Владимир Власов
9
ноября исполняется 186 лет (2004 г.) со дня рождения в губернском городе Орле
великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева. Принадлежа к тому
поколению, которое, по выражению Герцена, “было разбужено громом пушек на
Сенатской площади 14 декабря 1825 года”, наш знаменитый земляк называл
декабристов “самыми видными представителями” русского общества. Ему, пожалуй,
как никому из писателей-современников, посчастливилось общаться с декабристами
в самые разные периоды своей жизни. 
В
одном из писем Иван Сергеевич упомянул о “декабристском элементе, который такую
роль играл в 20-х годах”. Рассмотрение вопроса о влиянии декабристских идей на
его идейно-политическое развитие следует начать с выяснения духовной атмосферы
родительского дома. О Сергее Николаевиче и Варваре Петровне Тургеневых написано
немало, но все-таки нельзя не признать, что их роль в судьбе среднего сына до
сих пор нередко трактуется упрощенно. Благодаря прямо понятому заверению
писателя в автобиографичности повести “Первая любовь”, об его отце до недавнего
времени говорили лишь как о ветреном красавце, не уделявшем никакого внимания
воспитанию детей. Редко вспоминалось, например, об отваге, проявленной в
Бородинском сражении, где он “храбро врезался в неприятеля и поражал оного с
неустрашимостью”. Сергей Николаевич был знаком со многими декабристами. 
В
Кавалергардском полку он служил вместе с Пестелем, Волконским, Луниным, Орловым
и некоторыми другими. Поэт-декабрист Федор Глинка подарил ему свою книгу
“Письма к другу”, а член Союза благоденствия и будущий один из создателей
Северного общества Н. И. Тургенев – первое издание своей работы “Опыт теории
налогов”, вышедшее в 1818 году, в год рождения автора “Записок охотника”. “В
этом сочинении, доставившем ему немедленно почетную известность, – писал Иван
Сергеевич много лет спустя, – он, говоря его собственными словами, пользовался
всякой представлявшейся ему возможностью для нападения, с государственной и
финансовой точки зрения, на крепостное право или бесправие, на этого врага, с
которым он боролся целую жизнь, боролся дольше всех и, быть может, раньше всех
своих современников”. 
Сергей
Тургенев давал образование своим сыновьям по строго продуманной системе,
прививая им любовь к русскому языку. “Хорош отец и добрый сын” – так
охарактеризовала его В. И. Кривцова, мать декабриста-орловца. В силу
установившейся традиции личность Варвары Петровны также освещается
односторонне. Говорится лишь о том, что она была жестокой крепостницей,
своевольной женщиной, калечившей иногда судьбы зависимых от нее людей. Но и в
вопросах воспитания собственных сыновей мать писателя придерживалась принятого
в то время взгляда о необходимости физического наказания. Характер у нее
действительно тяжелый и противоречивый. Вместе с тем в Варваре Петровне
некоторые исследователи все же рассмотрели “женщину умную, развитую,
необыкновенно владевшую словом, остроумную, подчас игриво шутливую, подчас
грозно гневающуюся и всегда горячо любящую мать”. Она слыла интересным
собеседником, не случайно в круг ее знакомых входили даже такие известные
поэты, как В. Жуковский и И. Дмитриев. 
Богатый
материал для характеристики Варвары Тургеневой содержится в ее неопубликованных
до сих пор письмах, в которых много сведений о сыне Иване и его окружении.
Влияние матери на будущего писателя несомненно: от нее к нему перешли и
живописность слога, и любовь к природе. Тому, кто ближе познакомится с этой
своеобразной женщиной, не покажутся странными ее слова, обращенные к среднему
сыну: “Ежели бы ты был сослан в 1826 году в Сибирь, я бы не осталась – с тобою,
с тобою!..”. Об этом идет речь в другом письме: “Скажи брату, скажи сам себе,
что мое одно счастье – счастье детей моих, в чем бы они его не полагали. Ежели
бы такое несчастье было, что вас сослали в Сибирь – не отстану… Видно, это
хорошо, когда дети так считают”. В феврале 1821 года подполковник
Екатеринославского кирасирского полка Сергей Тургенев вышел в отставку “по
домашним обстоятельствам”. 
