Содержание
Введение                                                                                                           3
1. Идеология вообще,
немецкая в особенности.                                        4
2. Сущность материалистического понимания истории.
Общественное 
бытие и общественное сознание                                                                           5
3. Выводы материалистического понимания истории: 
преемственность исторического процесса, превращение истории 
во всемирную историю                                                                               6
4. Критика Фейербаха, его идеалистического понимания
истории.                  7
5. Орудия производства и
формы собственности                                               8
6. Роль насилия
(завоевания) в истории                                                    10
Заключение                                                                                                       12
Список использованной литературы                                                              13


Введение
Как бы ни было, мы имеем дело с интересным событи­ем: с
процессом разложения абсолютного духа. Когда в нем угасла последняя искра
жизни, различные составные части этого самого caput mortuum (мертвые остатки)
распались, вступили в новые соединения и образовали новые общества. Люди,
промышляв­шие философией, существовавшие до той поры эксплуатацией абсо­лютного
духа, набросились теперь на эти новые соединения. Каж­дый с величайшей
старательностью стал заниматься сбытом доставшейся ему доли. Дело не могло
обойтись без конкуренции. Вначале она носила довольно солидный, бюргерски-добропорядоч­ный
характер. Но затем, когда немецкий рынок оказался перепол­ненным, а на мировом
рынке, несмотря на все усилия, товар не находил спроса, все дело, на обычный
немецкий манер, было испорчено фабричным и дутым производством, ухудшением
качест­ва, фальсификацией сырья, подделкой этикеток, фиктивными за­купками,
вексельными плутнями и лишенной всякой реальной почвы кредитной системы.
Конкуренция превратилась в ожесточенную борьбу, которую нам теперь расхваливают
и изображают как пере­ворот всемирно-исторического значения, как фактор,
породивший величайшие результаты и достижения.
Для того, чтобы оценить по достоинству все это фи­лософское
шарлатанство, чтобы наглядно показать мелочность, провинциальную ограниченность
всего этого младогегельянского движения, — необходимо взглянуть на всю эту
шумиху с позиции, находящейся вне Германии.
1. Идеология вообще, немецкая в особенности.
…Немецкая
критика вплоть до своих последних потуг не покидала почвы философии. Все
проблемы этой критики — выросли на почве определенной философской системы, а
именно — системы Гегеля. Их полемика против Гегеля и друг против друга ограни­чивается
тем, что каждый из них выхватывает какую-нибудь одну из сторон гегелевской
системы и направляет ее как против как системы в целом, так и против тех
сторон, которые выхвачены другими. Вначале выхватывали гегелевские категории в
их чистом, неподдельном виде, как, например, «субстанция» и «са­мосознание»
(основные категории Ф.Штрауса и Б.Бауэра); затем профанировали эти категории,
назвав их более мирскими именами, как, например, «род»,
«единственный», «человек» (основные ка­тегории Л.Фейербаха
и М.Штирнена) и т.д.
Старогегельянцы
считали, что ими все понято, коль скоро подведено под ту или иную
гегелевскую категорию.
Младогегельянцы
все критиковали, подставляя повсюду ре­лигиозные представления или
обьявляя всё теологическим. Младо­гегельянцы разделяют со старогегельянцами их
веру то, что в существующем мире господствует религия, понятия, всеобщее. Но
одни восстают против этого господства как против узурпации, а другие
прославляют его как нечто законное.
Ни одному из этих философов и в голову не приходило за­дать себе вопрос
о связи немецкой философии с немецкой действительностью, о связи их критики с
их собственной матери­альной средой. Предпосылки, с которых мы начинаем, — не
произвольны, они не догмы; это — действительные предпосылки, от которых можно
отвлечься только в воображении. Это — действительные ин­дивиды, их деятельность
и материальные условия их жизни, как те, которые они находят уже готовыми, так
и те, которые созда­ны их собственной деятельностью. Т.о., предпосылки эти
можно установить эмпирическим путем.Первая предпосылка всякой человеческой
истории — это, конечно, существование живых человеческих индивидов. Поэтому
первый конкретный факт, который подлежит констатированию, — телесная
организация этих индивидов и обусловленное ею отноше­ние их к остальной
природе.Людей можно отличать от животных по их сознанию, по ре­лигии — вообще
по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только
начинают производить необходимые им жизненные средства — шаг который
обусловлен их телесной орга­низацией. Какова жизнедеятельность индивидов,
таковы и они са­ми. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с
их производством — совпадает как с тем, что они производят, так и с тем,
как они производят. Что представляют собой — это зависит, следовательно,
от материальных условий ихё произ­водства.
