Предвоенная политика
Германии
Содержание
Глава І. Польша в
советско-германских контактах в 1933-1935гг.
1.1 Польский вопрос в
советско-германских отношениях после прихода нацистов к власти в Германии
1.2 СССР и сближение
Польши и Германии в 1934-1935 гг.
Глава ІІ. Роль польской
дипломатии в советской и германской внешней политике в 1936-1938 гг.
2.1 СССР, Польша и
военно-дипломатическая подготовка Германии к войне
2.2.Позиция СССР в связи
с обострением обстановки в Европе в 1938г
Глава І. Польша в
советско-германских контактах в 1933-1935 гг.
1.1 Польский
вопрос в советско-германских отношениях после прихода нацистов к власти в
Германии
30 января
1933 г. Гитлер получил пост канцлера Германии. В стране произошли
внутриполитические перемены, которые кардинально повлияли на отношения между
Берлином и Москвой. Инициатива изменений советско-германских отношений исходила
от Гитлера. Его тактика представляла собой полный разрыв с политикой Веймарской
республики. Но в результате нарастающей изоляции рейха на международной арене и
перспективы ухудшения советско-германских отношений, 23 марта 1933 г. на первом
заседании рейхстага, Гитлер остановился на взаимоотношениях с СССР. Он отметил,
что с Москвой «имперское правительство намеревается поддерживать дружеские,
выгодные для обеих сторон отношения», подчеркнув далее, что «борьба с
коммунизмом в Германии – наше внутреннее дело», и «межгосударственные отношения
с другими державами, с которыми нас связывают общие интересы, не будут
затронуты»[38].
Несмотря на
это заявление, немецкая сторона проводила широкую антисоветскую пропаганду,
применяла репрессивные действия в отношении граждан СССР, работавших в
Германии. Таким образом, были очевидны расхождения между публичными
выступлениями Гитлера и практикой новых немецких властей. Как отмечал нарком
иностранных дел СССР М.М. Литвинов, «в Германии мы сейчас имеем дело не с
отдельными локальными случаями, а с массовой травлей всего, что носит название
советского»[39]. Смысл
такого поведения заключался в том, чтобы свести двухсторонние отношения к
минимуму, и тем самым продемонстрировать западным державам, что новое
правительство Германии ориентировано на борьбу с коммунистической опасностью и
заслуживает поддержки, то есть лояльного отношения к наращиванию своей военной
мощи.
Между тем
антисоветская компания, сопровождавшаяся многочисленными инцидентами, вызвала в
Москве бурное негодование. В июне 1933 г. Москва заявила Берлину, что
продолжавшееся десять с лишним лет военное сотрудничество двух стран с сентября
будет прекращено. В итоге инциденты в отношении советских граждан были
прекращены осенью-зимой 1933 г. Преодолеть изоляцию, вызванную
внутриполитическими переменами, и укрепить внешнеполитические позиции Германии,
Гитлер считал возможным путем подрыва существовавшей системы международных
отношений. Средством решения этой задачи была избрана замена участия Германии в
многосторонних соглашениях и организациях, ограничивающих свободу ее действий,
на систему двухсторонних договоров. В качестве «детонатора» на востоке Европы
Гитлер выбрал Польшу, отношения с которой после Первой мировой войны у Германии
оставались наиболее неурегулированными и враждебными. Порвав с
внешнеполитической традицией Веймарской республики, Гитлер пошел на соглашение
с Польшей. Однако до заключения соглашения Гитлер считал необходимым
поддерживать иллюзию о возможности улучшения отношений с СССР, используя их в
качестве средства давления на Варшаву, так как советско-польские отношения
оставались тоже напряженными. В свою очередь польское руководство решило
сыграть на германо-советских противоречиях. В мае 1933 г. Польша начала
активный зондаж Германии на предмет нормализации отношений. Так посланнику
Польши в Берлине А. Высоцкому, было поручено получить от Гитлера «определённое
заявление о той политике, которую тот собирается проводить в отношении Польши»[40].
В ответ Гитлер заявило «о твердом намерении германского правительства
удерживать свою позицию и свои действия точно в рамках существующих договоров»[41].
3 июля СССР,
Польша, Эстония, Латвия, Румыния, Турция, Персия и Афганистан подписали
региональный протокол[42], а 4 июля
СССР, Чехословакия, Румыния, Югославия и Турция подписали открытую военную
конвенцию об определении агрессии[43].
Тем
временем началась нормализация германо-польских отношений по экономическим
вопросам. Попытка СССР указать на наличие угрозы со стороны Германии отметались
польским руководством, которое полагало, что нацисты смогут порвать с
традиционной антипольской политикой Берлина. В Варшаве считали, что Германия
ещё долго не сможет восстановить свой военный потенциал и будет вынуждена
удовлетвориться поглощением Австрии.