А
через два года в Орле, где был расквартирован этот полк, произошло волнение в
одном из его эскадронов. Эскадрон вышел из повиновения, бурно протестуя против
произвола начальства и требуя освобождения нижних чинов, арестованных за письменную
жалобу по поводу их экономических притеснений. Волнения продолжалось около
десяти дней. Напуганный недавней “семеновской историей” (вынужденным
расформированием любимого лейб-гвардии Семеновского полка), Александр I повелел
учредить “особый надзор” за орловскими кирасирами, дабы “открыть настоящий
источник означенного происшествия”. 
Не
приходится сомневаться в том, что это событие находилось в центре внимания
орловского общества. Особый отклик оно получило в Спасском-Лутовинове, так как
Сергей Николаевич поддерживал связь со своими бывшими сослуживцами, например, с
командиром дивизии генерал-майором Ф. С. Уваровым, крестным отцом его среднего
сына. Волнение орловских кирасиров привлекло внимание руководителя Южного
общества декабристов П. И. Пестеля. Для выяснения подробностей он направил в
наш город члена общества А. В. Поджио. У Пестеля тогда возникла мысль об
организации в Орле филиала общества – так называемой Восточной управы. Для
этого были все основания, потому что с нашим краем переплелись судьбы многих
декабристов, имевших здесь тесные контакты с оппозиционно настроенными кругами.
Наиболее
прочные взаимоотношения у Тургеневых установились с семьей декабриста С. И.
Кривцова, жившей в Болховском селе Тимофеевском (Фаддеево). Соседями отца декабриста
И. В. Кривцова в конце XVIII века были дед и бабка писателя Н. А. и Е. П.
Тургеневы, которым принадлежало село Веденское и несколько деревень. Дед
писателя в связи с определением на службу сына Сергея дважды занимал у
Кривцовых крупные суммы денег. Отношения Тургеневых и Кривцовых вскоре получили
родственный характер. Одна из сестер декабриста Елизавета вступила в свойство с
Варварой Петровной. К тому же близкая подруга мастери писателя вышла замуж за
Д. И. Карпова, дядю декабриста. Между селом Тимофеевским, усадьбой Кривцовых,
находящимся поблизости Вязовым Карповых и Спасским-Лутовиновым установилась
тесная связь. Осужденный по VII разряду на каторгу и ссылку Сергей Кривцов
переслал из Петропавловской крепости Варваре Петровне письмо. Отец писателя
отправлял вещи и книги сосланному в Сибирь декабристу, а Варвара Петровна
выслала ему каталог новых книг. Тургеневы заказали себе копию портрета С. И.
Кривцова (работа ссыльного декабриста Н. Бестужева), который по получении висел
в спасско-лутовиновском доме. Сестра декабриста Анна писала брату о Тургеневых:
“Они тебя очень любят и так заботятся…”. Кривцовы находились в близком родстве
с семьями декабристов Ф. Вадковского, З. Чернышева, Никиты Муравьева, братьев
Плещеевых. Поэтому не будет преувеличением утверждать, что в семье Тургеневых,
открыто сочувствующей “первенцам свободы”, хорошо знали обо всех изменениях в
их горемычной судьбе. 
Естественно
возникает вопрос: а как все это могло коснуться Тургенева-ребенка? Помнил ли он
сам или только со слов старших судил о широком распространении декабристских
настроений в 1820-е годы? К сожалению, об этом времени Иван Сергеевич не
оставил воспоминаний. Но обратим внимание на мемуарное свидетельство его
близкого соседа поэта Афанасия Фета, который был двумя годами моложе Тургенева.