Это производство начинается впервые с ростом населения. Само оно
опять-таки предполагает общение индивидов между со­бой. Форма этого
общения, в свою очередь, обуславливается про­изводством.
2. Сущность материалистического понимания истории.
Общественное бытие и общественное сознание
…Определенные
индивиды, определенным образом занимающиеся производственной деятельностью,
вступают в определенные общественные и политические отношения.
Производство
идей, представлений, сознания первоначаль­но непосредственно вплетено в
материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной
жизни. Образование представлений, мышление, духовное общение людей являются
здесь еще непосредственным порождением их материальных действий. То же самое
относится к духовному производству,как оно проявля­ется в языке политики,
законов, морали, религии, метафизики и т.д., но речь идет о действительных,
действующих людях, обусловленных определенным развитием их производительных сил
и соответствующим этому развитию общением, вплоть до его отда­леннейших форм.
Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием, а бытие
людей есть реальный процесс их жизни.
В прямую противоположность немецкой философии, спускаю­щейся с неба на
землю, мы здесь поднимаемся с земли на небо, т.е. мы исходим не из того что
люди говорят, воображают, представляют себе, — мы исходим также не из
существующих толь­ко на словах, мыслимых, воображаемых, представляемых людей,
чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются
действительно деятельные люди, и из их действительно­го жизненного процесса мы
выводим также и развитие идеологи­ческих отражений и отзвуков этого жизненного
процесса. Действительное освобождение невозможно осуществить иначе, как в
действительном мире и действительными средствами, что рабство нельзя устранить
без паровой машины, крепостни­чество — без улучшения земледелия, что вообще
нельзя освобо­дить людей, пока они не будут в состоянии полностью в качест­венном
и количественном отношении обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду.
«Освобождение» есть историческое дело, а не дело мысли, и к нему
ведут исторические отношения, состо­яние промышленности, торговли, земледелия,
общения.
3. Выводы материалистического понимания истории:
преемственность исторического процесса, превращение истории во всемирную
историю
История есть не что иное, как последовательная смена отдельных
поколений, каждое из которых использует материалы, капиталы, производительные
силы, переданные ему всеми пред­шествующими поколениями; в силу этого данное
поколение, с од­ной стороны, продолжает унаследованную деятельность при
совершенно изменившихся условиях, а с другой стороны — видоизменяет старые
условия посредством совершенно измененной деятель­ности.
Чем шире
становятся в ходе этого развития отдельные воздействующие друг на друга круги,
чем дальше идет уничтоже­ние первоначальной замкнутости отдельных
национальностей бла­годаря усовершенствованному способу производства,
развившемуся общению и стихийно возникшему в силу этого разделению труда между
различными нациями, тем во все большей степени история становится всемирной
историей…
…
следует, что это превращение истории во всемирную историю не есть некое
абстрактное деяние «самосознания», миро­вого духа или еще
какого-нибудь метафизического призрака, а есть совершенно материальное,
эмпирически устанавлимое дело, такое дело, доказательством которому служит
каждый индивид, каков он есть в жизни, как ест, пьет и одевается.
…В
предшествующей истории эмпирическим фактом явля­ется, несомненно, также и то
обстоятельство, что отдельные ин­дивиды, по мере раширения их деятельности, все
более попадали под власть чуждлой им силы, которая становится все более
массовой и в конечном счете проявляется как мировой рынок.