19 октября
1933 г. Германия вышла из Лиги наций и заявила о готовности подписать пакты о
ненападении со всеми желающими. Уход Германии из Лиги наций и Конференции по
разоружению были с «большим пониманием» восприняты в Москве. Очевидно, что в
Москве были удовлетворены обострением отношений между Германией и западными
державами, вызванным этим шагом. Так председатель Совнаркома В.М. Молотов и
секретарь ЦК ВКП(б) Л.М. Каганович направили Сталину шифровку, что в связи с
выходом Германии из Лиги нации было бы целесообразно отменить заезд завноркома
иностранных дел Н.Н. Крестинского в Берлин и визит к Гитлеру. На что Сталин
ответил: «Непонятно почему должен отпасть вопрос о заезде Крестинского. Какое
нам дело до Лиги наций и почему мы должны произвести демонстрацию в честь
оскорблённой Лиги против оскорбившей Германии?»[44]
Таким
образом, в сложившихся условиях Берлин был заинтересован в соглашении со своим
восточным соседом, так как Польша рассматривалась в Европе как оплот
западноевропейского влияния, соответственно это позволило бы нанести удар по
системе французских союзов в Восточной Европе и продемонстрировать своё
миролюбие.
1 сентября
1933 г. князь Сапега в публичной лекции о международном положении раскритиковал
подписанную с СССР конвенцию об определении агрессора и заявил, что главной
целью польской внешней политики должно стать германо-польское соглашение. По
его мнению, для Польши выгоден аншлюс, поскольку это спишет давление
германского национализма на польские границы и переключит внимание германской
политики в сторону Балкан. «Перед нами встал вопрос, будем ли мы форпостом
Европы, расширяющейся в восточном направлении, или мы будем барьером,
преграждающим путь европейской экспансии на Восток… история уничтожит этот
барьер, и наша страна превратится в поле битвы, на котором будет вестись борьба
между Востоком и Западом. Поэтому мы должны стать форпостом Европы, и наша
внешнеполитическая задача в том, чтобы подготовиться к этой роли и всячески
содействовать европейской солидарности и европейской экспансии»[45].
Хотя формально мнение князя оставалось мнением частного лица, однако его идеи
разделялись большей частью польской элиты.
Использовав
международную изоляцию, в которой оказалась Германия после выхода из Лиги
нации, Польша дала заверения в желании нормализовать отношения с Германией. В
результате 16 ноября 1933 г. было опубликовано германо-польское коммюнике, в
котором обе стороны обязались не «прибегать к насилию для разрешения
существующих между ними споров»[46].
Наблюдая за развитием германо-польских отношений,
Москва в свою очередь предложила Польше подписать декларацию о
заинтересованности в неприкосновенности Прибалтики[47].
Германия негативно отреагировала на советско-польские контакты, пригрозив
прервать переговоры с Польшей о договоре о ненападении. В результате советские
предложения не были поддержаны польской стороной.

Советские
дипломаты призывали Москву не поддаваться на тактические уловки Берлина,
поскольку они представляли собой лишь один из способов давления на Запад.
Вполне осознав всю серьезность происходящего, советское правительство заняло
сугубо осторожную и выжидательную позицию. В свою очередь Германия, добиваясь
невозможности польско-советского сближения, указывала Польше на то, что основой
германо-польской дружбы может являться только антисоветизм.
Таким
образом, 1933 г. стал поворотным в развитии советско-германских отношений в
результате внутриполитических перемен в Германии. Так порвав с политикой
Веймарской республики и использовав фактор большевистской угрозы, Германия
надеялась на лояльное отношение Запада. Польша – часть западной системы,
поэтому Гитлер пошёл на сближение с ней на антисоветской основе, при этом не
допуская сближения Польши с СССР.
В свою
очередь Советский Союз надеялся, что после прихода нацистов к власти в Германии
они «займутся исключительно Западом, что мы смогли бы спокойно строить
социализм»[48]. В условиях
обозначившегося противостояния в Европе, для СССР имело главное значение то,
что Германия опять противостоит Западу и, следовательно, рано или поздно ей
будет нужен союзник на Востоке. В том, что эта роль уготована только СССР, по
всей видимости, серьёзных сомнений в Москве не было. Поэтому с Германией Сталин
готов был искать сотрудничества, идя на очень многое.
1.2 СССР и сближение
Польши и Германии в 1934-1935 гг.
26 января 1934
г. была подписана германо-польская декларация о мирном разрешении споров и
неприменении силы. Данное соглашение исключало Польшу из любых систем
коллективной безопасности, что было на руку Германии. В Берлине считали
«декларацию о ненападении» временным актом. Так Гитлер отмечал, что «вовсе не
собирается добиваться взаимопонимания с поляками. Мне нет нужды делить власть с
кем бы то ни было. В любой момент я могу найти общий язык с Советской Россией.
