Мотив странствия является одним из ведущих в романе «Герой нашего
времени».

Печорин называет себя «странствующим офицером». Действительно,
почти в каждой главе романа он появляется на какое-то время, а потом вновь
уезжает, чтобы назад уже не возвратиться. Исключение составляет только глава
«Фаталист». 

Так происходит в «Бэле»: Печорин приезжает в крепость Н. а все
заканчивается со смертью Бэлы: «Три месяца спустя его назначили в е…й
полк, и он уехал в Грузию«. В главе »Максим Максимыч»
центральный герой появляется проездом, по дороге в Персию с одной мыслью:
«Авось где-нибудь умру по дороге». Так и происходит: возвращаясь из
Персии, Печорин умирает. В «Тамани» он тоже проездом, а после истории
с контрабандистами при первой же возможности покидает «этот скверный
городишко«. Глава »Княжна Мери» вновь начинается приездом героя
на новое место: Печорин в Пятигорске, он полон радостных ожиданий: «Весело
жить в такой земле…« Заканчивается же все опять »как обычно»:
Печорин играет роль «топора в руках судьбы», покидает место своего
пребывания — теперь уже Кисловодск — и оказывается в крепости Н. Однако в самом
словосочетании «странствующий офицер» есть парадоксальное содержание,
осложняющее романтическую традицию. Оно дает о себе знать неоднократно: ведь
через Тамань Печорин едет «по казенной надобности», в крепость Н.
отправляется по распоряжению начальства и т. д. Эти «странствия» по
приказу и «по казенной надобности» вносят в романтическую тему ноту
жестокой обусловленности. 

В самом конце «Княжны Мери» появляется своеобразное
стихотворение в прозе о «желанном парусе», и это придает
характеристике центрального героя иной тон. В «Тамани» впервые в
жизни возникает мотив волнующегося моря и паруса. Печорин замечает, что смотрит
на маленькую лодку Янко, отчаянно сражающуюся с яростными волнами, «с
невольным биением сердца». Позднее, после откровенного рассказа о бурях
душевных, после мучительных и беспощадных наблюдений над самим собой, Печорин
сравнивает себя с «матросом, рожденным и выросшим на палубе разбойничьего
брига«, душа которого »сжилась с бурями и битвами» и который
«скучает и томится», будучи выброшенным на берег. Так в роман
врывается струя взволнованного лиризма
— мотив «Паруса», одного из самых задушевных стихотворений поэта,
символа мятежной лермонтовской поэзии. Таким образом приоткрывается и
внутренняя — лирическая — связь автора со своим героем. Особенно важен
интимный характер этой переклички: ведь «Парус» не был
опубликован в ту пору. За внешней парадоксальностью сопоставления (Печорин, не
умеющий плавать, в чем он сам признается в «Тамани», сравнивает себя
с матросом, сжившимся с морской стихией) скрывается определенный символический
смысл: мысль о глубокой
противоречивости натуры и судьбы героя. 

В каждой из частей «Героя нашего времени» Печорин показан в совершенно
разной среде, в разном окружении: то это вольные, привыкшие жить по суровым
законам природы и патриархального быта горцы («Бэла»), то мир
«честных контрабандистов» («Тамань»), то праздное светское
общество, на Кавказских минеральных водах («Княжна Мери»). Происходит своеобразное
«странствование» Печорина по различным пластам современной автору
общественной жизни России. Сюжет романа строится так, что герой
оказывается причастным ко всем изображаемым жизненным сферам, но в то же время
является постоянно отторгнутым, отделенным от них, оказывается в положении
скитальца, странника.

В «Герое нашего времени» постоянно — то прямо, то в какой-то
опосредованной форме — проводится
соотнесение: Печорин
— «все поколение», современное Лермонтову поколение.
Поэтому нет предыстории Печорина в полном смысле этого слова, он везде —
проездом. Даже возраст героя постороннему наблюдателю определить трудно: то 23
года, а то и 30.

Известно, что в 1841 году Лермонтов пишет предисловие ко второму изданию
своего романа. В нем автор счел необходимым прямо заявить, что его герой-это
«портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков
нашего поколения, в полном их развитии». Известно также, что в процессе
работы Лермонтов изменяет первоначальное название своего романа «Один из
героев начала века«. Окончательное — »Герой нашего времени» —
содержит больший обобщающий смысл.

Мотив скитальчества,
странствия в романе все более углубляется, выводит за пределы
конкретной судьбы центрального героя. И в «Фаталисте», заключительной
главе «Героя нашего времени», в горьком раздумье Печорина странничество
прямо соотносится с темой поколения. Печорин, размышляя о себе и о
характере своего поколения, непосредственно говорит от лица этого поколения,
записывая в своем дневнике следующее: «А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и
гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей
сердце при мысли о неизбежном конце; мы неспособны более к великим жертвам ни
для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастия, потому что
знаем его невозможность, и равнодушно переходим от сомнения к сомнению».

Печально я гляжу на наше поколенье!