В “Ранних годах моей жизни” поэт рассказал, как провозили через Мценск тело
умершего на юге Александра I и как реагировали дворовые люди на события 14
декабря. В детстве Тургеневу доводилось встречаться и с непосредственными
свидетелями событий на Сенатской площади. В их числе был приятель Сергея
Николаевича Р. Е. Гринвальд, частый гость лутовиновского дома. Узнав
впоследствии о его смерти, Иван Сергеевич признал, что этот человек связан с
его прошлым. Подробности декабрьского восстания будущий писатель мог слышать и
от камердинера отца – Михайлы Филипповича, получившего в тот день контузию и
почти оглохшего. Конечно, эти и другие детские и отроческие впечатления от
живого соприкосновения с “декабристским элементом” двадцатых годов получили в
дальнейшем переосмысление. На помощь пришли книги русских просветителей и
французских энциклопедистов, имевшиеся в библиотеке. Именно тогда возникли
предпосылки для выработки передовых убеждений Тургенева-студента. Уже на первом
курсе университета, как отмечал потом сам писатель, его “демократические
тенденции” и, в частности, его “энтузиазм по отношению к северо-американской
республике вошли в поговорку”. В московском доме Тургеневых какое-то время жила
семья известного театрала графа Г. И. Чернышева, отца декабриста Захара
Чернышева и тестя идеолога Северного общества Никиты Муравьева. 
В
начале 1840-х годов будущий писатель поддерживал тесные контакты с Николаем
Орловым, сыном героя Отечественной войны и заграничных походов русской армии
генерал-майора М. Ф. Орлова. В 1814 году именно он подписал акт о капитуляции
Парижа. Член Коренного совета Союза благоденствия, руководитель Кишиневской
управы тайного общества, он, благодаря заступничеству влиятельного брата, не
понес тяжелого наказания. Брат выхлопотал в 1831 году ему разрешение жить в
Москве. Тургенев посещал дом опального генерала, женатого на дочери знаменитого
генерала от инфантерии Н. Ржевского, сестре жены декабриста С. Г. Волконского.
Их первенец Николай (приятель Тургенева) позже женился на племяннице
декабриста-орловца О. П. Кривцовой, унаследовавшей орловское родовое
кривцовское имение. К этому времени Иван Сергеевич был хорошо знаком с
отставным поручиком Ф. В. Барыковым, которого Ф. Выдковский принял в 1825 году
в Южное общество. Его основное поместье располагалось в мценском селе Новая
Слободка, лежавшем на левом берегу реки Неручь. Барыкову совместно с Варварой
Тургеневой и полковником Анненковым принадлежала деревня Слобдка, что на правой
стороне речки Долгий Колодезь. Встречи Тургенева с декабристами могли проходить
как в имении Барыкова, так и в Спасском-Лутовинове. Но не только. Федор
Васильевич часто гостил у Беров в Шашкино, где не раз бывал молодой Тургенев. В
декабре 1842 года Варвара Петровна сообщала сыну: “Мы узнали о твоей болезни
берлинской от Беров, которые сказали Барыкову. Тот – дяде (Н. Н. Тургеневу. –
В. В.). Мы послали к Берам, и они нам подтвердили…”. Благотворное воздействие
на Тургенева-писателя оказало его близкое знакомство с Николаем Ивановичем
Тургеневым, автором вышеупомянутой книги “Опыт теории налогов”, подаренной еще
отцу писателя. Будучи помощником статс-секретаря государственного совета,
действительный статский советник Тургенев с 1819 года управлял 3-м отделением
канцелярии Министерства финансов. С 1824 года он числился в заграничном
отпуске. Как одного из создателей и руководителей Северного общества его
привлекли к следствию по делу декабристов. На предложение вернуться в Россию
Тургенев отказался, и его заочно приговорили к смертной казни, замененной по конфирмации
приговора вечной каторгой. Так он стал первым русским политическим эмигрантом. В
начале июля 1845года Николай Иванович писал из Парижа своему брату Александру:
“У нас был здесь (за 3 или 4 недели перед сим) наш однофамилец, бывший в
Берлине… Очень неглупый и порядочный человек…”. Так началось знакомство
начинающего писателя и декабриста, переросшее в многолетнюю дружбу. Творческое
общение их началось, когда Николай Петрович работал над своим монументальным
антикрепостническим трудом “Россия и русские”. Автор назвал освобождение
крестьян “самым заветным своим желанием”. 