Я могу разделить Польшу в любое удобное для меня время и любым способом. Но я
этого не хочу. Это будет слишком дорого стоить. Я не стану делать этого, пока я
могу без этого обойтись. Польша нужна мне до тех пор, пока существует угроза с
Запада»[49].
Заключив
соглашение с Польшей, интерес Гитлера к СССР изменился, и определялся только
тем, чтобы не «разрывать с нашей стороны германо-русские отношения» и не
«давать повода для такого разрыва»[50].
Советский
Союз расценил соглашение Польши с Германией как шаг, направленный против него.
В Москве стали размышлять о шансах формирования антисоветского польско-германского
альянса. Советские и западные аналитики полагали, что возможной основой
польско-германского компромисса может оказаться отказ Варшавы от «польского
коридора» в обмен на территориальные компенсации, которые Польша при поддержке
Берлина могла бы получить за счёт украинских земель Советского Союза.
Франция
довольно сдержанно отнеслась к германо-польскому соглашению, и Париж решил
активизировать идею Восточного пакта, которая была выдвинута весной 1934 г.
Проект соглашения предусматривал заключение договора о взаимопомощи между СССР,
Польшей, Чехословакией, Финляндией, Латвией, Эстонией и Литвой против угрозы
агрессии со стороны Германии. Переговоры о Восточном пакте летом-осенью 1934 г.
показали, что против этого соглашения выступили Англия, Германия и Польша.
Германского руководство опасалось, что подобное соглашение сделает невозможным
экспансию, а польское не хотело потерять возможность стать великой державой
из-за усиления влияния СССР в Европе.
В конце лета
1934 г. советское правительство, действуя в условиях сложившейся ситуации,
приняло первые ощутимые меры по обеспечению внутренний безопасности: оно ввело
регистрацию и «паспортизацию» всех проживающих в СССР немцев и постановило с 1
января 1935 г. выселить немцев из западных приграничных областей,
заблаговременно «нейтрализуя» тем самым потенциальную «пятую колонну»[51].
18
сентября СССР был принят в члены Лиги наций. А убийство 9 октября
1934
г. министра иностранных дел Франции и активного сторонника Восточного пакта Л.
Барту привело к свёртыванию работы в данном направлении.
Во
второй половине 1934 г. советским дипломатам было уже ясно, что какие-либо
попытки достичь нормализации отношений с Германией,
будь то на
двухсторонней основе, либо в рамках регионального соглашения, остаются
безрезультатными. По мнению Литвинова, «нет никаких моментов, которые указали
бы на возможность нового сближения с Германией»[52].
Так в течении 1934 г. происходило дальнейшее ухудшение советско-германских
отношений, выразившееся в свёртывании сотрудничества по всем линиям. Исключение
составляли лишь экономические отношения. Начиная с января 1935 г. торгпред в
Берлине В.Д. Канделаки регулярно встречался с сотрудниками министерства
экономики Германии и его главой Я. Шахтом. Эти встречи были связаны с
подготовкой и заключением ежегодных соглашений о товарообороте и платежах. На
встречах советская сторона стремилась погасить свои обязательства поставками
сырья, а немецкая – получить как можно большую часть платежей золотом и
валютой. В результате сторонам удалось достичь компромисса, не малую роль в
достижении которого сыграли установки Гитлера, затрагивающие не только
политическую сторону двухсторонних отношений, но и их экономическую сферу. Так
Гитлер дал указание, что «товары следует закупать в первую очередь в Польше и
лишь во вторую – в России»[53]. Таким
образом, очевидно, что несмотря на всю заинтересованность в поставках из СССР,
прежде всего стратегического сырья, жёсткие политические установки Гитлера
создавали всё возрастающие трудности и в сфере торгово-экономических связей
между Германией и Советским Союзом.
В марте 1935
г. Германия заявила об отказе от выполнения военных ограничений Версальского
договора. Это шаг Германии привел к подписанию советско-французского (2 мая
1935 г.) и советско-чехословацкого (16 мая 1935 г.) договоров о взаимопомощи.
Изменения международной обстановки совпало со смертью Ю. Пилсудского 12 мая
1935 г. Руководство страной взял в свои руки Ю. Бек, уже 4 июля он заверил
Гитлера, что Варшава продолжит «линию 26 января
1934 г.»[54].
Его взгляды исходили из постулата изоляции Советского Союза от участия в
европейских делах. При нём принцип «равноудалённой дистанции» в отношении
Польши с СССР и Германией остался только на бумаге. На деле увеличивалась
дистанция по отношению к Москве и сокращалась по отношению к Берлину.
