни – деревня,
которая олицетворяет старину, Ленские и Приангорские просторы, где ОНИ
вершат свою волю, окончательно руша все вековые устои, с горьким юмором
повествует Распутин о гигантских деяниях представителей власти, подмявших
под себя всё.
      «Деревня ещё стояла под небом»(под государством уже не стояла). Не
было ни колхоза, ни совхоза, ни магазина. «Отпустили деревню на полную
райскую волю». Зимой всё заносило снегом. Мужики промышляли. И пили, пили.
«Ничто не стало нужно». А деревня? Брошенная, она ждёт, кому бы отдаться,
кто бы хлеб привозил. Обращает на себя внимание полное отсутствие прав
человека. То один, то другой правит, но во имя чего? Власти довели жизнь до
абсурда. Деревня стала нищим потребителем, ожидающим, кто хлеб привезёт.
Это деревня-то. Деревня, утратившая свою сущность. Власть, трубившая о
величии коммунистических строек, довела деревню до такого состояния. А
город? Его характеристика дана в форме газетной статьи. Алюминиевый завод,
лесопромышленный комплекс. Всё перечисленное создаёт облик расползшегося
чудовища которому нет границ. Автор использует метафору «котлован», взятую
у Платонова.
      Разве удалось кому-нибудь миновать котлован, эту каменную утробу?
Миновать столовую на том берегу, которая кормила тысячи людей.
      Главной героиней рассказа является Пашута. Она едет к Стасу
Николаевичу, который должен был сделать гроб её матери.(посёлок находиться
в тридцати километрах от города, но входит в черту города. Размах во все
стороны. Хаос и беспредел. И не только Земле). Строили город будущего, а
выстроили «медленно действующую камеру» под открытым небом. Эта метафора
усиливает звучание произведения. Гибнет всё живое. Газовая камера не имеет
границ, так же как и город. Это геноцид по отношению ко все народу.
      Итак, великая страна коммунизма создаёт среду, где возник конфликт
между народом и властью. В рассказе конфликт носит местное значение, но иго
центральной власти чувствуется везде. Автор не даёт им ни имени, ни
фамилии, ни должности. Они – множественная безликая масса, безответственная
по отношению к судьбам народа. Они жаждут дач, машин, дефицитов и находятся
они в Приангорье до получения выслуги, а потом едут на юг, где заранее для
них возводятся дома. Когда стройка закончилась, там никого не осталось из
«временщиков». Образ их несёт народу беды.
      Пашута же всю жизнь отдала работе в столовой, она далека от политики
и от власти. Она мучается в поисках ответа и не находит его. Сама хочет
похоронить мать, но к НИМ идти не хочет. У неё никого нет. Об этом говорит
она Стасу Николаевичу. Пашута твёрдо убеждена, что она в объятьях произвола
судьбы, но она не потеряла ниточку здравого смысла, душа работает. Она
романтик, оторванный от земли. Она позволила себя внедрить в ряды
строителей коммунизма. В семнадцать лет убежала на стройку щи варить да
камбалу жарить прожорливым строителям коммунизма «навстречу утренней заре
по Ангаре…» Пашута рано осталась без мужа, потеряла возможность быть
матерью, потеряла связь и со своей матерью. Осталась одна – одинёшенька.
Рано постарела. А дальше в рассказе идёт описание круговерти, ритма её
жизни. Поэтому естественно, перед читателем нет портрета Пашеньки, Паши, а
сразу Пашута, будто некому было на неё взглянуть, всмотреться в неё. Она
вглядывается в себя сама в незавешенное зеркало после смерти матери,
находит «следы какой-то неряшливости – бабьи усы». Далее автор пишет что
она была добра, расположена к людям, миловидна… с чувственно оттопыревшейся
губой… В молодости её тело не было предметом красоты, оно было наполнено
душевной красотой. А сейчас её можно было принять за сильно пьющую женщину.
Подчёркивается её физическая немощь – не ходячие, опухшие ноги, она
подковыливала к дому, ходила тяжёлой поступью. Пашута не курила, но голос
был грубый. Стала грузной фигура, изменился характер. Добро было где-то
вглубине, но оно не может вырваться наружу. Жизнь Пашуты осветила внучка
Танька от приёмной дочери. Автор убеждён, как важно было для Пашуты
заботиться и любить. Ей не удалось постичь за всю жизнь этой тайны. «Не
мороженое хотела она дать ей, а душу…»(О Таньке) Та радуется, а Пашута её
выгоняет к подруге. Пашута умна и понимает свою ущербность. Их многогодовая
связь со Стасом Николаевичем распадается. Ей было стыдно показывать свою
фигуру. Что же стало с этой женщиной? Мы видим её оторванной от корней,
оказавшуюся в «котловане», бездомную, безродную. Исчезает женственность,
мягкость, обаяние. Её путь жизни очень прост: от заведующей столовой к
посудомойкам, от сытости – до подачек с чужого стола. Происходит процесс
утраты женщиной свойств, которым её природа наделила. Пашута одиночка уже
во втором поколении (мать её тоже одиночка, прожившая мучительную, сложную
бабью жизнь). Пашута проявляет твёрдость и совесть, что и помогает ей
выжить. Она выполняет дочерний долг на пределе сил и возможностей. Выйдя на
пенсию она подрабатывает столяркой.