…Наконец, мы получаем еще следующие выводы из разви­того нами
понимания истории: 1) в своем развитии производи­тельные силы достигают такой
ступени, на которой возникают производительные силы и средства общения,
приносящие с собой при существующих отношениях одни лишь бедствия и являющиеся
не производительными, а разрушительными силами (машины и деньги); вместе с этим
возникает класс, который вынужден нести на себе все тяготы общества, не
пользуясь его благами, который, будучи вытеснен из общества, неизбежно
становится в самое решительное противоречие ко всем другим классам;… 2)
условия, при кото­рых могут применяться определенные производительные силы, яв­ляются
условиями господства определенного класса общества, со­циальная власть
которого, вытекающая из его имущественного по­ложения, находит каждый раз свое практически-идеалистическое
выражение в соответствующей государственной форме, и поэтому всякая
революционная борьба направляется против класса, кото­рый господствовал до
того; 3) при всех прошлых революциях ха­рактер деятельности всегда оставался
нетронутым, — всегда дело шло только об ином распределении этой деятельности, о
новом распределении труда между иными лицами, тогда как коммунисти­ческая
революция выступает против существующего до сих пор ха­рактера деятельности,
устраняет труд и уничтожает господство каких бы то ни было классов вместе
с самими классами, потому, что эта революция совершается тем классом, который в
обществе уже не считается более классом, не признается в качестве класса и
является уже выражением разложения всех классов, на­циональностей и т.д. в
теперешнем обществе; и 4) как для массового порождения этого коммунистического
сознания, так и для достижения самой цели необходимо массовое изменение людей,
которое возможно только в практическом движении, в револю­ции;
следовательно, революция необходима не только потому, что никаким иным способом
невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий
класс только в революции может сбросить с себя всю старую мерзость и стать
способным создать новую основу общества. Итак, это понимание истории
заключается в том, чтобы, исходя из материального производства непосредственной
жизни, рассмотреть действительный процесс производства и понять свя­занную с
данным способом производства и порожденную им форму общения — т.е. гражданское
общество на его различных ступенях — как основу всей истории;…Эта концепция
показывает. что история не растворяется в «самосознании», как
«дух от духа», но что каждая ее ступень застает в наличии
определенный мате­риальный результат, определенную сумму производительных сил,
исторически создавшееся отношение людей друг к другу… Эта концепция
показывает, таким образом, что обстоятельства в та­кой же мере творят людей, в
какой мере люди творят обстоя­тельства.Все прежнее понимание истории или
совершенно игнориро­вало эту действительную основу истории, или же
рассматривало ее лишь как побочный фактор, лишенный какой бы то ни было свя­зи
с историческим процессом. При таком подходе историю всегда должны были писать,
руководствуясь каким-то лежащим вне ее масштабом; действительное производство
жизни представлялось чем-то историческим, а историческое — чем-то оторванным от
обыденной жизни, чем-то стоящим вне мира и над миром. Этим самым из истории
отношение людей к природе, в результате чего создается противоположность между
природой и историей.
4. Критика Фейербаха, его идеалистического понимания
истории.
Из всего этого анализа видно также, до какой степени ошибается
Фейербах, когда он при помощи определения «общест­венный человек»
обьявляет себя коммунистом, превращая это оп­ределение в предикат «Человека»
и считая, таким образом, что можно вновь превратить в голую категорию слово
«коммунист», обозначающее в существующем мире приверженца
определенной ре­волюционной партии.
…В
качестве примера, иллюстрирующего признание и в то же время непонимание существующего,
— а это признание и это непонимание Фейербах все еще разделяет с нашими
противниками,
напомним то
место в «Философии будущего», где он доказывает, что определенные
условия существования, образ жизни и деятель­ность какого-нибудь животного или
человеческого индивида есть то, что доставляет его «сущности» чувство
удовлетворе­ния.Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху
господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой
господствующую материальную силу общества есть вместе с тем и его
господствующая духовная сила… Инди­виды, составляющие господствующий
класс, обладают, между про­чим, также и сознанием, и, стало быть, мыслят;
поскольку они господствуют как класс и определяют данную историческую эпоху во
всем ее обьеме, они, само собой разумеется, делают это во всех ее областях,
значит господствуют также и как мыслящие, как производители мыслей; они
регулируют производство и расп­ределение мыслей своего времени; а это значит,
что их мысли суть господствующие мысли эпохи.Вся эта видимость, будто
господство определенного класса есть только господство определенных мыслей,
исчезнет, конечно, сама собой, как только господство классов перестанет вообще
быть формой общественного строя, как следовательно, исчезнет необходимость в
том, чтобы представлять особый инте­рес как всеобщий или «всеобщее»
как господствующее.Итак, весь фокус, посредством которого на историческом
материале доказывается верховодство духа (иерархия у Штирнера), сводится к трем
следующим приемам.
5. Орудия производства и формы собственности
Здесь
выступает различие между естественно возник­шими орудиями производства и
орудиями производства, созданными цивилизацией. Пашню можно рассматривать как
естественно возни­кшее орудие производства.  В первом случае,  т.е. при естест­венно
возникших  орудиях  производства,  индивиды  подчиняются природе; во втором
случае они подчиняются некоторому  продукту труда.