В июле 1935
г. состоялся VII конгресс Коминтерна, во время работы которого была обоснована
стратегия сплочения антифашистских сил. Был выдвинут тезис о борьбе против
фашизма, но это «не означает, что мы стали сторонниками лицемерной и продажной
буржуазной демократии!… Цель нашей борьбы против фашизма не восстановление
буржуазной демократии, а завоевание советской власти»[55].
Таким
образом, ход событий 1934-1935 гг. показал, что позиция Польши, как правило,
была ближе к позиции Германии и резко расходилась с позицией СССР. Когда в
Европе развернулась борьба за создание системы коллективной безопасности,
Польша выступила против такого проекта и отвергла концепцию Восточного пакта.
Это соглашение, зародившееся в условиях германо-польского сближения, ухудшения
советско-германских отношений и развития франко-советских контактов не
устраивало Германию и Польшу, что сделало его заключение невозможным, и стимулировала
выработку советско-французского договора о взаимопомощи. Польская дипломатия
выступила энергичным противником советско-франко-чехословацкой системы союзов.
Её позиция сыграла определённую роль в том, что за этими политическими
договорами не последовало военных конвенций.
В
январе 1936 г. французское военное министерство констатировало: «Военный союз с
Польшей несовместим с русским военным союзом. Нужно выбирать»[56].
Всё это умело использовал Гитлер в своих интересах. Сближение с Польшей
вытекало из стремления вывести Германию из международной изоляции, в которой
она находилась после разрыва отношений с СССР и выхода из Лиги наций, а также
из желания изолировать Францию. Основной исходной посылкой Гитлера была
необходимость для Германии избежать риска войны до тех пор, пока она не
восстановит полностью свою военную мощь.
Глава III. Роль польской
дипломатии в советской и германской внешней политике в 1936-1938 гг.
2.1
СССР, Польша и военно-дипломатическая подготовка Германии к войне
В 1935 г.
Германия, отменила ограничительные статьи Версальского договора и приступила к
созданию вермахта на основе всеобщей воинской повинности, закон о которой был
подписан Гитлером 16 марта 1935 г. Осенью 1936 г. в Германии был принят
четырёхлетний план который предусматривал: «1) через четыре года мы должны
иметь боеспособную армию, 2) через четыре года экономика Германии должна быть
готовой к войне»[57]. В августе
1936 г. в Германии был введён двухлетний срок воинской службы. Быстрыми темпами
создавалась германская военная машина, наращивалось производство военной
техники. Так Германия в одностороннем порядке нарушила главные военные статьи
Версальского договора.
Советский
Союз осудил введение в Германии всеобщей воинской повинности.
Весной 1936
г. гитлеровское правительство сделало ещё один шаг на пути одностороннего
нарушения международных договоров, введя свои войска в Рейнскую
демилитаризованную зону, но никаких действий о стороны Франции не последовало.
СССР предложил Лиге наций предпринять коллективные меры для действенного
пресечения нарушений международных обязательств, но это предложение оказалось
без ответа.
Напряжённость в
отношениях между СССР и Германией обострилась в связи с гражданской войной в
Испании: СССР поддерживал республиканцев в надежде на перспективу коммунизации
этой страны. Так, в германской печати развернулась беспрецедентная
антисоветская компания. В письме В.М. Молотову, Н.И. Бухарин отмечал, что
«антисоветские кампании активно проводятся под руководством германских,
итальянских и польских фашистов одна за другой, центром распространения
информации о СССР являются Берлин и Варшава, даже Рига. Самым нелепым и диким
вымыслам верят десятки миллионов людей за границей»[58].
Своё
отношение к СССР гитлеровцы продемонстрировали на съезде нацистской партии в
Нюрнберге в сентябре 1936 г. В своих речах Гитлер и его соратники Гебельс и
Розенберг говорили о большевистской опасности и призывали к «крестовому походу»
против Советского Союза. Как констатировал советский полпред в Берлине Я.З.
Суриц в письме в Народный комиссариат иностранных дел 13 сентября, наиболее
существенной особенностью съезда был «открыто агрессивный характер выступлений
против Советского государства…». Он отмечал так же, что гитлеровцы стремятся
«укрепить германские связи с фашистскими или полуфашистскими странами (Италия,
Польша, Венгрия, Югославия)»[59]. Антисоветская
кампания на съезде достигла невиданных ранее масштабов, побудив иностранных
журналистов в Берлине обратиться с запросом в полпредство СССР о возможности
разрыва советско-германских отношений после окончания партсъезда[60].