Его грядущее — иль пусто, иль темно,

Меж тем под бременем познанья и сомненья

В бездействии состарится оно.

Богаты мы, едва из колыбели,

Ошибками отцов и поздним их умом.

И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,

Как пир на празднике чужом.

Переклички с «Думой» тут явные, в том числе и в интерпретации
«странничества» в связи с темой поколения. Всем, с кем бы судьба ни
сталкивала Печорина, приносит он одни несчастья, хотя сам оказывается при этом
«не менее несчастлив», всюду становится чужим и вынужден покидать,
оставлять прошлое, искать чего-то нового, потому что имеет «воображение
беспокойное, сердце ненасытное», — и так без конца. И можно было бы
говорить об этом как о выражении «губительности индивидуализма», если
бы не было в «Княжне Мери» тех строк, где герой говорит о трагичности
своего положения: о своих собственных высоких стремлениях («верно было мне назначение
высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные»)
— и невозможности их осуществить. А это уже прямой выход к проблематике
социальной в связи с темой поколения.

Мотив странствия проходит и через
судьбы других персонажей романа — и в первую очередь через судьбы
офицера-рассказчика и Максима Максимыча. Офицер характеризует себя как
«путешествующего и записывающего» человека. Он путешествует по
Кавказу, пишет путевые записки о Грузии, совершенно «случайно»
записывает рассказ Максима Максимыча о Печорине и Бэле, а затем едет дальше,
«не воображая, что он будет первым звеном длинной цепи повестей».
Спецификой путевых записок мотивировано, например, в главе «Максим
Максимыч» большое количество собственных замечаний, лирических отступлений
офицера, многочисленных описаний величественной природы Кавказа.

Но следует подчеркнуть и другое: почти все эти отступления и описания пронизаны
ассоциативными связями с другими явлениями, и это заставляет взглянуть на
судьбу «путешествующего офицера» по-иному. Так, метель, заставшая их
с Максимом Максимычем в пути, живо напоминает повествователю «нашу
родимую, северную». И это воспоминание наводит его на размышления о своей
собственной судьбе: «И
ты, изгнанница, — думал я, — плачешь о своих широких, раздольных степях! Там
есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу,
который с криком бьется о решетку железной своей клетки».
Сопоставление с «изгнанницей»- метелью дает образу
«путешествующего офицера» неожиданный поворот, вносит в его
характеристику трагический оттенок. И связан этот оттенок с мотивом странствия.

Максим Максимыч — тоже «странник», одинокий, бездомный. Семьи
у него нет, об отце и матери он уже «лет двенадцать» не имеет
известия. Обе встречи офицера и Максима Максимыча происходят в дороге, в пути.
«На большой дороге» «путешествующему офицеру» удалось, наконец,
увидеть и самого Печорина. 

Мотив скитальчества,
странствия, по-разному проявляясь в судьбах совершенно разных персонажей, как
бы перерастает рамки одной конкретной судьбы, становясь общим лейтмотивом
лермонтовского романа. Это настроение, атмосфера
«бесприютности», в которой проходит жизнь
людей-«странников», поддерживается постоянным противопоставлением юга
(где происходят события романа) и далекого, холодного, но родного севера,
частыми воспоминаниями и соотнесением с ним. Это и упоминание
«путешествующего офицера» о северной метели и русском колокольчике, о
сугробах, которые напоминают ему «довольно живо Саратов. Тамбов и прочие
милые места нашего отечества», это и сравнение лихого ярославского мужичка
и извозчика- осетина при спуске в Чертову долину.

В «Журнале Печорина» противопоставление севера и юга
приобретает более лирический, даже интимный характер: о севере, о «нашей
холодной столице« и »старых годах» его жизни напоминает Печорину
«шум бурей взволнованного моря», подобный «ропоту засыпающего
города». А ведь противопоставление севера и юга-один из ведущих мотивов
лермонтовской поэзии (вспомним, например, стихотворение «Тучи»). И
это также еще более приоткрывает лирическую связь автора со своим героем. Это
также свидетельствует о сугубо лермонтовской интерпретации темы странствия,
соотнесенной и с личной судьбой, и с судьбой всего своего поколения. 

Говоря о композиции
романа «Герой нашего времени», многие исследователи
отмечали нарушение хронологической последовательности истории Печорина,
несовпадение «хронологии рассказывания» и «хронологии
событий«, образующее »двойную композицию», благодаря которой
создается впечатление «длительности и сложности сюжета» (Б.
Эйхенбаум). По-разному исследователи объясняли эту особенность лермонтовского
романа. Например, Е.Н. Михайлова видела в этом способ «объективирования
фигуры» центрального героя.