…
Поэтому и собственность в первом случае выступает как непосредственное,
естественно возникшее господство,а во втором — как господство труда, в
особенности накопленного ка­питала. Первый случай предполагает, что индивиды
обьединены между собой какой-нибудь связью — семейной, племенной или хотя бы
территориальной и и.т.; второй случай предполагает, что они независимы друг от
друга и связаны только посредством только обмена. В первом случае представляет
собой главным образом об­мен между человеком и природой6 при котором тру
человека обме­нивается на продукты природы; во втором случае — это преиму­щественно
обмен, совершаемый людьми между собой. В первом слу­чае достаточно обычного
здравого смысла, физическая и умствее­ная деятельность еще не отделены друг от
друга; во втором слу­чае должно уже практически совершиться разделение между
умственным и практическим трудом.
… До сих пор мы исходили из орудий производства, и уже здесь
обнаружилась необходимость частной собственности на известных ступенях
промышленного развития. Наибольшее разделение материального и духовного труда,
это — отделение города и деревни. Противоположность между го­родом и деревней
начинается вместе с переходом от варварства к цивилизации, от племенного стоя к
государству6 от местной ог­раниченности к нации и проходит через всю историю
цивилизации вплоть до нашего времени. Вместе с городом появляется и
необходимость адмистра­ции, полиции, налогов и т.д. — словом, общинного
политического устройства, а тем самым и политики вообще.
… Конкуренция постоянно прибывающих в город беглых крепостных;
непрерывная война деревни против города и необхо­димость организации городской
военной силы; узы общей собственности на определенную специальность;
необходимость в общих здания для продажи своих товаров; необходимость охраны;
феодальная организация всей страны — таковы были причины обь­единения работников
каждого отдельного ремесла в цехи. Вместе с концентрацией общения в руках
особого класса и с тем расширением, которое получила торговля, тотчас возникает
и взаимодействие между производством и общением. Го­рода вступают в связь друг
с другом.
Ближайшим следствием разделения труда между различными городами было
возникновение мануфактур, отраслей производства, переросших рамки цехового
строя. Исторической предпосылкой первого расцвета мануфактур — Италии, а позже
во Фландрии — было общение с зарубежными нациями… Кроме указанных пред­посылок
возникновение мануфактур было обусловлено также воз­росшей концентрацией
населения и капитала, который скопляться в отдельных руках. Конкуренция
заставила вскоре каждую страну, не же­лавшую утратить свою историческую роль,
прибегнуть для охраны своих мануфактур к новым таможенным мероприятиям и ввести
вслед за тем крупную промышленность, охраняемую покровительст­венными
пошлинами. Крупная промышленность сделала конкуренцию универсаль­ной, создала
средства сообщения и современный рынок, подчинила себе современную торговлю,
превратила весь капитал в промыш­ленный капитал и породила тем самым быстрое
обращение и цент­рализацию капиталов. Все исторические коллизии, согласно
нашему понима­нию, коренятся в противоречии между производительными силами и
формой общения…
Конкуренция с более развитыми в промышленном отношении
странами , вызванная расширением международного общения, явля­ется достаточной
причиной для того, чтобы породить и в станах, обладающих менее развитой промышленностью,
подобное же проти­воречие. Конкуренция изолирует друг от друга индивидов — не
только буржуа, но еще более пролетариев, несмотря на то, что она сводит их
вместе. Поэтому проходит немало времени, пока эти индивиды сумеют обьединиться,
не говоря уже о том, что для этого обьединения крупная промышленность должна
сперва создать необходимые средства, а именно крупные промышленные города и
дешевые и быстрые средства сообщения. Большим шагом вперед было строительство
городов… Организация общего домашнего хозяйства предполагает развитие машин,
использование сил природы и многих других производител­ных сил, например
водопровода, газового отопления, парового отопления и т.д., устранение города и
деревни.Различие между индивидом как личностью и случайным ин­дивидом — не
просто логическое различие, а исторический факт. В различное время оно имеет
различный смысл; так, например, сословие а также и семья, есть в 18-м веке
нечто случайное для индивида.Это такое различие, которое не мы должны делать в
при­менении к каждой эпохе, а такое, которое каждая эпоха сама де­лает между
различными элементами, находимыми ею в готовом ви­де, действую при этом не
согласно понятию, а под давлением ма­териальных жизненных сил.
6. Роль насилия (завоевания) в истории
Всему
этому пониманию истории как будто противоречит факт завоевания. До сих пор
насилие, война, грабеж, разбой и т.д. обьявлялись движущей силой истории. Мы
можем здесь оста­новиться лишь на главных моментах и выбираем поэтому наиболее
разительный пример — разрушение старой цивилизации варварским народом и
образование заново, всем за этим, иной структуры об­щества (Рим и варвары,
феодализм и Галлия, Восточно- Римская империя и турки).