Литвинов поставил вопрос перед Политбюро о необходимости направить ноту
протеста Германии. Тем не менее было «решено ноты не посылать». Данное решение
выглядело более чем странно, поскольку Гитлер в заключительной речи в Нюрнберге
перешёл уже к открытым угрозам в адрес СССР, заявив: «Никто не сомневается в
том, что национал-социализм будет повсюду и при всех обстоятельствах защищаться
против наступающего на него большевизма, разобьёт и уничтожит его»[61].
Таким образом, съезд НСДАП в Нюрнберге продемонстрировал, что германо-советские
политические отношения достигли низшей точки в своём развитии с момента прихода
Гитлера к власти. Не выразив никаких возражений Гитлеру по поводу речи в
Нюрнберге, можно объяснить тем, что Сталин не хотел провоцировать Германию на
дальнейшее обострение отношений с Советским Союзом, а наоборот стремился к
политическому урегулированию взаимоотношений между СССР и Германией.
Определяя роль Советского
Союза в германо-польских отношения Г. Геринг в беседе с Я. Шембеком отметил:
«Мы совершенно убеждены в том, что Советы рано или поздно перейдут в
наступление, о чём свидетельствуют интенсивное вооружение и советско-чешское
сотрудничество. С момента начала советского наступления и Польше и Германии,
хотят они того или нет, придётся действовать совместно, ибо прежде всего это
наступление будет направлено против них»[62].
Таким
образом, в 1936 г. сотрудничество между Германией и Польшей продолжало
осуществляться на основе антисоветской концепции. Обратило внимание на это
сотрудничество и советское правительство. Так заместитель наркома иностранных
дел СССР Б.С. Стомоняков констатировал в письмах полпреду в Варшаве (7 февраля
и 19 апреля), что польско-германские отношения «становятся всё более тесными и
что усиливается антисоветская направленность польской политики»[63].
Важным звеном в подготовке Германии к новой войне стало
формирование блока союзных государств. В октябре 1936 г. была официально
оформлена «ось» Рим-Берлин. 25 ноября 1936 г. Германия и Япония заключили
«Антикоминтерновский пакт». Пакт был направлен на координацию действий в
вопросах противодействия коммунизму. Он предусматривал обмен информацией о
деятельности Коминтерна и к участию в нём приглашались все страны, считавшие
угрожающей для себя деятельность Коминтерна. Согласно секретному приложению к
договору, Германия и Япония обязывались в случае войны одной из них с СССР не
принимать мер, способных облегчить положение Советского Союза и не заключать с
ним соглашения, противоречащих духу «антикоминтерновского пакта». Фактически
это означало, что Германия и Япония заключили соглашение о взаимном
нейтралитете на случай войны с СССР. Хотя, прежде всего пакт был антисоветским,
одновременно он косвенно был направлен против Франции и Великобритании.
Поскольку в правительстве Франции участвовали коммунисты, условия
«Антикоминтерновского пакта» можно было при желании распространить и на неё.
Хотя к Великобритании это не относилось, но германо-японское сближение
объективно сковывало возможности Лондона свободно действовать в Европе, тогда
как в Азии от Японии исходила угроза для британских владений.
В отношениях
с Германией Польша поддерживала её антикоммунистическую деятельность и
благосклонно оценила создание «Антикоминтерновского пакта»[64].
Правда, сама Польша уклонилась от предложения присоединится к нему, равно как и
от германских предложений установить более тесные связи с целью «разрешения
русского вопроса»[65].
Присоединение Польши к Антикоминтерновскому пакту лишало польскую политику даже
видимости баланса между её соседями на востоке и западе. Кроме того, это
автоматически противопоставляло Варшаву Парижу и Лондону, военному поражению
которых ей надлежало способствовать. Принятие предложения Германии, сразу же
свело бы Польшу к положению германского вассала и лишило бы самостоятельности
на международной арене, где она претендовала на роль «великой державы». Основой
великодержавной политики Польша считала создание союза с Румынией, Югославией и
Италией, опираясь на которые Варшава рассчитывала продолжать «политику
равновесия» в отношении Берлина и Москвы. Кроме того, это бы позволило Польше
осуществить план «Третьей Европы» или «интермариум» (междуморье).
Непосредственное препятствие для осуществления этого плана в регионе Восточной
Европы, Польша видела в Чехословакии. Усилия по созданию польской дипломатией
такого блока в 1936-1937 гг. вызывали подозрения со стороны Советского Союза,
усматривавшего в них попытку возрождения «санитарного кордона» и отмечавшего их
непосредственную античехословацкую направленность.
Приступив
к ревизии территориальных установлений Версальского договора, Германия была
заинтересована в нейтралитете Польши. 5 октября 1937 г. была подписана германо-польская
декларация об отношении к национальным меньшинствам, которая формально означала
урегулирование важной проблемы двухсторонних отношений.