Книга
Николая Тургенева в трех томах вышла в апреле 1847 года в Париже, Брюсселе и
Гааге на французском языке и вскоре на немецком в Берлине. Ее выход совпал по
времени с появлением в печати первых рассказов Ивана Тургенева из “Записок
охотника”. Находясь за границей, он приступил к практическому осуществлению
своей Аннибаловой клятвы бороться с общим врагом всех честных людей того
времени. “В моих глазах враг этот, – писал автор “Записок охотника”, – имел
определенный образ, носил известное имя: враг этот был – крепостное право. Под
этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решился бороться до
конца, с чем я поклялся никогда не примиряться…”. Отдельное издание этого бессмертного
тургеневского произведения вышло в 1852 году в Москве. Весной следующего года
Иван Сергеевич вместе с декабристом-орловцем И. Ф. Юрасовым охотился на дупелей
в севских и тургеневских болотистых местах Орловской губернии. Проживая под
секретным надзором полиции в шаблыкинской деревне Давыдовке, Иван Федорович еще
до отмены крепостного права добился перевода своих крестьян в вольные поселяне.
В декабре 1855 года Тургенев организовал в своей петербургской квартире
литературный вечер, посвященный тридцатилетию восстания декабристов. На нем
поэт Николай Огарев прочитал свою всех восхитившую поэму “Зимний путь”. Есть в
ней строки, посвященные памяти героя Отечественной войны, члена Союза
благоденствия, знакомого Пушкина и Вяземского, отставного полковника Г. А.
Римского-Корсакова. 
В
1859 году Иван Сергеевич сообщил Герцену о предстоящем приезде в Лондон
декабриста А. И. Вегелина: “Он привезет тебе от меня две важные рукописи,
которые мне были доставлены для “Полярной звезды”…”. Тогда же произошло знакомство
Тургенева с георгиевским кавалером генерал-майором С. Г. Волконским,
возглавлявшим вместе с В. Давыдовым Каменскую управу южного общества. В
единственном дошедшем до нас письме к нему Иван Сергеевич писал в январе 1861
года: “Из России все еще нет ничего определенного. То вдруг распространяется
слух, что указ об освобождении крестьян отложен до осени, то опять утверждают,
что он явится ко дню восшествия на престол (19 февраля. – В. В.)… Я
познакомился с Вами и с Вашими семейством недавно, но, я надеюсь, Вы не
сомневаетесь в тех чувствах искренней дружбы и глубокого уважения, которые я к
Вам питаю”. Деятельное участие Тургенев принимал в судьбе героя 14 декабря Н.
Р. Цебрикова. Он помог ему устроиться управляющим имением брата своей знакомой
графини Е. Ламберт. В начале лета 1861 года по пути к месту новой службы
Николай Романович заезжал в Спасское-Лутовиново. В одном из писем Тургенев,
усиленно работавший над романом “Отцы и дети”, писал: “Старик Цебриков заезжал
ко мне и гостил у меня сутки…”. Весной следующего года декабрист неожиданно
скончался. На его кончину откликнулся герценовский “Колокол”: “Несмотря на свои
седые волосы, пишут нам, он остался юношей между благоразумной молодежью,
которая не хочет гибнуть даром…”. Возможно, что именно Тургенев сообщил Герцену
о смерти декабриста, которого очень ценил и которому оказывал покровительство.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://turgenev.org.ru/