…
Далее, характер захвата обусловлен обьектом захва­та. Состояние банкира, заключающееся
в ценных бумагах, нельзя вовсе захватить, если захватчик не подчинится условиям
произ­водства и общения, существующим в захваченной стране. То же относится и
ко всему промышленному капиталу какой-нибудь сов­ременной промышленной страны.
И, наконец, захвату повсюду очень скоро приходит конец, а когда для захвата
ничего уже больше не остается, приходится приступать к произ­водству.
Этим
обьясняется также и факт, отмеченный повсюду в эпоху после переселения народов,
а именно — что раб стал господином и что завоеватели очень скоро переняли язык,
обра­зование и нравы завоеванных народов.
… Феодализм вовсе не был перенесен в готовом виде из Германии; его
происхождение коренится в организации военного дела у завоевателей во время
самого завоевания, и эта органи­зация развилась в настоящий феодализм лишь
после завоевания, благодаря воздействию производительных сил, найденных в завое­ванных
странах.В крупной промышленности и в конкуренции все условия существования, все
обусловленности, все односторонности инди­видов слились в две простейшие формы
— в собственность и труд… Сами индивиды совершенно починены подчинены
разделению труда и поэтому поставлены в полнейшую зависимость друг от друга.Чем
больше развивается разделение труда и чем больше растет накопление, тем сильнее
развивается также и это расщеп­ление. Самый труд может существовать лишь при
условии этого расщепления.Таким образом, дело дошло теперь до того, что
индивиды должны присвоить себе существующую совокупность производитель­ных сил
не только для того, чтобы добиться самостоятельности, но и уже вообще для того,
чтобы обеспечить свое существова­ние.В индивидах, уже не подчиненных более
разделению тру­да, философы видели идеал, которому они дали имя
«Человек», и весь изображенный нами процесс развития они представляли
в ви­де процесса развития «Человека» и изображали его движущей си­лой
истории. Таким образом, весь исторический процесс изображался как процесс
самоотчуждения «Человека»; обьясняется это, по су­ществу , тем, что
на место индивида прошлой ступени они всегда подставляли среднего индивида
позднейшей ступени и наделяли прежних- индивидов позднейшим сознанием. Частная
собственность в собственном смысле слова появляется у древних, как и у
современных народов, лишь вместе с движимой собственностью… У народов,
ведущих свое происхож­дение от средневековья, племенная собственность
происходит ряд различных ступеней — феодальной земельной собственности, кор­поративной
движимой собственности, мануфактурного капитала, — прежде чем превратиться в современный,
порожденный крупной промышленностью и всеобщей конкуренцией, капитал, в чистую
собственность, отбросившую всякую видимость общности и устра­нившую какое бы ни
было воздействие государства на развитие собственности.
Заключение
Этой
современной частной собственности соответствует современное государство,
которое, посредством налогов, посте­пенно бралось на откуп частными
собственниками и, благодаря государственным долгам,оказалась полностью в их
власти; самое существование этого государства, регулируемое повышением и по­нижением
курса ценных бумаг на бирже, целиком зависит от ком­мерческого кредита,
оказываемого ему собственниками, буржуа.
Так как государство есть та форма, в которой индивиды, принадлежащие к
господствующему классу, осуществляют свои об­щие интересы и в какой все
гражданское общество данной эпохи находит свое концентрированное выражение, —
то из этого следу­ет, что все общие установления опосредуются государством,
получают политическую форму… Отсюда и происходит иллюзия, будто закон
основывается на воле, и притом на оторванной от своей реальной основы, свободной
воле. Точно так же и право, в свою очередь, сводят затем к закону.
Отношения становятся в юриспруденции, политике и т.д. — в сознании —
понятиями; так как они не возвышаются над этими отношениями, то и понятия об
этих отношениях превращаются в их голове в застывшие понятия; судья, например,
приме­няет кодекс, поэтому он считает законодательство истинным ак­тивным
двигателем. Почтение перед товаром, — ибо их профессия имеет дело с всеобщим.
Список использованной
литературы:
1.  
Симонов П.В.,
Ершов П.М., Вяземский Ю.П. Происхождение духовности. – М., 2000.
2.  
Скачков Ю.В.
функциональность науки // “Моральный идеал общества”. 1995. №11.
3.  
Хайдеггер М.
Время и бытие: статьи и выступления. – М., 1999.