Выступая 5
ноября 1937 г. перед верхушкой вермахта, Гитлер изложил свои представления о
переходе «третьего рейха» к решению проблемы «жизненного пространства»[66].
Принимая во внимание международное положение Германии, её военно-экономический
потенциал, состояние вооружённых сил осенью 1937 г., реализация намеченных
Гитлером планов зависела от расстановки сил на Европейском континенте. В этой
ситуации позиция Польши не могла остаться вне поле зрения Гитлера, поэтому он
несколько раз упоминал её в выступлении. Таким образом, 5 ноября 1937 г. можно
рассматривать в качестве начальной точки определённого этапа развития германо-польских
отношений, как начало постепенно нараставших усилий политического руководства
«третьего рейха» по обеспечению нейтралитета Польши в будущей войне.
Возможности, открывшиеся с началом войны в Испании, Германия использовала для
изменений в системе международных отношений. Советская пропаганда старалась
придать испанскому конфликту значение всемирного противостояния «сил мира и
прогресса» (коммунизма и революции) «мировому империализму» (буржуазным
демократам и фашистам). Это способствовало укреплению предубеждений против СССР
как страны, «экспортирующей революцию». Возникла опасность международной
изоляции СССР. Кроме того, война в Испании привела к подрыву идей коллективной
безопасности и выхолащиванию советско-франко-чехословацкой системы союзов.
Поэтому Гитлер предполагал, что близится время для решительных силовых действий
по завоеванию «жизненного пространства» на территории Восточной Европы. 30
января 1937 г. Гитлер официально провозгласил отказ Германии от Версальского
мирного договора.
Таким образом, ход
событий 1936-1937 гг. показывает, что уже со второй половины 1936 г., в системе
международных отношений на Европейском континенте стал вызревать кризис,
затронувший все европейские страны и отразившийся на положении дел во всём
мире. Именно в это время начался новый период в советско-германских отношениях,
характеризующийся сведением до минимума дипломатических контактов, резким
сокращением экономических связей и острым противостоянием в политической и
идеологической сферах. Во внешней политике Польши под руководством Ю. Бека
стали накапливаться черты, сближавшие её с германской внешней политикой. В этой
ситуации, уже к концу 1936 г. наметилась международная изоляция СССР. Поэтому
Советский Союз стремился не допустить блокировки Польши с Германией на
антисоветской основе. Международная изоляция СССР нарастала в течении всего
1937 г., и достигла своего апогея в 1938 г.
2.2
Позиция СССР в связи с обострением обстановки в Европе в 1938 г.
Накапливавшиеся в течении 1937г. сдвиги в
политике великих держав и государств Восточной Европы проявили себя в полной
мер во время аншлюса Австрии. 12 марта 1938 г. немецкая армия вторглась на
территорию Австрии, в результате чего Гитлер объявил о «воссоединении Австрии и
Германии». Включение Австрии в состав германского рейха меняло соотношение сил
и геополитическую ситуацию в Европе в пользу нацисткой Германии. Она резко
усилилась в экономическом отношении, захватив австрийские валютные резервы и
развитую промышленность, особенно военную. В стратегическом отношении Германия
охватывала теперь Чехословакию с трёх сторон, получала разветвлённые
транспортные коммуникации, выходившие на все страны Юго-Восточной Европы.
Советский Союз занял в австрийском вопросе
принципиальную позицию. Он выразил протест против действий Германии, расценив
их как агрессию и угрозу мира. Советское правительство обратилось ко всем
державам с призывом организовать коллективную защиту всех стран, которым
угрожала агрессия, но этот призыв остался без ответа.
Англия и Франция в апреле 1938 г. приняли
принципиальное решение положить конец любому сотрудничеству с СССР, т. е.
фактически полностью изолировать его на международной арене[67].
Они официально признали захват Австрии и закрыли свои посольства в Вене. Данные
действия западных держав свидетельствуют о проведении политики попустительства
гитлеровской Германии, которую рассматривали как «бастион Запада против
большевизма». Таким образом, назревавший в системе международных отношений
кризис приобрёл реальные очертания.
В Варшаве отсутствовало понимание всей
серьёзности последствий аншлюса, и прежде всего их влияние на положение самой
Польши. Ведь произошло значительное военно-стратегическое и экономическое
усиление одного из соседей Польши. В итоге происшедших на политической карте
Европы изменений, возможности для внешнеполитического манёвра Польши
значительно сузились.
После аншлюса Австрии и начала «чехословацкого
кризиса» польская дипломатия посчитала, что настало подходящее время для
осуществления планов «третьей Европы». Правящие круги во главе с Ю. Беком
видели главное противодействие реализации своих планов в существовании
Чехословакии. Именно она препятствовала Польше проявить себя в качестве великой
державы и сплотить под своим руководством государства Дунайского бассейна.