      А вот судьба Стаса Николаевича: любящий семьянин, способный
специалист, он хотел прочно обосноваться на стройке. А в результате той
жизни он тоже одинок.
      Если у Пашуты неприятие власти на бытовом уровне, то у него — в
масштабах государства «Они нас взяли подлостью, бесстыдством, хамством».
Против этого оружия нет: «Я алюминиевый завод вот этими руками строил». Его
внешний вид тоже изменился. Пашута заметила на его лице «улыбку, похожую на
шрам. Человек другого мира, другого круга проходит тот же путь, что и она».
Они оба дошли до беспредела, в котором и остаются.
      В конце рассказа дан образ молодого Серёги. Он работал в органах
(наверное, не по желанию). Слишком много в нём человечности.
      Автор намекает на власть денег, на её милость, дающую кусок хлеба, на
обесцененость человеческой жизни. По воле автора, Стас Николаевич говорит:
Они нас взяли «подлостью, бесстыдством, комчванством» власти».
      Стройка – котлован, которого никто не миновал. Три холмика — уже
образуется кладбище по произволу. Там хотят быть и Стас Николаевич, и
Пашута. Свет в конце туннеля оставляет автор в конце рассказа.
      Пашута взыскивает только с себя, со своей безбожности. Она носит Бога
в себе. Пашута не станет прятаться перед «судьёй недрёманным».
      Танька же, внучка Пашуты, как бы соединяет три поколения жизни. Она
является импульсом, заставившим Пашуту пойти в Храм после тяжёлого
разговора со Стасом Николаевичем. «Впервые вошла она под образа, с огромным
трудом подняла руку для креста. Под сводами нового Храма искали утешения
всего несколько человек. Неумело Пашута попросила и для себя свечей,
неумело возжгла их и поставила – две на помин души рабов Божьих Аксиньи
Егоровны и Серёги, и одну во спасение души Стаса Николаевича».
      Власть в этом рассказе противоестественна и противонародна – к такому
выводу подводит автор физическое и нравственное разрушение женщины.
      Лишённая мужской опоры, она приобретает черты мужиковатости.
      Ещё сильнее показана деградация мужчины, он перестаёт быть защитником
женщины.
      Рассказ можно назвать «Беспредел». Тот же котлован становится
убежищем для всех. Остаётся лишь слабая надежда с Танькой, с верой в бога.
Система образов – система жертв, попавших под колесо строителей коммунизма.
Это и страстный призыв к покаянию от скверности.
      В конце 70-х – начале 80-х годов Распутин обращается к публицистике
(«Поле Куликово», «Абстрактный голос», «Иркутск» и др.) и рассказам. В
журнале «Наш современник» (1982 — №7) напечатаны рассказы «Век живи – век
люби», «Что передать вороне?», «Не могу — у…», «Наташа», открывающие новою
страницу в творческой биографии писателя. В отличие от ранних рассказов, в
центре которых была судьба или отдельный эпизод биографии героя, новые
отличаются исповедальностью, вниманием к тончайшим и таинственным движениям
души, которая мечется в поиске гармонии с собой, миром, Вселенной.
      Алесь Адамович писал о них:
              «Новое, действительно новое здесь – подчёркнутое чувство
              реальности происходящего. Реальность страстно утверждаемой
              художником нашей человеческой неисчерпаемости… Человек в них
              – существо, себя самого удивляющее – глубинами,
              пространствами, которые в нём сокрыты. И вдруг распахивается
              существо светоносное».
   «Здесь новый уровень общения людей, — утверждал В. Куприн, — здесь душа
с душою говорит».
      В этих произведениях, как и в ранних рассказах и повестях, Читатель
видит художественные особенности, присущие всему творчеству В. Г.
Распутина: публицистический накал повествования; внутренние монологи героя,
неотделимые от голоса автора; обращения к читателю; выводы-обобщения и
выводы-оценки; риторические вопросы, авторские комментарии.
      Композиция любого произведения В. Распутина, отбор деталей,
изобразительных средств помогают увидеть ОБРАЗ АВТОРА – нашего
СОВРЕМЕННИКА, ГРАЖДАНИНА, ПУБЛИЦИСТА и ФИЛОСОФА.