Однако в романе Лермонтова, построенном па «сплошной цепи
мотивировок», существует вполне конкретное объяснение, оправдывающее
несоблюдение хронологии в рассказе о Печорине. Ведь сначала это — путевые
записки, которые пишутся офицером в определенной последовательности: «…я
пишу не повесть, а путевые записки«. Так, в »Бэле»
повествователь передает рассказ Максима Максимыча со всеми его остановками,
попутными замечаниями, мотивируя это тем, что не может «заставить
штабс-капитана рассказывать прежде, нежели он начал рассказывать в самом
деле». А потом это — случайно обнаруженный и изданный офицером
«Журнал Печорина».

Общепризнанно, что такое построение романа Лермонтова подчинено прежде
всего постепенному и
многоаспектному раскрытию характера центрального героя — Печорина.
Это справедливо отмечается как новаторство и основная заслуга писателя в
изображении человека. Впервые на эту особенность романа обратил внимание
Белинский в рецензии на первое издание «Героя нашего времени». В
настоящее время эта точка зрения поддержана и развита в работах многих
литературоведов. Так, В. А. Мануйлов пишет, что «такое расположение частей романа, нарушающее хронологический
порядок, усиливает сюжетное напряжение, дает возможность максимально
заинтересовать читателя Печориным и его судьбой, постепенно раскрывая во всей
противоречивости и сложности его характер« (Мануйлов В. А. Роман М. Ю. Лермонтова »Герой нашего
времени». Комментарий. Изд. 2-е, доп. Л.. 1975).

Действительно, все это так. Потому что Лермонтов в «Герое нашего
времени» — впервые в русской литературе — ставит и решает чрезвычайно
важную и трудную задачу всестороннего изображения человека, многоаспектной его
характеристики. При этом писатель в своем романе совмещает два подхода к
изображению человека, существовавшие в литературе до него: позицию
«внешнего наблюдения» (в повествовании офицера и Максима Максимыча) и
прием самораскрытия героя в форме его дневника, исповеди, приобретший в 1830-е
годы, т. е., по словам Белинского, в эпоху «безвременья» и
«преимущественно рефлексии», особую актуальность.

Были попытки даже восстановить «биографию» Печорина,
располагая главы романа в нужной для этого хронологической последовательности.
Однако еще Белинский заметил, что роман Лермонтова «нельзя читать не в том
порядке, в каком расположил его сам автор: иначе вы прочтете две превосходные
повести и несколько превосходных рассказов, но романа не будете знать». В
предисловии автора, как уже говорилось, дается прямое обоснование задачи и
содержания романа: показать «портрет… всего нашего поколения». Это — цель, исходная авторская
посылка, авторская идея, во многом мотивирующая композиционное решение романа и
сам принцип изображения центрального героя.

Не случайно Белинский так говорил о романе Лермонтова: «Тут нет ни страницы, ни черты,
ни слова, которые были бы наброшены случайно; тут все вытекает из одной главной
идеи и все в нее возвращается». Действительно, и сама
композиция романа глубоко содержательна. Через «фрагментарность» композиционного строения
романа писателем выражена трагическая судьба своего поколения — поколения
«странников».

Содержательность композиции романа признавала, в частности, Е.Н.
Михайлова, отмечавшая, что такое композиционное решение «Героя нашего
времени« служит для отражения »судьбы, исполненной всяческих
метании», но имея при этом в виду судьбу только центрального персонажа.
Думается, однако, что понятие «метания» может лишь отчасти
охарактеризовать скитальческие мотивы в судьбе Печорина и что звучание этих
мотивов не ограничено в романе Лермонтова пределами только одной сюжетной
линии. Таким образом, общий лейтмотив романа, проходя через образы всех трех
персонажей-повествователей, определяя содержательность сюжета и композиции,
выражает основную идею романа — трагедию «всего нашего поколения»,
мятущегося в поисках смысла жизни, но обреченного оставаться в
«бездействии пустом». Причину этого писатель усматривает, однако, не
только в социально-исторических обстоятельствах жизни, условиях российской
действительности 1830-х годов, но и в характере современного человека, зачастую
внутренне раздвоенного, рефлектирующего, не обретшего почвы под ногами,
безвольно переходящего «от сомнения к сомнению». Наполняясь
конкретно-историческим и глубоким психологическим содержанием, традиционный
романтический мотив странствия приобретает в романе Лермонтова уже иной —
реалистический — художественный смысл.

Знаменательно, что Белинский выражал подобный же взгляд на судьбу своего
поколения. В письме к В.П. Боткину от 16 июня 1840 года он писал следующее:
«Да, наше поколение —
израильтяне, блуждающие по степи, и которым никогда не суждено узреть
обетованной земли». Вероятно, такая точка зрения на
современное поколение возникает у критика не без влияния лермонтовского
творчества. Не случайно, например, слова Белинского о «нашем жалком
поколении« соседствуют с характеристикой лермонтовской »Думы» в
письме к тому же адресату от 16 мая 1840 года. Критику удалось необыкновенно
тонко уловить основную идею романа «Герой нашего времени» — трагедию
поколения, оказавшегося в положении «странников».

Список литературы

Сацюк И.Г. «Странники» в романе М.Ю. Лермонтова «Герой
нашего времени» // Литература в школе. 1986. N 3