Отсюда вытекала установка на бескомпромиссную античехословацкую позицию вплоть
до уничтожения чехословацкой государственности. Польская дипломатия
рассчитывала привлечь к осуществлению своих планов Венгрию и Румынию. С
Румынией польское правительство было связано антисоветским договором и военной
конвенцией. В сложившихся условиях польско-румынское сотрудничество вылилось в
форму, которую германская дипломатия рассматривала как «польско-румынский
антисоветский барьер»[68]. Значение
этого барьера стало наглядным, когда в ходе «чехословацкого кризиса» встал
вопрос о возможных «коридорах» (румынский и польский), по которым Советский
Союз, не имевший общей границы с Чехословакией, мог бы оказать ей помощь.
Пытаясь использовать концентрацию всеобщего
внимания на аншлюсе, польское руководство решило предпринять «пробу сил» на
литовском направлении, рассматривая её в качестве начального этапа включения
этой страны в сферу своего влияния. Кроме того, польские правящие круги
рассматривали захват Литвы как «компенсацию» за поддержку агрессивных планов
Германии в отношении Австрии.
16 марта 1938 г. рейхсмаршал Геринг сообщил
польскому послу в Германии Липскому о согласии Германии на захват Литвы
Польшей, сделав, однако, оговорку о заинтересованности Германии в присоединении
к ней Клайпеды. Отметив, что действия Польши могут повлечь за собой осложнения
в её отношениях с СССР, Геринг одновременно сделал польскому послу «открытое
предложение о польско-германском военном сотрудничестве против России»[69].
В результате Литва оказалась перед опасностью со стороны двух агрессоров:
Польши и Германии.
Советское правительство выступило в поддержку
Литвы. 16 марта 1938 г. М.М. Литвинов вызвал польского посла в Москве В.
Гжибовского, сделав ему заявление о том, что СССР заинтересован в разрешении
польско-литовского конфликта мирным путём и что насильственные действия «могут
создать опасность на всём востоке Европы». «Серьёзность положения заставляет
Советское правительство обратить внимание польского правительства на то
обстоятельство, что СССР не смог бы остаться безучастным, если бы Литва
оказалась под угрозой»[70].
Советское правительство было заинтересовано в
мирном решении возникших осложнений в отношениях между Польшей и Литвой, так
как СССР не желал в той или иной форме вмешиваться в конфликт. В
действительности никакой поддержки Литва в тот момент не получила. Видимость
участия, продемонстрированная советской дипломатией в польско-литовском
конфликте, не оказала никакого влияния на его исход, но заметно повлияла на
оценку возможностей СССР (весьма ограниченных) как в Варшаве, так и в Берлине,
что имело серьёзные последствия в предверии чехословацкого кризиса.
По мнению советского правительства, в агрессии
против Чехословакии Германия тесно сотрудничала с Польшей. Газета «Правда»
сообщала 10 апреля 1938 г., что «Германия вкупе с Польшей и Венгрией уже
разрабатывает план раздела Чехословакии»[71]. В
сложившейся ситуации Гитлер предполагал невмешательство Англии и Франции, а со
стороны Советского Союза ожидал «попыток оказать помощь» Чехословакии.
В начале апреля 1938 г. польская правящая элита
разработала планы дальнейших агрессивных действий. Было решено, что в случае
германской акции против Чехословакии одновременно выступит и польская армия.
Усиливая подготовку к нападению на Чехословакию и рассчитывая на сотрудничество
с Германией, польские руководители начали придерживаться в отношении Советского
Союза всё более враждебной позиции.
Хотя дипломатическая обработка Польши
продолжалась вплоть до Мюнхенской конференции, никаких конкретных
договорённостей между Берлином и Варшавой в это период достигнуто не было.
Стороны обменивались заявлениями о намерениях. Для того чтобы Польша поддержала
Германию в ходе разрешения чехословацкого кризиса, Германии требовалось
пролонгировать договор 1934 г., гарантировать западную границу Польши, признать
её интересы в Литве и официально подтвердить неизменность статус кво Данцига,
т. е. пойти на уступки по всем пунктам, которых добивалась польская дипломатия.
Однако, Гитлер считал, что соучастие Польши в
разделе Чехословакии может быть оплачено только за счёт самой Чехословакии, т.
е. Тешинской областью, возможность оккупировать которую он готов был
предоставить полякам.
Германия попыталась прозондировать позицию СССР
по чехословацкому вопросу, на что нарком иностранных дел М.М. Литвинов 22
августа 1938 г. заявил германскому послу в СССР Шуленбургу, что Советский Союз
«обещал Чехословакии свою поддержку, он сдержит своё слово и сделает всё, что
только в его силах»[72].
В случае необходимости оказания помощи
Чехословакии, Красной Армии был необходим проход через территорию Польши и
Румынии. Липский в беседе с Герингом полностью исключил подобную возможность в
том, что касается Польши, и заверил своего собеседника, что Варшава сделает всё
возможное, чтобы укрепить позицию Бухареста в случае нажима со стороны Советов[73].
Ответным действием стало заявление Берлина о
готовности продлить соглашение 1934 г. на 25 лет и, «признать территориальное
положение Польши». Таким образом, Германия вышла за пределы уступок, с помощью
которых она намеревалась вознаградить соучастие Польши в ликвидации Чехословакии,
что является показателем сложности международного положения «третьего рейха» в
то время.
Жестко-негативная позиция польского
правительства в вопросе о проходе советских войск, вызвала признание «неизбежно
ограниченных» возможностей для оказания советской помощи Чехословакии в случае
отказа Польши и Румынии предоставить право прохода войск через их территорию. О
несанкционированном проходе советских войск через территорию вышеупомянутых
государств не могло быть и речи, так как в подобном случае СССР мог быть
признан агрессором[74].
Таким образом, летом 1938 г. советское
руководство вело сложную игру в Европе. Стратегической целью было убедить мир,
с одной стороны, в готовности СССР придти на помощь Чехословакии, а с другой
стороны, в невозможности осуществить эту помощь в силу различных, не зависящих
от Советского Союза причин. В данных условиях советская дипломатия стремилась,
по возможности, избегать осложнений в отношениях с Польшей. Бек и его окружение
рассчитывали на то, что, по мере обострения чехословацкого кризиса и
затягивания дипломатической игры вокруг него, роль Польши будет неизбежно
возрастать.
В результате, «польский фактор» был в полной
мере использован Гитлером в ходе кризиса вокруг Чехословакии. Польша была
вовлечена в античехословацкую кампанию за весьма умеренную цену, да к тому же
их «чужого кармана», и вполне оправдала возложенные на неё в Берлине надежды.
Однако, сама она, несмотря на «приобретения» важной в экономическом отношении
Тешинской области, оказалась внешнеполитически крайне ослабленной. Соучастие в
делёже «добычи», а тому же, предпринятое вне согласованных в Мюнхене процедур,
не могло не сказаться на международном положении Польши. Её отношения с западом
на какое-то время ухудшились. Произошло обострение и польско-советских
отношений. Между германо-польскими отношениями возник новый элемент. Им стало
резко изменившееся (не в пользу Польши), геостратегическое и военно-экономическое
положение обоих государств, а тем самым и соотношение сил и возможностей между
Варшавой и Берлином на международной арене. 29 сентября 1938 г. в Мюнхене было
подписано соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Италией, по
которому Судетская область подлежала оккупации немецкими войсками с 1 по 10
октября, с проведением в последующем плебесцита в других районах Чехословакии.
При этом четыре державы брали на себя гарантии неприкосновенности «новых границ
чехословацкого государства против неспровоцированной агрессии»[75].
В Варшаве испытали разочарование после того,
как Польша не была приглашена ни в каком качестве на Мюнхенскую конференцию;
явно не устроили её и принятые там решения, отводившие трёхмесячный срок на
урегулирование проблем польского и венгерского национальных меньшинств «путём
соглашения… между заинтересованными правительствами»[76].
Таким образом, развитие чехословацкого кризиса
и его кульминация в Мюнхене, откровенно экспансионисткая политика Польши,
ставшей «гиеной поля боя», хотя и обострили советско-польские отношения, но не
привели к резкому ухудшению последних. Советское руководство стремилось весной-летом
1938 г. остаться вне тех осложнений международной обстановки, которые были
вызваны прежде всего динамизмом экспансионисткой политики нацисткой Германии.
Этим стремлением определялось нейтральное отношение к действиям Польши. В
Москве понимали, что «в германских планах разрешения чехословацкого вопроса
Польша играет активную роль», что она «всё более и более открыто выступает как
фактический участник блока агрессоров» и «открыто провоцирует обострение
Тешинского вопроса»[77].
Мюнхенское соглашение деформировало всю систему
международных отношений. Перестала существовать Малая Антанта. СССР оказался в
полной изоляции. При этом западные страны понимали, что остановить фашистскую
агрессию без СССР будет либо очень трудно, либо невозможно. С этой целью
создавались благоприятные предпосылки для разрешения противоречий между
западными державами и фашистскими государствами за счёт СССР и ряда малых стран
Восточной Европы. В частности, вступление немецких войск на чешскую и словацкую
территорию привели к военно-стратегическому окружению Польши. Она оказалась
геополитически зажатой между СССР и Германией, что создало для нее особую
ситуацию.